Все грехи мира. Книга 1

© Алексей Ракитин, 2021

ISBN 978-5-0051-2185-1 (т. 1)

ISBN 978-5-0051-2188-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Соединенные Штаты Америки на пороге XX столетия являли собой государство довольно необычное. С одной стороны это была страна, развивавшаяся быстро и динамично, открытая всему новому и передовому. Телефон Белла, электрическая техника Теслы, самолёт братьев Райт, автомобиль Генри Форда – все эти достижения символизировали инновационный характер американской индустрии. Страна серийно строила линкоры – а каждый из таких кораблей являлся шедевром машиностроительной промышленности того времени. В США находились крупнейшие телескопы того времени, территорию покрывала густая сеть железных дорог, трансокеанские кабеля связывали страну с другими континентами.

И рядом с этими впечатляющими достижениями инженерной мысли можно было столкнуться с совершенно вопиющими социальными язвами. Вопиющими даже по меркам тех отнюдь не сентиментальных лет. Чернокожее население, формально освобожденное от рабства по результатам Гражданской войны 1861—1865 гг., на самом деле оказалось отнюдь не свободно. Страна пережила своеобразный антиренессанс, на многие десятилетия узаконивший сегрегацию. Принцип проживания национальных общин – «рядом, но не вместе» – определил лицо городов и общественные отношения по крайней мере трёх последующих поколений американцев. Во всех крупных городах существовали кварталы еврейские, ирландские, немецкие, итальянские и т.п., католики селились подле католиков, иудеи – рядом с иудеями, молокане, методисты, протестанты и т. п. – каждый возле себе подобных.

Демократия выглядела абсурдно и даже архаично: две очень похожие по форме и своей сути политические партии делили между собой всё политическое пространство от муниципального уровня до президентской должности. Президент избирался в два этапа в ходе непрямых и непрозрачных выборов (впрочем, такова система и сейчас). Женщины были лишены права голоса. Элита американского общества, несмотря на разницу политических взглядов, состояла в одних и тех же масонских ложах, а их дети состояли в одних студенческих братствах.

Но ещё более дико с точки зрения цивилизованного человека того времени выглядели общественные отношения в сфере охраны правопорядка. Всяк был вооружен огнестрельным оружием, право на оружие охранялось Второй поправкой Конституции США, вступившей в силу ещё аж в 1791 г. Шерифы, ответственные за поддержание правопорядка в сельской местности, выбирались, а начальники полицейский управлений в городах – назначались мэром. На рубеже XIX – XX столетий на территории США действовали около 2200 окружных шерифов, в штате которых находились примерно 12 тыс. помощников. Число сотрудников полиции в форме составляло около 70 тыс. человек1.

Общий уровень подготовки личного состава американской полиции оставлял желать много лучшего. Чтобы проиллюстрировать этот тезис можно сказать несколько слов о результатах работы т.н. «комиссии Пайпера». В начале 1904 г. ряд серьёзных коррупционных скандалов в Чикаго, одном из криминальных центров США того времени, сподвигли городские власти на масштабную проверку работы собственного полицейского управления. Чтобы гарантировать полную независимость проверяющих для её проведения была приглашена большая группа полицейских из Нью-Йорка. Возглавлял проверяющих капитан Александер Пайпер, в прошлом военнослужащий, а в начале XX столетия – специальный представитель (офицер по поручениям) начальника полиции Нью-Йорка. Именно по фамилии этого человека группа и получила своё название.

«Комиссия Пайпера» проверяла все аспекты работы полиции Чикаго – от набора кандидатов в полицейскую академию, до пенсионного обеспечения вышедших в отставку сотрудников. Особое внимание обращалось на возможное сращивание полицейских чинов с преступным миром, владение имуществом и денежными средствами, явно превышающими доход сотрудника полиции, результативность работы, точность внутренней полицейской отчётности и т. п. Результаты работы «комиссии Пайпера», обнародованные в марте 1904 г., оказались не просто удручающими, а по-настоящему шокирующими. Тысяча сотрудников полиции Чикаго должна была быть уволена немедленно ввиду либо полной профнепригодности, либо утраты доверия (т.е. наличия коррупционных связей с преступным миром). Ещё одна тысяча подлежала увольнению по тем же, но только несколько смягченным показаниям, в течение ближайших 2-х лет. Иначе говоря, Пайпер предлагал дождаться их минимальной выслуги и отправить на пенсию, освобождая ряды полиции от их присутствия. Один – только один! – полицейский не вызвал у проверяющих нареканий.

