Сволочь! Я, было, дёрнулся к нему, но, заметив взгляд, брошенный мимоходом на матросов, остановился. Море нас рассудит и вступать в глупую потасовку со всей командой это гадкого корабля мне совершенно не хотелось. Зачем? Отомстить можно и позже, и уж кому, как не мне, после всего пережитого, стоит немного переждать.
Месть, как сказал классик, это холодное блюдо, и с ним не стоит торопиться. Всё надо делать постепенно. Этот Жуан ещё не знает, с кем связался, хотя и приготовился. Вот стоят двое с дымящимся фитилём и мушкетом, а вот ещё один «братан», с двумя пистолями и это, не считая парочки матросов с абордажными саблями за поясами. А ещё и сам капитан был с пистолем за поясом и магическим талисманом, судя по спектру, весьма сильным, на шее. Уважаю!
А у меня – всего-то четыре пистоля на двух перевязях, шпага, да дага. Два метательных ножа в сапогах и абордажная сабля в багаже. Жаль, больше пистолей не унесу. А многозарядные здесь ещё не создали, даже с магией. Они только до магических накопителей додумались и то, может, только вспомнили или улучшили старые.
Короче, плохо тут всё у них. Но в порту распространялся устойчивый слух, что Испанию скоро ожидают тяжёлые времена. В море становилось все больше пиратов и у них появились сильные маги, как и в старые, но совсем не добрые времена. Осталось ещё, чтобы в Бискайский залив и в Балеарское море вернулись киты, об охоте на которых говорили ещё буквально сто лет назад.
Киты не были магическими, но, всё же, интересно было бы на них поохотиться. Впрочем, уровень магии, действительно, значительно возрос и я сам это чувствовал по своим увеличившимся возможностям. Но если они были у меня средними, или даже слабыми, то интересно, какими же они стали у опытных и сильных магов.
А тут ещё сефарды, изгнанные из Испании, грозились отомстить ей, пользуясь покровительством берберов с берегов Алжира, Туниса и Марокко. Османы, со своими ручными султанатами, да много кто ещё. Те же греки, да и итальянцы с албанцами, тоже изрядно пиратствовали, да ещё и мусульманство принимали. Так, видимо, было удобнее грабить соотечественников, или честнее.
В это время натужный скрип кабестана возвестил о том, что трудами вахтенных якорь неуклонно поднимался со дна. С показавшегося железа свисали жалкие пучки водорослей и стекали струйки не совсем чистой воды. Этот мир ещё был лишён таких благ цивилизации, как одноразовая посуда, бутылки и салфетки, что радовало, но не совсем. Глупо было сожалеть о грязных пластиковых бутылках, что сейчас бы колыхались на воде. Да и дело не в них.
Я вздохнул, мысли о Мерседес постепенно оставляли меня в покое. А об Элеоноре, так и вовсе, отсутствовали. И вообще, о магической академии хотелось забыть, оставив только полезные знания и не менее полезные воспоминания, например те, что подарил призрак.
Из-за потерь артефактов всё приходилось начинать буквально с нуля. Но полученная прибыль в размере примерно ста пятидесяти тысяч реалов, в виде звонкой монеты, помогал думать о будущем позитивно. Хотя предупреждение отца Адана несколько омрачало эти перспективы. И Мерседес поневоле забывалась.
В ближайшее время было не до женщин, и не до любви. Всё это можно получить за деньги и в порту. Любовь была, конечно, продажной, но других перспектив не предвиделось. Впереди ждали новые приключения и новая неизвестность. Очень новые приключения и очень неизвестные.
Галеас, подняв один латинский парус на фок-мачте, стал лавировать по волнам, выходя из бухты на морской простор. Наглые и визгливые чайки качались на волнах и с криками пикировали над головами, выискивая себе поживу.
Не найдя ничего подходящего по вкусу, они смачно и абсолютно не стесняясь моряков, загадили палубу и оснастку и разлетелись в стороны, оставив в покое галеас.
«Если каждая чайка заключает в себе душу моряка, как считали в моё время, – смотря на это непотребство, думал я, – то на этот раз нам попались на редкость дрянные матросы. Это были, не иначе сефарды, что погибли в море, а сейчас решили отомстить мерзким испанцам».
