Я развернул лист, и дыхание оборвалось в груди, словно я свинья, которой всадили длинный нож под сердце. Это не эскиз и не набросок, а настоящее произведение искусства: первый собранный руками умельцев Сен-Мари паровоз, пока еще слабосильный щенок, таким и останется, но проложит дорогу другим.
Но смотрел я с быстро нарастающей яростью. Ну что за дурь, я же нарисовал ясно и четко, каким должен быть паровоз! Почему эти тупые идиоты сочли, что такое просто не будет работать, если паровой котел, который и составляет основную массу паровоза, не украсить массивными барельефами в металле? Это же сколько труда и сил зря потратили! Теперь это вот чудовище со злобно оскаленной мордой будет мчаться по рельсам, пугая народ?
– Сэр Жерар, – крикнул я. – Сюда немедленно! Можете на время оставить манеры, все равно сейчас буду орать и брызгать слюной.
Сэр Жерар появился рядом, словно тоже умеет передвигаться, как Бабетта, всмотрелся в яркую картину.
– Ого, – сказал он, – для военных целей как раз уместно.
Я сказал злобно:
– Согласен, нет на свете изобретения, что не присобачивалось сперва для войны. Но это сие планировалось для перевозки пассажиров, пусть даже сперва армейских пассажиров! Потому, сэр Жерар, разработайте, потом принесете мне на подпись указ, что в подобных случаях отступление от моих прямых указаний – государственная измена! Караемая четвертованием.
Жерар с невозмутимым лицом покосился на враз побледневшего заместителя строительства паровоза.
– А не разбегутся? Они все в душе художники. Смотрите, даже на колесах искусный и затейливый барельеф! Какие фигурки…
– Помеха трению, – огрызнулся я, но по их лицам видел, что сказанул непонятное, – и вообще это бунт, понимаете? Мои повеления нужно выполнять, а не пытаться улучшить по своему скудному разумению. Вот так и гибнут империи! Пока указ доберется до самых до окраин, от южных гор до северных морей…
Краниус пролепетал:
– Ваше Величество, но вы же не художник! Мы делали, как лучше! Чтоб вам понравилось!.. Так надеялись на высочайшее одобрение…
Я прорычал:
– Идите!.. Вот будете делать свой собственный, тогда художествуйте! А на государственной службе и на государственные деньги неча удовлетворять свои запросы эстета!.. Брысь!
Он исчез, сэр Жерар покачал головой, явно на стороне художника, но смолчал, он тоже на государственной службе, сказал после паузы:
– Там в коридоре ждет сэр Угобергшир.
Я порылся в памяти:
– И этого не знаю. Он кто?
– Один из капитанов.
– Зовите!
В кабинет вошел крепкого сложения мужчина с красным обветренным лицом, просоленный настолько, что я даже ощутил аромат моря, поклонился и, быстро вскинув голову, посмотрел прямым взглядом.
– Сэр Угобергшир, – сказал я.
– Ваше Величество!
– Сэр Угобергшир, – сказал я. – Освежите мою память. Я думал, она мне еще не изменяет. А оказывается, такая же стерва, как и все они…
Он улыбнулся:
– Ваше Величество, вы меня не знаете. Я с детства плаваю по морю, но, конечно, только вдоль берега… На побережье есть местечко с высокими скалами, полностью заросшими диким виноградом. Между ними извилистый проход…
– А там в глубине укромная бухточка? – спросил я.
Он улыбнулся шире:
– Вы сразу все схватываете, Ваше Величество. Проход совершенно незаметен, потому его и не обнаруживали пираты. Там у нас помещается два-три кораблика. На них мы и каботажничаем вдоль берега. Есть у нас капитан Кракенгард, даже на Южный материк ходил!.. Как-то ему удается пробираться целым, хоть и кораблик мал, и плывет вроде бы наугад, если не врет… Но я напросился к вам по важному вопросу, Ваше Величество!
– Слушаю, – сказал я в нетерпении.
– Раз уж удалось отогнать пиратов, – сказал он, – и начато строительство больших кораблей, то надо бы строить и мелкие? Для плавания вдоль берега?.. Так перевозить дешевле. Особенно в Вестготию и другие королевства, где с дорогами совсем плохо.
Я подумал, позвал быстро:
– Сэр Жерар! Вы у меня сейчас весь кабинет министров в одном лице. Займитесь этим товарищем. Нам малотоннажное судоходство необходимо просто крайне. Создайте условия. К сожалению, сейчас отбываю по таким пустякам, как спасение человечества, хотя после орембрантеного паровоза уже не уверен, что его нужно спасать.
Сэр Жерар сказал озадаченно:
– Но у вас есть это, кабинет… Совет Лордов!
Я отмахнулся:
– Это потом, сейчас все ускорилось, сэр Жерар. Действуйте, а я исчезаю.
Сэр Жерар кивнул капитану:
– Идите за мной. Уточним, что вам нужно, и подумаем, что можем. Ваше Величество, к вам жаждет попасть на прием барон Эйц…
Я махнул рукой:
– Без вопросов.
Барон Эйц, начальник стражи, всегда старался держаться в стороне, словно панически боится обвинений сослуживцев в желании продвинуться за счет близости к маркграфу, постепенно поднявшемуся до короля, сейчас вошел и застыл у порога по стойке смирно.
Я спросил быстро:
– Сэр Торрекс, не тяните. Знаю, вы такой человек, по пустякам вас сюда на цепи не затащить, а уж по своей воле так вообще.
Он вздохнул, развел руками:
– Да, Ваше Величество, дело крайне серьезное и важное. Вы помните нашего юного графа Эдгара? Он был оставлен вами зачищать опасные места в Турнедо, но здесь умер отец, и его вызвали принять в наследство замок и земли. Я хотел привлечь его к охране вашего дворца, но не успел, юный граф очень долго принимал наследство по описи, за это время увлекся рисованием…
– Давайте короче, – сказал я в нетерпении, – хотя, конечно, художественные наклонности развивать весьма хорошо и патриотично.
Он взглянул исподлобья:
– Правда? А я ему пенял за нерыцарские занятия. В общем, он нарисовал как-то портрет женщины, какую бы мечтал встретить, повесил ее в своей спальне.
– Женщину? Молодец, не ожидал от графа.
