Энциклопедия древнескандинавской мифологии и культуры. Издание 1

Вафтруднир – бросивший вызов Одину

В мифологии Древней Скандинавии Вафтруднир – древний великан, который был известен своей мудростью и обширными знаниями об окружающем мире. В Младшей Эдде он упоминается всего один раз (в части «Видение Гюльви»), причем Снорри Стурлусон просто называет имя великана и затем вставляет его прямую речь в форме короткого вопроса. То есть нет никаких пояснений о том, кем является Вафтруднир и зачем автор упоминает его в разговоре о сотворении Вселенной.

Но в Старшей Эдде присутствует целая песнь, которая называется «Речи Вафтруднира». Именно из этого мифологического сюжета мы узнаем о том, кем был Вафтруднир и в связи с какими событиями он стал известен. Тут же стоит упомянуть, что само слово «Вафтруднир» («Vafþrúðnir» на древнескандинавском) переводится как «сильный в запутывании». М. И. Стеблин-Каменский в комментариях к первому русскоязычному переводу Старшей Эдды поясняет, что в великой мудрости Вафтруднира нет ничего удивительного, ведь согласно древнескандинавскому эпосу великаны появились в мире задолго до людей и богов (асов и ванов), поэтому их знания весьма обширны.

Между тем, сюжет песни «Речи Вафтруднира» повествует о том, как Один собирается покинуть Асгард ради встречи с прославленным великаном Вафтрудниром, которому, как говорят, нет равных в мудрости. Фригг уговаривает супруга отказаться от поездки, ибо Вафтруднир известен как «сильнейший из йотунов». Один парирует тем, что он долго странствовал по Девяти Мирам и владеет многими знаниями, так что сумеет противостоять великану в споре.

Оказавшись дома у прославленного йотуна, Один по своему обыкновению представляется другим именем (он называется Гагнрадом, что в переводе с древнескандинавского означает «правящий победой»). Далее Один начинает спор с Вафтрудниром, причем первым вопросы задает турс, и когда он видит, что его неожиданный гость невероятно умен (великан не понимает, кто перед ним), он предлагает Одину задать свои вопросы. Ставкой в «споре мудрости» становится жизнь (ее назначает сам Вафтруднир уже после того, как осознает, что спор может быть интересным, Один соглашается).

В финале ас спрашивает у великана: «Что поведал Один сыну, когда тот на костре возлежал?» (очевидно, речь идет о погребении Бальдра). В этот момент Вафтруднир понимает, с кем затеял спор, он говорит, что ответ на этот вопрос знает только сам Один. И хотя в последней строфе песни «Речи Вафтруднира» великан, осознавая, что проиграл, называет себя обреченным, не известно, убил ли его Один, так как на этих словах турса песнь обрывается.

Между тем факт спора является лишь фабулой мифа, тогда как суть его заключается в передаче ряда мифологических сведений, которые идеально дополняют информацию, полученную читателем из предшествующих песен – «Прорицания Вельвы» (в первую очередь, так как в обоих случаях много места уделено Рагнареку) и «Речей Высокого». М. И. Стеблин-Каменский видит в «Речах Вафтруднира» мощный дидактический момент, воплощенный в простом мнемотехническом методе. Исследователь полагает, что песнь использовалась для посвящения жрецов, которым в форме «вопрос-ответ» передавались важные сведения. С другой стороны, неясно – как эти сведения воспринимали сами скандинавы, были ли это сугубо мифологические данные, либо за эффектными метафорами скрывалось нечто большее, возможно – некие эзотерические таинства.

Однако некоторые скандинавоведы (например, Л. Ессен и А. Хойслер) выдвигали противоположную теорию, утверждая, что песнь «Речи Вафтруднира» была создана в эпоху христианизации Скандинавии неизвестным исследователем-христианином, который предвосхитил Снорри Стурлусона в его изысканиях. В частности, Хойслер говорит, что христиане «потому и терпели» подобные произведения, что в них не было «практического язычества». Однако данную версию опровергает лингвистический анализ, согласно которому песнь «Речи Вафтруднира» была создана (как максимум!) в X веке, когда ни о какой христианизации не было и речи (об этом в своих комментариях к Эдде упоминает М. И. Стеблин-Каменский).

