– Долбо#б, – буркнул я, но увлеченный Фурсов, кажется, пропустил ругательство мимо ушей.
Я снова опустился к сейфу. Была у меня одна идея. Возможно, она даже сработает.
– Двадцать седьмое, двенадцатое семьдесят четвертого, – пробормотал я себе под нос и стал вращать ручкой, подбирая нужные цифры и четко следуя делениям.
Я имел дело с такими замками. Например, в очень похожем сейфе в Обороне хранились уставные документы и часть выручки. Нужно было подобрать три числа, вращая диск поочередно то против часовой стрелки, то по ней. И я решил попробовать первое, что пришло на ум – дата рождения Марины.
Когда я четко попал в четвертое деление сразу за числом семьдесят, почувствовал, что ручка повернулась с бОльшим усилием. Замок был открыт.
– Не суетись, – сказал я Фурсову, судорожно трясшему первый том «Капитала» Карла Маркса.
– Чего? Я код ищу!
– Я открыл замок, – сказал я и опустил другую, Г-образную ручку, чтобы открыть дверь.
Фурсов тут же отбросил том, опустился рядом.
Я распахнул дверцу из толстого металла. Вместе мы заглянули внутрь.
– А… Сука… – Протянул Фурсов и встал. Пнул Анну Каренину так, что она улетела в дальний угол. – Документов нет!
Сейф был пуст. Совсем. Его гладкое, черненое дно смотрело на меня бликами от люстры.
– Должно быть, Кулым спрятал их в другом месте, – поднялся я.
– В каком? Они должны быть в Граале, – торопливо заозирался Фурсов.
Он тут же пошел к первой попавшейся картине, заглянул за нее.
– Документы должны быть где-то тут! Я точно знаю!
– Кулым мог их перепрятать, – пожал я плечами.
– Нет, у меня достоверная информация. Они в Граале. Может… Может, их перепрятал ты?
Фурсов потянулся за пазуху. Выхватив пистолет, направил на меня.
– Я знаю! Ты был за одно со стариком! Он тебе рассказал все? Рассказал, да?
– Не нервничай, – ни единая мышца не дрогнула у меня на лице. – Опусти оружие, если не хочешь нарушить наш договор.
– Говори, где спрятаны бумажки! – Фурсов пошел на меня со стволом в руках.
– Ты делаешь большую ошибку, – холодно проговорил я. – Очень большую.
Внезапно в дверях появился браток. Мы с Фурсовым разом глянули на него. Высокий и лысый, он привычным делом носил джинсы, черную водолазку с золотой цепью на шее и потертую кожанку.
– Мля, – удивился браток. – А ты кто, сука, такой?
Фурсов не замешкался. Он просто выстрелил в здоровяка. Водолазка на его груди дернулась, когда пуля вошла в тело. Бандит пошатнулся, вцепился было в дверной косяк, но тут же завалился на пол. Следом появились еще двое. Спрятавшись у входа, они просто принялись палить внутрь кабинета. Я тут же спрятался за тяжелым столом Кулыма. Пули с хлопками входили в дерево, выбивали острые щепки.
Фурсов же кинулся на пол. Он бухнулся и, сгруппировавшись, выстрелил в выглянувшего чуть сильнее, чем надо было, братка. Получив пулю, тот исчез за стеной, я услышал грохот падающего тела. Последний из них тут же смылся.
– Мля! – Крикнул Фурсов, поднимаясь и отряхивая щепки с костюма. – Сукин сын! Ты меня в ловушку заманил!
Он было вскинул пистолет, но я поднялся быстрее, бросился на него, вцепившись в руку. Мы оба снова рухнули на пол. Раздался выстрел, когда боровшийся со мной Фурсов нажал на спуск. Следом – женский крик.
Я метнул взгляд к входу. Там стояла девушка-управляющая. Она расширила изумленные глаза, закрыла губы руками от страха.
– Пошла отсюда! – Крикнул я. – Давай! Ну!
