За туманной рекой

Город

Мертвый голубь, вывернув слабую шею, лежал прямо у края поребрика, и усиливающийся дождь размывал темно-красную лужицу под его распластанным телом.

Лара обратила на него внимание в самый последний момент, когда перепрыгивала с дороги на тротуар. Сизые перья валялись рядом, прибитые непогодой. Голубь выглядел одиноким и никому не нужным, и у Лары защемило сердце от собственной беспомощности.

Замерев, она попыталась уловить признаки жизни у птицы, но присмотрелась и поняла, что все-таки та погибла. Современный город жил по своим правилам, подчас очень жестоким. Скорость экономила время, но она же и убивала.

Девушка порылась в сумке и извлекла пакет. Ей не хотелось бросать здесь мертвого голубя. Она осторожно подложила край пакета под его тело и протолкнула вглубь. Голубь перевалился в пакет, мотая шеей, и замер в самом углу.

– Мне ужасно жаль, – сказала Лара, сворачивая шелестящий целлофан.

Какое-то время она шагала по набережной Фонтанки, бережно держа пакет в руках, но перед самым причалом замешкалась и растерянно огляделась.

– Я не могу взять тебя с собой, – произнесла она. – Мне придется пока оставить тебя здесь.

Она положила пакет под одним из деревьев, испытывая какое-то страшное чувство вины, будто бы голубь погиб из-за нее, постояла над ним с минуту и медленно побрела дальше, иногда оглядываясь на чернеющий сверток.

Причал, к которому она приблизилась, был холодным и казался самым покинутым местом на свете. Над Фонтанкой парили чайки, лениво, но грациозно покачиваясь в воздухе. Их отрывистые крики походили на бесконечные жалобы. И еще – на детский плач. Чайки зорко всматривались вниз: если бы у кого-нибудь на причале в руках появился хлеб, они бы немедленно ринулись вниз, рассчитывая на угощение.

Но ни у кого он так и не появился. В криках чаек слышалось разочарование.

Ожидалось прибытие прогулочного теплохода. Лара нетерпеливо поглядывала по сторонам из-под капюшона куртки: рядом застыли другие пассажиры, переминавшиеся с ноги на ногу. Их тоскливое ожидание заставляло думать, что мысль о речной прогулке в промозглый серый день – ужасная затея. Раннее воскресное утро встречало их не слишком приветливо. По набережной мчались машины, с шумом разбрызгивая огромные лужи, заставляя случайных прохожих жаться к стенам домов.

Тускло блестел мокрый гранит. Его приглушенный красный цвет напоминал… старый мясной окорок. Лара вздрогнула и отвела взгляд. Последнее время у нее возникали странные ассоциации, связанные либо с едой, либо с трагическим исходом. Противная морось липла к щекам, а порывистый ветер забирался под куртку, чтобы бесцеремонно ощупывать своими ледяными пальцами.

Лара извлекла из кармана смятый листок бумаги, чтобы в очередной раз перечитать его: «Поздравляем! Вы выиграли увлекательное путешествие по рекам и каналам Северной столицы…»

Нет, ошибки не было. Судя по дате и адресу причала продрогшим счастливчикам вскоре предстояло любоваться набережными имперского города с борта теплохода в уютной обстановке.

Лара мрачно качнула головой, негодуя на саму себя, а заодно и на изменчивую петербуржскую погоду. Еще вчера октябрьское солнце щедро заливало улицы и дома, заставляя щуриться от яркого света и огненно-желтых листьев в парках, а сегодня зарядил упрямый, несговорчивый дождь.

Вода была повсюду: под ногами, на дрожащем теле, в воздухе. Она пропитала все кругом, показывая, что этот город находится в ее власти.

Подавляя желание развернуться и оставить позади мокрый причал, Лара небрежно сунула листок обратно в карман, сцепив зубы. Она непременно дождется прогулки, как и обещано. Куда ей торопиться? Лара представила темную парадную с высокими ступенями, болтающийся на ветру стеклянный фонарь, скрипящую дверь с выломанным замком, и съежилась. Ей не хотелось возвращаться домой сейчас, зная, что она не найдет там то, что потеряла.

Глухая тоска сменилась острой яростью, и Лара прерывисто вздохнула, будто ей не хватало воздуха. Лучше она еще немного потерпит: не так уж ей и холодно.

