Авалон-2314

– Я вас не боюсь. Вы меня бойтесь, легавые!

Если за ним следят в реальном времени, то это послание прочитают: не по звуку, так по губам. Хотя, если его действительно вычислили, вполне могут прочитать мысли, снимая дистанционно электрические импульсы, излучаемые мозгом. От нынешней охранки ничего не утаишь. Главное – не попасть им в руки.

Хонгр хлопнул себя по накладному брючному карману, в котором лежала миниатюрная осколочная граната, приводимая в действие мысленным приказом. Живым он не сдастся, пусть не надеются.

Автомобиль резко затормозил, стекло опустилось. Лилия была в темных очках и в красной косынке. Словно из партизанского отряда. Неужели все-таки подсадная уточка? Нет, не стали бы его покупать так явно. Или все-таки стали?

– Не узнал? – сдержанно улыбнувшись, спросила девушка.

Хонгр смотрел на нее молча.

– Эй, дружище!

– Извини, задумался. Привет!

– Садись, поедем! Или отсюда пешком?

– Зачем же? Проедем километр-другой.

Хонгр уверенно сел на переднее сиденье. Когда садился, бросил косой взгляд назад. Вроде бы никого, если не прячутся за спинками или в большом багажнике.

– Давно ждешь? – спросила Лилия.

– Нет, только что подошел.

– Коня или велосипеда у тебя нет?

– Пока не обзавелся, – ответил Хонгр. – Велосипед действительно не помешает, да и коня завести здорово… А у тебя красивый автомобиль.

– Отцовский, – не оправдываясь, но и не хвастаясь, ответила девушка. Просто констатировала факт. – Он дает мне покататься. На свой экипаж я еще не заработала.

– Ясно. На стипендию машину не купишь.

– Точно. В кредит – запросто, но мне не так часто нужна машина, чтобы портить из-за нее финансовую историю.

Лилия поставила ручку переключения передач в положение «движение» и аккуратно тронулась с места – тормозила она куда резче. Хонгр оглядел салон автомобиля еще раз. Несколько голографических экранов, болтающаяся на зеркале заднего обзора фигурка мангуса, небольшой экран автомобильного коммуникатора. На нем бегали цветные линии, тихо играла странная музыка – такую Хонгру слышать не доводилось. Чего только не придумали за двести лет… Наверняка и музыкальных направлений всех не сосчитаешь, не говоря уже о популярных группах.

– В каком университете учишься? – поинтересовался Хонгр спустя минуту, когда машина вскарабкалась на холм и покатилась к скалам у подножия Дарханки прямо по траве, свернув с грунтовки, уходящей в поселок. Низких домов Шарынгола видно не было, но опоры струнной дороги возвышались над степью.

– В новосибирском, – ответила девушка.

– Нравится?

– Нормально, уровень знаний дают высокий. А ты что оканчивал? Или тоже учишься?

– Меня хватило только на бакалавриат. А учился в Питере, хотя жил на Кавказе, – в мое время дистанционное обучение было в ходу. В Петербургском университете мне больше нравились специальности.

– И кем ты работаешь?

– Не видишь? – усмехнулся Хонгр. – Овец пасу для души, живу пока на пособие. По специальности я инженер-электроник, но за последние годы наука сильно продвинулась вперед. Если на то пошло, я и в свое время по специальности мало работал.

– А что делал?

Хонгр выдержал паузу – он специально «приоткрылся»: начнет ли девушка задавать вопросы, или попытается увести разговор в сторону. Если его вычислили, то о роде занятий хорошо осведомлены.

– Служил в армии. Там хорошо платили, да и вообще мне нравилось.

– Воевать пришлось? – Лилия взглянула на пассажира с неподдельным интересом.

– Писарем при штабе не отсиживался, – хмыкнул Хонгр. – Доводилось в людей стрелять, увы.

– Тебя простили?

– В смысле?

– Насколько я знаю, сейчас не слишком охотно воскрешают тех, к кому могут предъявить претензии жертвы.

Хонгр рассмеялся:

– Я сам жертва. Меня застрелили в пограничном конфликте с Объединенной Арабской Республикой.

– Понятно. И как оно? – спросила девушка.

Хонгр отметил, что Лилия вроде бы ему поверила или хорошо притворялась.

– Я совсем не помню. Мне потом рассказали, – солгал он. – Думаю, ничего особенно приятного.

– Пожалуй.

– Точно.

– А ты что же, так никого и не убил?