Девушка торопливо защелкала каблучками прочь. А потом у меня в глазах заплясали звезды. Я почувствовал, что что-то прилетело в лицо и вся левая его часть просто онемела.
Только когда я свалился с Фурсова, понял, что бандит, воспользовавшись тем, что я отвлекался на девчонку, дал мне в рожу локтем.
– Ты, сука, не представляешь, с кем ты связался, – зло прошипел Фурсов, устало садясь на пол. – Думал, самый умный, да? Думал, братков своих на меня натравишь и все? Я труп? А фот х#й!
Я мотнул головой, прогоняя из нее туман после удара.
– Щас тут будет куча милиции, – проговорил я, тяжело дыша. – На тебе два трупа. Так, просто не уйдешь.
Фурсов вскинул пистолет, и я тут же бросился к нему, схватил за оружие, стараясь отвести ствол. ПМ, из которого вел огонь Фурсов, снова хлопнул, я почувствовал, как штукатурка посыпалась мне за шиворот. Напрягшись, я ударил Фурсова головой в лицо. Мужик скривился от боли, зажмурился. Руки его ослабли, ушли вниз, и пистолет оказался зажат между нами.
Когда я попытался сунуть палец между бойком и курком, чтобы выстрелить было нельзя, прогремел новый хлопок. Почувствовав отдачу пистолета, я вздрогнул.
Глава 3
Левая нога разлилась болью. Я стиснул зубы, когда горячая пуля вошла в мое тело и, не задержавшись в нем, хлопнула в пол.
Машинально я впился руками в рану на ноге, сдержал стон. Тут же почувствовал, как намокают кровью джинсы.
Фурсов не мешкал. Он высвободил руку, уставился на ПМ, вставший на затворную задержку, а потом просто огрел им меня по голове.
Я пригнулся, прижался к Фурсову, цепляясь за одежду, чтобы смягчить его удары. Когда мне снова прилетело, в глазах все побелело. Третьего удара я уже не почувствовал. Сознание медленно погасло, и наступила темнота.
Пришел в себя я относительно быстро. Очнулся на полу кабинета Кулыма от боли в ноге. Медленно приподнявшись на локтях, я поморщился. Бедро ныло.
Когда голова немного прояснилась, я осознал, что это была не ноющая тупая боль, приходящая на смену острой, как бывает при серьезном огнестрельном ранении, а боль другого рода. Она оказалась саднящей, словно ногу рассекли.
Джинсы на левой ноге потемнели от крови, но не так сильно, как я ожидал. Пуля разорвала штанину, открывая грязную от крови и пыли кожу.
Я медленно потянулся к дыре в джинсах, отодвинул край. Длинная рана пересекала крепкие мышцы моего бедра. Кожа здесь была распорота и сочилась кровью. Пуля только зацепила, разорвала кожу. Однако в плоть она не вошла. Повезло. Царапина. А я уже было решил, что придется ковылять на костылях, как это было с Женей когда-то.
– Сучий сын этот Фурсов, – пробурчал я поднимаясь. – Ушел.
Фурсова и правда нигде не было. У входа лежали тела застреленных им бандитов, однако самого здоровяка я не видел. Стало очевидно – он сбежал.
Я стянул куртку, стал отрывать рукав рубашки, чтобы остановить бегущую из распоротой кожи кровь. Когда перевязал ранение, аккуратно встал, оберегая ногу.
Похромав к выходу из кабинета, я огляделся. Стал осматривать тела братков. Их было двое: бугай в водолазке и другой, худощавый, валявшийся в коридоре. Я помнил, что оставался еще третий, но он ушел, испугавшись перестрелки.
Крепкого мертвеца я не узнал. Его большая морда застыла в гримасе удивления, когда он умер. А вот второй, худощавый, оказался знакомым. Я уже видел его когда-то.
