Лучшие рассказы 2016—2022

– Я поздравляю тебя, капитан, теперь мы с тобой подводники! – сказал, обращаясь ко мне полковник, – Были летчики, а теперь подводники. Переквалифицировались, так сказать. А вернее, нас переквалифицировали. С одной лишь разницей: меня чуть раньше, а тебя чуть позже.

– Что тут, черт побери, происходит, командир? – воскликнул я, пока еще не осознавший в полной мере произошедшей со мной перемены.

– Все очень просто, капитан: в переводе на современный жаргон, нас с тобой слили и отформатировали. Как ты уже, вероятно, успел заметить, мы находимся на дне моря. Вместо легких у нас жабры, и мы можем дышать, только находясь в воде. Голосовых связок у нас теперь тоже больше нет и говорить мы уже не можем, мы общаемся мысленно: ты передаешь мне свою мысль, а я тебе свою: вот так и находим понимание. Со временем у твоего тела, как ныне и у моего, появятся и иные изменения: перепонки между пальцами, чешуйчатая кожа, вырастет хвост, и так далее. Поначалу тебе это будет казаться необычным и даже неприемлемым, но это не смертельно: ты привыкнешь и освоишься.

– Кто все это с нами сделал и почему вы так спокойно к этому относитесь, командир?! – возмутился я. – Неужели вы с этим смирились?!

– Не сразу, капитан, – невозмутимо ответил мне полковник, – а со временем. Когда понял, что иной вариант невозможен.

– Что произошло с вами, командир? И что произошло в конце концов со мной? Можете вы мне дать на это хоть какой-нибудь вразумительный ответ?

– Попробую капитан, – согласился полковник. – Это случилось на третий год войны. Я летел бомбить врага, находящегося по ту сторону моря, в котором мы сейчас с тобой благополучно пребываем. Мой самолет внезапно потерял управление в небе над морем. Но клянусь, что он был абсолютно исправен! Я проверял! И проверял его перед каждым вылетом! На тот момент я уже летал много лет, имел сотни боевых вылетов, своей машиной я управлял также легко, как частями своего тела: рукой или ногой. Моя машина была словно частью меня! Но в тот злополучный день в небе над морем самолет внезапно вышел из моего подчинения и стал управлять мной, и я ничего не смог с этим поделать, несмотря на весь свой огромный опыт!

– Как такое могло случиться? – удивился я.

– Не знаю. У меня было впечатление, что моей машиной управлял кто-то другой, но не я, и этот кто-то намеренно вел самолет в море. Отчаявшись что-то изменить, я был вынужден катапультироваться. Дальше я ничего не помню. Вероятно, я отключился. А когда очнулся, то обнаружил себя уже в измененном состоянии на дне морском… – полковник выдержал небольшую паузу, а затем продолжил: – Это все проклятая война! Знал бы я, чем она обернется! Как сегодня помню тот день, когда она началась. В парламенте нашей Демократической республики выступил один из депутатов и сказал те ставшие уже историческими слова: «В нашей стране накопилось очень много бомб. Зачем мы их производили? Чтобы они гнили? Произведенное оружие обязательно должно быть использовано и неважно против кого! Враг – не проблема, его легко найти! Кроме того, если наши летчики не будут регулярно тренироваться, то они и вовсе забудут, как выглядят бомбы! В один прекрасный день, подойдя к бомбе, кто-либо из них подумает, что это не бомба, а колбаса, попытается съесть ее и поломает себе все зубы, а то и вовсе подавится! Нужны ли нам такие летчики? Смогут ли они защитить нашу страну в случае, если ей возникнет военная угроза? Не смогут!»

– Да, я помню эту речь, командир, – сказал я, – видел и слышал ее по телевидению. В нашей Демократической республике все заседания парламента постоянно транслируются.