– Нет. Иначе ждать бы мне воскресения еще сто лет. Ведь так?

– Наверное.

Остановились неподалеку от скал. Когда выбрались из автомобиля, крылья его солнечных батарей выросли едва ли не втрое. Машина восполняла затраченную энергию, заряжала аккумулятор, заполняла водородом бак. Хонгр испытывал невольное восхищение перед этой практически автономной техникой. Если будет нужно, автомобиль сам приедет домой или же самостоятельно привезет туда пассажиров. Лилия вела машину, потому что ей так нравилось, но в принципе с этой работой без труда справился бы компьютер.

В тонированных окнах Хонгр увидел свое отражение: рослый парень в мешковатых парусиновых полувоенных брюках и застиранной куртке, с ежиком непослушных волос. На его фоне Лилия выглядела аристократкой: облегающие джинсы, приталенная блузка, стильная косынка и в цвет ей – небольшой алый рюкзачок. А он ничего с собой и не взял, кроме лэптопа-коммуникатора. Автомат пришлось оставить в лесу – с ним бы он выглядел по меньшей мере странно, хотя с оружием в степи ходили многие. Заповедник, можно запросто встретить волка.

– В полицию не хочешь поступить? – спросила Лилия.

– Почему спрашиваешь? – удивился Хонгр.

– Многие бывшие военные идут в полицию. Армия сейчас сокращена до предела, а полицейские нужны. Работа ответственная и сложная, но не слишком престижная. Взгляды на жизнь поменялись, большинство людей пытаются что-то создавать, а полицейский только охраняет. Тускловатое занятие для вечности.

Хонгр усмехнулся хорошей формулировке.

– Ты права. Но, как я слышал, воскрешенных в полицию не принимают. Они не впитали толерантность с молоком матери.

– А ты сам пытался поступить на службу? – подняла брови Лилия.

– Нет, друзья пытались, – ответил Хонгр и понял, что прокололся, показал свое отношение к нынешним порядкам. Правда, проколом его заявление можно считать в том случае, если его и правда подозревают. – Пойдем вверх, там есть что посмотреть.

Девушка доверчиво повернулась к нему спиной и легко зашагала по каменистой тропинке. Хонгр пообещал себе думать только об Австралии и тамошних чудесных пляжах и двинулся следом.

Дима сидел на широкой кровати и беззвучно всхлипывал. В одно мгновение потерять все! Он был никем в чужом, враждебном мире. Единственная его почитательница и спасительница – некрасивая девушка, склонная к эксцентричным поступкам… Если верить ей, она не единственная, их тут целая банда. И каждая заказывает воскрешение своего любимца, оплачивает его из своего кармана и потом «вводит в жизнь». Но, во-первых, Дима новой подружке не верил, а во-вторых, если и поверить, легче от этого не становится. Одна идиотка, много идиоток – что лучше?

Экран во всю стену – такой экран не подделаешь, именно его наличие и убедило Соловья в том, что он попал в будущее, – транслировал его собственные похороны. Впрочем, не транслировал, конечно, показывал старую любительскую запись. Но мурашки по коже все равно бежали…

– А вот и я, – радостно сообщила Оля, тыкая пальчиком в какую-то зареванную девицу, которую камера на мгновение выхватила из толпы. – Приятно себя увидеть, правда?

– Очень, – скрипнул зубами Дима, рассматривая лакированный гроб.

– Что ты расстраиваешься? – возмутилась девушка. – Все ведь уже позади. Знаешь, каких трудов мне стоило найти запись? Сейчас никому твои похороны не интересны. Тебя и не знает никто.

– Да я уже понял, – мрачно процедил Дима. – Ты преподнесла мне просто отпадный сюрприз. И не устаешь подбадривать.

– Нет, ты не обижайся… Пожалуйста!

– Ясен пень. На что тут обижаться?

– Тебя очень скоро узнает и полюбит гораздо больше людей, чем двести лет назад.

– Двести? – глаза Димы округлились. – Целых двести?

– Ну да. Я думала, ты знаешь.

– Откуда?

Соловей едва сдержался, чтобы не ударить жизнерадостную дуру.

– Только надо твой статус узаконить. Понимаешь? – не догадываясь, что сильно рискует, сообщила Оля.

– Не врубаюсь совершенно.

– Ничего, поймешь. Давай в магазин сходим, одежду тебе купим по размеру. Еды, какой ты любишь. Я ведь о тебе совсем мало знала, только песни все наизусть.