Именно поэтому, хотя великана Вафтруднира справедливо назвать «эпизодическим персонажем» в контексте всего комплекса эддических текстов, связанная с ним песнь из Старшей Эдды, по всей видимости, действительно имела важное ритуальное значение. Помимо собственно Codex Regius (и вышеозначенного упоминания в Эдде Стурлусона) несколько фрагментов «Речей Вафтруднира» присутствует в манускрипте АМ748. Эта песнь является настоящим кладезем информации по мифам Древней Скандинавии. Что же касается вероятности сокрытия в строках «Речей Вафтруднира» неких сведений ритуального характера, то на данный момент исследователям не удалось их обнаружить. Может статься – пока…

Гарм – вестник Рагнарека

В древнескандинавской мифологии Гарм – хтоническое чудовище, огромный пес, скованный цепью в пещере Гнипахеллир, его лай возвестит о конце старого мира. Несмотря на эпичность образа, пес Гарм в эддических текстах упоминается всего несколько раз. В тексте «Старшей Эдды» Гарм встречается в двух эпизодах, впервые – в обширной части «Прорицание вельвы», где пророчица используется рефрен «Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит, вырвется Жадный» при описании Рагнарека, а также событий, которые произойдут до и после финальной битвы асов и хтонических чудовищ.

После первой фразы «Гарм лает громко» вѐльва рассказывает о том, как Мидгард погрузиться в хаос, Хеймдаль вострубит в Гьяллархорн, а Один отправится за советом к голове Мимира. После повторения фразы следует описание наступления армий Хель и «сынов Муспелля» под предводительством Сурта на корабле Нагльфар, а также начало сражения между асами и их противниками. После того, как вѐльва повторяет фразу в третий раз, продолжается дальнейшее описание битвы на равнине Вигрид. После того, как фраза «Гарм лает громко» повторяется в четвертый раз, пророчица описывает мир, перерожденный после Рагнарека.

Второй эпизод «Старшей Эдды», предположительно связанный с Гармом, присутствует в тексте «Сны Бальдра» (этой песни нет в оригинальной рукописи, но ее традиционно включают в сборник поэтической Эдды). В первых же строфах песни при описании поездки Одина в Хельхейм есть следующие строки: «…встретил он пса, из Хель прибежавшего. У пса была грудь кровью покрыта, на отца колдовства долго он лаял». Прямого указания на то, что перед Одином предстал именно пес Гарм, в данном эпизоде нет. Данное предположение впервые выдвинул М. И. Стеблин-Каменский и на сегодняшний день эта позиция является общепринятой.

В тексте «Младшей Эдды» Стурлусона пес Гарм также встречается дважды. «Знакомство» с персонажем происходит в части «Видение Гюльви», где цитируется 44 строфа «Речей Гримнира» из «Старшей Эдды»: «Гарм – лучший пес». Данная формулировка довольно спорна сама по себе, особенно если учесть, что эти слова принадлежат Гримниру, то есть – Одину, который, зная о Рагнареке от вельвы, должен относиться к Гарму не самым доброжелательным образом.

Далее в «Видении Гюльви» Снорри Стурлусон пишет: «Тут вырывается на свободу пес Гарм, привязанный в пещере Гнипахеллир. Нет его опасней. Он вступает в бой с Тюром, и они поражают друг друга насмерть». Важно отметить, что Гарм освобождается от своих цепей уже после начала Рагнарека (которому предшествует освобождение Фенрира, пожравшего солнце). Он сражается с богом победы, Тюром, и убивает его, но сам гибнет от руки аса. Больше в эддических текстах нет никаких упоминаний о Гарме.

