Сожженные мосты

Третий отдел СЕИВК располагался в неприметном, совсем недавно отстроенном семиэтажном здании на окраине. Хотя строить его начали еще до того, как В. В. Путилов стал главой сего почтенного ведомства, они удивительно походили друг на друга – человек и здание. Серый, скучный бюрократ. Не подумайте плохого – такие люди тоже нужны, такие вот неприметные бюрократы (раньше их называли «письмоводители») как раз и двигают работу, делая ее изо дня в день, без фанфар и почестей. Но как мы с этим человеком сработаемся – не знаю.

Кабинет В. В. Путилова был на третьем этаже. Все в здании – и ковровые дорожки, и унылые дешевые двери, и одинаковые костюмы попадающихся мне навстречу людей – несло отпечаток неизбывного канцеляризма.

Ладно…

– Капитан первого ранга Воронцов, – сухо отрекомендовался я секретарше, представляясь пока старым званием, – извольте доложить о визите.

– Сейчас…

Господи… Она ж еще, наверное, Николая Второго помнит…

В приемной меня продержали десять минут – хотя готов поклясться, в кабинете никого не было. Еще один старый добрый бюрократический трюк…

– Господин Воронцов, прошу вас…

Наконец-то…

Владимир Владимирович не поленился встать из-за стола, с любезной улыбкой, которая ровным счетом ничего не значила, пожал мне руку.

– Господин Воронцов… Рад знакомству. Известная вам персона совсем недавно изволили телефонировать насчет вас…

– Благодарю! – кивнул я. – Завтра я намереваюсь вылететь на новое место службы. Поэтому я бы предпочел получить задание прямо сейчас, не откладывая.

– Как вам будет угодно, сударь… – В. В. Путилов, судя по голосу, немного обиделся, счел мое поведение обычным гонором флотского офицера, и, возможно, он был прав, – но дать вам задание будет не так просто.

Путилов потер лоб, затем сунулся в один из ящиков старомодного стола, вытащил толстую папку и плюхнул ее на стол передо мной:

– Для начала – извольте ознакомиться…

СЕКРЕТНО

Собственная Его

Императорского Величества

канцелярия

Третье отделение

Его превосходительству

Тайному советнику

Путилову В. В.

Срочно. Лично в руки

№ А4247-ВК / 00

Настоящим сообщаю, что 22 апреля сего года исправник Али Магади установленным порядком сообщил по радиосвязи о том, что около пивного завода, принадлежащего подданному Его Величества Лейбовичу А. Ф., собирается толпа, имеющая явно погромные намерения. В соответствии с Уголовным уложением, законом РИ «О полицейских чинах и справлении полицейской службы», дежурным по городу, квартальным исправником М. Алиджани было принято решение о направлении к месту скопления людей казачьей сотни под командованием подъесаула Сивцова. По прибытии подъесаул Сивцов доложил, что около завода собралось не менее одной тысячи человек, настроенных явно погромно и имеющих в руках холодное оружие, палки и камни. В ответ на приказ подъесаула Сивцова разойтись по домам из толпы закричали, что не уйдут, пока не сожгут принадлежащий Лейбовичу завод, производящий пиво, слабоалкогольные и прохладительные напитки, что Лейбович принимает на работу одних жидов, что работающие на заводе жиды наполняют мочой пивные бутылки и продают их как пиво, что Лейбовича надо повесить на заводских воротах. После чего собравшиеся начали кидать в казаков камни. В ответ подъесаул Сивцов приказал казакам сотни применить в отношении бесчинствующих спецсредства – гранаты с пластмассовой шрапнелью и газовые гранаты.

В этот момент по казакам сотни Сивцова был открыт одиночный снайперский огонь со стороны складов, расположенных за спиной бесчинствующих, примерно в четырехстах метрах от завода Лейбовича. В результате этого подхорунжий Слепых и старший урядник Кобыла были убиты, а сам подъесаул Сивцов тяжело ранен.