Длинный растянулся на полу, словно шпала. Одетый в спортивные штаны с лампасами и великоватую ему кожанку с потертыми плечами и рукавами, он лежал, вытянув ноги, словно оловянный солдатик. Руки мужика задрались кверху. Рядом валялся его пистолет.
Сдержав стон от боли в ноге, я опустился и глянул в побледневшее лицо длинного. Пуля Фурсова угодила ему прямиком в щеку. На лице худощавого зияло аккуратное отверстие, из которого к полу потянулась одинокая струйка крови. Зато вышла пуля совсем неаккуратно: она забрала вместе с собой большую часть затылка бедолаги. Ошметки костей и крови выпачкали весь коридор, что распростерся позади тела.
– А я тебя знаю, – проговорил я себе под нос.
Длинный был одним из людей Кулыма. Я не раз видел его в ресторане, приодевшимся в дешевенький деловой костюм. Этот бандит был одним из охранников Грааля. Болтался с отставными братками, по залу, сидел за барной стойкой. Но когда надо, тут же вырастал на входе, вместе с остальными бандюками, чтобы угомонить какого-нибудь «некультурного» гостя.
М-да. Получилось неприятно. Фурсов, видимо, посчитал, что я намеренно загнал его в ловушку. Что попытался убить, чтобы он не получил своих чертовых документов. Реальность же, скорее всего, была гораздо проще. Была у меня одна версия. Бандюки Кулыма просто приперлись в Грааль, чтобы взять его под свою крышу.
После смерти Кулыма черемушкинские разбежались кто куда. Бандитов уже мало что связывало, и ожидаемо, началась грызня за собственность, которую банда успела нахапать за время своего существования. Скорее всего, эти трое пришли сюда, чтобы попытаться прибрать Грааль к рукам. Однако братки выбрали не слишком удачное время наведаться в ресторан и поплатились за это.
Я с трудом побрел по коридору, вышел в большой зал. Зал был пустым. Наверное, посетители убежали, когда услышали в стенах ресторана пальбу. Да и персонала не было видно.
Когда из-за барной стойки показалась симпатичная головка девушки-управляющей, я позвал ее:
– Не бойся. Бандитов тут нет. По крайней мере, живых.
Девушка выглянула смелее, обернулась, когда из широких дверей кухни опасливо показался молодой официант в белой рубашке. За ним выглянули еще две девчонки-официантки и пожилой повар.
– Ты видела, куда делся мужик, что приходил со мной? – спросил я официантку.
– Я… Я не знаю… Я спряталась, когда в зале началась стрельба.
– Тут тоже стреляли?
– Угу, – она кивнула. – Ребята, как с цепи сорвались. Вломились, говорят, мол, никому не работать, пока не поговорят с управляющим. А управляющая-то сегодня я! Я перепугалась до смерти! Они хотели…
– Хотели, чтобы ты вызвала им собственника, – сказал я.
– Ага, – Она кивнула. – Сказали, что работать ресторан не будет, пока кто-нибудь из Кулымовых не приедет. Они хотели поговорить с ними за крышу. Ну а я что? Я им и брякнула, что собственник тут, в Граале. Привел, мол, какого-то солидного мужчину.
– И они пошли к нам, – я хмыкнул. – Решили, видать, что Фурсов из братков. Что мы с ним крышу обсуждаем.
– Наверное, – немного виновато ответила девушка. Опустила взгляд, потом добавила: – простите меня, что так вышло.
– Ничего, – улыбнулся я. – Все хорошо.
– Вы ранены? – Кивнул мне пожилой повар нахмурившись.
– Так. Царапина.
– Димка, ну-ка, метнись за аптечкой, – приказал он официантку.
Тот кивнул и тут же исчез в дверях кухни.
– И часто к вам такие захаживают? – Спросил я у девушки.
– Пару раз бывало, – пожала она плечами. – И всегда свои, бывшие черемушкинские. Каждый хочет взять Грааль под свою крышу. Но что б так стреляли, это было в первый раз.
