– Это нумерованная карта.
Затем она показала другую – с картинкой. Странно одетый человек в короне сидел на троне, украшенном изображением чаш.
– Это фигурная карта.
Фериус собрала колоду и сложила все стопки вместе.
– Существуют четыре масти. Каждая состоит из десяти нумерованных карт и трех фигурных.
– А это что? – Я указал на карту, которая вроде бы не принадлежала ни к одной масти. На ней была изображена женщина, держащая в одной руке огонь, а в другой – лед.
– Мы называем это дискордансом, – ответила Фериус. Она вынула карту из колоды и поспешно убрала в карман. – Такие карты немного опасны, пока мы не будем с ними связываться.
Я не успел спросить, чем может быть опасна игральная карта – Фериус уже пустилась в объяснения, рассказывая о составе колоды и о карточных играх. Она перечислила некоторые названия – «Сельский твист», «Королевская свита», «Солитер», «Шестерка». И так далее, и так далее. В каждой игре были свои правила и своя стратегия. Я совершенно запутался во всех этих сложностях. Мне и в голову не приходило, что карточных игр так много.
Я завороженно наблюдал, как Фериус тасует колоду. Ее руки двигались плавно и ловко, карты так и скользили между пальцами. Все равно что смотреть, как искусный маг демонстрирует связки сложных жестов…
Да, это и впрямь походило на магию.
– Вот так. – Фериус посмотрела на меня и ухмыльнулась. – Хочешь, покажу тебе парочку заклинаний?
Глава 7
Карты
Не знаю, сколько мы просидели, играя в карты. Когда я опомнился, первые солнечные лучи уже заглядывали в открытое окно комнаты матери. Играли в карты. Это слово даже примерно не передавало моих подлинных ощущений от действа.
Я без труда запоминал правила игр и постигал способы обращения с картами. У меня всегда были отличная память и координация движений. Жаль, что магия – это не просто ловкость рук и умение запоминать правильные последовательности.
– Ты меня сделал, малыш, – сказала Фериус, притворившись, что ее сердце пробила стрела, и делая вид, что падает.
Я посмотрел на карты. Мы только что резались в «Гарпуны», и я победил, хотя играл в них первый раз.
– Ладно, – сказала она, – не зазнавайся. – Она собрала карты и снова сложила их в аккуратную стопку.
– Мы больше не будем играть? – разочарованно спросил я.
Она покачала головой.
– Хочу показать тебе еще кое-что. – Фериус сняла с колоды одну карту и зажала ее между двумя пальцами. – Видишь точку на двери, вон там?
Не успел я ответить, как она шевельнула запястьем, и карта взмыла в воздух, попав точно в цель, – а потом неслышно упала на пол.
– Как ты это сделала? – изумленно спросил я.
Фериус протянула мне карту и показала, как ее держать, расположив между большим и указательным пальцами.
– Все дело в запястье.
Я метнул карту. Она упала в нескольких дюймах от моих ног.
– Еще раз, – сказала Фериус, протягивая мне следующую.
– Зачем это нужно? Это не похоже…
– Просто кинь карту.
Я повиновался, и на этот раз она пролетела немного дальше, может, пару футов, прежде чем шлепнуться на пол. С третьей вышло получше. А четвертая стукнулась о дверь. К тому времени как мы использовали всю колоду, я уже без труда попадал в цель. Ну, хоть в чем-то я хорош.
Трудно описать словами то чувство душевного подъема, которое я испытал. Может быть, потому что за последние несколько недель я не преуспел вообще ни в чем. Или, может, потому что я едва не умер и до сих пор не мог прийти в себя. Как бы там ни было – я улыбался. Глупой широкой улыбкой.
– Приятное чувство, да? – спросила Фериус.
Я метнул карту в дверной косяк. Теперь я мог прицелиться и кинуть карту так, чтобы она попала точно в цель.
– Да, ничего так, – сказал я, стараясь скрыть щенячий восторг. – Хотя, конечно, не похоже на реальную магию.
Фериус приподняла бровь.
– Не похоже? Малыш, карты – это и есть магия, уж поверь. С их помощью я могу творить заклинания.
– Например, какие?
Она привалилась спиной к стене и полезла в карман за очередной курительной соломинкой.
– Например? Ну, скажем, я могу переместить деньги из чужого кармана в свой.
– Как?… – Тут я понял, что речь об азартных играх, а не о настоящей магии. – Ну да, конечно.