Кстати, «комиссия Пайпера» ещё встретится нам на страницах этой книги. Дело в том, что нью-йоркские проверяющие плотно взаимодействовали с группой частных детективов, выполнявших по их поручениям кое-какую оперативную работу. Один из этих частных сыщиков проявит свои довольно необычные таланты в одном из рассматриваемых в этой книге расследований, о чём в своём месте будет рассказано.

Нельзя не отметить того, что само по себе расследование преступлений имело в те годы в США довольно необычный для современного человека характер. Штатных детективов полицейские управления и службы окружных шерифов либо не имели вообще, либо имели таковых в небольшом количестве. Расследование преступлений очень часто отдавалось на своеобразный «аутсорсинг», который выглядел примерно так: губернатор штата или городской муниципалитет назначали премию за изобличение виновного, и если сумма представлялась достаточной, то за дело брались частные детективы или детективные агентства. Они находили виновного и получали обещанное вознаграждение. Основным оперативным приёмом частных детективов в США являлось оперативное внедрение, которое заключалось в том, что детектив выдавал себя за уголовника, входил в контакт с представителями криминального мира и вызнавал у них детали произошедшего преступления. Понятно, что такая методика расследования открывала огромные возможности для разного рода оговоров, подтасовок и провокаций.

В этой книге мы увидим реальные примеры того, как частные детективы расследовали конкретные преступления. После того, как читатели ознакомятся с ними, уверен, все вопросы, связанные с необходимостью жёсткой регламентации работы частных детективов отпадут сами собой.

Криминалистика в США в начале XX столетия находилась в зачаточном состоянии, в этом отношении страна явно отставала от цивилизованного мира. Дактилоскопирование прочно вошло в обиход американской правоохранительной системы только в 1920-е гг. Для сравнения можно сказать, что к середине 1914 г., т.е. до начала Первой мировой войны, только в картотеке Московской сыскной полиции хранились дактокарты 15 тысяч наиболее опасных уголовников! Почувствуйте разницу…

Другой проблемой, имевшей системный характер, можно назвать различия между уголовными законодательствами разных штатов. Одни и те же преступления в зависимости от места их совершения, наказывались по-разному. Например, в штатах Луизиана и Мэриленд смертная казнь допускалась по семи составам преступлений, а вот в Алабаме – по десяти.

Автор должен признаться, что до работы над этой книгой считал наиболее криминогенными регионами мира на рубеже XIX и XX столетий европейские столицы Лондон и Париж. Однако изучение американской статистики доказало ошибочность этого интуитивного ощущения. Наиболее криминогенным районом на территории стран, чья отчётность представляется корректной и проверяемой, оказался Чикаго и его пригороды (Чикагская агломерация на территории округа Кук, штат Иллинойс). На территории округа Кук с марта 1898 г. по март 1899 г. были осуждены 2819 чел. из общего числа обвиняемых 3501 чел. (а на следующий год – 2837 чел.). Для сравнения можно привести данные за тот же период для 4-миллионного Лондона, там были осуждены 2659 чел. из 3234 чел., представших перед судом. Как видно, в округе Кук наблюдалось превышение в ~6% при том, что по численности населения он уступал Лондону более чем в 3 раза.