Генезис образа и распространенные заблуждения

Происхождение имени Гарм («garm» или «garmr» на древнеисландском, в Эддах встречаются оба варианта) не вполне очевидно. Значение имени пса дано в «Прорицании вельвы»: Гарм – значит «Жадный», но относительно происхождения самой словоформы среди лингвистов нет единого мнения. В частности, Л. Брюсе в своей работе «Смерть, война и жертва: исследование в контексте идеологии и практики» выводит довольно любопытную гипотезу, согласно которой у имен древнескандинавского Гарма и древнегреческого Кербера («Κέρβερος») один праиндоевропейский корень «*ger», что в переводе, по мнению Брюсе, означает «рычать».

Это довольно популярная теория, вероятно – именно на ее основе в общественном сознании сформировалось понимание о том, что пес Гарм якобы охраняет вход в мир мертвых, Хельхейм. В действительности, в эддических текстах этому нет подтверждения. Более того, когда по тексту «Старшей Эдды» Хермод, посланный Одином в Хельхейм на поиски Бальдра, подходит к границе Хельхейма и Нифльхейма, на мосту Гьялларбру перед входом в мир мертвых его встречает только великанша Модгуд, и никакого пса-стража.

Второе распространенное заблуждение – это внешнее описание пса Гарма. Ему приписывают черную шкуру, четыре алых глаза и массу других подробностей. В действительности, в эддических текстах нет никаких описаний этого персонажа, кроме уже упомянутого эпизода из песни «Сны Бальдра», где говорится, что «у пса была грудь кровью покрыта». Но здесь стоит учитывать, что данное описание обезличено и его связь с Гармом – лишь популярная гипотеза.

Третий концептуальный момент – связь пса Гарма с волком Фенриром. Существует предположение, что это один и тот же персонаж (точнее – что Гарм является воплощением Фенрира). Но тут стоит заметить, что в эддических текстах Гарм никогда не называется волком, тогда как Фенрир напротив – никогда не называется псом. И это само по себе важное обстоятельство. Однако наиболее показательный момент – описание Рагнарека из «Младшей Эдды», где Фенрир сражается с Видаром и примерно в это же время Гарм бьется с Тюром. То есть это априори два разных персонажа.

Тем не менее, у Фенрира и Гарма действительно есть общая черта – они оба в буквальном смысле сидят на цепи. Как и почему в такую западню угодил Фенрир – подробно разъясняется в «Младшей Эдде», однако в искомых эпизодах нет ни слова о том, где именно он находится. Место заточения Гарма точно известно – пещера Гнипахеллир, однако нет никаких пояснений, что это за место и почему пес там оказался.

Существует предположение, согласно которому пес Гарм является сыном Локи и Ангрбоды (как и Фенрир), однако в эддических текстах на это нет никаких указаний. Обычно в доказательство ставят описание из «Прорицания вѐльвы»: «Сидела старуха в Железном Лесу и породила там Фенрира род». Но, как уже упоминалось, Фенрир всегда называется только волком, тогда как Гарм – акцентировано пес. Соответственно нет никакой связи между Гармом и «родом Фенрира», представители которого в том же «Прорицании вѐльвы» названы троллями.

Иными словами, вокруг образа Гарма существует множество мифов, заблуждений и неподтвержденных предположений. Однако тот факт, что имя пса вѐльва использует в качестве рефрена к пророчеству о Рагнареке, может указывать на особую важность этого персонажа. Гарм является вестником, а потом и непосредственным участником наиболее эпического события во всей древнескандинавской космогонии – последней битвы асов на равнине Вигрид. Именно поэтому отсутствие хоть каких-то сведений о происхождении пса Гарма выглядит довольно странно, что, вероятно, и является причиной появления многочисленных описаний, не имеющих никаких текстологических подтверждений.

