– Привет, Лёнь, мне разрешили с вами остаться на ночёвку. Вы сейчас где?
– Мы сейчас у «Маргариты». Подъедешь?
– Ага, хорошо, скоро подъеду.
– Давай, – я положил трубку.
– Это кто? – спросил Герман.
– Влад, – говорил я, смеясь над картинностью прошедшей ситуации. – Говорит, что ему разрешили, и он сюда скоро подъедет.
– Ну что ж, подождём.
Мы немного проехались до дороги и сели на узковатый бетонный выступ у небольшого металлического узорчатого заборчика магазина канцелярки. С первых минут протирания о бордюр штанов Герману надоело это занятие, и он стал размеренно ходить вдоль дороги туда и обратно, попутно вспоминая Владову нерасторопность. Я тоже был не очень терпелив, но пока молчал, уперев локти в колени с двумя пачками лапши наперевес. Обе упаковки были в одной руке. Чё-то спина чешется. Ага… так гораздо лучше. Да где его носит?
– Слушай, давай я тебя сфотаю? – выдавая нехилую лыбу, сказал Герман.
– Зачем? – говорил я, не понимая.
– Ты так сидишь сейчас с лапшой и с таким взглядом, как у бомжа, я тебе говорю.
– Хехехех, ну давай. На мой телефон, – я протянул его другу.
Я был без понятия, с каким лицом сидеть, поэтому физиономия у меня была слегка дикая и потерянная. Ну, в общем, как всегда. Так получается даже без выражения каких-либо эмоций. Хотя сейчас за своей рожей я замечаю больше инфантильности, нежели дикости. Но фотки получились неплохо, будет, где посмеяться, перебирая цифровые архивы. Пока что мы хоть как-то убивали время.
Наконец-то подъехал Влад. Снова пожав руки, мы, было, уже поехали обратно к Вано, но прибывший друг нас остановил, чтобы закупиться в той же «Маргарите» на ночь грядущую. Ворча, мы ждали его ещё около пяти минут. Вот, он вышел! Когда уже, казалось, ничего не мешало вернуться в избушку, Влад по воле случая встретил двух своих старых знакомых, что начали вымогать у него мелочь. Посмотрев на это действо мученическим взглядом и посоветовав Владу грамотно распорядиться своими кровными, мы не выдержали и выдавили педали своих железных лошадюг. Пусть сам догоняет, чего ломаться уже.
Будучи около моста, мы обернулись. Ребятки у магазина попрощались, и, как я понял, им удалось уломать Влада на копейку. Он догоняет нас.
Мы вернулись к Ваньку, стараясь хоть как-то скоротать время до ночи. Я, кстати, в этот же день привёз с собой скрипку, которую мне разрешили взять на время из музыкальной школы по случаю моей учебы в ней. Там меня знали, и если бы не моя учительница, которая настаивала, чтобы я продолжил учёбу в музыкальной школе после переезда, то вряд ли бы у меня сейчас пылилось в портфолио свидетельство об окончании с отличием музыкальной школы двухгодичной давности. На момент повествования я только-только закончил музыкалку и на инструменте, хоть и старинном, мог сыграть очень даже неплохо. Развязав стремящийся время от времени открыться при перевозке на велике деревянный чехол, я извлёк сухую потёртую скрипку, проверил строй, побренчав по пустым струнам. Надел мостик, натянул чёрный волос на смычке и поднялся, левой рукой устанавливая инструмент на ключицу. Правой рукой первыми фалангами пальцев держался смычок. Мизинец точно на трости. Все вокруг притихли, глядя на меня. Да, что бы такого сыграть? Не скучного, не протяжного… О! Восточный танец, играл его в шестом.
Сильная и яркая музыка, повышаясь в тонах, передавала немного диковинные, но экспрессивные восточные мотивы. Не плыла, а уверенно шагала танцем в темпе аллегро. Только продлилось это недолго. Конвульсивные дрыганья Германа, а-ля танцы с бубном, с моим исполнением уж никак, простите, не сочетались. Ваня улыбался и сам едва не пускался в пляс. Влад просто сидел смирно, за что ему большое спасибо. А я опустил инструмент на полутакте и стал упаковывать его обратно в чехол.