– Верно, таковы общедемократические нормы и принципы, – согласился со мной полковник, а затем продолжил: -Речь эта, как ты помнишь, вызвала в парламенте бурю восторженных эмоций и шквал нескончаемых аплодисментов. Врага нашли быстро: ближайшую страну по ту сторону моря. Туда и начали летать и бомбить ее. Перелетим через море, нанесем несколько ударов с воздуха, а потом обратно, домой, на аэродром.

– А потом и оттуда, с той стороны моря, враги начали летать к нам и бомбить нас, – добавил я.

– Вот именно! – воскликнул полковник, а точнее передал мне свою мысль, ибо общались мы в воде исключительно мысленно, как уже упоминалось ранее. – Это-то и вызвало у меня большие подозрения! Почему мы, собственно говоря, позволяем врагу бомбить нашу территорию?! И почему нас направляют бомбить исключительно мирные населенные пункты врага, а не его аэродромы, например?! Напрашивалась сама собой мысль, что нашему руководству был абсолютно не интересен исход войны, что ему не нужна была победа. Выходит, что ему нужно было совершенно другое: чтобы война никогда не кончалась, чтобы она длилась вечно. Разве так воевали наши деды и отцы? С этими-то вот соображениями я и решил обратиться в наш генеральный штаб. Прибыл я туда, а там, в генштабе, сидит за столом на двух стульях, ибо на одном не помещается, какой-то гражданский, крыса тыловая, ни разу не нюхавшая пороху, щелкает семечки и плюется ими во все стороны, а по кабинету бегает уборщица и ловко, однако, успевает подхватывать в воздухе шелуху из-под этих семечек и складывать ее в небольшой пакетик для мусора. Вот той тыловой крысе я и имел неосторожность и глупость высказать свои соображения по поводу войны. Крыса та выслушала меня нехотя и безучастно, а потом выпалила: «А не засунуть ли тебе свои военные соображения, полковник, куда-нибудь себе поглубже?» С этими словами он плюнул мне в лицо шелухой и велел убираться вон. Больше я эту тему не поднимал. То был как раз тот злосчастный третий год войны. Вскоре меня отправили на очередное задание, за море, но перелететь его я так и не смог и оказался тут, под водой… – полковник на какое-то время задумался, а потом спросил у меня: – А что, капитан, война все еще идет?

– Так точно, командир, – ответил я, – идет. И не видно ей ни конца ни края.

– И который год идет? Совсем я тут счет времени потерял.

– Тринадцатый.

– И стратегия не изменилась?

– Так точно, велено бомбить мирные населенные пункты, а аэродромы врага не трогать. Впрочем, и враг не трогает наших аэродромов, тоже бомбит мирных. Они-то больше всего и страдают. Однажды жители, проживающие вблизи морского побережья, возмутились бомбежками врага и потребовали ввести ММК.

– Международный миротворческий контингент?

– Именно. Это было на третий год войны, когда, как заявили официальные информационные источники, вы пропали в небе над морем, командир. Вас и поныне считают пропавшим без вести. В ответ на требование мирных жителей ввести контингент один из депутатов нашего парламента возмущенно выступил с речью, что также транслировалось по телевидению, и сказал следующее: «А кто будет оплачивать пребывание этого контингента на нашей территории? Неужели мы должны опустошать свои собственные карманы, в самом деле?! Нам-то этот контингент, как собаке пятая нога, ведь не нас же бомбят! Где же тут справедливость, скажите мне? Поэтому содержать контингент должен тот, кому он необходим, кто настаивает на его введении, то бишь мирные жители! Кроме того, позволю себе заметить, что в том, что мирных жителей бомбят, виноваты не кто иной, как эти самые мирные жители, а вернее их собственная лень! Ведь они же могут сделать так, чтобы бомбы реже попадали в их дома! Для этого надо всего лишь перестать лениться! Когда наступает зима мирным жителям следует перекрашивать свои дома в белый цвет, под цвет снега, а когда наступает лето, то в зеленый цвет, под цвет листвы и травы, и тогда врагу будет намного сложнее заметить их жилища с воздуха, разве не так?» За такое выступление депутат был награжден орденом «За Вселенскую мудрость». А вопрос о контингенте мирные жители больше не поднимали.

