Проклятый граф. Том VII. На крючке ярости

– Ты… как??? Как ты можешь быть связан с ним?! – он резко выдохнул и, мотнув головой, попытался усмирить собственную ярость, стараясь мыслить рационально, – Нет, нет-нет, этого не может… Анхель был обращен пауком навечно! Что за чушь ты несешь, мальчик! Даже общайся ты с этим ворасом, как ты можешь звать его…

– Анхель давно уже не паук, – Анри немного сдвинул брови, – Уже лет пятнадцать как, Винс. Я… спас его когда-то.

Винсент упал обратно на стул, в немом поражении созерцая своего молодого собеседника. Уверенный, резкий, твердый – настоящий де Нормонд, сочетающий в себе характеры, наверное, всех своих родственников и приправляющий их… еще чьим-то влиянием. Это поведение, этот холод… Нет, этого не может быть, этого не должно быть!

Мужчина запустил руку в волосы, отчаянно стараясь привести мысли в порядок. Пятнадцать лет! Пятнадцать лет спокойного существования, безо всяких нападений, угроз и опасностей! И вот теперь этот чертов мальчишка запросто приходит и сообщает, что все это время над их головами, оказывается, был занесен меч? Что их враг, их злейший враг, тот, кто мечтает извести на корню всех, обитающих в замке, жив и здоров и, должно быть, не единожды бывал здесь??

Он хотел что-то сказать, но не находил для этого сил. Как, как могло прийти молодому наследнику такое в голову, как он мог поступить так?? Предать их… предать их всех, сойтись с врагом, подружиться с ним!

Винсент медленно поднял голову, потрясенно глядя на хладнокровного юношу перед собой. И ведь он даже не понимает, что натворил! Не понимает, какой опасности подверг всех их, не хочет…

Внезапный стук в дверь заставил его, вздрогнув, немного отвлечься от собственного шока, устремляя взгляд на входную створку. Кто пришел, он знал – давно научился различать своих родных и друзей по стуку.

– Входи… – голос мужчины прозвучал устало, обреченно: сил на другую интонацию у него попросту не было.

Дверь распахнулась, пропуская высокого мужчину в белоснежной рубашке с распахнутым воротом, в простых светлых джинсах, аккуратно причесанного и с поблескивающими сережками-гвоздиками в обоих ушах. На правой руке его красовался изящный браслет в виде гибкого кошачьего тела, обнимающего запястье и держащего в лапах черный камень; на шее посверкивал кулон из прозрачного камня, тоже выполненный в виде кошки.

Анри, столь внезапного явления не ждавший, поспешно выпрямился в кресле, ощутимо напрягаясь; Винсент мрачно улыбнулся.

– Я помешал? – мужчина красиво изогнул бровь, переводя взгляд с одного из собеседников на другого, – Прошу прощения. Хотел лишь спросить, не видел ли ты Андре, Венсен.

Винсент, названный другим именем, но отнесшийся к этому абсолютно спокойно, быстро махнул рукой, хмуря брови.

– У него какие-то дела в Париже, обещал к вечеру вернуться. Ты очень вовремя пришел, потомок… Присаживайся. Присаживайся и послушай, что расскажет твой внук!

Упомянутый внук безмолвно закатил глаза – скандал, который он так не хотел спровоцировать, с минуты на минуту грозил разгореться вовсю.

– Так, – мужчина, предпочитая не садиться (тем более, что было и некуда – стул и кресло были заняты, а кровать стояла разобранной), скрестил руки на груди, – Что ты натворил, Анри?

– Я… – начал, было, отвечать юноша, однако оказался перебит. Винс, криво улыбаясь, вскинул руку в останавливающем жесте.

– О, нет, позволь уж мне самому сообщить все! Просто язык чешется поведать о твоих подвигах, мальчик, – мужчина на секунду замолчал, делая несколько медленных вдохов и выдохов, а затем резко бросил, – Он дружен с Анхелем, Альберт. Он спас его, вернул ему человеческий облик!..