Я отвернулся и запустил в дверь очередной картой.
– Ну да, конечно! – передразнила Фериус и подмигнула мне. Отчего-то я почувствовал себя глупо. – Ты – джен-теп. Ты не узнаешь настоящую магию, даже если она врежет тебе по лицу.
И тут дверь открылась. Я слишком поздно услышал звук шагов, и карта, которой я метил в дверь, вырвалась из моей руки прежде, чем я успел остановиться. Миг спустя она ударила отца промеж глаз.
* * *Отец рефлекторно сделал магический жест для огненного заклинания. Я мгновенно отшатнулся назад, закрывая лицо руками. Карты рассыпались по полу. Впрочем, огненный шар, похоже, так и не испепелил меня. Я осторожно открыл глаза и увидел, что в дверях стоят родители. Отец выглядел скорее разочарованным, чем сердитым.
Мать тут же заметила, что в комнате я не один.
– Леди Фериус, я не знала, что вы вернулись. Могу я…
– Без «леди», – перебила Фериус.
– Прошу прощения?
– Я не… – Тут Фериус махнула рукой и докончила. – Ладно, неважно.
Я понятия не имел, как выглядят леди в Дароме. Одно мог сказать наверняка: у Фериус нет ничего общего с моей матерью. Черты лица Фериус могли быть по-женски привлекательными, если б она одевалась и вела себя… ну, как женщина. Но все в ней было каким-то резким и угловатым. Будто ее сотворил какой-то бог-насмешник – специально для того, чтобы она ухмылялась, отпускала острые словечки и являлась в чужие дома без приглашения.
А вот моя мать… Она словно сошла с картины, изображающей трех богинь любви, – оставив двух других смущаться и краснеть. У нее были прямые светлые волосы – такие же, как у Шеллы, но более яркого насыщенного цвета, словно подсвеченные снизу теплым огнем. Мать редко носила дорогие наряды, но и в своем простом платье до щиколоток, из белого муслина, она неизменно притягивала взгляды мужчин нашего города. Даже подростков вроде моих одноклассников.
Отец посмотрел в открытое окно, а потом – на Фериус. Опустив руку в карман, он достал небольшой мешочек из голубого шелка.
– Я собирался разыскать тебя позже. Но раз уж ты здесь – хочу отплатить за службу моей семье.
– Службу? В смысле, за то, что я дразнила этого старикана – Ра… Ра-ме… Ну и странные же у вас имена! Никогда не могла запомнить. В любом случае забудьте об этом.
По лицу отца скользнуло раздражение.
– С Ра-метом и его сыновьями я бы разобрался сам. Но ты помогла Келлену, когда его жизни угрожала опасность.
– Ну, в таком случае мне должен мальчик, а не вы, мистер Ке-хеопс.
Отец стиснул зубы. Фериус дала отцу понять, что некое дело, касающееся члена его семьи, не касается его самого. Подобное отец стерпеть не мог. Обстановка начинала стремительно накаляться.
– Господин, – сказал отец.
– Простите?
– К джен-теп в моем статусе следует обращаться «господин».
Фериус пожала плечами.
– Мой жизненный принцип – не называть ни одного мужчину «господином». Так что предлагаю притвориться, будто мы приятели, и я стану звать вас просто Ке-хеопс.
– А тебя мне следует называть Фериус Перфекс? – Отец встряхнул шелковым мешочком. Внутри звякнули монеты. – Или ты будешь откликаться на Фериус аргоси? Ведь так называют людей твоего сорта, да?
Я переводил взгляд с отца на Фериус.
– Что происходит?
– Эта женщина – аргоси, – ответил он.
– И что это значит?
Фериус взяла у отца деньги.
– Я бы сказала: не все у вас тут толком разбираются, что к чему.
Отец кивнул на мешочек, который Фериус засовывала в карман.
– Полагаю, я отлично понял, что к чему.
– Если негде остановиться в городе, – вступила мать, – можешь пожить тут, у нас… – К концу фразы голос ее стал тихим, приобретя своеобразную интонацию. Так что даже я понял смысл.
– Не беспокойтесь, мэм, – отозвалась Фериус. – Дом у вас уж больно приличный для меня. – Она поднялась и, обогнув родителей, направилась к выходу. – И еда переперченная.
Фериус вдруг резко ударила кулаком по двери. С противоположной стороны послышался испуганный вскрик Шеллы:
– Ой!