– Короче так, – сказал я, тяжело присаживаясь за один из пустых столиков. – Если в следующий раз припрутся, говори, что ресторан под Летовым. А если будут упираться – звони. Я тебе свой номер напишу.
***
– Сука, мля… – Выругался Фурсов и тронул языком несколько ранок, оставшихся от выбитых коренных зубов. – Летов, сукин сын, мне все зубы повыбивал!
Фурсов пошатал еще один языком. Выругался, когда тот обломился. Он полез пальцами в рот, выдрал обломок и сплюнул кровь прямо на коврики.
– Э, – Возмутился Вася Неронов. – Ну не в машине же? На вот.
Он открыл бардачок. Нашел там какую-то грязноватую тряпку, сунул Фурсову.
Крутить носом времени у Фурсова не было, и он просто приложил тряпку к губам. Сплюнул в нее густую сукровицу.
– Говоришь, Летов тебе засаду устроил? – Спросил Вася, не отрываясь от руля.
– Да. Чуть, сука, я не помер, – выдохнул Фурсов, откинувшись на спинку дивана заднего сидения. – За малым. Крепкий этот Летов. Видать, про него правду болтают. Он, даже когда я в него пулю всадил, не отцепился. Только когда трижды вложил ему по голове пушкой, сознание потерял.
– М-да… – Протянул Вася. – Так и че теперь? Документов в Граале нету?
– Нету. Летов по-любому их перепрятал. Он все с самого начала знал.
– И че делать? – спросил Нестеров. – Вот если бы ты меня спросил, я б все сделал по-своему. По-жесткому, так сказать.
– Ты ж знаешь. По-жесткому нельзя. Нельзя нам светиться.
– Ты уже засветился, – вздохнул Вася. – Двух человек замочил. Менты насторожится. Возможно, тебя будут искать, если на тебя Летов накапает. Генерал точно тебя снимет.
Фурсов хмуро промолчал. Обычно, когда генерал кого-то «снимает» с этих, так сказать, «особых» заданий, это значит, что доверие к такому сотруднику подорвано. А подорванное доверие – это всегда риск, что информация о сделанных для генерала делишках обернется против тебя самого. И тут уж не отвертишься. Либо тюряга, либо, если много будешь болтать, какой-нибудь несчастный случай.
– Не снимет, – сказал Фурсов холодно. – Давай. Вези на квартиру. Телефон надо. Позвонить ему.
Жили Фурсов с Нестеровым на съемной хате, почти в центре города. Там у Армавирского рынка они снимали у пожилой женщины жактик. В одной части небольшого, двухкомнатного домишки, жила хозяйка. Другую она сдавала. Там они и ночевали. Хозяйка была пожилая и молчаливая. Но самое главное – она не задавала лишних вопросов. Вернее, вообще никаких не задавала. Достаточно было только платить ей посуточно.
– Где телефон? – Сказал Фурсов, роясь в аптечке, что была у него в дорожной сумке.
Летов, мало того что выбил головой ему несколько зубов, но разбил еще и губы. Лицо страшно ныло, и боль эту было сложно терпеть даже Фурсову.
«М-да… – Думал он, перебирая медикаменты. – Видать, еще один шрам останется. Харя еще страшнее станет».
Нестеров достал сотовый, спрятанный в его чемодане. Сел на койку, стоящую под висевшим на стене красно-желтым пыльным ковром. С собой телефон носить они опасались. Разрешения на него не было, а конфискуй его менты, так появились бы лишние проблемы.
Нестеров набрал по памяти номер. Приложил телефон к уху. Когда на том конце ответили, он протянул трубку Фурсову.
– Генерал хочет с тобой переговорить.
Фурсов запил таблетку обезболивающего водой из кружки. Поморщился, когда студеная жидкость коснулась ранок во рту. Потом принял аппарат.
– Да?
– Как все прошло? – Прозвучал очень хриплый старческий голос.