– Это было пятнадцать лет назад! – парень, не желая ждать, пока его дед придет в себя от сообщенного и что-нибудь скажет, негодующе всплеснул руками, – Как насчет срока давности за преступления, а? Я помог ему случайно – забрел в поместье, увидел мертвого паука в какой-то плошке в растворе, понял, что там кое-чего не хватает… Вы же знаете – я умею по запаху определять, насколько правильно составлено зелье. Наверное, у меня это от Андре, хотя я не знаю…

– Замолчи! – Альберт, хмурящийся все сильнее, резко шагнул вперед, – Пятнадцать лет назад, Анри? В шестилетнем возрасте ты дошел в одиночку до поместья Мактиере и спас Анхеля?! Что еще ты делал в детстве, мальчик? Может быть, все наши проблемы с Чеславом были из-за тебя?

Молодой человек, на секунду обомлев, даже приоткрыл рот от негодующего изумления. Такого он не ждал, того, что скандал примет такие масштабы, не подозревал.

– Дедушка, но это обидно! – слова, наконец, нашлись, и Анри замотал головой, – Я не предатель! Что вы все… Я просто помог человеку, вернее, тогда еще пауку, я не мог не помочь! Да и вообще речь сейчас не об этом! Анхель сказал мне…

– Значит, спася его пятнадцать лет назад, все эти пятнадцать лет ты продолжал общаться с ним? – в голосе Альберта загремели громовые раскаты, – Все эти годы ты лгал нам, не говорил, что общаешься с врагом! И сейчас, вдруг, решил сознаться в своей лжи – с чего бы это? Или, быть может, Мактиере приказал тебе проявить честность?

Анри вспыхнул. Парнем он вырос и в самом деле очень вспыльчивым, беспочвенных обвинений в свой адрес не любил и, обожая своих родных, на самом деле, нередко ругался с ними. В последнее время, правда, чувствуя себя более взрослым, юноша старательно сдерживался, научился сглаживать возникающие конфликты, но сейчас собеседник его перегнул палку.

– Я не собачка, чтобы слушать приказы! – он почти шипел, не в силах усмирить охватывающую его с каждым мигом все сильнее и сильнее ярость, – И Ан – не хозяин мне! Он мой друг, мой лучший друг, веришь ты или нет! И я не предавал вас, никогда бы не сделал этого, я все время, непрестанно твержу ему, чтобы он оставил свою ненависть к вам! – молодой человек вскочил на ноги, немного наступая на деда, – И сейчас я пришел сообщить, что Ан сказал мне – к Чеславу возвращаются силы! Он обуздал Нейдр, он того и гляди разрушит замок, но вам на это, должно быть, плевать! Вы не станете верить ни его словам, ни моим, потому что в ваших глазах мы, мы оба – чертовы предатели, не заслуживающие ни капли веры! Прекрасно, просто прекрасно! – и, не в силах больше оставаться в компании родных, в компании людей, которых любил, наверное, больше всего на свете, парень резко оттолкнул несколько опешившего Альберта в сторону, стремительно вылетая из комнаты.

Винсент, такого взрыва тоже не ждавший, ошарашенно покрутил головой. Человеком он был справедливым, за годы жизни успел неплохо изучить людей, и прекрасно знал, что такая вспышка ярости в душе Анри может быть спровоцирована только по-настоящему несправедливыми обвинениями… но сам последние таковыми не считал.

– Он назвал его Ан, – Альберт, медленно подняв опущенную на доли секунды голову, покачал ей, – Ты слышал, Венсен?.. Несколько раз, называл его сокращенным именем, называл так, как его имеет право звать лишь Чеслав!

Винс медленно провел ладонью по лицу. Происходящее не укладывалось у него в голове, верить в истинность подозрений безмерно не хотелось, но… Он тяжело вздохнул.