– Значит мирные смирились с бомбежками своих домов? Привыкли?

– Можно сказать и так, командир. Хотя домов у многих уже нет, они разбомблены врагом. Люди стали выкапывать землянки и жить в них. Покидать свои родные места жители не хотят, ибо тут могилы их предков. Продукты питания перестали привозить на прибрежные территории: поставщики продовольствия заявили, что не желают попадать под бомбежки врага и терять свой товар. Так что жители прибрежной полосы вынуждены сами рисковать своими жизнями и несмотря на бомбежки выходить на лодках в море и ловить рыбу, которая стала их единственным продуктом питания. При этом они развили удивительную скорость реакции, немыслимую даже для самого ловкого и быстрого в мире зверя: они ловят рыбу и одновременно уворачиваются в лодках от бомб!

– Ты абсолютно прав, капитан, ибо реакцию эту я уже успел опробовать на себе. Когда я попал сюда, как ты говоришь, уже десять лет назад, разумеется, я не желал мириться со своей судьбой, как и ты сейчас, и попытался вырваться отсюда. Я поплыл в сторону нашего берега, хотел позвать на помощь, но тогда еще окончательно не осознавал, как и ты теперь, что говорить уже не могу, а дышать способен исключительно под водой. Когда же моя голова высунулась из воды около одной из лодок, то я даже не успел попытаться сделать вдох как тут же получил сильный удар веслом по голове. Вот это действительно скорость реакции! Мирные что, и от бомб веслами отбиваются?

– Чего не знаю – того не знаю, командир.

– Вот, значит, как сильно изменилась жизнь людей за годы войны! – удивленно воскликнул полковник, а, вернее, передал мне свою мысль.

– Она изменилась у всех жителей. И не только у тех, которые живут близ моря и подвергаются постоянным бомбежкам, ведь как известно, война идет не везде, а только в так называемой прифронтовой зоне на 100 километров от границ по обе стороны вглубь нашей и вражеской территории, но и у тех, кто живет далеко от моря и таковым бомбежкам не подвергается.

– А в чем конкретно изменилась жизнь тех, до кого не долетают бомбы? – поинтересовался полковник.

– Те наши жители, что живут далеко от моря, вдали от прифронтовой зоны, стали иначе выглядеть, иначе говорить, – ответил я: – Умами всех, от мала до велика, завладел популярнейший в наше время в нашей Демократической республике мультипликационный сериал «Супергерои». Там, в том сериале, бегают какие-то непонятные твари полугуманоидного типа, у которых глаза желтого цвета, зрачок в виде узкой черной вертикальной полосы, вместо кистей когтистые лапы, как у хищной птицы, а вместо стоп копыта. Тело их все в шерсти, имеется также и хвост. Но как они говорят, однако! Когда они произносят слова, то отчетливо слышится нечто среднее между мурлыканьем кошки и тем звуком, как если бы человек полоскал горло! Эти супергерои творят в сериале всевозможные немыслимые чудеса, выделывают бесподобные и неподражаемые трюки! Вот жители и пытаются таковым героям подражать. Носят контактные линзы желтого цвета, говорят, мурлыкая и даже дошло даже до того, что некоторые обратились в медицинские учреждения с настойчивыми просьбами отрезать им стопы и пришить вместо них копыта!

– Вот как? – удивился полковник.

– Но интересно не это, а другое, – продолжил я.

– И что же это? – поинтересовался полковник.

