Когда они придут

– Ну а что, нормальная девчонка Зинка, не то, что эта плакса, новенькая Катька, – Беркуда закинул ноги на спинку кровати и начал делать уроки. Так он называл раскрашивание ручкой картинок в учебниках.

– Дурак ты, Вовка, никакая она не плакса, да и всяко лучше твоей Зинки, – тоже хотел было прилечь я, но еле увернулся от летящего мне в лоб учебника алгебры.

– Ты, блин, чего это, Резет, – Вован вскочил и начал перелезать через стоящую между нами кровать Грини, – давно не задумывался что ли?

А вот ни фига, больше во время драки я не задумываюсь, удачно уклонившись от его кулака, я с размаху заехал ему в красное ухо. Вторым ударом расквасил губу, но, уже вставая с кровати, напоролся левым глазом на его встречный кулак. Стоя в кабинете директора, я прямо физически чувствовал, как под ним наливается синева. Директор и случайно шедший мимо нашей комнаты Пушкин, который и притащил нас сюда, с мрачным любопытством молча рассматривали нас.

– Да, молодцы, – Владимир Иванович устало махнул рукой физику, который уже пятился к двери. – И что мне с вами прикажете делать? Выгнать не могу, бить вас – так с этим вы и без меня неплохо справляетесь, – директор сел за свой стол и задумчиво смотрел на нас. Почему-то больше на меня, и грустно как-то, будто вспоминал что-то.

А ведь все как будто вчера было, глядя на синеющий глаз Петрова, Владимир Иванович снял очки. Как будто вчера.

– Вот, Владимир Иванович, мальчонку у входной двери нашли, – завхоз Саныч, он же сторож и вообще по хозяйству, держал за руку маленького худенького мальчика на вид около двух лет. Одетый совсем не по октябрьской погоде, в какую-то цветастую кофту с подшитыми кусками фуфайки и обрезанные холщовые штаны, мальчик испуганно жался к Санычу. Детские глазенки настороженно смотрели из-под спадающих на лоб волос.

– Так, и документов никаких у него, конечно, не было?

– Нет, Владимир Иванович, не было. Вот, только эта вот бумажка в руке у него была, – сторож протянул директору какой-то смятый листок бумаги.

– Ну да, ну да, – вздохнул директор детского дома, – так, Лёуша Петров, с трудом разобрал Владимир Иванович накарябанные неровным почерком буквы.

– Стало быть, ты Алеша, да? – выйдя из-за стола, директор присел перед ребенком на корточки и потрепал его по торчащим волосам. – Откуда же ты взялся, парень?

– Так я спрашивал, молчит он, может, боится или не разговаривает еще, малой ведь совсем. Он, наверное, кушать хочет, пойду я, скажу девчатам на кухне, чтобы оставили ему – Саныч мягко разжал детскую ручонку.

– И сколько же тебе лет, – задумчиво щурился на мальчика директор. – Саныч, в общем так, надо его сейчас помыть, одеть нормально, потом отведешь его к Антонине Петьеровне, пусть медицина его посмотрит.

– Сам я сейчас позвоню в роно и, наверное, в милицию надо, – сев за стол, директор придвинул к себе телефон и попытался вставить толстый палец в диск. – Еще Инашеву позови ко мне, если она не ушла.

– Саныч, а тебя же Иваном зовут? – вопрос директора догнал озадаченного завхоза уже в дверях.

– Да, Владимир Иванович, в детстве Ваняткой кликали.

– Ну раз ты нашего парня, можно сказать, и нашел, быть ему Алексеем Ивановичем, ты не возражаешь? Алло, да здравствуйте, это вас из Батаевского детского дома беспокоят… – прижав к уху трубку телефону, директор детдома уже не видел кивания головой вышедшего в коридор Саныча.

Мария Леопольдовна Инашева – воспитательница младшей группы с интересом разглядывала уже переодетого и накормленного маленького мальчика, застывшего на кушетке в углу директорского кабинета. Ребенок смотрел на нее бескрайне-чистыми глазами, в которых она не увидела ничего кроме детского любопытства и настороженности.

– Так, Мария Леопольдовна, принимайте нашего найденыша, зовут его Алексей Петров, сведения о нем я уже запросил, обещали посмотреть, ну а пока он наш, – Владимир Иванович положил руки на слегка помятую канцелярскую папку, личное дело нового воспитанника, в котором первым документом был мятый листок бумаги с корявыми буквами.