– Думаешь, Анхель и в самом деле считает его другом? Думаешь, ради Анри он сумеет забыть о своей ненависти к тебе, Антуану ла Бошеру, великому мастеру, так похожему на того… другого, – здесь мужчина чуть поморщился, – Думаешь, забудет о мести, оставит нас в покое? Ради Анри?..

– Кто знает, – великий мастер Альберт на несколько секунд сжал губы, мрачно размышляя, – Но одного мы отрицать не можем, Венсен, – пятнадцать лет Анхель не давал о себе знать. Был дружен с Анри, находился с ним рядом, но не попытался причинить нам вреда, не сделал ничего, что могло бы быть приятно ему и неприятно нам!

Собеседник его криво улыбнулся. С его точки зрения, Анхель сделал более, чем достаточно.

– Да, только переманил Анри на свою сторону. Ладно… я думаю, надо рассказать остальным. Такое умалчивать мы не имеем права.

Мастер слабо усмехнулся и покачал головой. Реакцию внука на это предсказать он мог.

– Анри будет зол, – негромко отметил он, – Но ты прав, друг мой, умалчивать это мы не имеем права.

***

Анри мерил резкими шагами коридоры замка, стремясь как можно скорее покинуть его. Он был в ярости, он никак не мог обуздать собственный гнев и знал лишь один способ немного успокоиться – пройтись по лесу и вдохнуть свежий, холодный воздух.

Природа всегда успокаивала его, всегда проливала бальзам на истерзанную собственной вспыльчивостью душу.

Быть таким раздражительным парню не нравилось – ему порой казалось, что он забыл выйти из подросткового возраста, ему хотелось стать более взрослым, более спокойным и уравновешенным, но… Разве Винс сейчас проявил себя уравновешенным? Разве дед вел себя спокойно? Нет! Они не дали ему и слова сказать, не захотели слушать его оправданий, они просто накинулись на него, смешали с грязью и растоптали!

Юноша стиснул кулаки, ощущая, как душу словно ножом режет острая ярость. Как они могли! Он, дурак, думал, что Винсент поймет его, думал… думал… да черт уже знает, о чем он думал, сейчас все неважно!

– Анри!.. – знакомый женский голос заставил парня на мгновение закрыть глаза, тотчас же прибавляя шаг.

– Не сейчас, мама! – бросил он и, злясь сам на себя, стремглав бросился к выходу из замка. Обижать мать он не хотел.

Молодая девушка, совершенно не изменившаяся за пятнадцать прошедших лет, как раз вышедшая из комнаты своих младших детей, проводила старшего сына растерянным взглядом. Потом грустно вздохнула и покачала головой.

Вспыльчивый нрав первенца был ей хорошо известен, как было известно и то, что в последнее время парень старался сдерживать себя, не раздражаясь по пустякам. Однако, сейчас его, по-видимому, что-то сильно задело… Но что?..

Анри вылетел из замка и, захлопнув за собой тяжелую, массивную дверь, почти пробежал несколько шагов, затем резко останавливаясь. Вокруг, устилая собою холм, раскинулась снежная белизна, чистая и прекрасная, спокойная и умиротворяюще-равнодушная.

Он глубоко вздохнул. Одеться, выскакивая из замка он не успел, и теперь холод постепенно пробирался под его легкую домашнюю рубашку, хватал за запястья и лодыжки, заставляя непроизвольно успокаиваться.

Парень наклонился и, зачерпнув ладонью снег, протер им разгоряченное лицо, ненадолго прикрывая глаза. Да… так хорошо. Спокойнее, еще спокойнее… вот, он уже совсем-совсем…

– Маленький наследник большого замка, – внезапно коснувшийся его слуха чей-то незнакомый, насмешливый голос, заставил парня распахнуть глаза и, ничего не понимая, завертеть головой, озираясь.