Девушка подняла голову, прекратив созерцать собственные ботинки на тяжелой подошве, и сердце ее радостно екнуло: из мутного серого марева проявились очертания белого теплохода, неторопливо скользившего по воде. Серо-зеленые волны с шуршанием бежали впереди него, разлетались в разные стороны.

Лара, как и прочие люди на причале, заметно приободрилась. Она даже смущенно улыбнулась девочке лет восьми, которую держала за руку женщина в желтом плаще. Девочка еще крепче вцепилась в мать, пряча лицо в складках ее плаща. Улыбка Лары померкла.

«Ты пугаешь даже детей!» – зло подумалось Ларе, и она чуть не рассмеялась. Чтобы не предаваться тоскливому чувству пустоты, она принялась разглядывать приближающийся теплоход. Танец дождя и тумана искажал его вид. Передние окна были похожи на темные глазницы расплющенного лошадиного черепа. Смутно виднелась фигура капитана, и Ларе отчего-то она показалась знакомой, хотя у нее не было никаких знакомых капитанов. А может, ей просто захотелось поверить в то, что они уже встречались?

– Прошу прощения, – раздался рядом мягкий вкрадчивый голос, и Лара обернулась. Увиденное потрясло ее так, что ей с трудом удалось сдержать испуганный возглас.

У женщины, позвавшей ее, отсутствовала половина лица, точно срезанная острым скальпелем, обнажая залитые кровью белеющие скуловые кости и челюсти. Это впечатление тут же прошло, когда незнакомка шевельнулась. Лара проглотила нервный смешок: это была всего лишь неудачно упавшая тень от капюшона, покрывавшего голову женщины. Бессонница явно давала о себе знать, если снова мерещилось подобное.

– Могу я взглянуть на ваше приглашение? – голос незнакомки прямо-таки обволакивал. – Я – ваш экскурсовод. Инга.

– Я… Да, минутку, – дрожащей рукой Лара снова извлекла порядком измятый листок и протянула Инге. Та взяла его длинными белыми пальцами с заостренными ноготками, едва скользнула взглядом по нему и с широкой улыбкой вернула.

– Замечательно, – мурлыкающий голос стал чуть громче. Инга просмотрела приглашения у всех собравшихся на причале и осталась довольна. – Всего – восемь, – подытожила она, обращаясь больше к самой себе, чем к кому-то конкретно.

Люди молча сгрудились вокруг экскурсовода, чтобы послушать то, что она скажет. Лара не могла отвести взгляд от четкого женского профиля. В ее лице сочеталась жестокость и мягкость, резкость очертаний скул и носа и плавность движений. Когда Инга повернулась к Ларе, то девушка столкнулась с взглядом ее темных глаз. В них было нечто пугающее и притягивающее, и это противоречие так увлекло Лару, что экскурсовод приподняла брови и усмехнулась:

– Хотите что-то спросить?

Этой фразой она тотчас переключила внимание собравшихся на Лару. Девушка с усилием взяла себя в руки. Ей было невыносимо это внимание. Она снова втянула голову в плечи.

– Мне интересно, каким образом я выиграла приглашение, – наконец, произнесла она, собравшись с духом.

Инга растянула губы в вежливой улыбке.

– Вам повезло.

– О, обычно это не так. Поэтому я удивилась. Даже подумала, что это розыгрыш.

Инга хмыкнула, как и некоторые собравшиеся вокруг, и кивнула на причал и теплоход.

– Вам и сейчас так кажется?

Лара почувствовала себя по-идиотски.

– Нет, но…

– Вот и прекрасно, – Инга спокойно прервала ее. – Прошу за мной.

Всем явно не терпелось скорее спрятаться от дождя, который припустил с удвоенной силой, поливая и без того промокший город.

Лара вслед за остальными поспешно перебралась по перекинутому трапу с причала на теплоход и едва не выругалась, поскользнувшись на мокром полу. Пассажирские кресла на открытой палубе пустовали: никому не пришло в голову усесться там. Любоваться открыточными видами предстояло с крытой палубы через панорамные окна.

Спустившись вниз, Лара оглядела салон, и, поколебавшись немного, устроилась на один из свободных диванов, глядя в запотевшее окно на размытый причал. Она коснулась холодного стекла, протирая его от влаги, но оно тут же вновь принялось покрываться мелкими каплями. Лара вымученно вздохнула, понимая неизбежность вездесущей воды.