Фурсов угрюмо глянул на Нестерова. Напарник только поджал губы. Многозначительно приподнял брови, говори, мол.
– Хреново прошло, – решился Фурсов. – В общем… В общем, по-хорошему не получилось.
– Что случилось? – Обыденно и очень спокойно спросил хриплый голос генерала.
– Летов завел меня в ловушку. Документов в Граале не было, но зато были братки Летова. Они меня прибить хотели, еле ушел. Два трупа на мне. Но у меня есть план как…
– Понятно, – перебил его генерал, даже недослушав.
Хотя его хриплый голос прозвучал совершенно равнодушно, но самое это «понятно», заставило Фурсова занервничать. Он почувствовал, как страх складским слизнем лазит у него по нутру.
– Передай трубку Васе, – сказал генерал.
Фурсов не ответил. Потемневший лицом, он только протянул телефон Нестерову.
– Нестеров у телефона, – сказал Вася, когда приложил трубку к уху.
Фурсов слышал, как в телефоне прохрипело что-то неразборчивое, и Нестеров кивнул.
– Понял. Хорошо.
– Ну? – Глянул Фурсов на Василия.
– Генерал сказал, – начал тот, – действовать теперь мне. Действовать жесткими методами.
– А я? – Нахмурил брови Фурсов.
– А тебя, дружище, снимают, – вздохнул Василий в ответ.
Глава 4
– Это отличная новость, Витя! – Сказала Марина.
– Обстоятельства изменились, – проговорил я, осматривая ровные стежки шва на моей ноге.
С момента, когда мы с Фурсовым схватились в Граале, прошло чуть больше недели. После случившегося, когда стало очевидно, что Грааль – неспокойное место и Марине не стоит там появляться, от греха подальше, я изменил свое мнение. Я понял, что чтобы защитить ее здесь и сейчас, наследство все же придется принять. А когда все уляжется, я всегда смогу сделать ей дарственную. Несмотря ни на что, я был убежден, что ресторан ее дедушки должен принадлежать Марине по праву. Что именно она, его наследница, сможет дать ума этому бизнесу. А я смогу сосредоточится на Обороне.
А вот Марина была другого мнения.
– Мне кажется, ты заслужил Грааль, – сказала она.
Девушка всячески избегала глядеть на мое уже подзавившее ранение. Еще бы. В день стычки с Фурсовым и бандосами, у нее чуть истерика не случилась, когда от Степаныча, позвонившего ей тем же вечером, она узнала, что меня забирают из больницы в милицию.
Там, к слову, особенных проблем не возникло. Меня просто опросили, как потерпевшего и взяли объяснения. На вопрос ментов о том, кто же такой этот Фурсов, и чего он хотел, я ответил почти честно. Человек намеревался приобрести Грааль, как только я вступлю в права на заведение. Ну а налет братков и вовсе выглядел вполне обыденным делом, на которое менты не слишком-то спешили обращать своего внимания.
Тянулось и уголовное, в котором я фигурировал свидетелем. Следователь Мкртичан, опрашивавший меня, не преминул упомянуть и о нем. Однако по его усталым по-кавказски черным глазам, я понимал, что то дело движется гораздо медленнее, чем ему самому хотелось бы.
– Да и машину. Помнишь, машину? У тебя-то сейчас нету.
– Машина не помешала бы, – признался я, потрогав заживающую и временами ноющую ногу.
Еще бы. Ведь джип, на котором я ездил до момента нападения на Кулыма, пришлось продать. Машина пострадала в перестрелке так, что от нее было проще избавиться, чем ремонтировать.
Этим, собственно, я и занялся. Расстрелянная колымага была фиктивно «продана» мною Обороне. Денег, естественно, за это я не получил. А потом, уже предприятие продало ее частному лицу, причем, практически на запчасти. Вырученные деньги мы потратили на обустройство диспетчерской, которое шло сейчас полным ходом.
– Так когда пойдем к нотариусу? Когда будем заявление на наследство подавать? – Спросила Марина.