– А то, что однажды, смотря по телевизору очередное заседание парламента нашей Демократической республики, я заметил, что депутаты наши все, как один, ходят в черных очках, в перчатках, в костюмах, при этом брюки их достают до пола, а ботинок у них нет и стоп их не видать! Я прислушался и присмотрелся. Когда они передвигались по полу, мне будто бы почудился стук копыт. Однажды у одного из них упала перчатка и я увидел когтистую лапу, а другой как-то раз снял очки, чтобы протереть глаз, и глаз тот был желтым с узким черным вертикальным зрачком! О своих наблюдениях я сообщил некоторым своим сослуживцам, но они даже не пожелали меня выслушать! Я потом пожалел о том, что ляпнул об этом другим, ибо вскоре получил боевое задание и пропал без вести в небе над морем так же как и вы, командир. Но кто же все таки те, кто работает в нашем парламенте? Люди ли они?! И кто они тогда, если не люди?

– Нелюди, капитан, – ответил мне полковник, – и не имеет значение, кто именно: супергерои, пришельцы или черти, маскирующиеся под супергероев или пришельцев…

– Кстати, – заметил я, прервав полковника, – слово «черт» ныне нашим парламентом запрещено употреблять, оно изъято из обихода, и за его употребление грозит большой штраф по новому закону.

– Да, не имеет значения, – также прервал меня и продолжил свою мысль полковник: – Раз это нелюди, то они и не должны о нас, людях, заботиться. Пока что они скрывают свой образ и готовят людей к его принятию через мультсериал. А когда люди окончательно привыкнут видеть их на экране, они и в реальной жизни сбросят с себя маски и явятся нам во всей своей поганой красе. Видеть таких на улице станет нормой. Но людям не следует замечать того, что что-то тут не так, не следует обращать внимания на эти перемены, дабы не оказаться тут, с нами, на дне морском. В свое время я совершил большую ошибку, замечая то, что замечать не следует, говоря то, что говорить не следует. Это случилось сразу после моего визита в генштаб, о котором я тебе рассказывал. Вслед за этим последовало боевое задание и моя пропажа без вести в небе над морем. Ведь и твой самолет, наверняка, оказался таким же непослушным в воздухе, как и мой, хотя был абсолютно исправен, не так ли, капитан?

– Так точно!

– Наши глаза, наши уши и наши языки – наши враги! По этой причине я здесь. По той же причине здесь и ты.

– Вот оно, значит, как.

– Именно. Но как ты меня узнал, очутившись здесь, ведь мое тело уже изменилось и мало напоминает человеческое?

– По вашему взгляду, командир, он нисколько не изменился. Когда я очнулся тут, в воде, я пытался выбраться отсюда, плавал несколько дней в поисках выхода и однажды натолкнулся на вас. Но неужели выбраться отсюда никак нельзя? Где нас отформатировали? Должна же быть тут какая-то лаборатория! Мы найдем ее и заставим их вернуть нам наш прежний облик!

– Это все пустое, капитан. Если и есть тут какая-то лаборатория, то местонахождение ее никому тут неизвестно. Кстати, есть тут и те, кто был слит в море со стороны врага. Они тоже замечали то, что замечать не следует, говорили то, что говорить не следует. Там, по ту сторону моря, все то же самое, что и в нашей Демократической республике. Но мы тут уже не враги, а хорошие знакомые, вполне мирно обмениваемся своими мыслями. Сливают сюда, в море, также не только военных, но и гражданских с обеих враждующих сторон, совершающих те же ошибки, что и мы. И знаешь, я тут даже себе невесту присмотрел. Она тоже уже мало чем похожа на человека, как и я, да это уже и неважно. Я также благодарен Богу за то, что я ее нашел и за то, что нас все-таки слили и отформатировали, а не убили. А ведь могло быть иначе!

– Что вы такое говорите, командир! – воскликнул я одновременно от удивления и возмущения, услышав слова своего собеседника.

– То, что ты слышишь, капитан, – спокойно ответил мне полковник: – Привыкай, осваивайся. Море – наш последний дом и возврата отсюда в прежнюю жизнь нет!

© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2016

Свидетельство о публикации №216050301355

– Это ваш клиент! – сказал один из полицейских когда стражи порядка меня, изрядно помятого и кровоточащего, и не способного передвигаться самостоятельно, передавали в руки психиатрической бригады.

– Разберемся! – ответил на это один из санитаров, и меня тут же подхватили за руки-за ноги несколько пар крепких здоровых лап и понесли куда-то по длинному коридору.

Люди в белых халатах несли меня около получаса, а затем вошли в кабинет, надели на меня смирительную рубашку и усадили на стул. Напротив меня за столом уже сидел человек в белом халате.

– Вот полицейский протокол на этого чудика, доктор, – сказал один из санитаров и передал сидевшему за столом человеку какую-то бумагу.

Доктор внимательно ознакомился с ней, затем отложил бумагу в сторону, протер свои очки и стал всматриваться в меня своими близорукими глазами сквозь протертые линзы. Санитары остались стоять в кабинете доктора за моей спиной, грозно скрестив на груди руки.

– Вы напали на полицейских и дрались с ними, – сказал доктор. – Нехорошо!

– Вы так в этом уверены, док? – удивился я.

– Так сказано в протоколе, – заметил на это человек в белом халате.

– А разве факты не говорят об обратном? – поинтересовался я.

– Какие факты?

– Ну ведь битый-то я, а не они! Это ж невооруженным глазом видно!

– Невооруженным глазом видно лишь то, что ваше лицо в крови, а не то, что вас избили. В протоколе ясно сказано, что вы ворвались в нашу Пирамиду, стали кричать всякую чушь вроде того, что Пирамида наша нарушает гармонию Вселенной, что Пирамиду необходимо немедленно срыть до основания, что скоро тут, в нашей столице, приземлятся на своем корабле гости из иных миров, которые являются вроде как вашими друзьями и которые намереваются обучить нас, землян, уму-разуму, а потом вы стали биться своим лицом прочные стеклянные окна Пирамиды. Поэтому ваше лицо и в крови. При чем тут полицейские-то? Они всего лишь подхватили вас под руки и принесли ко мне сюда на лечение. Если бы они этого не сделали, то вы бы напрочь расколбасили свою несчастную голову и в итоге отправились бы в мир иной, разве не так? Действия полицейских, тем самым, спасли вам жизнь!

– Именно так все и описано в протоколе? – поинтересовался я.

– Именно так, – ответил доктор. – И там даже ваша подпись стоит!

– Моя?! – остолбенел я. – Но, клянусь, док, что я не подписывал никаких протоколов!

– Так может это ваша рука, не ведая, что творит, подписала протокол, потеряв центральное управление, то бишь от головного мозга? Такое иногда случается, я по своему врачебному опыту знаю. Когда человек тяжело заболевает, то бывает, что части его тела, бывает, перестают слушаться головной мозг и начинают действовать сепаратно от него. Тем более, если мозг не в порядке, он легко теряет контроль над остальными частями тела! Поэтому, вполне может быть, что ваша рука подписала протокол, ваш язык выкрикивал всякие нелепости и несуразности, ваше лицо билось о стеклянные окна Пирамиды, в то время как ваш мозг дремал и не осуществлял должного контроля, ибо был поврежден!

– Мой мозг в полном порядке, док!

– Если бы это было так, то вы бы не называли себя пришельцем из космоса! Инопланетян не существует! Мы, люди, – единственные разумные живые создания во Вселенной! Это доказано наукой уже много-много лет назад, дорогой вы наш пришелец!

– Пришелец не я, а моя душа, док. Владыка отправил ее с далекой планеты на Землю и вселил ее в человеческое тело.

– Вот как?! И с какой же целью?