Кстати, 1898 г. отнюдь не был самым напряженным для судебной системы штата Иллинойс в целом и округа Кук в частности. Если посмотреть на усредненную загрузку окружного Большого жюри на большeм интервале времени, то легко понять, что в том году судейские чиновники не очень напрягались. За 45 месяцев (с декабря 1896 г. по сентябрь 1900 г.) Большое жюри округа Кук рассмотрело 16518 уголовных дел, т.е. ~360 уголовных дел в месяц. Понятно, что основную массу этих преступлений составляли посягательства сравнительно лёгкие, ненасильственные, но это не отменяет того факта, что число самых тяжких преступлений – убийств – росло в Чикаго ошеломляющими темпами. За 23 года – с 1881 г. по 1904 г. – количество убийств в этом городе увеличилось в 4,5 раза! Особо свирепой криминогенностью отличался север этого города, там за 25 недель 1905—1906 гг. были убиты 54 человека, из них 20 женщин. Это весьма впечатляющая статистика даже по нынешним меркам!

Помимо Чикаго и его пригородов на территории США в те годы росла и другая клоака, с полным правом претендовавшая на роль криминальной столицы мира. Речь идёт о «Большом яблоке», городе Нью-Йорке. За десятилетие 1886—1896 гг. его население выросло на 33%, число зарегистрированных преступлений – на 50%, а количество арестов – на 90%.

Однако сравнение в процентах не позволяет составить представления об подлинном размахе явления, поскольку непонятен истинный размер базы. Поэтому приведём кое-какую статистику в абсолютных цифрах.

В небольшом штате Коннектикут за 10 лет – с 1896 г. по 1906 г. – было совершено 80 убийств, казнён 1 убийца.

В Чикаго за 29 лет – с 1877 г. по 1906 г. – были зарегистрированы убийства 2113 человек, казнены 38 убийц. Если посмотреть на усредненные цифры, то можно заметить, что криминальная активность в Чикаго в течение года примерно соответствовала той, что наблюдалась в Коннектикуте за 10 лет.

В городе Нью-Йорке за 16 лет – с 1889 г. по 1905 г. – было зарегистрировано более 1500 убийств, т.е. несколько менее 100 в год. Это довольно много даже по нынешним временам и примерно соответствует аналогичному показателю для Чикаго.

Как много казнимых было в США в то время? Это объективный показатель, характеризующий суровость уголовного законодательства. Существует замечательное мнемоническое правило, позволяющее довольно точно оценить число приведенных в исполнение в США смертных приговоров. Эта величина составляет 1—5% от общего количества убитых в результате уголовных преступлений. Так, например, в штате Массачусетс в период 1901—1907 гг. были зарегистрированы 104 убийства, казнены 6 убийц. В штате Огайо в тот же период – 302 убийства и 18 казненных. В штате Иллинойс в период с 1890 г. по 1899 г. усредненно фиксировалось 315 убийств в год, а смертный приговор приводился в исполнение 3 раза в год.

Почему эта статистика для нас важна и автор сейчас сделал на ней акцент? Дело в том, что отмеченное выше соотношение – приблизительно от 1 до 5 казненных убийц на 100 жертв умышленных убийств – расценивалось населением как совершенно недостаточное. Простые обыватели желали, чтобы Власть убивала преступников чаще, энергичнее и без лишних юридических проволочек. Если властные структуры справлялись с этим делом плохо или просто не соответствовали чаяниям американских обывателей, то последние принимали на себя бремя восстановления справедливости. Разумеется, с той оговоркой, что делали они это сообразно своим собственным представлениям о праве и справедливости.

Своего рода национальной забавой того времени являлись линчевания – самосудные расправы толпы над тем, кто по её мнению расправы заслуживал. Фактически это были зверские казни, участники которых к ответственности не привлекались и сам «суд Линча» преступлением не считался. Кстати, название этой расправы традиционно связывалось с судьёй Чарльзом Линчем, допускавшем такую казнь как высшую форму демократии2. Может показаться невероятным, но в начале XX века работодатели даже предоставляли своим работникам отгулы для того, чтобы те могли принять участие в линчевании.