Фериус издала короткий смешок и покачала головой; ее рыжие кудри вздрогнули – словно они тоже посмеивались.
– Джен-теп! Вы не перестаете меня изумлять. – Обернувшись, Фериус бросила на меня взгляд. – А карты оставь себе, малыш. Пригодятся.
С этими словами она открыла дверь и вышла, оставив меня наедине с родителями.
Мать подошла и положила руку мне на лоб.
– Я здоров, матушка, – сказал я.
– Надо же! Ты успел стать целителем? Если нет, позволь мне судить. – Мама легонько обвела пальцем мой левый глаз. Так она всегда делала, когда я дурно себя чувствовал. Ее способ выразить ласку.
Отец вернулся к двери, поднял карту, которой я угодил ему в лоб, а потом собрал и остальные, разбросанные по полу. Положил колоду на столик.
– Утром отправишь слугу, чтобы вернул карты дароменке.
– Но она сказала: я могу оставить их себе.
Отец присел на краешек стола возле канапе. Необычно для него.
– Келлен, люди Дома Ке не занимаются карточными играми. Как и азартными играми вообще. И не жульничают во время состязаний.
– Я победил Тенната, – сказал я. Не стоило перечить отцу, но усталость и тот странный душевный подъем, который я ощущал до сих пор, заставляли язык бежать вперед мыслей. – Так ли важно, как я это сделал?
– Трюки. Обман. Мошенничество. Ты вечно мухлюешь, Келлен. Но трюками ты не обеспечишь безопасность своей семье.
Высокомерные слова отца внезапно разозлили меня. Конечно, легко быть гордым, когда умеешь творить магию! Но разве я виноват, что мои татуировки не желают светиться? Разве я виноват, что во мне так мало силы? Я даже магический фонарь не могу зажечь! С самого детства мне приходилось искать обходные пути, а не переть напролом, как делала Шелла. И мои родители.
– Трюки – это все, что у меня есть, – сказал я.
Отец обернулся к матери.
– А он умен. Свой ум мальчик умеет использовать.
Он произнес слово «ум», словно это было что-то неприятное – вроде дурного характера или болезни. Подойдя к письменному столу, отец взял небольшой магический светильник. Вроде того, какие используют дети, чтобы тренировать концентрацию. Протянул его мне.
– Джен-теп должны быть сильными.
Я взял шар в ладони. Он ярко светился, но когда мать и отец направились к двери, сияние померкло. Не просто стало тусклее – исчезло. Я сосредоточился, пытаясь заставить его вновь засветиться. Тщетно.
«Давай же! – говорил я себе. – Ты делал это тысячу раз!»
Ничего. Свет словно бы умер. В голове снова зазвучал холодный голос Ра-мета: «Ты окажешься среди ше-теп, где тебе самое место».
– Джен-теп должны быть сильными, – повторил отец, выходя их комнаты.
Я поднял взгляд и понял, что он говорит не со мной. Он говорил сам с собой – как делают люди, готовясь к чему-то, что будет очень трудно или очень больно.
До моего шестнадцатого дня рождения оставалось совсем немного. И впервые в жизни я по-настоящему испугался собственного отца.
Глава 8
Абидос
Большую часть дня я провел в своей комнате, то засыпая, то просыпаясь, а в промежутках между сном и явью – глядя на шарик, который по-прежнему держал в руках. Мне удалось выдавить из него слабенькое мерцание, не ярче огня свечи. В конце концов я просто швырнул шар об стену. Он даже не соизволил разбиться. Еще одна проверка – и снова мимо. Никто не принесет мне на блюдечке золотой диск – символ пройденного испытания.
Так я и лежал в постели, держа руки перед собой – мечтая, чтобы узоры на шести татуировках наконец-то озарились светом, заискрились, означая, что теперь мне подвластны заклинания. Это было нечестно! Всю жизнь я делал то, что должен делать посвященный джен-теп. Я заучивал идеальное произношение каждого заклинания, совершенствовался в каждом жесте. Я мог с идеальной ясностью держать в голове образ любого заклятия – даже если вокруг меня грохотала и бушевала буря. Но все это не имело значения. Татуировки не светились…
Я ощущал обиду и разочарование. В отчаянии я царапал татуировки ногтями, раздирая кожу до крови, – пусть и знал, что от этого не будет толку. Так их не оживить. Нужна магия. Нужна сила. А их-то у меня и не было.