– Чё такое? – Герман замер.
Натяжную тишину слегка перебивали звуки глухого постукивания скрипичной деки о старый кривоватый мостик.
– Ты чего перестал..?
– А нехрен было пританцовывать. Как дикари, вашу мать…
– Да ладно, ладно, я не буду, всё…
– А мне больше и не надо.
На чехле по очереди клацнули металлические застёжки.
– Ну ты дал…
Для меня, как музыканта, это было очень раздражительно. Я понимал Германа, поэтому старался не сердиться и забыть об этом. Это как, будучи певцом или оркестровым вокалистом, красиво и добросовестно исполнять свою партию, а тебя будет пародировать какой-то шнырь из зала, картавя слова и издеваясь над мелодией своими прокуренными связками. Причём громко так, и все смеются. Так что, пожалуйста, если в компании у вас есть музыкант, внезапно пожелающий сыграть вам что-то, будьте культурными людьми, если уважаете человека. Так, на будущее.
Мы знали, что в карты ещё наиграемся, поэтому вышли во дворик возле холостяцкой берлоги. Оторвав нож от старого невысокого столба, испещренного по всей его видимой части сотнями, если не тысячами, попаданиями ножей, стали по очереди испытывать себя на меткость. Из года в год это развлечение не теряет своей актуальности, как и сейчас. У каждого из нас было желание довести свой навык до совершенства и делать раз за разом красивые броски, удивляя всех вокруг. За этим занятием мы провели около получаса, и оно уже успело наскучить из-за долгого ожидания своей очереди. Оно неординарно, но также однообразно, особенно когда не попадаешь лезвием уже раз четвёртый. Мы вернулись в избушку. От нечего делать Герман надел мою маску предполагаемого Гая Фокса и попросил его сфотографировать, аки местного анонимного пацанчика с района. Потом сделали эпичную композицию на столе из карт, маски, лапши и некоторого количества монет. Разобрав всё, мы сели за этот же стол и стали обсуждать: кому же предстоит сыграть роль банка и по совместительству ведущего, а кому просто суждено быть обычными игроками, зашедшими за простой наживой… Мы всё-таки должны это попробовать. Сыграть в настоящую игру.
– Ну что, кто будет банком? – деловито спросил Ваня.
– Давай ты, у тебя же целая коробка с монетами. – предложил Герман.
– Да ну…
– У меня только двадцать. – Герман показал свои остатки со сдачи.
– У меня тоже. – Я положил на стол монетками круглую сумму.
– У меня пятнадцать, – сказал Влад, виновато улыбаясь.
– Ладно… – нехотя ответил Ваня и выдвинул из-под стола верхний, единственный выдвигающийся отдел небольшого шкафчика, находящийся прямо напротив друга.
Большую часть в появившейся нише занимала тонкостенная металлическая коробка с распечатанным на ней рисунком. Убрав плоскую крышку с загнутыми концами, Ваня лицезрел перед собой содержимое богатого короба. Монеты, много монет самого разного номинала застилали дно и выбивались вверх, прокладываясь слоями. Он мог потерять это в одну ночь или пополнить свои сокровища… ещё небольшим процентом от их количества. Я понимаю его нежелание. При нашей строенной удачи ему одному отстоять всё это… он всё-таки решился рискнуть. Ведь кому играть роль казино, если не ему?
– Так, всё на месте. Давайте пока просто на очки, пока не стемнело.
– Давай.
Пошла первая партия, она разминочная. Как и все несерьёзные после. Вторая. Снова Ваня раскинул каждым по две. Неужели теперь на кон будут ставиться не тысяча очков, а какие-то пять рублей? Уже не помню, кто выиграл. Дальше. Третья. За окном начинало темнеть. Ваня включил яркую пластиковую лампу, источающую белый цвет ещё не прогоревшей лампочки. Снова две карты на руки. Повезёт ли мне, или нет? С очками это не имеет никакого значения. Развязка начинает давать знать о себе. Вскрываемся. Кто-то победил. Конец, карты вернулись в колоду. Ваня записал последний счёт и убрал тетрадь. На монетках всё и так будет весьма наглядно.