Он был уже не на холме, не перед входными дверями своего родового поместья. Он был… но где?

Анри нахмурился, пытаясь сообразить, как и куда его занесло. Вокруг было темно, немного прохладно – не так холодно, как на улице, но все-таки неуютно, – и, пожалуй, сыровато. Под ногами был камень. Незнакомый голос, что обратился к нему, разнесся эхом под невидимыми сводами… Хм.

Парень стиснул зубы и, щелкнув пальцами, раскрыл ладонь. На ней, освещая небольшой участок окружающего пространства, вдруг загорелся маленький огонек, похожий на пламя костра – трюк, которому он научился лет в двенадцать и которым до сих пор умело пользовался.

Свет пламени выхватил из тьмы темные каменные стены, каменный пол… чьи-то скованные ноги, руки, железный ошейник на чьей-то шее и, наконец, – насмешливые желтые глаза под огненно-рыжей шевелюрой.

Анри замер. Бывать здесь ему прежде не доводилось, встречаться с этим человеком – тем более, однако, кто это, он догадался сразу.

– Рыжая тварь… – молодой человек выразительно сплюнул на пол у ног пленника, – Как я оказался здесь?! Ты же обессилен!

Рыжий ослепительно улыбнулся.

– Ну, не настолько же, чтобы не поймать маленького глупца на крючок его собственной ярости. Ты так зол, мальчик… мм… Анри, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – Анри приподнял подбородок, глядя на собеседника свысока, – А ты – Чеслав. Рыжий оборотень, ненависть к которому я впитал с молоком матери, чертова тварь, которого не касается моя жизнь и моя ярость!

– Не касается? – Чеслав попытался немного приподнять подбородок сам, однако, ошейник не пустил его, – Отчего же… Анри, я ведь не пытаюсь задеть или обидеть тебя, нет-нет… Я лишь хочу посочувствовать. Ведь они не правы, не правда ли? – желтые глаза немного сузились, – Они оскорбили тебя… Им наплевать на то, что ты уже не ребенок, они все еще видят в тебе малыша! Это так раздражает, – он сочувственно шевельнул головой, пытаясь покачать ею.

Анри, чья злость на родных еще до конца не угасла, гневно выдохнул. Слова оборотня пробуждали его ярость вновь, подпитывали ее, заставляя злиться все сильнее, заставляя вести себя опрометчиво и говорить то, чего говорить не хотелось.

– Они не хотят понимать… – он закусил губу, хмурясь и опуская взгляд, – Не хотят понять, что я могу принимать решения, что я взрослый!..

– Конечно, – оборотень сочувственно прищелкнул языком, – Бедный мальчик, а ведь ты сильно изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Это было мельком… но я запомнил. Знаешь, а ведь Анхель рассказывал мне о тебе, – он вновь широко улыбнулся, – Говорил, как ты стал храбр, умен и благороден. Обидно, что родные не хотят этого замечать… – он тяжело вздохнул и внезапно оживился, – Но я могу рассказать тебе кое-что, поделиться знаниями! Наклонись ближе, мальчик.

Анри недоверчиво повернул голову вбок. Стать предателем, поддавшись на какую-то провокацию Чеслава ему совершенно не хотелось, прислушиваться к его советам он не собирался, но, с другой стороны… выслушать то, что ему скажут, ведь совсем не значит следовать этим словам!

Парень легко взмахнул рукой, в которой удерживал пламя и маленький огонек, взлетев вверх, замер на несколько метров выше пола, рассеивая неверный свет вокруг. Молодой человек, всем видом излучая недоверчивость, шагнул ближе к своему собеседнику и немного склонился.

– Ну… – начал, было, он, но закончить не успел.

Оборотень, обессиленный, скованный, внезапно подался вперед и, ухватившись руками за ворот рубашки собеседника, дернул его к себе, приближая свое лицо к его и легко дуя на него.