При такой влажности видимость из окна была раздражающе нечеткой. В углублении между стеклом и рамой темнело что-то маленькое и неподвижное. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть мелкий предмет, и тут же поморщилась. Дохлая муха, скрючившись, прилипла к стеклу, вывернув тонкую черную ножку и прозрачное изломанное крылышко.

«Что я здесь делаю?» – у Лары мелькнула мысль, полная разочарования. Вид жалкой мертвой мухи показался таким отталкивающим, что захотелось покинуть теплоход. Она вскинула голову, собираясь вслух возмутиться, но тут же столкнулась с изучающим взглядом экскурсовода. Ее голову уже не покрывал объемный капюшон. Бледное лицо казалось вполне обычным, без намека на тот жуткий оскал, что сперва шокировал, но его черты оставались резкими и острыми, и Лара не могла понять, нравится ей это или нет.

А еще одна заметила некую особенность: экскурсовод немного прихрамывала, припадая на одну ногу. При этом раздавался более глухой звук, как бывает, если человек ходит с тросточкой.

Вероятно, одна нога у нее была короче и каблук на ботинке стерся, отчего возникал подобный эффект.

Черные глаза Инги блеснули, и она поднесла к тонким бескровным губам микрофон, на которых тут же затрепетала лукавая улыбка. Ее голос совсем не подходил всей той угловатости и резкости, которой она обладала. Он звучал так вкрадчиво и напевно, что Лара тут же позабыла о собственном раздражении и невольно заслушалась. Впрочем, такой же эффект этот голос произвел и на остальных пассажиров, которые, бросив шуршать и ерзать на своих местах, уставились на нее.

– Меня зовут Инга, – бархатистый голос обволакивал, плывя по салону. – Понимаю, что для многих стало неожиданностью наше приглашение. Но уверяю вас, здесь нет никакого обмана. Все совершенно честно и справедливо. Поэтому предлагаю устроиться поудобнее и приготовиться к увлекательному путешествию.

Теплоход задрожал, отдаляясь от причала, чьи очертания стали еще более мутными и далекими. Лара вздохнула и откинулась на жесткую спинку дивана. Надо постараться отвлечься от невеселых мыслей хотя бы на время, даже если это будет самая унылая прогулка в ее жизни. Стекла в салоне снова довольно быстро запотели, и некоторые пассажиры принялись протирать их, но вскоре с досадой бросили эту бесполезную затею.

Экскурсовода подобная неприятность, казалось, совсем не расстраивала.

– К сожалению, – произнесла она таким тоном, который совсем это не подразумевал, – мы не можем повлиять на погоду, но надеемся, что вы сумеете насладиться речной прогулкой. Хочу напомнить о правилах безопасности нахождения на борту теплохода. Если вам захочется выйти на верхнюю палубу, помните о том, что на пути нашего следования будет несколько достаточно низких мостов. Тем более, что сегодня высокая вода. Поэтому, прежде, чем выйти наверх, убедитесь, что это безопасно. Также, прошу не высовываться из окон и не свешиваться за поручни на верхней палубе.

Она продолжала говорить все тем же плавным и чарующим голосом о прекрасном городе, который когда-то возник на невских берегах, и Лара почувствовала, что веки ее смыкаются, хотя она старалась концентрироваться на происходящем за окном.

Прямо перед ними появился красно-гранитный изгиб Аничкова моста с фигурами взметнувшихся коней, темно-зеленой решеткой с хвостатыми русалками и гиппокампами.

Мокрые стекла исказили их и придали удивительный эффект: перед тем, как теплоход нырнул под кирпичную арку, которая поглотила их в своем темном чреве, застывшие фигурки зашевелились, выгнулись и открыли рты в беззвучном крике.

Лара

В темноте что-то блеснуло.

Маленькая девочка затаила дыхание, наблюдая, как ширится полоска света. Заскрипела и распахнулась деревянная дверь. Из проема повеяло теплом и запахом испеченной сдобы. Гулко застучало сердце, и девочка поспешно сглотнула. Она успела сильно проголодаться, но не спешила подняться, так как знала, что пока ей лучше оставаться на месте.

На пороге вырос женский силуэт, округлый и внушительный.

Гарпия.

Девочка снова сжалась в углу, боясь пошевелиться. Вообще-то у этой женщины было другое имя – тетя Галя, но девочка видела, что за спиной она прячет железные крылья, а под полой длинной юбки скрываются лапы с острыми когтями. Ее следовало опасаться. Вероятно, чудовище сожрало тетю Галю и приняло ее облик.