Я задумался, застегивая джинсы.
– Пожалуй, тебе сейчас лучше не ходить по улицам одной.
– Опять? – Марина, сидящая на диване, недовольно надула щечке. – Я только свободу почувствовала. Никаких братков-водителей. Никакого постоянного присмотра. Мне даже стало казаться, что я живу почти обычной жизнью.
– Нашу жизнь сложно назвать обычной, – усмехнулся я, подсаживаясь рядом.
Девушка тут же прильнула ко мне. Мягко прижалась, ластясь, словно кошечка.
– Мне кажется, сейчас жизнь большинства людей сложно назвать обычной, – продолжил я. – Бандиты, разруха, зарплата сковородками да мылом. Всем сейчас тяжело. А ты находишься среди сильных. Тебе еще грех жаловаться.
– Возможно, ты прав, – сказала девушка, с блаженством закрыв глаза.
Я обнял ее за талию, погладил по теплой спине.
– Когда ты рядом, когда ты так близко, мне всегда кажется, что ты прав.
– Я заберу машину, – сказал я. – Пусть оформление документов займет время, но ездить на чем-то надо. Отправлюсь к дому Кулыма прямо сегодня. Посмотрю, что он там мне завещал.
– Мы бы могли переехать, – вдруг сказала Марина. – Там такой большой дом и…
– Мы уже это обсуждали, – прервал ее я. – Раз уж Кулым оставил мне эту квартиру, останемся здесь. О ней мало кто знает. А представь, что начнется в городе, если я стану жить в доме Кулыма? Подобные слухи мне не нужны. Они могут подпортить бизнес. Мне и так приходится убеждать каждого второго клиента, что Оборона – это не бандитская ОПГ, а вполне себе легальная фирма.
– Понимаю, – вздохнула Марина. – Ну так что будем делать?
– Я заберу машину. Завтра утром поедем к Нотариусу. А ты позвони ей сейчас. Предупреди. И еще. Пока я не пойму, что там с Фурсовым и этими документами, ты больше не ходишь по улицам одна. В институт я буду возить тебя сам.
– Хорошо, Витя, – принимая свою учесть, немного грустно ответила Марина. Потом добавила: – Скажи, а что приготовить тебе на ужин? Может, плов?
– От плова я не откажусь, – я с улыбкой заглянул девушке в глаза.
Ее довольное лицо вдруг изменило свое выражение на какое-то удивленное. Глаза девушки широко раскрылись. Марина потянулась ко мне, и наши губы соприкоснулись в поцелуе.
Когда я резко прижал ее к себе, девушка даже застонала. Я чуть-чуть подался вперед, и Марина подчинилась. Оказавшись сверху, я стал ласкать ей шею.
– Витя… – Глубоко дыша, заговорила она. – Ты же собирался идти…
– Немного времени у нас еще есть, – ответил я, оторвавшись от ее нежной кожи.
***
Марина глянула на время на своих маленьких наручных часиках. Витя уехал часа два назад.
«Успею еще» – подумала она.
Когда Витя пошел на автобус, чтобы уехать к дому дедушки, Марина тут же принялась готовиться к завтрашнему семинару. Она рассудила, что успеет и уроки сделать, и приготовить ужин. Не учла она только одного – рис кончился. И хотя Витя не велел ей выходить из дома одной, она решилась. В конце концов, до ближайшего продуктового было лишь минут десять пешком. Собравшись, девушка быстро побежала в магазин.
И хотя времени было еще порядком, ведь Витя предупреждал, что ему нужно будет заехать на работу, и только потом, с Фимой и Женей он поедет к дедушке, Марина торопилась. Торопилась в основном, чтобы успеть накормить любимого, как только он вернется домой.
По крайней мере, она убеждала себя в этом. Истинная же причина была несколько иного рода: Марина боялась, что Витя рассердится, если застанет ее вышедшей из дома без разрешения. Тогда он станет читать ей очередную тираду и сделает это так убедительно, что девушка точно почувствует себя виноватой. Ей этого не хотелось.