Анри дернулся, ощущая, как дыхание рыжего мерзавца окутывает его, словно зыбким туманом и, не понимая, что происходит, резко сбросил его руки, отскакивая на шаг.

– Что… – дыхание перехватывало от ненависти, – Что ты… сделал, ублюдок?!

Чеслав криво ухмыльнулся. Играть с глупым мальчишкой ему нравилось.

– Ничего особенного, малыш, совсем ничего особенного… Я решил укрепить нашу с тобой дружбу. Отныне все, что ты увидишь и услышишь, будет доступно и мне, – желтые глаза насмешливо сузились, – Все, Анри! Каждое слово, каждый взгляд – все это буду знать и я!

– Тварь! – Анри, ощущая, как бешенство буквально затапливает его, метнулся вперед и, не раздумывая, изо всех сил ударил оборотня слева в челюсть.

Голова Чеслава мотнулась; на губах появилась широкая улыбка; с губ сорвался смех. Хохоча, веселясь от души, он медленно вернул голову в надлежащее положение и, глядя на парня из-под упавшей на глаза челки, выразительно слизнул выступившую на разбитой губе каплю крови.

– Бьешь пленника? Скованного, беспомощного, не могущего ответить человека… – улыбка его стала шире, – Что ж, поступок достойный сына благородного графа. Или в тебе вдруг взыграли гены деда-разбойника?

Тяжелый кулак молодого человека врезался ему в челюсть теперь справа, заставляя голову мотнуться в другую сторону. Чеслав хохотнул и сплюнул кровь.

Анри, ухватившись за цепь, идущую от ошейника вниз, к кандалам на руках, немного потянул за нее, вынуждая оборотня податься вперед. Серые глаза его сверкали яростью; лицо перекосилось от гнева, и Чеслав, видя такую вспыльчивость, испытывал откровенное удовлетворение удавшейся провокацией.

– Мой дед – благородный человек, дворянин, – отчеканил парень, глядя прямо в желтые глаза напротив, – А ты – бродяга, всегда был им и всегда останешься! Все понял, выродок?

Собеседник его хмыкнул, позволяя себе расслабленно повиснуть в руке наследника рода.

– Ты жесток, – промурлыкал он, насмешливо созерцая его, – Удивительно жесток для сына графа Эрика…

– Я не жесток, – раздраженно бросил Анри, – Я…

– Справедлив! – оборотень, произнеся это слово вместе с ним, вместо него, криво ухмыльнулся, – Анхель тоже говорил так когда-то, убивая детей.

Анри раздраженно встряхнул его за цепь. Такие намеки были ему, мягко говоря, неприятны.

– Не смей равнять мои действия с!..

– Анхель не говорил мне о твоей вспыльчивости… – задумчиво протянул Чеслав, не давая ему закончить, – Но мне это нравится, парень, очень нравится! Такой характер я ценю в своих союзниках.

– «Своих союзниках»?! – Анри скривился, отшвыривая пленника от себя, – Никогда! Слышишь, оборотень, никогда я не стану твоим союзником! И, должен заметить… – он внезапно прищурился, – Мне Ан тоже не говорил, что ты настолько подл.

На сей раз удар достиг цели. Чеслав дернулся, как от еще одной встречи с кулаком молодого наследника; лицо его потемнело, желтые глаза на нем засверкали, как два топаза.

– Ты назвал его Ан? – голос рыжего звучал очень ровно, очень спокойно, однако, собеседник его успел заметить скрытые нотки напряжения в нем, и безмятежно улыбнулся.

– Ах, да… Бедняжка. Ты, должно быть, думал, что так называть его имеешь право только ты? – Анри криво ухмыльнулся, – Надо же, какое разочарование – вдруг оказаться не единственным в мире! Да, Чеслав, я называю его Аном, и знаешь, почему, знаешь, рыжий придурок? – молодой человек присел перед пленником на корточки, немного склоняя голову набок, – Потому что это я спас его, когда он едва не умер от твоих экспериментов. Это я вернул его к жизни, и вернул ему человеческий облик, и я был рядом с ним все эти годы! А ты – червь, сидящий в подвале, – он поморщился и вновь выразительно сплюнул под ноги собеседнику, – Здесь и оставайся. Я ухожу.