Я вцепился зубами в одеяло, боясь, что отец или мать – или, хуже того, Шелла – услышат, как я плачу. Я ненавидел весь мир, понимая, что однажды придется смириться и принять ту судьбу, которая мне уготована. Я стану ше-теп. Клерком или слугой. Хотя ни покорность, ни раболепие никогда не были моими сильными сторонами…
Нужно что-то придумать!
Отец назвал меня лжецом и мошенником. Ладно! Если только это я умею, значит, буду лгать и мошенничать, чтобы заполучить магию. Раз нет другого пути, я пойду этим. У нас есть легенды о медеках, которые воровали магию у богов или духов. Они пили колдовские зелья и проводили тайные ритуалы, чтобы заполучить могучие заклинания. Конечно, в этих историях медеки были ворами, а не героями. Что ж, стало быть, я стану первым героем.
Стук в дверь вернул меня с небес на землю.
– Да, – сказал я. Мне не хотелось никого видеть. Но и демонстрировать это я не собирался.
Свет в комнате не горел, и я не сразу рассмотрел вошедшего. Тень в дверях превратилась в человека с подносом в руках, и я узнал Абидоса.
«Дядю Абидоса», – напомнил я себе.
– Ты весь день ничего не ел, – тихо сказал он.
Странно, что он принес мне еду. В нашем доме существовали на этот счет строгие правила: есть полагается в кругу семьи. Если я или Шелла не желали выходить из комнаты, то просто оставались без обеда. Прошлой ночью, когда я болел, у меня еще была уважительная причина. Но сегодня?…
– Отец знает, что ты принес мне ужин в комнату?
Абидос вошел и поставил поднос на столик в углу. Сел на стул – который был маловат даже для меня, а уж дядя и вовсе казался на нем гигантом. Абидос снял крышку с подноса. На тарелке лежал кусок жареного ягненка, и запах от него шел просто невероятный.
– Все уже поужинали, господин Келлен. А это моя порция, я могу съесть ее, где пожелаю.
– И ты собираешься есть в моей комнате.
– Если вы не возражаете.
Я поднялся с кровати. Одежда, которую я так и не удосужился сменить со вчерашнего дня, казалась заскорузлой и неприятно царапала кожу. Я присел за столик и заметил, что Абидос принес большую порцию мяса – слишком уж большую для одного человека. Вдобавок…
– Кажется, ты прихватил два набора ножей и вилок.
– Хм-м? – Абидос посмотрел на лишние столовые приборы с насмешливым удивлением. – И правда. Как странно. – Он оглядел тарелку с ягненком. – Да и мяса, кажется, взял больше, чем смогу съесть. Может быть, вы…
Я взял нож и вилку и улыбнулся Абидосу. Не то чтобы я в самом деле испытывал радость. Но даже притворное счастье – все же лучше, чем сидеть одному в комнате, пялясь на черный магический шар.
Сперва мы ели в молчании. Мы с Абидосом никогда не проводили много времени вместе. И он всегда казался мне простым и незамысловатым человеком – полной противоположностью моему отцу. Однако сейчас, когда я наблюдал, как он ест – аккуратно и неторопливо, – я находил все больше схожих черт. Абидос был всего на пару лет младше отца и походил на него внешне – те же темные волосы, такое же крепкое сложение. Однако дядю не окружала эта атмосфера властности, как отца. Он выглядел так, как мог бы выглядеть какой-нибудь дароменский фермер или солдат-берабеск. Невзрачный. Ничем не примечательный. Обыкновенный. Или он просто кажется мне таким, потому что не владеет магией?…
– Ты всегда знал, что станешь ше-теп? – спросил я, понимая, что вопрос очень грубый, – но отчаянно желая услышать ответ.
Дядя, если и обиделся, не показал этого.
– Думаю, да, – сказал он, глядя в пространство. – Я даже в детстве едва был способен творить заклинания. Большинство из нас что-то да могут, особенно рядом с оазисом. Но ко времени получения имени мага моя сила окончательно исчезла.
Именно это происходит сейчас со мной! Я ощутил, как меня охватывает паника. Словно все мое существо вопило о помощи. Это неправильно! Я был рожден, чтобы стать магом. Как отец, и мать, и Шелла! А не каким-то бесполезным ше-теп…»
Абидос смотрел на меня. Его взгляд был мягким, спокойным. Ужас и гнев улеглись, когда я почувствовал укол совести. Но где-то внутри меня по-прежнему таилось отчаяние.
– Когда магия начала угасать… ты… ты как-нибудь пытался с этим бороться?