– Ну что, – донесся глухой голос Гарпии, – ты подумала над своим поведением?

Девочка кивнула, хотя больше всего на свете мечтала научиться проходить сквозь стены, чтобы ни одна не сумела бы ее удержать.

– Я не слышу тебя, Лара, – процедила женщина. От нее исходила угроза. – Сколько можно обсуждать одно и то же?

Девочка кашлянула, справляясь со своим страхом.

– Я подумала, – тихо ответила она.

– И что ты хочешь мне сказать?

Лара принялась лихорадочно вспоминать, что она говорила в предыдущий раз, сидя на этом самом месте.

– Что я больше не буду? – ее тонкий голосок прозвучал полувопросительно, но женщину такой ответ не устроил.

– Ясно, – с раздражением произнесла она. – Значит, ты так и не усвоила урок.

– Нет, нет, я… – поспешно заговорила девочка, но Гарпия ее прервала.

– Если бы ты поняла, ты бы отвечала уверенно, Лара, – жестко отчеканила женщина. – Мы много раз обсуждали твое поведение. Ты не хочешь становиться нормальной, хотя это зависит только от тебя. Думаешь, мне нравится держать тебя здесь?

Девочка молчала.

– Все, что я делаю – ради твоего же блага, – холодно и непримиримо продолжала женщина. – Тебе следует подумать еще. Уверена, что часа через два ты сможешь быть более убедительной.

Лара вздрогнула, расширив глаза. Она думала о том, что совсем рядом на кухне в печи остывают горячие пирожки с вишневой начинкой. Рот ее наполнился слюной, а желудок недовольно заурчал.

«Если бы она ответила так, как от нее ожидалось, то уже бы вышла отсюда!»

Эта мысль причиняла невыносимые страдания, но девочка никак не могла понять, что же такого в ее поведении было ненормального. Ей лишь хотелось играть. От этого не было никакого вреда.

– Ларочка, – почти ласково сказала Гарпия. – Стань хорошей. Вспомни, что я тебе говорила о том, как ведут себя хорошие дети. Это совсем не сложно! Обещаешь подумать об этом сейчас?

Голова так и закружилась. Вот бы ей сейчас хотя бы половину пирожка…

Девочка нашла в себе силы, чтобы кивнуть и ответить, как можно более миролюбивым голосом:

– Обещаю подумать над тем, как вести себя хорошо и не расстраивать вас.

Женщина оперлась на дверной косяк, заглядывая внутрь кладовки.

– А что, тут даже уютно, – пожала она плечами. – Тебе еще повезло – я тебя и пальцем не трогаю. Соседского мальчишку отец вон ремнем охаживает, и то – ничего. Тот почти и не пикнет! А тебе тут в углу неплохо сидится. Ну, чуть прохладно, но это даже на пользу. Закаленнее будешь.

Лара поджала губы, думая о том, как еще высидеть здесь два часа. Но она обязательно справится. Такое уже бывало много раз.

У ног Гарпии, задрав хвост трубой, появился огромный пятнистый кот и хрипло мявкнул. Он ткнулся широким лбом ей в пухлую щиколотку и подобострастно потерся о нее. Хозяйка дома тут же сменила одну личину на другую, ее голос из грубоватого сменился на нежный и ласковый:

– Ты ж мой Кренделечек, проголодался, да?

Кот заурчал, как трактор, вглядываясь в полумрак.

– Что – пришел на эту негодницу поглядеть? Небось, жалеешь ее, да? Да я и сама жалею, но что поделать – воспитание!

Она наклонилась, подхватила толстого кота под живот, отчего тот крякнул, выпучив глаза, но довольный завалился ей на плечо.

– Хороший ты мой! – заурчала теперь Гарпия. – Идем, дам тебе вкусненького.

Она подождала еще немного, поглаживая кошачью шею, и недовольно покачала головой:

– Ох, Лара. Ты потом еще спасибо скажешь. Так всегда бывает. Вот вырастешь и точно все поймешь.

Дверь снова скрипнула, закрываясь, оставив узенькую полоску света. Лара приподнялась, чтобы размять затекшие ноги. Стена была холодной, и девочке пришла замечательная мысль спрятать здесь старый плед из шкафа в следующий раз. О нем никто не вспомнит, так как он давно лежал под грудой белья. Зато тут плед пригодится, несмотря на то, что противно пахнет нафталином. Лара была уверена, что она еще не раз окажется в этой кладовке не по своему желанию, а значит нужно было подготовиться.