– А что ты хочешь знать? Типа, мой любимый цвет? Какие чиксы мне нравятся? Чем я похмеляюсь с утра?

– Да, конечно, мне интересно, какого типа девушки тебе нравятся…

– Не твоего – это точно.

– Все в мире меняется, – не смутилась Ольга.

– Ага, жди. И как тебе в голову пришло вспомнить обо мне?

– Ты всегда был моим любимым певцом! Такой лапочка… Мы с подругами взяли кредит и тебя воскресили вне очереди. Ведь здорово?

Девушка смотрела на него большими ярко накрашенными глазами, которые лучились восторгом. Получила желанную игрушку…

– Просто отпад. И теперь я никому не нужен, так? – уточнил Дима.

– Не так. Ты нужен нам. Просто надо немного подождать, чтобы тебя не развоплотили обратно.

– Развоплотили? – Глаза Соловья полезли на лоб. – Ты не шутишь? То есть меня могут швырнуть обратно в биореактор?

– Не беспокойся, все не так страшно. Если ты будешь вести себя в рамках правового поля, никто тебя не тронет. Документы надежные, работу найдем – и уже через год ты полностью натурализуешься. Если бы не мы, тебе пришлось бы ожидать воскрешения лет двадцать. Понимаешь, мы подарили тебе двадцать лет! Целых двадцать лет!

Дима не особенно впечатлился и быстро спросил:

– А где твои подруги? Те, что тебе помогали мутить эту тему?

Оля загадочно улыбнулась:

– Я же говорила – не только тебя вернули к жизни. Другим достались другие.

– Вот как! Вы нас поделили?

– Ага.

– Тебе достался я?

– Точно.

Соловей закипел, хотел сказать что-то обидное, но вдруг понял: а ведь двадцать лет действительно не купишь ни за какие деньги. Дурнушка права – она сделала ему царский подарок. Так, может, и не стоит лезть на рожон, а лучше подождать? Сделать резкие движения, если в них возникнет нужда, он всегда успеет. Вот только неопределенность страшно злила – так, что Соловей с трудом сдерживался.

– Пойдем в твой магазин. Далеко чапать? – поинтересовался Дима.

– Магазин в этом же доме. Все сейчас рядом. Классно?

– Да у меня и раньше все было рядом, – раздраженно бросил Соловей. – И квартира побольше. Откуда у тебя эта хилая конурка?

– Заработала, – гордо заявила девушка.

– Ишь ты! Чем же?

– Чем надо. Ты бы мог не допрашивать меня постоянно, а сказать хотя бы спасибо?

– За что? – не слишком вежливо поинтересовался Дима, вновь раздражаясь. – За то, что ты нашла винтажную запись моих похорон, или за то, что приютила в своей убогой квартирке?

– Да хотя бы. Но больше – за то, что теперь ты жив. Не заметил?

– Заметил. Только кайфа большого я не испытываю. Как-то мне стремно.

– Слушай, ты и правда какой-то бледный.

Дима потрогал лоб – он вспотел и был горячим.

– Мне реально голимо…

– Полежи.

– Прилягу…

Соловей откинулся на подушку и провалился в черное забытье.

Я вгляделся в лицо парня, который окликнул меня. Надо же, это мой внук!

– Кирилл! Твой отец сказал, что ты на Луне.

Внук показался мне взрослее, чем я его помнил, хотя здесь все были молодыми, и вряд ли Кирилл казался старше тех лет, когда мы с ним виделись в последний раз. Скорее всего, я начал привыкать к тому, что стариков и людей «в возрасте» сейчас просто нет, а внук выглядел солидно, достойно, уверенно.

– Верно, совсем недавно я был на Луне. Но уже прилетел. И сразу нашел тебя, – широко улыбнулся Кирилл. – Зайдем в бар, выпьем чего-нибудь за встречу?

– Разве такое возможно?

– Почему нет? Даже опьянение, хоть и кратковременное, гарантируется. Но мы лучше выберем сок, а не виски. Да?

Внук говорил быстро, улыбаясь, и я понял, что он волнуется. Наверное, я и сам волновался бы и не знал, что сказать в самый первый момент, если бы встретил отца или дедушку… И все же – какая странная встреча!

– Постой. Ты точно Кирилл? Как ты меня нашел?