Расплатившись с полноватой продавщицей, Марина схватила пакет риса и бросилась обратно, к дому. Когда она завернула за угол и пошла во двор, поначалу совершенно не придала значения трущемуся у подъезда мужчине.
Мужчина, одетый в бежевую куртку-плащовку, курил у входа и, казалось, кого-то ждал. Он топтался на месте и поглядывал в совершенно другую сторону.
Когда Марина, делая вид, что не замечает его, торопливо прошла мимо, мужчина вдруг ее окликнул.
– Марина? Марина Кулымова?
– Да? – Девушка обернулась.
Когда ее позвали, Марина вздрогнула всем телом. В душе немедленно проснулся уже слегка подзабытый страх перед незнакомцами. Запоздало она подумала, что отвечать «да» не стоило. Надо было притвориться, что незнакомец обознался. Что она никакая ни Марина Кулымова, а случайная прохожая. Коря себя за то, что сообразила слишком медленно, Марина попыталась выкрутиться:
– Извините? Кого вы ищете?
– Вы же Марина Кулымова?
– Ой, нет! – Она изобразила растерянную улыбку. – Вы обознались. Извините.
Марина было поторопилась уйти, но незнакомец схватил ее за руку.
– Извините, но я вас знаю, – Сказал он.
Девушка обернулась и хотела было уже возмутиться, но мужчина вдруг вытащил ксиву. Мельком показал ей. Сделал это так быстро, что она даже не успела рассмотреть, что же написано внутри книжицы.
– Нестров – Торопливо, проглатывая буквы, представился мужчина. – Я из ФСК. У меня к вам пара вопросов. Пройдемте.
Он было потянул Марину куда-то вон со двора, но девушка вдруг стала сопротивляться.
– ФСК? Я что, похожа на шпионку?
– Пройдемте, – повторил мужчина невозмутимо.
– Я задержана? Если да, где ордер? Где хоть какой-то документ о моем задержании? Куда вы меня тащите?!
Мужчина, чью фамилию она толком и не расслышала, кажется, разозлился. Его холодные маленькие глаза вдруг забегали. Он уставился на старушек, сидевших на лавке, под желтеющей уже веткой абрикосы.
– Знач так, девочка, – приблизился он едва ли не вплотную. – У твоего дедушки было кое-что, что мне очень нужно. И если ты сейчас не пройдешь со мной, твоему Летову очень не поздоровиться.
– Что? – Удивилась Марина. – Витя у вас?!
– У нас, – сказал мужчина. – И ты, сучка, поможешь мне убедить его отдать то, что нам нужно.
***
Шестерка БМВ шла резво. Черная, начищенная до блеска, она бежала по дороге и, не скрою, давала некое ощущение того, что вся дорога принадлежит тебе. Остальные же участники дорожного движения казались только простыми гостями на асфальтном полотне.
Я быстро выбросил из головы эти глупые мысли и щелкнул подворотником. Мягкий сигнал, обозначивший его активацию, ритмично зазвучал в салоне.
– Во зверюга, ты посмотри, – сказал Фима, сидящий на переднем сидении. – Салон – Кожа! А я на таких красавицах ни в жизнь не ездил! Хотя… – Фима по-дурацки заулыбался и добавил: – хотя, если бы эта тачка была телкой, я б сказал, что у меня были девчонки покрасивше.
Он стал озорно тыкать в меня локтем.
– Прекращай, – беззлобно ответил я. – Нито тыколку отобью.
– Ты посмотри, какой чувствительный, – заулыбался он. – Елки-палки. А это что? Розетка, что ли?
– Не знаю. Не трогай.
– Уймись ты, Фима, – недовольно сказал Женя и заерзал на своем месте, позади меня. – Харе уже трындеть без умолку. Да, дорогая. Да, шикарная. Но машина как машина. Средство передвижения, и только.