Растерев замерзшие плечи и ноги, девочка вновь уселась в угол. Там был небольшой выступ, сделанный непонятно для чего, но Лара была довольна, что он тут есть.

Жаль, в кладовке стояли одни банки с засоленными помидорами, огурцами и капустой. Во-первых, их нельзя было трогать, так как они предназначались для зимнего времени, а во-вторых, Лара не умела их открывать. Девочка представляла, что тут нет никаких банок. Хорошо, что она не видела их сейчас. Так было проще переносить чувство голода.

И все же – как чудесно пахнут пирожки! Лара приблизилась к двери и припала носом к дверной щели, вдыхая невообразимый аромат ванили, сахара и запеченных ягод. Она представила, что ест пирожок, но от этого живот скрутило еще больше.

Когда Гарпия заглянула сюда, у нее лапы были покрыты мукой. От нее пахло тестом, теплыми дрожжами, молоком и… ужасом. Девочка подумала о том, насколько сложно чудовищу было притворяться человеческим существом, да еще и научиться неплохо готовить, вести хозяйство, доить козу.

У Гарпии был деревенский дом под Петербургом, со скрипучими полами и лестницами, большой каменной печью, у которой было так уютно греться после морозов, большим чердаком со всякой рухлядью, которая могла понадобиться в любой момент. Так говорила хозяйка дома, когда к ней заходила соседка и все спрашивала, когда Гарпия освободит чердак.

Возникала проблема: Гарпии сильно хотелось устроить ремонт и сделать второй этаж, но для этого понадобилось бы выбросить все, что скопилось там за долгие годы. Лара подозревала, что это часть настоящей тети Гали внутри чудовища не позволяет избавиться от всех ее стульев, шкафчиков, ящиков, инструментов, штор и ковриков. Тогда еще оставалась надежда, что когда-нибудь тетя Галя вернется и навсегда победит Гарпию.

Но время шло, а чудовище оставалось прежним.

А еще девочка была уверена, что настоящие обитатели дома не позволят разграбить чердак. Она звала их Тихими Жильцами и шуршиками. Лара чувствовала их присутствие в темноте, когда они тихонько пытались прошмыгнуть мимо нее. Она слышала их легкий топот, когда сидела на кухне или лежала в своей кровати, у которой железная сетка прогибалась почти до пола, а они устраивали игры в догонялки.

Шуршикам нравилось красть еду, особенно – хлеб и пирожки, а Гарпия думала, что это негодная девчонка ест по ночам. Однажды Жильцы так проголодались, что унесли целый противень сдобы. Правда, они выронили его где-то около печи, так что от грохота пятнистый кот бросился прочь, как умалишенный. Гарпия отчитала тогда Лару, но девочка сказала, что обитатели дома благодарят за угощение, женщина побледнела и перекрестилась.

Она подозревала о присутствии этих обитателей и раньше, но, когда Лара стала жить с ней, они прямо-таки активизировались.

– Это все нечисть твоя играется, – шептала она Ларе, надеясь, что ее больше никто не услышит. – Чуют, что в тебе некоторые дурные особенности есть. Ты их как приманиваешь. Прекрати мне эти блуждания по ночам. И вообще, поменьше думай о таком.

Так-то они казались безобидными.

Один из них часто сидел у нее под кроватью и тихо чавкал, и Лара долго не решалась спустить ноги вниз, потому что однажды к ее ноге прислонился чей-то нос и мохнатая лапа, поросшая жесткой шерстью, когда она собиралась ночью выпить немного ягодного компота. Он тут же отпрянул от нее с шипением, потому что Лара завопила так громко от неожиданности, отчего Гарпия чуть не придушила ее.

Конечно, та пригрозила запереть в чулане на весь день, если девчонка не прекратит раззадоривать их. Хотя она ничего такого не делала, чтобы вызвать их интерес. Наконец, Гарпия притащила из церкви целую банку святой воды и под строгим надзором велела Ларе выпить ее.

– Я сейчас лопну, тетя, – робко пыталась возразить девочка, но слышала безапелляционный ответ:

– Это все бесы в тебе внутри дерутся, так что пей. Святая вода она только на пользу.

Вероятно, Гарпия ожидала, что от воды Лара начнет трястись и вопить не своим голосом. Она сама видела подобную реакцию на святую воду и молитву, когда отец Павел делал отчитку в маленькой деревенской церкви. Обычный на вид человек мог начинать корчиться, кричать, валяться на полу в судорогах, говорить низким страшным голосом, богохульствовать и вести себя непотребно.