– Элементарно. Твой пакет для подключения имплантатов к вирту заказывал отец. Список контактов в него он добавил свой. Отзывы свой-чужой тоже его. Ты ведь пока не перенастраивался, но отправился на поиски приключений. Когда я прилетел и вошел в вирт через домашний интерфейс, система сразу оповестила меня, кто из моего постоянного контакт-листа доступен. И я поспешил тебе навстречу.

– А где ты находишься физически?

– У себя дома, сижу в кресле. Приглашу тебя в ближайшее время в гости, вернее, уже приглашаю – как только сможешь, приезжай. Сейчас это не слишком принято, но мы-то люди из прошлого.

– То есть как это – «не принято»? – неприятно удивился я. – Внуки не общаются с дедами?

Кирилл рассмеялся:

– Нет, хотя и такое случается сплошь и рядом. Не принято ходить в гости. Очень многое происходит в вирте. Отправиться куда-то – если тебе не нужно совершить поездку по важному делу – почти подвиг. Зачем отвлекаться? Миг, и ты окажешься рядом со мной в виртуальной реальности. Быстро и удобно, ощущение присутствия полное, и главное, отключиться можно в любой момент, если беседа утомила. Ладно, давай зайдем куда-нибудь – стоим на перекрестке, мешаем аналогам и честным ботам. Есть неподалеку неплохое заведение, посидим в нем.

– Хорошо.

– И еще одна просьба… Можно я не буду называть тебя дедом?

– Почему?

– Не принято. Мы родственники – но кто из нас старше, кто моложе? До первой смерти я прожил сто пять лет – побольше тебя, а? И главное, у всех нас теперь равные шансы. Равные возможности.

– Это не может не радовать, Кир.

– Так ты не обидишься, если я буду звать тебя Даниилом?

– Нет, конечно.

– Вот и ладно.

Кирилл взял меня за локоть, и мы очутились в большом полутемном зале с высокими потолками и чадящими на стенах факелами. Столы в зале круглые, правда, небольшие, за ними сидели люди в рыцарских доспехах. И Кирилл преобразился: на нем был жесткий панцирь с мощными наплечниками, стальные сапоги со шпорами, на боку – прямой меч. Я почувствовал, что двигаться стало тяжелее, и обнаружил, что одет в кольчугу почти до колен и черные кожаные сапоги с металлическими полосами. На шее был повязан шарф – неизменного оранжевого цвета.

– Нравится? – спросил внук.

– Неплохо. Ресторан в стиле Средневековья?

– Скорее клуб. Рестораны и бары в вирте не слишком популяры – здешней едой не наешься, и выпивка совсем не та, хотя, в общем-то, люди посещают и виртуальные рестораны. Многие заведения, имеющие аналоги в реальном мире, работают бесплатно, рекламируют свою кухню. К тому же в вирте можно без опаски попробовать что-нибудь экзотическое. Живот болеть точно не будет, разве что голова.

Мы сели на тяжелые деревянные стулья за массивным дубовым столом. Под нашим весом стулья очень натурально заскрипели. Кирилл вытянул ноги, лязгнув шпорами по каменному полу.

– Ну, рассказывай, – предложил я. – Как ты живешь, чем занимаешься? Как тебе понравилась Луна?

– На Луне необычно, – задумчиво произнес внук. – Жизнь там в большей степени настоящая… Обитатели Селены не торчат в вирте двенадцать часов в сутки и не программируют сны. Ну, то есть я не знаю, может быть, кто-то и программирует, но повального увлечения этим нет.

– А здесь есть?

– Конечно. Каждый считает своим долгом скачать пакет программ на год вперед и выбирает, какую ночь ему провести: веселую, сентиментальную или романтическую. Причем воскрешенные увлекаются этим даже больше, чем старожилы.

– Наведенные сны – зло? – спросил я.

– Меня раздражает, – хмыкнул Кирилл. – Человек должен видеть свои сны, а не чужие. На Луне практику наведенных сновидений не поддерживают, что меня весьма порадовало.

Порыв ветра из открытого окна на мгновение притушил огонь факелов. По стенам грубой кладки метнулись тени. Кирилл попытался почесать затылок, но в шлеме ему это не слишком удалось. Выглядела его попытка забавно.

– Что там еще интересного?

– Лунная колония более чем полноценна. На огромных базах живут десятки миллионов людей. Работает собственный воскреситель, – именно для того, чтобы провести профилактику его механической составляющей, я летал на Луну вместе с группой специалистов. Промышленность на высоком уровне, сельское хозяйство едва ли не лучше, чем на Земле. Луна процветает.