– Это было сделано для того, чтоб я вырос здесь, в человеческом теле, среди землян, чтобы я смог изучить и понять вас, достучаться до вашего разума и направить вас на истинный путь, на путь гармоничного развития. Если бы я явился на Землю в своем истинном теле, то у вас это бы вызвало животный страх. А страх и гармония – вещи несовместимые. Поэтому я и явился вам в человеческом обличье.

– И как же выглядят ваши истинные тела? И с какой конкретно планеты вы прибыли? – поинтересовался доктор.

– Едва ли эти знания добавят вам ума, док, – ответил на это я. – Скорее, наоборот: они могут у вас этот ум отобрать, ибо если вы заговорите об этом, то рискуете оказаться рядом со мной в смирительной рубашке, разве не так?

И в этот момент я получил подзатыльник от стоявшего за моей спиной санитара.

– Думай, что говоришь, чудик! – грозно рыкнул на меня санитар.

– И в чем же вы видите гармоничное развитие? – продолжил расспрашивать меня доктор. – В отсутствии нашей Пирамиды?

– Вот именно, док, – ответил я, – ибо Пирамида ваша источает страх, злобу и агрессию.

– Но ведь это ересь, кощунство и дичайший бред! Вы безумны в своих убеждениях! История нас учит тому, что Пирамида наша тут находилась всегда! Она появилась раньше самой Земли! Сначала была Пирамида, которая излучала божественный свет и ангельскую энергию. Свет и энергия Пирамиды притянули сюда саму Землю. Если вы выросли на Земле, то вы должны знать нашу историю!

– Да, я читал вашу историю. О том, как потом появился человек, о том, как возникли города, о том, что Пирамида была засеяна семенами жизни самых выдающихся умов и о том, как затем те, что остались жить снаружи от Пирамиды, были признаны официальной наукой подобием человека, человекообразными, но не самими людьми.

– Верно! – воскликнул доктор. – Историю вы хорошо помните, но тем не менее, вы все же сошли с ума! Человек может обезуметь, но при этом сохранить хорошую память. Такое в моей практике случалось. Но чем вам все-таки не угодила наша Пирамида?

– Вы когда-нибудь слышали музыку звезд, док? – спросил я. – Вы слышали когда-нибудь вибрации Вселенной? Представьте себе человека, который садится сюда на мое место напротив вас, берет в руки гитару и начинает вам играть на ней? Но при этом гитара его совершенно не настроена. Что вы скажете такому человеку? Понятное дело, вы попросите его прекратить свою игру. А если он вас не послушает и все же продолжит свою игру, то что вы тогда ему скажете? Вы уже прикрикнете на него. А когда он и дальше продолжит играть, то вы, вполне вероятно, и вовсе броситесь на него и разобьете в щепки его музыкальный инструмент, не так ли? Но весь фокус в том, что вы, люди, способны слышать что-либо только на близком расстоянии. Для нас же расстояние абсолютно никакой роли не играет. Мы способны слышать вас, ваши вибрации, слышать друг друга за миллионы световых лет! Мы легко слышим издалека и вибрации вашей Пирамиды! И знаете, что, док? Ваша Пирамида звучит для нас как ненастроенная гитара! Слышать ее с далеких звезд, равно как и тут, мне просто невмоготу, поверьте!

– И что же, вы хотите разрушить ее?

– Это необходимо сделать!

– Да вы абсолютно безумны! Вы безумны в своих убеждениях, повторяю вам! С каждым вашим словом я убеждаюсь в этом все больше и больше! Остановитесь, пока не поздно, признайте свое безумие и тогда, быть может, вы еще сможете спасти свою жизнь!

– Уже поздно, док. Моя миссия на Земле, увы, провалилась! Я не смог достучаться до вас, землян, эти мои вибрации уловили представители моей расы за миллионы световых лет отсюда, и мои космические братья уже вылетели сюда, к Земле. Я чувствую их музыку, я вижу, как они летят и, поверьте мне, док, они скоро будут здесь! Очень скоро! Вы не успеете и глазом моргнуть!