Ответным огнем казакам сотни удалось подавить снайперские точки, толпа во время боя рассеялась. В районе складов, с которых велся огонь, казаками сотни был обнаружен труп неизвестного с огнестрельным ранением головы, опознанный позднее как исправник Али Магади, а также кровь и следы волочения. Никого более обнаружить не удалось.

Проведенная экспертиза обнаружила на теле и одежде исправника Магади следы пороховых газов, неопровержимо доказывающих, что Магади стрелял в казаков вызванной к месту беспорядков казачьей сотни. Сам Магади был убит пулей калибра 7,62, выпущенной из одной из снайперских винтовок казачьей сотни.

По указанным выше фактам департаментом собственной безопасности начато служебное расследование, результаты будут высланы отдельно спецдонесением.

Интересно, интересно…

Я наскоро пробежал еще несколько подобных донесений. Везде сценарий один и тот же, разве что полицейских исправников на месте стычки не оставалось. Возможно, их там и не было, а возможно…

– Ваше превосходительство, надеюсь, вас не затруднит приказать принести карту Багдада. Желательно полицейскую, с указанием мест расположения полицейских, жандармских и казачьих подразделений…

Пока несли – ознакомился с оставшимися бумагами – скорее не ознакомился, пробежал по диагонали…

Принесли карту. Позаимствовав карандаш из письменного прибора, стоящего на столе у начальника Третьего отдела, я начал привязываться к карте, нанося на нее отметки, где произошли те или иные инциденты. Обычная штабная работа, нудная и на первый взгляд ненужная, но позволяющая многое понять. Путилов с интересом наблюдал за моей работой.

– Что скажете, сударь? – спросил он, когда я нанес последнюю точку и отошел, чтобы полюбоваться делом рук своих.

– Ничего хорошего. Готовится вооруженный мятеж.

– Вот как? Что заставляет вас так думать?

– Все очень просто. Расположение мест, где все это произошло. Видите? Накрывает почти весь город. Равномерно, что очень важно, во всех районах. Ваши аналитики не сумели обработать информацию, которую получили оперативники. Это проверка, понимаете? Кто-то устраивает то тут, то там инциденты и проверяет реакцию. Кто прибудет на место, в какое время, какими силами, какие действия будет предпринимать. Они отслеживают маршруты выдвижения сил правопорядка к различным точкам города, планируют, как в час Ч они блокируют их либо в казармах, либо на улицах. Кто-то готовится – и готовится очень серьезно.

Владимир Владимирович покачал головой:

– Нам надо было сразу привлечь вас.

– То есть ваши аналитики не уловили закономерности?

– Отчего же, уловили. Но на это им потребовалось три недели. И то они представили доклад, где этот вариант фигурирует как «один из».

– Проблема в том, что они не служили в армии, тем более в частях Командования специальных операций. При подготовке операций применяются одни и те же методички, и один профессионал всегда узнает почерк другого профессионала.

– Не лукавьте, князь. Проблема с кадрами родилась не по моей вине. Скажите – вот вы бы готовы были пойти сюда работать? Хотя бы сразу – ко мне товарищем[9].

Я отрицательно покачал головой – только этого еще не хватало, в жандармерии работать. Предки в гробу перевернутся.

– Вот видите. И никто не идет. Считают ниже своего достоинства, ниже чести русского офицера работать в жандармерии. А между тем – это тоже работа и ее тоже кто-то должен делать. Если в загранке еще удается собрать людей, то здесь…

– Ваше превосходительство, каким образом я должен собирать информацию? Я так полагаю – есть какая-то агентурная сеть, не правда ли…

– А как вы работали в Бейруте? Забыли?

Хотелось бы забыть… но такое – не забывается до самого смертного одра.

– Да, я могу дать вам выходы на жандармскую и мою собственную сеть осведомителей. Да, я могу вам написать рекомендательное письмо. Но стоит ли? Если существующие системы безопасности не дают информацию, то стоит ли их использовать?