Может показаться удивительным, но линчеватели объясняли необходимость самосудных расправ именно тем, что Власть не может утихомирить преступность и слишком мало убийц отправляет на электрический стул или виселицу. В этой книге читатель найдёт примеры того, как народ вмешивался в расследование уголовных преступлений и правосудие подменялось судом Линча. Правда, не всегда зачинщикам удавалось дотянуться до того, кого они считали виновным в совершении преступления, но даже в тех случаях, когда подозреваемого удавалось спасти от пышущей гневом толпы, сама угроза расправы определенным образом влияла на последующее расследование и суд. Ибо какой же политик в Штатах откажется от возможности подкрепить свою популярность в ширнармассах? Особенно, когда это можно сделать за чужой счёт…

Говоря об американских реалиях начала XX столетия и специфических для американской правовой системы особенностях, нельзя не упомянуть о таком феномене, как насилие, точнее даже, пытки в тюрьмах. Речь идёт не о конфликтах между лицами, содержащимися под стражей, а именно о системе воздействия на арестованного со стороны тюремной администрации. Это тема сейчас мало известна и практически не обсуждается и несложно догадаться почему. Идеологический заказ со стороны американского государственного руководства, сформулированный много десятилетий тому назад, требовал преподносить историю США как реестр всяческих успехов и безусловный образец для подражания. Концлагеря и ГУЛАГ были где-то там, далеко за океанами, а США якобы всегда уважали права человека и гражданина.

Увы, исторические реалии таковы, что Соединенные Штаты во многих отношениях не только не отличались в лучшую сторону от европейских государств, но напротив, являли воистину отталкивающие примеры попрания элементарнейших прав и свобод. Говоря об американской пенитенциарной системе, следует отметить её крайнюю жестокость и заточенность на полное порабощение человека, попавшего за решётку. Подавление воли зачастую начиналось ещё на этапе задержания, то есть даже до оформления ордера на арест. Наказание могло последовать за самое невинное нарушение или высказанное вслух несогласие, причём это наказание могло иметь форму как прямого физического воздействия со стороны охраны, так и опосредованного.

Те, кто читал мемуары Карла Панцрама, американского серийного убийцы-педераста, наверняка обратили внимание на его упоминание о том, как в одной из тюрем его подвесили за руки на 20 часов. Он упомянул об этом мимоходом, уделив эпизоду буквально пару строчек, из чего становится понятным, что подобное физическое воздействие являлось для него вполне обыденным. А ведь между тем это очень тяжёлая пытка! Зачастую подобные подвешивания дополнялись поркой, но последняя была сугубо опциональна. В принципе, для чего тратить силы на размахивание плёткой, если можно заставить работать вместо себя силу тяжести?

Другой строгой «фишечкой», очень популярной у конвоя в американских тюрьмах начала XX века, являлась жёсткая фиксация арестанта с заведенными за спину руками. Руки привязывались так высоко, как это позволяла подвижность плечевых суставов. Чем-то подобная фиксация напоминала хорошо известную средневековую дыбу, с тем, правда, отличием, что человека не поднимали вверх и он всё время стоял на ногах согнувшись. Пытка заключалась в том, что при подобном положении рук и торса имело место сдавление грудной клетки и рефлекторное напряжение межрёберных мышц, что затрудняло дыхание и провоцировало карминный отёк лёгких. В декабре 1908 г. в окружной тюрьме округа Кук от подобной пытки скончался 19-летний Уилльям Хэмлин (William Hamlin). Молодой человек пробыл в таком положении 20 часов, затем его руки освободили на 2 часа, а после вновь привязали к решётке на 16 часов. После того, как молодой человек потерял сознание и упал, его доставили в тюремный лазарет и врач, видя отёчные кисти рук и следы сдавления запястий, отказался подтвердить несчастный случай. В парламенте штата Иллинойс заинтересовались инцидентом, была создана специальная комиссия, призванная изучить обстановку в пенитенциарных учреждениях штата.