– Бац! – смачно чпокнуло, растекаясь по плечу, жидкое птичье дерьмо.
– А меня-то, за что, – не сдержавшись, выкрикнул я в небо. – Я же гачупин, а не испанец! Но чайка оглушённо-визгливо крикнула и сразу унеслась куда-то в сторону от корабля.
Пара гребцов на длинных вёслах удивлённо посмотрели на меня и тут же забыли. Мало ли кто и как сходит с ума, а тем более виконт и водяной маг, да ещё и шкипер, хоть и запасной. Море любит неожиданности, и здесь каждый чувствовал его дух, очень сильно чувствовал.
Любой из опытных моряков мог при случае и желании стать маэстро, а то и капитаном, а мог и вернуться обратно, обычным рядовым матросом. Вот шкиперов было мало, и они ценились всегда и везде. Ну, так путеводная астролябия всегда была при нём.
А что ещё нужно семнадцатилетнему юноше? Только больше приключений, и как можно опаснее. За последний год я изменился, мне надоело плыть по волнам на чужом корабле, пора было приобретать свой и начинать жизнь заново.
Море было спокойно, плескались волны о борт, шумел ветер, наполняя собой высоко поднятые паруса, ярко светило солнце. По палубе бродили матросы и маэстро. Галеас «Сан Игнасио» был тридцатипушечным, но пушки были небольшие, самое мощное из орудий было двенадцатифунтовым.
Корабль разогнался и легко стал разрезать своим форштевнем волну, взяв курс на Мальорку. В этой части моря пираты нападали крайне редко, слишком близка была Испания, к тому же, команда галеаса не сильно-то их и боялась. Цель нашего маршрута была неясна, но я не волновался. Раз меня считали пока за своего, то и ладно.
Свой среди чужих, чужой среди своих, как в популярном фильме.
Наполнив ветром паруса, да ещё изредка подгоняемый вёслами гребцов, галеас шёл очень быстро. Когда ветер стихал, за вёсла приходилось браться всем гребцам. Маневрируя латинскими парусами и подпрыгивая на накатывающихся волнах, он продолжал двигаться к неведомой мне цели.
Время от времени на горизонте появлялись различные суда. Многие из них не спешили менять свой курс, а шли дальше, направляясь к портам своего назначения.
Некоторые же, из числа самых мелких, поспешно отворачивали, норовя сбежать, и, лишь рассмотрев испанский флаг, возвращались на прежний курс. Встретилось и одно, весьма подозрительное.
Такой же галеас, как у нас, только немного меньше. Вначале он быстро направился к нам, но, хорошо рассмотрев, поднял турецкий флаг и спокойно поплыл дальше по своим делам. На его палубе столпились вооружённые бородачи, одетые в чалмы и шаровары.
На палубе «Сан Игнасио» тоже толпились вооружённые матросы и дымились фитили у морских орудий, направленных на гипотетического врага. Я тоже достал из перевязи пистоли и, облокотившись о такелаж на шкафуте, внимательно рассматривал бородатые рожи.
У меня самого едва пробивались усики, да неясный тёмный пух на щеках. Да, через пару лет горячая кровь всё равно возьмёт своё, и щёки быстро покроются сначала мягким, а потом, после постоянного бритья, и жёстким чёрным волосом.
С османского корабля, словно для проверки, хлестнула водяная плеть, рассыпавшись брызгами у самого борта нашего галеаса. Солёные брызги тёплым душем окропили лицо. «Ага, водяной маг, значит, это лучше, чем маг огня», – пришла мысль.
– Вот же, сволочи, – фыркнул я и, прислушавшись к себе, стал разжигать внутри тела магическое ядро. Оно отозвалось знакомым мне жаром и, подавшись воле хозяина, стало напитывать магические каналы, концентрируя магию в ладонях и груди.
«Действительно, – с удивлением подумал я, – а силы мои возросли, а может, мои амулеты дали мне энергию напоследок или я подрос во всех смыслах». Повинуясь моей воле, морская вода плеснула вверх к лицу небольшой волной и резко покатилась в сторону османов.
Разгоняясь, она быстро набирала массу и, дойдя до борта чужого галеаса, с силой ударила в него. От этого удара многие стоявшие не удержались на ногах и покатились по палубе. А нечего выёживаться.