Чеслав, которого произносимые слова били больнее хлыста, но который, тем не менее, не подавал виду, как ему больно слышать их, холодно улыбнулся.

– Иди. И помни, что я сказал тебе, малыш – все, что ты увидишь и услышишь, буду знать и я. Встретимся… на развалинах замка.

***

Анри упал на колени в снег и, не в силах сдержать гнев и отчаяние, ударил по нему кулаком. Дурак, какой же он дурак! Так сглупить, позволить провести себя, позволить сделать из себя шпиона, предателя! Теперь он не сможет оправдаться – он предатель, предатель против воли, но это не отменяет самого факта…

Слезы жгли глаза, и молодой человек, злясь из-за этого еще больше, вновь набрал полную горсть снега, прижимая его к пылающему лицу.

Что делать, что делать?! Как сказать родным о том, что произошло, как вести себя?? Они и без того сердиты на него из-за дружбы с Анхелем, а теперь еще и Чеслав!

Как это он сказал? «Поймать маленького глупца на крючок его ярости»… Вот уж точно – маленький глупец, идиот, мальчишка! А еще называет себя взрослым! Да ему только сидеть с младшим братом в машинки играть, а не в такие серьезные дела ввязываться!

Проклятие… Парень сел на снегу по-турецки и закрыл лицо руками. Как вести себя, он не знал – хотелось одновременно вернуться в замок, и убежать от него как можно дальше, хотелось прострелить себе висок, чтобы не позволить мерзкому оборотню подглядывать за его родными, не позволить ему причинить им вред.

– Анри? – знакомый голос заставил молодого человека содрогнуться всем телом и, медленно опустив руки, неуверенно повернуться.

– Папа… Я думал, ты поехал в банк?

Молодой светловолосый мужчина, по виду совсем немногим старше собственного сына, хмурясь, остановился рядом с последним, глядя на него сверху вниз.

– Я вернулся. И увидел тебя, здесь, на снегу… что произошло? В чем дело?

– Ни в чем, – Анри, верный своей привычке держать марку, не сознаваясь ни в чем до последнего, передернул плечами и, опустив взгляд на снег, внезапно, неожиданно даже для самого себя, выдохнул, – Я предатель!

Отец его непонимающе моргнул. С утра, когда он уезжал по делам в банк, все было в порядке, никаких подобных мыслей в голове сына не водилось, и что изменилось за несколько часов его отсутствия, сообразить было мудрено.

– Что за глупости? – он нахмурился, присаживаясь рядом с сыном на корточки и касаясь ладонью его плеча, – Сын, что с тобой? Откуда такие мысли, почему…

– Потому что это правда! – молодой наследник, не в силах сдерживать себя, рывком повернулся, взирая на родителя в упор, – Потому что я пятнадцать лет лгал всем, потому что я дружу с Анхелем, а теперь Чеслав… – он не сумел договорить, неожиданно сбиваясь на тяжелый стон и, согнувшись пополам, обхватил руками разрывающуюся от боли голову.

Проклятый оборотень, судя по всему, внимательно следил за поведением «союзника», контролируя его и не позволяя болтать лишнего.

Его отец, граф де Нормонд, видя, что с сыном творится что-то неладное, взволнованно сжал его плечи.

– Анри… – он чуть качнул головой, торопливо прикидывая различные варианты поведения и, наконец, останавливаясь на одном, – Поднимайся. Вернемся в Нормонд, и поговорим там. Пока что я ничего не понимаю.

Юноша упрямо мотнул головой – возвращаться в замок ему не хотелось.