– Без атмосферы? В условиях «лунного дня», длящегося две недели, когда солнце греет нестерпимо, и с ледяной «лунной ночью»?

– Построены отражающие купола, проведены контуры обогрева и охлаждения. Условия на Луне гораздо лучше, чем на Марсе или на Венере. Если бы не слабое тяготение… И в слабом тяготении хватает преимуществ – например, удешевление крепежных конструкций, возможность роста вверх. Сейчас полностью задействовано около десяти процентов лунной поверхности, но освоенная площадь увеличивается с каждым годом. Луна дает прекрасные возможности для развития.

– А углерод? Насколько я помню, на Луне было обнаружено мало углерода. Мы ведь углеродная форма жизни, и для сельского хозяйства углерод крайне необходим. Или селениты строят свои тела из кремния и выращивают кремниевые овощи?

– Алюминиевые огурцы! – Кирилл рассмеялся совсем по-детски и в восторге хлопнул себя латной перчаткой по панцирю. – Идея прекрасная. Возможно, когда-то она будет реализована – в других звездных системах. Но пока уровень технологий не позволяет организовать для человека кремниевый скелет и кремниевый обмен веществ. Запасы углеродистых пород на Луне найдены. Да и вообще углерода в космосе хватает, было бы желание его доставить.

Рыцари за соседним столом разразились бурным хохотом. Басовитые голоса грохотали под высоким сводом, хохот перемежался всхрюкиванием и утробным ревом. Настоящие варвары. В реальной жизни эти рыцари, скорее всего, тоненькие «ботаники» в очках, которые ни разу не смогут подтянуться на перекладине да мечом не сумеют взмахнуть.

– Луна – тема интересная, но наш разговор идет в неправильном русле. Мы ведь не виделись много лет. Гораздо важнее, как ты живешь.

– Работаю, – поморщился Кирилл. – Пришлось много учиться, осваивать новую специальность. Задачи, сам понимаешь, сейчас совсем не те, что были в наше время.

– Например, воскрешение. Ты связан с ним напрямую?

– Да, выполняю технические заказы проекта «Авалон».

– И ты можешь рассказать, каким образом стало возможно оживлять людей? Ясно, что воссоздать тело – техническая задача. Достаточно нескольких клеток, чтобы считать код ДНК. Но мысли? Воспоминания? Характер?

Кирилл взмахнул рукой в стальной перчатке, словно отметая мои предположения.

– Понимаешь, самое интересное заключается в том, что не нужно даже сохранившихся клеток. Думаешь, мы раскапываем могилы? Код воссоздается аналитически. Молекула ДНК строится с помощью нанотехнологий. Затем – выращивание тела, но не из кусочка сохранившейся ткани, а «с нуля». Проверка соответствия требовалась только сначала – шестьдесят, сорок лет тому назад. А воспоминания… Технологически их восстановление должно было стать наиболее сложной задачей, но в действительности все оказалось еще сложнее. И одновременно проще. Сознание восстанавливается практически самостоятельно, нужно лишь дать процессу толчок.

– А как у тебя с личной жизнью? – поинтересовался я.

Над дубовым столом будто по мановению волшебной палочки возникла голографическая поверхность, на которой проступили объемные изображения. Кирилл, такой, каким он был сейчас, только без доспехов, а в полосатой футболке, коротко стриженный, две похожие друг на друга миловидные темноволосые девушки и угловатый парень с крупными чертами лица.

– Моя жена и дети. Твои правнук и правнучка. Здорово, дедушка, а?!

– Не то слово, – вздохнул я.

– Редкая семейная фотография. Сейчас все живут наособицу. Дети часто опытнее родителей, а стариков нет – все сильны и не нуждаются в опеке. Рай, да и только.

– Может, это и есть рай, Кирилл? Ты не задумывался над этим?

– Задумывался. Но чем он отличается от реальности?

– Не знаю. А почему ты перестал называть меня Даниилом?

Внук смущенно улыбнулся:

– Иногда все же приятно почувствовать себя молодым… Признать кого-то в клане старшим по праву рождения. Ведь я тебя всегда сильно любил.

– Рад слышать.

– Приятно было встретиться с тобой, Даниил. – Похоже, Кирилл сбросил оцепенение сентиментальности. – Скоро увидимся. Мои контакты в вирте у тебя теперь есть. Я пошел спать – очень устал.

– Спокойной ночи.