Хотя администрация тюрьмы настаивала на том, что имел место именно несчастный случай и никто из конвойных пальцем не тронул бедолагу Хэмлина, выяснилось интересное. В окружной тюрьме подобные методы воздействия практиковались регулярно, отчего регулярно погибали заключенные. Парламентская комиссия установила личности некоторых замученных – Фрэнка Гиру (Frank Giroux), Уолтера Каака (Walter Kaak), Минни Штериц (Minnie Steritz) (sic! – это женщина) и ряд других.

Эти иллюстрации из американской книги 1910 г. демонстрируют пытки заключенных, открыто практиковавшиеся тюремным конвоем. Слева: многочасовое фиксирование узника с заведенными за спину руками. Подобному воздействию подвергались как мужчины, так и женщины. Справа: пытка электрическим током человека, помещенного в чугунную ванну.

Следует подчеркнуть, что среди погибших от такого рода «дисциплинарных мер» числились не только осужденные по суду, но и лица, находившиеся под следствием, то есть, строго говоря, юридически невиновные.

Если кто-то подумал, что автор выдернул единственный исторический прецедент и попытался придать ему расширенное толкование, то уточню особо: нет, это не так! В каждом штате практиковались свои собственные приёмы запугивания и подавления воли лиц, попавших в местные тюрьмы. Например, в ноябре 1909 г. в комиссии по правопорядку парламента Техаса рассматривался вопрос об аномальной смертности заключенных т.н. «сельскохозяйственных лагерей», работники которых состояли из осужденных и использовались на уборке хлопка. Такие лагеря существовали во многих южных штатах, специализировавшихся на заготовке хлопчатника, в них заключенные работали за паёк задолго до появления в Советском Союзе ГУЛАГа. За 3 года в техасских тюрьмах и «сельскохозяйственных лагерях» было убито более 50 заключенных. Причём речь идёт именно об убитых, а не умерших от болезней! Парламентарии обсуждали чудовищные нравы и обычаи, царившие в пенитенциарных учреждениях, огромные нормы выработки, назначенные занятым уборкой хлопка заключенным. Особенно парламентариев возмутила издевательская благодарность, назначаемая тюремщиками лучшему работнику – если тот в течение дня заготавливал более 550 фунтов хлопка (250 кг.), то получал 1$. Надо ли говорить, что при ручной уборке под нещадным техасским солнцем собрать 250 кг. хлопка представлялось делом совершенно немыслимым?

Если кто-то подумал, будто после этих слушаний система изменилась, то скажем сразу – ничего подобного. Прочитавший мою книгу «История Бостонского Душителя»3 наверняка помнит изложенную там биографию Роя Смита, чернокожего мужчины из штата Миссисипи, обвиненного в убийстве 11 марта 1963 г. Бесси Голдберг. Так вот Рой Смит в конце 1940-х гг. отбыл срок в подобном «сельскохозяйственном лагере». Таким образом, мы видим, что даже спустя 40 лет после описываемых событий, система «сельскохозяйственного ГУЛАГа» в южных штатах процветала. Кстати, нынешняя система частных тюрем, активно насаждаемая в США, представляет собой не что иное, как реинкарнацию описанных выше «сельхозлагерей». Владелец частной тюрьмы понуждает заключенного работать и выплачивает властям штата определенный процент за использование подневольной рабочей силы.

Использование всевозможных мер наказания и принуждения насильственного характера являлось для американских реалий того времени не исключением, а скорее нормой. Помимо упомянутых выше подвешиваний и привязываний к решёткам, в начале XX века широкое распространение в тюрьмах различных штатов получил фокус под названием «певчая птичка» («hummingbird»). Наказуемого усаживали в чугунную ванну без воды, фиксировали там и… пропускали через его тело ток. Человек кричал от боли, корчился и это у создателей пытки родило ассоциацию с поющей птичкой. Возможно, кто-то из читателей не понял, для чего требовалась сухая чугунная ванна, ведь, в принципе, прикладывать электроды к телу можно было и без неё. Физиологическая особенность человеческого организма такова, что в результате сильного судорожного напряжения мускулатуры брюшной полости и промежности сначала происходило семяизвержение (у мужчин), а затем – опорожнение мочевого пузыря. То есть, эта пытка была не только очень мучительна, но и унизительна.