Гери и Фреки – волки Асгарда

Волк – один из главных тотемов скандинавских и древнегерманских племен, поэтому не удивительно, что многочисленные памятники средневекового скальдического эпоса сохранили немало упоминаний о мифологических созданиях, которые в той или иной степени являются волками. Гери и Фреки – наиболее известный дуалистический образ, который впервые встречается в «Старшей Эдде» (это первое, но не единственное упоминание, Гери и Фреки также присутствуют в «Младшей Эдде» Стурлуссона и во многих других, скальдических сагах).

В эддической песне «Речи Гримнира» (стих 19) говорится о том, что Одину в чертогах Вальхаллы служат два волка, имена которым – Гери (с древнеисландского «geri» переводится как «жадный») и Фреки («freki» на древнеисландском значит «прожорливый»). Гери и Фреки едят пищу со стола в чертогах Всеотца, тогда как сам Один не употребляет еды, а лишь вкушает вино.

В отличие от других мифологических образов, связанных с Одином, метафоризм дуады «Гери и Фреки» не столь очевиден. Если, к примеру, вороны Мунин и Хугин воплощают интеллект и память (опыт), то с волками Одина все обстоит сложнее. Существует предположение (впервые выдвинутое немецким историком Михаэлем Шпигелем) в соответствии с которым волки Гери и Фреки – это образ самих германо-скандинавских народов, которые преданно служат Одину-Всеотцу. В контекст этой гипотезы достаточно легко и удачно вписывается культ вульфхендаров (дословно «волкоголовый»), неистовых воинов, во многом похожих на берсерков, но в отличие от последних в состоянии транса вульфхендары ассоциировали себя не с медведями, а с волками. Кроме того, у скандинавов и раннесредневековых германцев было много «волчьих имен», таких как, например, Вульфганг («Wulfgang», в переводе с древнегерманского означает дословно «бегущий как волк») или Исангрим («Isangrim», переводится как «серая маска»).

Кроме того, в пользу популярности культа волка говорят многочисленные изображения Гери и Фреки, в том числе – на рунических камнях, обнаруженных по всей территории Скандинавии и Великобритании. Важно отметить, что волк как образ воина, как персонаж, неизменно сопутствующий воинскому божеству, присутствует практически во всех древних культурах. К примеру, волк был символом и спутником Марса (древнеримского бога войны), а в ведической литературе Древней Индии одно из «воинских» воплощений Шивы, Рудра, путешествует вместе с волшебным волком. Вышеупомянутый Михаэль Шпигель в своей работе «Ancient Germanic warriors» говорит о том, что Гери и Фреки – это архетипический образ, воплощающий несоизмеримую силу Одина (Вотана), как бога-воина, бога-лидера.

Таким образом, волки Одина Гери и Фреки, несмотря на частые упоминания в эпосах германо-скандинавских народов (по большей части – в роли кеннингов Всеотца), не имеют четкой идентификации в их мифологической системе. То есть, разумеется, сами скандинавы и германцы отлично понимали, что скрыто в образе волков Гери и Фреки, но на данный момент ввиду отсутствия необходимых историографических источников этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус.

Ёрмунганд – оплетающий мир

В древнескандинавской мифологии Ёрмунгандом зовется чудовищный океанический змей, порождение Локи и его первой жены Ангрбоды. В соответствие с текстом «Младшей Эдды» Снорри Стурлусона, великанша родила коварному потомку ѐтунов троих детей – Хель, Фенрира и Ёрмунганда, змей родился вторым после владычицы Хельхейма (более подробно об этом эпизоде и его фундаментальном эзотерическом значении – в работе В. Вагнера «Асгард и боги»). Однако Ёрмунганд был так ужасен, что Один выбросил его в Мировой Океан, где существо выросло до таких размеров, что смогло окольцевать землю и вонзить зубы в собственный хвост (удерживая, таким образом, воды Мирового Океана).