– Слушайте, может, воды наберём? А то ночь долгая, вдруг пить захочется, – предложил Герман.
– Почему нет, – ответил Ваня.
– Я с тобой пойду, – говорю я Герману.
– Окей. Вань, ты пока готовься, а мы за водой пройдёмся.
– Ага, – перебирая колоду, говорил он.
Взяв полуторалитровую пустую пластиковую бутыль от лимонада, откуда-то взявшуюся в избушке, мы, на ночь глядя, шли к выходу со двора. Пройдя длинный зигзаг по дорожке, из камней вымощенной, мы, калитку открыв и проверив, чтоб всё было закрыто после нас, увидели весьма интересную картину. Дом и двор Ваниного отца занимает одну из построек, окружающих определённый, но не столь большой пустырь с мириадами выбоин в желтой земле, половина которого занимает условный автовокзал. Оттого рядом находится билетная касса, куда подъезжает рейсовый автобус. Сейчас никого из людей здесь, конечно, не было. И было бы темно и пусто, если б не многочисленный табор лошадей, что-то нашедший здесь. Я, конечно, не раз и не два видел этих сильных животных. Но чтобы тут… впервые. Может, ходят к речке, что неподалёку? Там прекрасный водопой.
Мы с Германом идём среди высоких фырчащих и сильных тел самой разной масти. Большие парнокопытные шарахались от каждого твоего резкого движения. Они занимали почти весь пустырь. Было немного сюрно среди темноты вылавливать лошадей, но это также слегка забавляло. Ну и попугивало, по детской привычке.
Недалеко от пустыря, за деревянным туалетом, куда лучше ходить в ОЗК, находится небольшой спуск к ручейку. Слабый поток засыхает от постоянной жары. Из склона протянут толстый резиновый шланг со ржавым осадком, откуда бесперебойно все двадцать четыре часа в сутки уже какой год подряд протекает вода, уносясь с потоком ручейка, поросшего болотной травой. Герман отвинтил белую крышку и подставил под поток уготовленную бутыль. Это было делом небыстрым, и он, сидя на корточках, смотрел то на воду, то по сторонам… Я тоже глядел на ночной Терней. Тишину лишь слегка перебивал плеск воды и топот копыт вдалеке. Улицы через пятьдесят метров вдоль асфальтовой дороги освещались высокими фонарями. На главной улице никто не ходил и никто не ездил. Бутылка наполнилась. Чтоб не казаться бесполезным, я предложил понести её. Герман был не против и я, держав сосуд за основание крышки, с пошатыванием держащей руки доносил её до избы, снова минуя нежданное стадо. Всё-таки, думаю, у каждого малонаселённого пункта есть своя особая атмосфера по ночам: угрюмая, странная, уютная, тихая…
Мы вернулись к ребятам и поставили у стола увесистую наполненную бутыль. Все уселись за столом на привычных местах. А теперь… нужна атмосфера! Герман надел на себя мою маску, на глазницах которой когда-то были налеплены мной черные куски ткани, и теперь он смотрится не так внушительно, отклеив их. Мне, в принципе, уже было без разницы насчёт этого. Я поднял со скрипичного чехла, лежащего в уголке избушки недалеко от стола, свою камуфляжную куртку, в которой приехал, и открыл один нужный мне карман… Вот! Хе-хе-хе… Мой чёрный бафф со стандартной челюстью. Простая и в тоже время хорошая штука. Продев через голову, я нацепил ткань с нужным рисунком ровно на нос, согласно правилам эстетики, приравнялся и уже был готов начать игру.
– Ну, что ж, какая у нас будет минимальная ставка? – спросил Ванёк.
– Может, пять рублей? – предложил я.
– Да не, много. Давайте два рубля минимум? – говорил Герман.