Абидос поднял руки. Цветные узоры давно поблекли, но были еще видны.
– Я сидел и смотрел на них часами, пытаясь призвать силу. Молил предков зажечь мои татуировки. – Он провел кончиком ногтя по предплечью. – Я даже пытался… У мальчишек иногда бывают глупые мысли. – Абидос покачал головой и вернулся к еде.
– Расскажи мне, – сказал я.
Выражение его лица чуть заметно изменилось. Я осознал, как выгляжу со стороны, как разговариваю с ним – словно приказываю.
– То есть… я слышал… другие посвященные говорили, что можно зажечь сигиллы при помощи сернистой меди и…
Абидос проглотил кусок ягненка, положил нож и вилку на стол и улыбнулся.
– А, да. Сказки об эликсирах, сваренных из металлов, – тех, что добывают под оазисом. Особые зелья, в которые могут вложить энергию три молодых мага. Они работают сообща, благородно жертвуя частью собственной силы… Келлен, ты можешь представить, чтобы кто-нибудь из твоих приятелей пошел на такое?
– Почему не… – Вопрос застыл у меня на губах. Я уже знал ответ. Магия была самым ценным имуществом моего народа. Кто захотел бы отдать часть этой силы? И все же… это какой-никакой план. У Панакси огромный потенциал. Может, он согласился бы отдать немного мне?… Или моя сестра – если б ей стало стыдно… если б я сумел как следует надавить ей на жалость. Или воззвать к ее гордости.
«Ну, Шелла, ты и так сильная! Ты обладаешь сильной магией, она мощнее, чем у всего нашего клана, вместе взятого, правда же?»
Конечно, шансов мало. Но, как я узнал вчера от Фериус, когда она учила меня странной игре под названием «Покер», иногда приходится играть теми картами, которые тебе выпали.
– Нет, – сказал Абидос, возвращая меня к реальности. – Я видел такой взгляд на лицах многих посвященных. Только, видишь ли… Да, есть легенды о магах, которые обращались к темной стороне и там обретали силу. Но на каждую такую легенду есть сотни правдивых историй о тех, кто погиб, пытаясь это сделать. Такова цена, которую мы платим, желая обрести больше могущества, чем предки готовы нам дать.
Мне вдруг вспомнились слова отца, сказанные прошлой ночью.
– Так случилось с моей бабушкой? – спросил я. – У нее правда была Черная Тень?
Думаю, такой вопрос шокировал бы любого, но Абидос остался невозмутим. Он промедлил лишь секунду, прежде чем ответить.
– Она была больна, – проговорил он почти рассеянно. Поднеся указательный палец к лицу, Абидос начертил на щеке контур какой-то фигуры. – У нее появились черные отметины, которые росли и росли – так же, как в ее душе росла тьма.
– Я не понимаю. Какая тьма? О чем ты?
Абидос откинулся на спинку стула, и я увидел, как у него на переносице появились морщинки.
– Тьма, которая, казалась, овладела ею… Уродство души, изменившее ее. Она стала совсем другим человеком. Та женщина, которую я знал ребенком, исчезла без следа. В конце концов твоему отцу пришлось… остановить ее.
И снова слова отца зазвучали в моей голове: «Мое право и моя обязанность – защищать семью и клан от порченной крови». Тогда речь шла о Шелле, и он прибавил: «Я свяжу ее навеки, если придется».
– Я не понимаю, – повторил я. – Моя мать целительница. Почему она не…
– От этой болезни не существует лекарства. Если правда то, что говорят маги, Черная Тень – проклятие, наложенное на нас медеками. Они сделали это незадолго до того, как мы уничтожили их всех. И если так, едва ли наша магия способна справиться с этой заразой. Мы можем лишь выжечь инфекцию до того, как она распространится.
Абидос положил руку мне на плечо – странный жест, необычный для него.
– Но не думай так много о прошлом. В настоящем тоже хватает опасностей.
Я вспомнил о Ра-мете и его сыновьях. Могли бы они убить отца, если б не вмешалась Фериус? Я посмотрел на Абидоса.
– Ра-мет угрожает нашей семье?
Дядя снова принялся за еду.
– Нет, если твой отец станет Верховным магом клана.
– А он станет? У Дома Ра много сторонников. Что, если…
Абидос как раз подносил ко рту вилку с насаженным на нее куском мяса. Он остановился и посмотрел на меня, приподняв бровь.