Доктор и санитары громко рассмеялись, а затем в один голос басистым хором воскликнули:

– Пирамида вечна и несокрушима! Никто не способен ее уничтожить!

В этот момент в кабинет доктора заползли на четвереньках три человека: у одного в руках были веник и совок, у второго – ведро с водой и тряпка, у третьего – щетка и крем для обуви. Второй полз за первым, а третий пополз в сторону доктора. Все эти трое передвигались на четырех конечностях, не смея поднимать глаз. Первые двое с бешеной скоростью отдраивали до блеска все находившиеся в кабинете предметы, и вскоре даже пол в кабинете засиял ярче солнца! Третий же вычистил так же до блеска ботинки доктора и санитаров, после чего все трое так же спешно ползком удалились из кабинета.

– Кто эти люди? – поинтересовался я.

– Люди?! – рассмеялся доктор. – Это человекообразные, «подошвы», живущие в своих бараках за пределами нашей Пирамиды. «Подошвами» тут называют тех, кто из кожи вон лезет, чтобы получить хоть какое-то место работы, пусть даже самое грязное, но внутри Пирамиды. Среди них есть даже медики, педагоги и профессора. Они не хотят жить в бараках и готовы мать родную продать, чтобы только оказаться тут! Они обожают нашу Пирамиду! Нашу несокрушимую Пирамиду! Один из троих, что только что чистил мои ботинки, – это бывший друг моего детства, учился вместе со мной на психиатра, работал даже со мной здесь врачом и однажды даже стал заведующим отделением, поднялся выше меня по ступеням Пирамиды, стал работать выше этажом, носить лучше пиджак и ездить на машине более высокого класса, но потом, вскоре, тем не менее, был низвергнут со своего пьедестала, и снова стал «подошвой», а его место занял я!

– Как такое возможно? – удивился я.

– Дело в том, что мой друг однажды обезумел, – ответил мне доктор. – Да-да, и психиатр может оказаться безумцем! Однажды, еще будучи моим другом, он написал научный трактат под названием «Лишний орган». За этот трактат тот, который живет на самом верхнем этаже Пирамиды и кого мы называем «Лучезарный», возвысил его до заведующего отделением. В трактате том говорилось о языке. Мой бывший друг начал свой трактат цитатой из нашего великого мудреца и правителя Лучезарного: «Народ наш человекообразный в большинстве своем – разбойники и психи, ибо порой несвоевременно соблюдает основополагающий принцип нашего государства, главную статью нашей Конституции, которая гласит: „Народ обязан заботиться о благосостоянии своего правителя и его администрации“. Но, тем не менее, когда „подошвы“ направляются собрать с народа причитающееся правителю и его администрации, то все время возникают проблемы, ибо человекообразные жалуются на нехватку средств, которые, наверняка, где-то спрятали! Вот лживые языки!» И мой бывший друг ухватился за это слово: языки! В трактате рекомендовалось отрезать лживые языки у человекообразных, дабы языки те не лгали посланникам Лучезарного. Поначалу все были в восторге! И я в том числе! Лучезарный возвысил моего бывшего друга. Однако потом, я неожиданно прозрел от своей временной эйфории и осознал тот факт, что если языков у человекообразных не будет, то и у нас, психиатров и полицейских, занимающих большую часть Пирамиды, не станет работы, ибо нам станет сложнее определить психов и разбойников, если те будут немы и, потому, не смогут признать себя психами и разбойниками. А если не будет нас, психиатров и полицейских, то кто же тогда защитит Лучезарного? Я тут же сообщил о своих соображениях Лучезарному, и мой бывший друг был признан безумцем, низвергнут и опять стал «подошвой», спустился на тот уровень, с которого мы все начинали нашу службу верой и правдой великому Лучезарному. Мой бывший друг, бедняга, надеется снова когда-нибудь подняться!