С древнеисландского языка слово «’jœrmuŋgandr» переводится как «великанский посох», что вызывает немало споров в среде скандинавоведов относительно генезиса образа. При этом в скальдических текстах морского змея Ёрмунганда иногда называют другим именем – Мидгардсорм («miðgarðsormr» на древнеисландском, что в переводе означает «Змей Мидгарда» или «Мировой Змей»). Второе имя Ёрмунганда очевидно не является оригинальным и признано характеризовать место персонажа в космогонической системе. Исходя из этого определения, многие исследователи (в их числе А. Декирк) полагают, что изначально змей Ёрмунганд был положительным элементом древнескандинавской космогонии и, вероятно, выполнял защитные функции.

Морской змей Ёрмунганд несколько раз упоминается в «Младшей Эдде», также упоминания о нем можно найти в «Старшей Эдде» (часть «Прорицание вѐльвы»), поэмах «Хусдрапа» и «Хюмисквида». Кеннинги, так или иначе связанные с мифологией Ёрмунганда, нередки для скальдической поэзии, к примеру – в поэме «Торсдрапа» Локи назван изящным кеннингом «faðir lögseims», что в переводе с древнеисландского означает «отец морской нити». Кроме того, сохранилось несколько исландских манускриптов и рунических камней, изображающих Ёрмунганда с Тором.

Мифология Ёрмунганда – современная трактовка

Очевидно, что морской змей Ёрмунганд для европейской эзотерики стал примордиальным образом, сформировавшим в итоге универсальный символ Уробороса, философского Мирового Змея, кусающего собственный хвост. Невозможно точно проследить процесс формирования искомого символа, но для современных исследователей его происхождение, уходящее своими корнями в древнескандинавскую мифологию, очевидно. И хотя, как уже отмечалось, есть косвенные указания на то, что изначально змей Ёрмунганд имел несколько иные функции, в дошедших до нас мифологических эпизодах он выступает прямым противником Тора, бога-громовержца, прославленного сына Одина.

Один из ярчайших эпизодов этого противостояния – эддический миф известный как «Рыбалка Тора». Сюжет довольно прост – вместе с великаном Хюмиром сын Одина отправляется на рыбалку в Мировой Океан. При этом Хюмир, традиционно сохранявший нейтралитет в отношении жителей Асгарда, не хотел связываться со своенравным асом, он не дал Тору наживку и отказался браться за весла. Тогда Тор умертвил наиболее крупного быка из стада великана и в качестве наживки использовал его голову, пообещав Хюмиру, что сам сядет на весла. Вскоре Хюмир попытался остановить Тора, пояснив, что дальше плыть опасно, так как они могут встретить змея Ёрмунганда, однако сын Одина лишь приналег на весла.

В итоге Тор все же остановился и забросил удочку с головой быка в океан, змей довольно быстро проглотил наживку. Тор потянул изо всех сил, но Ёрмунганд рванулся так, что ас уперся руками в деревянный борт. От напряжения Тор проломил дно лодки и встал ногами на океанское дно. Тор тянул удочку на себя, но змей не отступал, тогда ас попытался ударить его молотом, но Хюмир порвал леску и Ёрмунганд ушел в воду. Тор метнул вслед змею Мьельнир и раздробил его чудовищную голову, но змей выжил. Это один из самых известных эддических эпизодов, который часто присутствует в изобразительном искусстве (картина Г. Фусли «Тор сражается с мировым змеем», картина А. Рэкхэма «Тор, Хюмир и Ёрмунганд» и др.).

Другой популярный миф о Ёрмунганде, который присутствует только в «Младшей Эдде», связан с путешествием Тора в трансцендентный мир Утгард. В этом мире таинственный Утгарда-Локи (по одной из версии этот персонаж является отголоском более древнего несохранившегося мифа об изгнанном из Асгарда Локи) устраивает сыну Одина три испытания. Одно из испытаний – попытаться оторвать от земли большую черную кошку Утгарда-Локи. Тор сумел оторвать от земли лишь одну лапу животного, но в итоге оказывается, что кошка на самом деле была морским змеем Ёрмунгандом, и Утгарда-Локи, раскрывая обман, восхищается невероятной силой Тора.