– Определите его в младшую группу, и да, он пока не разговаривает, но скоро научится, так Алексей? – услышав свое имя, мальчик отвел глаза от висевших на стене фотографий, бросил быстрый взгляд на мужчину и снова уставился на стену. Выцветшие стены директорского кабинета были покрыты замысловатой картой из мелких трещин, в которых мальчик пытался разглядеть фигурки знакомых ему животных. Вон там лошадка, а вот собачка. Хотя в этих трещинах и вправду мог завестись кто угодно. Красили стены в кабинете ощутимо давно, краска на них не только потрескалась, но и сильно выцвела. Очевидно, что они нуждались в новой встрече с малярами. Вообще, если хотите знать самый первый страх маленького ребенка в детдоме – это стены, покрашенные в светло-зеленый цвет, как будто специально придуманный для тоски. А еще и какие-то невкусные запахи в коридоре, что-то вроде старой пропахшей одежды, на которую кошки в туалет ходили. Хотя двухлетний Алеша и не знал, как должно пахнуть в таких местах.

– Выглядит ребенок здоровым, на вид ему года два, но Антонина Петьеровна потом его еще посмотрит и измерит, – медсестру детского дома по имени и отчеству звал только директор. Причем ее отчество, которым она очень гордилась, ибо звали ее папу Петер и был он каким-то важным немцем, директор произносил не твердо, а мягко, на славянский лад, – Петьеровна. Все остальные звали ее просто Антонина, а ребята промеж себя Колбой.

– Но пока для соблюдения формальностей, раз сегодня 19 октября, то мы отнимем два года и запишем дату рождения новенького – 19 октября 1989 года, – директор вписывал в папку первые буквы в истории детдомовской жизни Лехи Петрова. – Потом, если что, исправим. Ладно, идите, располагайте мальчика, будем думать, что делать с ним дальше.

Да уж, вчера не вчера, а почти пятнадцать лет с тех пор прошло. Выросли ребята. Алексей вон, вообще чемпионом по шашкам стал.

– Так, разбираться кто из вас прав, кто виноват, я сейчас не буду, но если еще раз такое повторится, как вас прижать я найду, можете не сомневаться, – очнувшись, Владимир Иванович напустил на себе строгость. – Ты, Петров, вообще, вместо того, чтобы готовиться к шашкам, мозг себе с другой стороны ломаешь. Все, пошли вон отсюда, здесь вам мамки нет, нянькаться с вами, лбами, некому.

Да, пойдем мы, пойдем, куда нам деваться. Мамки то у нас и вправду нет. Хотя у некоторых ребят есть, ну они так сами говорят, и она скоро их заберет. Типа ждут они. Я никого не жду, была бы у меня мама, я бы здесь не оказался. Глядя вслед ковыляющему по коридору Вовке, я присел на корточки, чувствуя спиной неровности стены. Мне сейчас лучше было побыть одному, на меня снова наползала туча, в глазах стало двоиться, и вспышка стрельнула резкой болью в правом виске. Блин, ну почему это мне, а? Как, наверное, хорошо просто жить как все? Без приступов, без их томительного ожидания. Не надо думать про все это, постоянно быть в напряжении и бояться, а вдруг приступ снова случиться в самый неподходящий момент. Например, в столовой или на уроке, когда рядом много людей, и все они на тебя смотрят. Некоторые жалостливо, другие с любопытством. Но им меня точно не понять. Всем ведь очень хочется прожить свою жизнь хорошо, чтобы все у них было как у людей, может даже чуточку лучше, чем у других. А мне даже лучше не надо, мне бы как у всех. Как же хочется мне просто быть как все, просто жить, просто спать, просто есть. И вообще ни о чем не думать. Но это не про меня. Я же Леха Петров, Резет, а теперь еще оказывается и цыганский подкидыш. Это недавно Мария Нашевна в разговоре с Колбой обмолвилась, а ребята слышали, за дверью в учительской стояли. Говорит, Петрова и вовсе вон цыгане привезли в детдом, мол, девочки из старшей группы видели, как его к воротам детдома какая-то цыганка привела, а потом уехала на цыганской бричке. О как. Тогда может быть моя мама – цыганка, а сам я – цыган? И гадать умею?

Но гадай не гадай, а в шашки мне точно надо еще тренироваться, здесь директор правильно сказал. Причем, лучше бы делать это как положено, в какой-нибудь секции с тренером, а не как я, тихо сам с собой. Вот никто, наверное, не догадался бы читать старый учебник по шахматам, чтобы понять, как лучше играть в шашки. И только моему сломанному мозгу это казалось нормальным. Тем более, что учебника по шашкам у меня не было. Ну а что, задачи в обеих играх те же, срубить как можно больше фигур. Если чуток подумать, то все эти комбинации из шахмат вполне себе ложатся в шашки. Например, защита Алехина. Да и уловки, по сути, те же, главное – это ловушки, ты ставишь, тебе ставят. Сам не попадись, а сумей заманить своего соперника. Причем, я сам разработал целую систему, как отвлекать внимание противника от своей истинной задумки. Разными хитростями – типа в другом месте взять и поправить шашку, или делать вид, что хочешь сделать ход в другом месте, смотреть туда пристально. Ну и ловушки должны быть такие, что намного ходов вперед. Поэтому я часто проигрывал в уме куски разных комбинаций или даже целые партии. Не знаю, помогало мне это или нет, но, по крайней мере, нашего физика, который иногда присаживался сыграть со мной, я выигрывал с лёгкостью. На что он снисходительно похмыкивал и поглаживал себя по блестящей лысине.