– Взаимно!

Кирилл просто исчез – никаких спецэффектов. Сидел за столом, потом пространство на миг покрылось мелкой рябью – и я остался в одиночестве. Мысленно потянувшись к программному меню, выбрал пункт «возвращение к предыдущему состоянию» и оказался перед небоскребами «Одна семья – один ребенок» и «Чайлдфри». Кольчуга исчезла, я вновь был в комбинезоне.

Не успел я подумать над тем, что делать дальше, как меня снова окликнули.

– Гражданин, позвольте обратиться к вам с рекомендацией, – заявил парень в ярко-красном комбинезоне. Приглядевшись к бейджику на его груди, я прочел: «Программа помощи и поддержки. Версия 5.11.2307».

– Слушаю вас.

– Пожалуйста, обратите внимание на информацию датчиков жизнеобеспечения.

– То есть?

– Вызовите программное меню, выберите пункт «внешние параметры», подпункт «состояние организма», – со спокойной настойчивостью проговорил бот.

– И что я там увижу? У меня какие-то проблемы?

– Вам необходимо урегулировать жидкостный баланс организма. Также не помешает пополнить запас углеводов и белков. Мне известно об этом потому, что данные находятся в открытом доступе, а настройки вашей программы подключения к вирту в настоящий момент таковы, что вам оказывается помощь и поддержка на всех уровнях. Спасибо, что выслушали.

– Вы советуете мне выйти в реальный мир?

– Если ваше рабочее место не оборудовано специальными системами, позволяющими, не покидая вирта, регулировать жидкостный баланс и давать возможность инъекционным системам пополнять запасы углеводов, выход является лучшим решением.

Я мысленно потянулся к красной кнопке выхода. Реальность вирта начала меркнуть. Несколько секунд – и я оказался в своей новой квартире. Панели освещения под потолком медленно разгорались. Кресло было удобным, и тело не слишком затекло. Сильно хотелось пить, да и есть тоже. Часы на информационной панели показывали половину первого ночи.

Лилия шла к вершине как заводная. Хорошо натренирована или у нее всего лишь сильный и здоровый молодой организм? Хонгр, который тоже поднимался бодро, все же слегка устал – он был довольно тяжелым. И пусть большую часть веса тела составляют мышцы, а не жир, их ведь тоже нужно тащить наверх!

С небольшой площадки, от которой до вершины оставалось совсем немного, открывался прекрасный вид на поселок и на огромную, заросшую кустарником и травой яму угольного разреза, закрытого в прошлом или позапрошлом веке. На дне ямы виднелось небольшое озерцо.

Лилия, хотя прежде не выказывала никаких признаков усталости, опустилась на камень и предложила, словно приказала:

– Передохнем.

– Тебе нравится бегать по горам? – спросил Хонгр.

– Ты намекаешь на то, что я и словом не обмолвилась, пока мы поднимались?

– Я не это имел в виду, но да, такая мысль приходила мне в голову. У нас получилось прямо-таки спортивное восхождение. Словно на результат, а не для удовольствия.

– Верно, – кивнула девушка. – Мне хотелось отвлечься. Снять стресс.

– А в чем проблема?

Девушка рассмеялась, но не очень весело.

– Мне сделали предложение.

– От которого ты не можешь отказаться?

– Нет. Другое предложение. Выйти замуж.

Хонгр сильно удивился, но постарался не подать вида. Если Лилия хочет замуж – зачем бродит с ним по горам? То есть, по большому счету, почему бы и нет, одно другому не мешает, но все же логичнее делать это с женихом. А если она замуж не хочет, зачем вообще обсуждать эту тему? Отказала, да и дело с концом.

– Поздравляю. Ты рада?

– Не особенно.

Лилия подняла камешек и кинула его под горку – он запрыгал вниз по камням, потом попал на траву, увяз в ней и остановился.

– Почему?

– Я не готова к серьезным шагам. Не уверена, что люблю этого человека, и замуж за него пока не хочу.

– Но тебе его жаль? Боишься обидеть?

– Вопрос сложный, – вздохнула Лилия. – Он хороший парень, в общем-то. Обеспеченный. А папа его еще богаче. Хотя сейчас богатство значит не столько, сколько в седой древности, деньги решают многое. Разозлить моего жениха и его отца, настроить их против моего отца мне совсем не хочется – они влиятельные люди. Особенно здесь, в Монголии. Это не Пекин и не Москва, тут многое решают отношения между людьми.