– Алла, Алла! – Или что там они орали, послышалось оттуда. Не понравилось. Матросы, стоящие на нашем галеасе, радостно осклабились от осознания обладания водяным магом и ещё громче и радостнее заорали, показывая разные неприличные жесты османам.
Турок решил рискнуть и снова ударил плетью, но уже прицельно по мне. В последний момент, повинуясь моей воле, новая волна успела прикрыть меня от магического удара. А резкий порыв ветра, тут же собранного мною с поверхности волны, ударил сжатым воздушным кулаком по треугольному парусу турецкого галеаса.
Корабль совершил резкий скачок вперёд, и доблестный маг упал, ударившись своей тупой головой об доски, настеленные на палубе. Яростные крики тут же замолкли, и турки бросились к вёслам, быстро заработав ими, оставив нас в покое, от греха подальше. Больше мы их не видели.
Ночь, опустившаяся на море, безумно радовала своей прохладой и тихим спокойным плеском волн, играющих жемчужными переливами в ярком сиянии луны. Постепенно вся команда корабля готовилась ко сну, и тут капитан решил подойти ко мне для разговора.
– А вот ты говорил, что слабый маг, а оказался сильным.
– Слабый я маг, – зло глядя ему в глаза, отозвался я. – Я видел магов, которым даже в ученики не гожусь. А тут, даже не бой, а баловство одно, понты, – выразился я на местном эквиваленте этого слова. – Вам же всем нужно убедиться, что мы действительно сильнее, вот и пришлось доказывать это на простом примере. Или ты недоволен мной, капитан?
– Гм, – усмехнулся Жуан Агилара, – почему недоволен? Я очень доволен, но зачем обманывать? Мои глаза говорят обратное.
– Мои глаза тоже говорят обратное, а обманывать первым начал не я, капитан.
– Я не обманываю тебя, гачупин, – резко стал серьёзным Агилара. – У меня приказ, и я его выполняю. Я не хочу гореть живьём, и не в загробном аду, а здесь, на земле, на костре, как изменник, зараженный чёрным семенем ереси.
На это я просто пожал плечами. Приказ – дело святое, особенно, если тебя потом заставят гореть огнём животворящим. Мне ли этого не знать? Но я больше по воде и кренгованию специалист, но понимаю. Сумбур в голове прошёл, и я молча отвернулся. О чём тогда говорить? Лучше уж помолчать, наслаждаясь светом ярких южных звёзд.
– Твоя вахта с трёх ночи до шести.
– Есть, капитан, – равнодушно отозвался я на его слова и, не получив больше никаких указаний, отправился спать на корму возле штурвала. В тесном трюме было очень мало места, и идти в его душноту мне категорически не хотелось. Крепкий сундук с моими вещами стоял в шкиперском закутке, за его сохранность я не беспокоился, да и сейчас он мне был не нужен.
Разостлав дерюжку и положив голову на небольшую бухту каната, я спокойно заснул под натужный скрип штурвала и мерный плеск воды, бившейся о корпус корабля. Ночной ветер играл с парусом, постоянно меняя своё направление, но мне от этого было только спокойнее.
Ночная вахта прошла без происшествий. Кормовой и носовой огни показывали положение нашего галеас в море, а далёкие и таинственные звёзды указывали нам путь. Ближе к утру навстречу попался очередной корабль, дерзнувший напасть на нас, воспользовавшись утренней мглой.
Рулевой подал сигнал. Проснувшаяся команда стала быстро вооружаться, а носовая пушка даже успела дать выстрел. В ответ на это незнакомец, выстрелив в ответ тремя бортовыми пушками, поспешно убрался с нашего пути. К полудню мы входили в порт Пальмы, острова Майорки, свежие и отдохнувшие.
Порт встретил нас своей обычной суетой и несомненными благоухающими запахами, как свежей рыбы, так и тухлой, а также всеми теми ароматами, что присущи каждому порту в любой точке земного шара.
Капитан снова подошёл ко мне.
– На берег пойдёшь только со мной. Один не ходи, это в твоих же интересах. Идёт большая игра, раз ты уж вписался в неё своим появлением и характером. У меня приказ: тебя одного никуда не пускать, и я его выполню, магик.
– Мне всё равно, – отозвался я на это. – С тобой, так с тобой, нам… гачупинам… всё равно.