После полученной от спортивного дядечки год назад грамоты, я выиграл еще какие-то соревнования, на которых говорили, что скоро будет первенство области. Вообще, оказалось, что шашки – это не просто забава, типа убить время, а вполне себе спортивная игра, с собственными соревнованиями и медалями. У шашек есть и своя спортивная федерация, свои правила, то есть все достаточно серьезно. Даже директор пару раз говорил, давай играй, Петров, станешь чемпионом и прославишь наш детдом. На прошлой неделе он освободил меня от субботника, отправив играть с Пушкиным. Но на областных соревнованиях, думаю, мне мало что светит, там все-таки ребята специально этому учатся, занимаются с тренерами. А я что, самоучка детдомовский. Хотя Александр Сергеевич меня хвалит, говорит, что у меня мозги неправильно устроены. Причем как учитель физики, он порывался пару раз наглядно объяснить мне это на примере простой электрической схемы. Вроде как закон Ома у меня в голове задом наперед работает. Но это все так, пустое, игра там будет серьезная.

На областные соревнования в моей возрастной группе заявилось 47 ребят, среди них почти половина девочек. Все пришли с мамами, бабушками и тренерами. Нарядные такие, важные. В сером детдомовском костюмчике я выглядел среди них как бедный родственник из глухой деревни. Золушок, блин, на балу. Причем одновременно с областными соревнованиями проводился и один из этапов кубка России по русским шашкам. То есть играли как бы в два зачета. Поэтому народу было так много. В классической программе играли по круговой системе, по жеребьевке. После выступлений на открытии соревнований разных ответственных лиц в галстуках суета с выяснением первых пар игроков понемногу улеглась. Расселись за длинные столы, во внезапной тишине стали раздаваться звуки двигаемых шашек. Игра у меня пошла ровно, слава богу, приступов пока не было. Так что к вечеру второго дня в таблице по классике я был первым.

Сегодня старенький Пазик довез нас до областного центра детского творчества минут за двадцать. Ездил со мной в областной центр третий день подряд наш Пушкин, который был вполне себе горд тем, что раньше играл со мной. Тоже ходил там, важничал, воображал себя, наверное, великим тренером. А уж как он это все пересказывал нашему директору – страшно даже себе представить, что было бы, если бы физик не принял главное участие в организации соревнований. Второй вечер подряд директор, с трудом пряча улыбку, выслушивал его отчет об огромном вкладе скромного учителя в развитие областного спорта.

– Алексей Петров, ученик 9 класса Батайского детского дома награждается медалью за первое место в этапе кубка России и победу в областных соревнованиях по русским шашкам, – улыбчивый мужик надел мне на шею медаль и вручил кубок с изображением шашечной доски. Аплодисменты, фотографирование с этим мужичком и с подпрыгнувшим ко мне с другой стороны Пушкиным.

Вот ты и чемпион, Леха Петров. Кубок был достаточно увесистым и целиком в карман пиджака лезть никак не хотел. Придется так его придерживать, чтобы не выпал. Или Пушкину отдать на хранение. А где он кстати? Слева от судейского стола спортивный дядька с прошлогодних соревнований о чем-то шевелил губами в ухо моему тренеру. Физик радостно кивал и смешно вытягивал губы трубочкой. Ну да, типа он все понимает. Рукой мне еще машет.

– Да, Александр Сергеевич, вы меня звали, – и точно, при ходьбе приходилось придерживать кубок, который так и норовил выпасть из кармана.

– Вот, Алексей, познакомься, это Сергей Николаевич, председатель областной федерации шашек, – потная рука дядьки энергично тряхнула мою.

– Ты молодец, Алексей, играл очень хорошо, я поздравляю тебя с заслуженной победой. Теперь ты будешь в составе нашей сборной от федерации области участвовать весной в юниорском чемпионате России. Тренироваться будешь приезжать сюда. Здесь на первом этаже, где вы регистрировались в первый день соревнований, у нас проходят тренировки. С твоим руководством я обо всем договорился, – кивок головой в сторону нашего Пушкина, который чуть не задохнулся от важности.