Поразмыслив, я пришел к тому же выводу – не стоит. Если существующие сети добывания информации скомпрометированы, если где-то идет утечка, то верхом глупости будет новому человеку продолжать пользоваться дающей сбои системой. В этом случае один агент, но не скомпрометированный, не учтенный в своих расчетах противником, стоит дороже целой агентурной сети…

– Вы правы, не стоит… – признался я. – Вопрос номер два – какого рода информация наиболее интересна вам?

Путилов тонко улыбнулся.

– Знаете, князь, с дворянами, тем более потомственными, в чем-то очень сложно, в чем-то очень легко. Когда я отправляю человека на работу за границу, он пишет мне подробный план, чего он намерен добиться, на нескольких листах. Завербовать источники там-то там-то, наладить канал передачи дезинформации и так далее, тому подобное. Потом приходится проверять – действительно ли человек работает или пьет горькую на чужбине. С дворянами все иначе. Его Величество не просто так остановил свой выбор на вас – хотя есть немало людей, более искушенных в оперативной работе. Поэтому – никакого задания я вам давать не буду, ни письменного, ни устного. Я поделился с вами той информацией, которая у меня есть на данный момент. Я предоставлю вам – в разумных, конечно, пределах – ресурсы, если у вас возникнет в них нужда. Во всем остальном – вы вольны действовать так, как подскажет вам ваша офицерская честь и ваш долг перед Родиной.

Несмотря на то что вариант действий был наилучшим – без мелочного контроля, – все равно отчего-то мне стало неприятно.

– Вопрос третий. Как я должен передавать вам информацию?

– Вопрос своевременный.

Путилов порылся в одном из многочисленных ящиков письменного стола, перебросил мне через стол нечто, сильно напоминающее флэш-карту для хранения данных.

– Система шифрования последнего поколения. Ключ на 2048 бит. Подсоединяете к любому персональному компьютеру, отправляете по стандартной почтовой программе все, что считаете нужным. Процедура связи – там же. Уничтожать ничего не надо, система сама позаботится об уничтожении. Восстановить информацию без второй, точно такой же карты – невозможно, сложно даже отследить факт передачи зашифрованной информации. Не теряйте. И удачи вам, господин Воронцов…

27 мая 2002 года

Персия, Тегеран

Голубой дворец

Начальник САВАК, генерал Тимур, назначенный на эту должность меньше недели назад, выбрался из черного штабного лимузина, остановившегося в паре сотен метров от парадной лестницы. Одернул китель, мельком осмотрел себя – шах не любил разгильдяйства. Взяв под руку кожаную папку, широко зашагал по мраморным ступеням парадного входа дворца, отчетливо ощущая, как перекрестье оптического прицела – наверное, не одного – замерло на нем. Да, те люди, которые сейчас целились в него, они были его подчиненными, но если поступит приказ или он сделает нечто подозрительное, они застрелят его так же легко, как хозяйка сбивает газетой муху со стены. Никогда и никого шах не наказал за излишнее усердие в охране собственной персоны, что бы этот человек ни сделал.

Генерал Тимур шел на прием к шаху, тая в душе страх. Страх – вот чего было в избытке в этой стране. Страх – вот орудие власти, универсальное, не дающее сбоев. Кем бы ты ни был, какого бы ты положения ни достиг – однажды ночью ты мог пропасть точно так же, как до тебя пропадали другие. Это уже стало нормой. Не видеть, не говорить, даже не помнить. Никто в Персии не знал, кто будет следующим, на кого упадет взгляд диктатора. Никто не мог чувствовать себя в безопасности, никто не мог знать, есть ли за ним вина – или нет. Персия не была единой страной, в ней были две страны. Дневная страна жила, трудилась, чему-то радовалась, чем-то огорчалась. И ночная – где над людьми всевластно тяготел страх, где каждый боялся ночного стука в дверь. До рассвета доживали не все, а те, кто дожил, радовались новому дню и продолжали жить. И надеяться, что доживут до следующего рассвета.

Примечания