В последний раз Тор и Ёрмунганд встречаются во время Рагнарека. В поединке Тор убивает змея, но сам тут же умирает от змеиного яда. Различные исследователи соотносят змея Ёрмунганда (картинки, в том числе – с оригинальных манускриптов, представлены выше) с индуистским царем нагов Ананта-шешей или морским демоном Вритрой, ацтекским морским чудовищем Сипактли, эллинским Тифоном и даже ветхозаветным Левиафаном. Вероятно, образ «Мирового Змея» в действительности был характерен для всех древних культур, при этом, будучи носителем фундаментальных космогонических функций, этот эпический персонаж является в большей степени негативным.

Согласно одной из гипотез, образ Ёрмунганда описывает реальное физическое явление – сеть срединно-океанических хребтов, которые расположены в центральных частях всех мировых океанов и соединены между собой, имея общую протяженность более 70 тысяч километров. Срединноокеанические хребты располагаются в точках расхождения крупнейших тектонических плит, характеризуются большим количеством полосовых магнитных аномалий и вулканических образований (включая гидротермальные источники, известные как «черные курильщики»). С учетом этой информации древнескандинавский миф о морском змее Ёрмунганде может быть рассмотрен в принципиально ином свете.

Ётуны – рожденные в начале мира

В скандинавской мифологии Ётуны (другой вариант произношения – Йотуны) – могучие великаны, потомки первого живого существа Имира, который был убит братьями Одином, Вили и Вѐ, внуками первочеловека (инеистого великана) по имени Бури. При этом слово «ѐтун» является своего рода прозвищем, с древнескандинавского «jötunn» переводится как «обжора». С точки зрения расовой принадлежности Ётуны являются турсами («þursar» на древнескандинавском и «thurs» на древнеисландском и английском), то есть собственно великанами. При этом, по всей видимости, великаны Ётуны не являются инеистыми великанами (гримтусенами, на древнеисландском «hrimthurs»), проживающими в Нифльхейме.

Йотуны отличались невиданной силой, огромным ростом и (в отдельных случаях) исключительной мудростью. Также, судя по эддическим мифам, великаны в большинстве своем агрессивны и являются главными противниками асов (а также потенциально – жителей Мидгарда). Великаны Ётуны живут в Ётунхейме (Йотунхейме, с древнескандинавского «jötunheimr» переводится как «земля ѐтунов»). Это место было построено асами на востоке от Асгарда для Бергельмира, единственного великана, пережившего смерть Имира (которому он приходился внуком). По легенде, Бергельмир успел построить лодку и таким образом вместе со своей женой спасся от великого потопа.

Тем не менее, не ясно, почему в поздних мифах потомками Бергельмира также называют инеистых великанов, живущих в Нифльхейме. Вероятно, речь может идти об особом «роде» изначальных великанов, хотя, с другой стороны, Имир, хоть и не называется гримтусеном напрямую, но в Эдде сказано, что он родился изо льда (!) мировой реки Эливагар (между Нифльхеймом и Муспельхеймом, где ледяные глыбы начинали плавиться от жара, источаемого миром огня).

Ётуны в эддической мифологии

В текстах Старшей и Младшей Эдды великаны Ётуны (Йотуны) почти всегда выступают антагонистами асов. В большинстве случаев они злобны и агрессивны, внешне напоминают людей (нигде напрямую не сказано, что они отличаются от последних чем-то, кроме исполинского роста). В частности, песни «Перебранка Локи» и «Мед поэзии» из Старшей Эдды демонстрируют Ётунов как могучих, но простодушных созданий, которые проигрывают асам в хитрости и коварстве. Кроме того, Тор неоднократно побеждал Йотунов в поединках без особого труда (однако Хрунгнира он одолел лишь благодаря смекалке Тьяльви, то есть – нечестно).