Но Лара просто пожаловалась на то, что воды очень много, и в нее столько не помещается. Обычная человеческая реакция. Впрочем, бесы – хитры и изобретательны. Они могли таким образом попытаться обмануть бедную женщину.

Иногда, когда Лара сидела за столом у окна и рисовала акварельными красками, она могла почувствовать, как нечто невидимое давит на нее. Это чувство возникало совершенно внезапно, и тогда Лара понимала, что один из Жильцов уставился на нее пристально и наблюдает за ней, но когда она оборачивалась, то никого не видела.

В обычные же дни Ларе нравился дом, с его облезлыми резными наличниками, похожими на редкое кружево. Его особый запах, в котором смешивались ароматы травяного чая, старого дерева, пирогов с капустой и сырой картошки. Нравилось лежать на длинных разноцветных половичках, которые Гарпия старательно вытряхивала во дворе и колотила по ним веником так, будто собиралась вытрясти из них всю душу, если бы она у них была.

А еще, через палисадник с яблонями и вишнями, торчали верхушки елей. Лара смотрела на них, как завороженная. Казалось, что там, в лесу, происходит нечто волшебное. Деревенские часто ходили в лес за грибами, ягодами. Но Гарпия туда наведывалась редко и девочке не позволяла. Она говорила, что там живет лесной дух, который не любит незваных гостей. Иногда в деревне ходили слухи, что снова в здешних лесах кто-то заблудился из приезжих, но это потому, что они неуважительно относились к его Хозяину.

Собрался в лес? Будь добр, вести себя прилично. Не шуми, не раздражай его скрытых обитателей, не разжигай костер так, чтобы потом пожар случился. У леса есть своя душа – люби и уважай ее. Не думай, что можешь заявиться в лесную чащу, и вести себя нагло и бесцеремонно. Человек – всего лишь гость. Помни это и, быть может, Хозяин леса отпустит тебя.

Конечно, бывали случаи, когда в этих дебрях терялись разные люди. И безобидные старички, и дети. И Лара раздумывала, зачем они понадобились Хозяину?

Лара пыталась представить себе его. Гарпия уверяла, что у него зубы до земли достают, лицо покрыто мхом, а вместо рук – волчьи лапы. Впечатленная этим ярким описанием, девочка нарисовала Хозяина на альбомном листе и показала Гарпии, но она рассердилась, порвала рисунок и сказала, чтобы та не смела изображать подобное, иначе беду притянет.

Интересно, откуда вообще Гарпия знала, как выглядит Хозяин леса, если никогда его не видела?

Словом, что бы ни сделала девочка, она вызывала неудовольствие своей тети. Перед рассветом можно было тихонько встать, чтобы не разбудить ее, выйти на крылечко и усесться там с кружкой подогретого молока. Толстый кот шел к ней, переваливаясь с лапы на лапу, усаживался рядом и голодными глазами смотрел на кружку, будто не ел неделю. Вздохнув, Лара отдавала ему молоко и, пока он с довольным видом лакал его, наслаждалась покоем и свежим, напоенным мокрой травой воздухом.

Так было, например, сегодня утром тоже. И Лара какое-то время чувствовала себя счастливой. Ее так успокаивали эти шорохи веток, качания листвы, звуки, которые приносил ветер из палисадника, а иногда – из самого леса. Но потом на порог выскочила взбешенная Гарпия и поволокла девочку в чулан, потому что кто-то начертил углем странные знаки у нее над головой на стене, пока она спала и вытащил нарядные платья из шкафа, чтобы подвесить на люстру.

Гарпия не желала слушать возражений, что Лара бы ни за что не дотянулась до люстры. Она разозлилась еще больше.

– Тебе надо перестать делать это, негодная девица, – сонные глаза Гарпии грозили вывалиться из орбит. – Я знаю, что это ты нашептываешь всякую гадость… Прости Гос-споди!

Она крестила себя, совершала крестное знамение над Ларой, но от этого девочка не начинала дергаться, как надеялась Гарпия. Поэтому она просто в очередной раз заталкивала ее в чулан.

Как сейчас.

Поразмыслив над своей судьбой, Лара вздохнула, отерев мокрую щеку, и отошла от двери, чтобы снова усесться на выступ. Она уткнулась лбом в собственные худые колени и принялась считать.