Ещё пара картинок, демонстрирующих пытки в американских тюрьмах начала XX столетия. Слева: традиционная порка. Плеть и голая спина, всё понятно без лишних слов. А вот рисунок справа занятнее. На нём показан осужденный, зафиксированный в смирительной рубашке на большой промежуток времени – 20—30 часов. Понятно, что никто узника на протяжении этих часов с ложечки кормить не будет, воды не подаст и до горшка не проводит. Как хочешь, так и терпи…

Впервые «певчую птичку» применили тюремщики Огайо в 1908 году, но в скором времени развлечение с использованием чугунной ванны оказалось взято на вооружение во многих тюрьмах других штатов.

На фоне такой «высокотехнологичной» пытки – если, конечно же, эпитет «высокотехнологичный» уместен в подобном контексте! – многие другие меры воздействия выглядят почти невинно. Например, обливание заключенного водой из пожарного гидранта. Струя воды, подававшаяся под большим давлением, причиняла сильную боль и оставляла гематомы; порой человек после такой экзекуции выглядел весь синюшным. Другой распространенной мерой воздействия, являлось обездвиживание, для чего использовалась смирительная рубашка. Иногда её дополнял специальный шлем, не позволявший пить и есть. Упомянутые аксессуары сейчас можно найти в некоторых американских музеях, а их фотографии увидеть в интернете. Человека могли спеленать таким образом и оставить в камере на многие часы. Описаны случаи обездвиживания заключенных на 140 часов! Сложно сказать, что заставляло человека страдать сильнее – невозможность пошевелиться или же утолить жажду. Такое наказание вовсе не было чем-то исключительным и применялось оно отнюдь не в отношении особо опасных преступников.

Никакой нормативной базы, регламентировавшей использование описанных выше приёмов воздействия на заключенных, не существовало. Само создание такой базы представляется в тех условиях невозможным – слишком уж раздроблена и разнородна была уголовно-правовая система тогдашних Штатов.

Акцент на использовании подобных мер воздействия на арестантов и осужденных сделан автором неслучайно. То, что в американских тюрьмах начала XX столетия пытают, секретом для жителей не являлось, в газетах той поры об этом если и не писали прямо, то сообщали посредством разного рода эвфемизмов, хорошо всем понятных. Например, шериф в интервью мог сказать, что-то вроде «мы строго поговорили с задержанным» и все читатели понимали, что именно обозначает словосочетание «строго поговорили». Следует ещё раз подчеркнуть, что описанные выше меры могли применяться и применялись не только в отношении осужденных – чему отчасти можно найти хоть какое-то оправдание! – но и в отношении лиц даже не арестованных. Кроме того, подобные меры даже без их применения, могли служить эффективным инструментом запугивания.

Это очень важная деталь в контексте настоящего повествования.

Следует отметить, что криминальная активность всегда является до некоторой степени отображением материального достатка общества и царящих в нём социальных отношений. Разумеется, имеет значение и личностный фактор, иначе говоря, индивидуальные качества преступника, но только таковыми невозможно исчерпывающе объяснить криминальные феномены, принимающие порой вид не только необычный или пугающий, но по-настоящему парадоксальный.

Америка в начале XX века была очень необычной страной. И надо ли удивляться тому, что в ней совершались порой очень необычные преступления.

Эта книга посвящена как раз такой вот парадоксальной и таинственной серии убийств. Не будет большим преувеличением назвать эти преступления одними из самых загадочных в криминальной истории человечества. С ними связано множество вопросов и далеко не на все из них существуют сегодня ответы, но по мнению автора, именно поэтому и следовало написать то, что вы прочтёте ниже.

Автор в этой книге предпринял попытку проанализировать распространившиеся в США уже в XXI столетии версии о существовании необычного серийного убийцы (или нескольких серийных убийц), но прежде чем перейти к рассмотрению версий, нам необходимо поближе познакомиться с историей вопроса и разобраться с тем, что именно, где и когда происходило.