– Случалось ли хоть раз, чтобы твой отец в чем-то не преуспел?
Он был по-своему прав. С другой стороны, едва ли Абидос что-то смыслил в политике джен-теп. Я пытался придумать, как бы повежливее указать ему на это, когда дверь снова открылась и вошла Шелла.
Следовало ожидать, что она заявится. Прошли почти сутки, и, несомненно, она думала, что я сменю гнев на милость, что бы она там ни сделала.
– Слушай, Келлен, я знаю, что ты на меня злишься, но я…
Только теперь она заметила дядю, сидящего за моим столом.
– А ты что здесь делаешь, Абидос?
– Убирайся, Шелла, – сказал я.
Абидос укоризненно посмотрел на меня. В другое время сама идея, что меня порицает ше-теп, показалась бы нелепой. Но не исключено, что через несколько недель он станет моим начальником. Что перед ним мне придется отчитываться и выполнять его поручения. Абидос сжал мое плечо и ободряюще улыбнулся. Улыбка была искренней и теплой. Может быть, более теплой, чем улыбки моих собственных родителей.
– Я как раз ухожу, госпожа Шелла, – сказал Абидос. Он поднялся и взял было поднос с ягненком, но потом снова поставил на стол. – Прошу простить, господин Келлен, но у меня есть неотложные дела. Не будете ли вы возражать, если я оставлю свой ужин здесь еще на какое-то время?
Не дожидаясь ответа, он поднялся и пошел к двери.
– Спасибо тебе, Аб… Спасибо, дядя, – сказал я.
Абидос обернулся и снова улыбнулся мне. Но в глазах его я увидел печаль.
* * *– Дядя?! – недоверчиво переспросила Шелла, расположилась на стуле, который только что освободил Абидос.
– Что тебе надо?
– Я… – Последовала довольно-таки длинная пауза. – Я просто хотела узнать, все ли с тобой в порядке.
И почему люди задают вот такие вопросы? «Я вижу, у тебя рука отвалилась. С тобой все в порядке?» «О, привет. Говорят, вся твоя семья погибла при пожаре. У тебя все в порядке?»
Моя магия угасает, и через пару недель я могу сделаться ше-теп. Едва ли с этих пор Шелла будет выказывать мне больше уважения, чем нашему дяде.
«Нет, Шелла, у меня не все в порядке. И никогда не будет. По твоей милости, дорогая сестренка».
Если бы дело происходило лет пять тому назад, я бы взял поднос и вывалил содержимое сестрице на голову. Если б это было вчера, я бы наорал на нее, крик стоял бы до небес, пока я объяснял ей, как лихо и ловко она разрушила мою жизнь. Но сегодня было сегодня, и я изменился. Я стал задумываться о будущем.
– А разве тебе не надо готовиться к собственным испытаниям? – спросил я, надеясь сменить тему.
Шелла разжала кулак и показала золотой диск.
– Поединок был сегодня утром. Я едва не послала старого дурака Осья-феста подальше, когда он поставил против меня Инерис. Да она самая слабая ученица в нашем потоке!
«Нет, теперь уже не самая слабая», – горько подумал я и перехватил взгляд Шеллы. Она смотрела на меня как на калеку.
– Я в порядке. Спасибо, что спросила.
Она открыла рот, но ничего не сказала. Я подождал пару секунд, надеясь, что появится какой-нибудь жук и влетит ей в глотку. Наконец Шелла проговорила:
– Ты в порядке?
Я кивнул и похлопал себя по левой стороне груди.
– Сердце бьется, как и должно.
На самом деле я не знал, так ли это. Возможно, оно билось в обратную сторону. Или еще что-нибудь в этом роде. Я поднялся, открыл платяной шкаф и принялся рыться в нем в поисках свежей рубашки.
– Правда, Шелла. У меня все отлично, но есть некоторые важные дела. Так что если ты не возражаешь…
– Твоя магия угасает, Келлен. Скоро она исчезнет совсем. И ты говоришь, что у тебя все отлично?
Я не ответил. Она пыталась навязать мне бой. В мире Шеллы бой – это возможность показать, как она сильна. Поединок воли, который она выиграет, а потом великодушно объявит, что конфликт исчерпан. Боль и гнев можно позабыть. Шелла была моей сестрой и входила в число трех людей, которых я любил сильнее всех на свете, но я не хотел просто «подраться и забыть». Я знал, как нужна мне помощь сестры, и все же сейчас не мог даже смотреть на нее.