– Мне… мне нельзя… – простонал он, с трудом превозмогая дикую боль, едва ли не теряя сознание от нее. Отец его, будучи человеком решительным и прекрасно знающим характер первенца, нахмурился, поднимаясь с корточек и, подхватив сына подмышки, уверенно поставил на ноги и его.

– Пока я хозяин этого замка, тебе никто не посмеет мешать находиться в нем, – твердо произнес он и, стиснув плечи парня, немного толкнул его к входным дверям, – Пошли!

…В Нормонде возвращение его хозяина, сжимающего плечи держащегося за голову сына, произвело настоящий фурор. Мать последнего, сидящая в числе прочих за большим столом гостиной, внимательно и мрачно слушающая сообщаемые Альбертом и Винсентом, собравшими военный совет, известия, завидев парня, взволнованно вскочила на ноги, бросаясь к нему. Сейчас, в эти секунды, она совершенно не думала о том, что он натворил, не задумывалась о его вине, сейчас она просто видела, как ему плохо и безмерно волновалась за него.

– Что с ним? – Винс, глядя, как родители Анри усаживают его на первый попавшийся стул, чуть сдвинул брови.

Граф де Нормонд резко выпрямился, устремляя на него внимательный и где-то строгий взгляд.

– А об этом я хочу спросить у вас, друг мой, у вас всех, – говорил он спокойно, но в голосе его отчетливо прослеживались металлические нотки, – Почему я возвращаюсь домой и застаю своего сына сидящим перед замком на снегу в совершенном отчаянии? Почему он называет себя предателем и говорит, что не может вернуться в замок? Почему, в конце концов, он упоминает Чеслава и Анхеля, причем они здесь снова?!

– Сядь, Эрик, – Альберт, приходящийся хозяину замка дядей, глубоко вздохнул, приглашающе указывая на большое глубокое кресло во главе стола, – Сядь и выслушай… Твой сын пришел сегодня к Венсену с поразительными новостями о том, что Чеслав восстанавливает силы. На закономерный же вопрос, откуда он узнал это, он признался, что уже пятнадцать лет как общается с Анхелем Мактиере…

– Невозможно! – Эрик, прервав дядю, хлопнул ладонью по столу. В сознании его сына этот хлопок отдался далеким взрывом, и молодой человек зажал уши.

– Пятнадцать лет назад ты, дядя и ты, Людовик, – здесь он глянул на молчаливо-серьезного молодого зеленоглазого человека, сидящего с правой стороны стола, – Обратили Анхеля в паука навечно. Луи при этом едва не погиб, и чтобы спасти его пришлось пойти на довольно рискованные меры… Как ты можешь говорить мне сейчас, что Анри общается с ворасом на протяжении пятнадцати лет?

– Это говорю не я, – великий маг, уже успевший обуздать гнев, и ныне абсолютно хладнокровный, немного выпрямился, – В этом признался твой сын. Пятнадцать лет назад, Эрик, Анри Людовик де Нормонд, шестилетний мальчишка, сбежал из замка и, бродя по округе, наткнулся на поместье Мактиере. Там он нашел плошку с мертвым пауком в каком-то растворе, понял по запаху, что в последнем чего-то не достает и исправил ошибки неумелого алхимика. Благодаря гениальности этого маленького вундеркинда Анхель Франциск Мактиере, человек, ворас, избавляясь от которого Людовик едва не погиб, вновь ожил и вернулся к своему прежнему состоянию – он способен принимать человеческий облик и, по-видимому, будучи признателен, уже пятнадцать лет как общается с твоим сыном.

Молодой мужчина, выслушавший все эти новости с приоткрытым ртом, медленно обернулся, взирая на сидящего чуть поодаль в объятиях взволнованной матери Анри.

– Это правда? – голос его поражал холодом, и парень, который только что сидел на снегу, невольно подумал, что разницы нет: замерзнуть он мог и в замке, и снаружи.