Между двумя мирами. Сердце Абриса

– А ты? – тихо спросил папа.

– Что я?

– Ты осуждаешь, так ведь? Анна старалась тебя не дергать с подготовкой к свадьбе, и у тебя могло сложиться впечатление, что она…

– Не считаешь, что странно спрашивать мнение дочери за час до венчального ритуала? – с иронией перебила я. – Анна кажется хорошей женщиной. И собачка у нее забавная. Полина тоже ничего.

– Я надеялся, что вы подружитесь.

– С Полиной, собачкой или обеими? – уточнила я, и когда папа не понял шутки, то закатила глаза: – Мы делаем отчаянные попытки, но у нас немножко разные цели. Не знаю про собачку, но Полина мечтает выйти замуж за королевского артефактора и купить туфли от Колина, а я – наконец получить диплом.

– Кто такой Колин?

– Понятия не имею, но почему-то он исключительно важен для удачного замужества.

– Для удачного замужества нужны какие-то правильные туфли? – не понял папа.

– Ты тоже не видишь взаимосвязи?

Мы встретились глазами, и на некоторое время в кабинете повисло острое, пронзительное молчание.

– Думаешь, что сможешь ужиться с Анной?

– Сам знаешь, я не планирую оставаться в столице, – пожала я плечами.

Полуложь прозвучала, и наступила глубокая тишина. Было слышно, как по холлу, стуча каблуками, ходила Матильда.

Отец, может быть, производил впечатление рассеянного профессора, погруженного в ученые изыскания, но на самом деле в проницательности ему было не отказать. Думаю, он давно догадался о причине, почему я не перевелась в престижную Королевскую академию, отклонила абсолютно все, даже самые выгодные, предложения по службе и сейчас бралась только за бесплатные заказы ее высочества, которые просто не имела права игнорировать. Папа знал, что я планировала побег, но мы всей семьей единодушно делали вид, будто мне до дрожи в коленях хотелось получить красный диплом Кромвельского университета.

– Экипажи уже у крыльца! – позвала из холла Матильда. – Демитрий, ты должен ехать за невестой!

– Мне пора, – вздохнул папа.

– Мы тоже сейчас поедем в храм. Анна хотела, чтобы ей под ноги бросали розовые лепестки. Надо раздать гостям корзинки. Не считаешь розовые лепестки перебором?

– Просто попытайся быть снисходительнее.

– Ты же знаешь мой характер. Сейчас я проявляю чудеса очарования!

Папа поцеловал меня в лоб, потом крепко обнял. Вдруг над ухом раздалось подозрительное шмыганье. Вот уж не ожидала от сухого, как столетняя баранка, отца сентиментальности!

– Ты же не собираешься заплакать? – уточнила я. – Потому что я не представляю, как успокаивать плачущего отца. У меня наверху есть нюхательные соли. Не знаю, отбивают ли они желание порыдать в жилетку дочери, но желание их нюхать точно отбивают.

– Ты знаешь, что всегда несешь вздор, когда нервничаешь? – отстранился отец с улыбкой. И все-таки его глаза покраснели от мелодраматических слез.

Когда мы вышли в холл, тетка была как на иголках.

– Мне надо забрать из комнаты клатч, – объявила я, поднимаясь по лестнице.

– Поскорее, – сварливо подогнала меня Матильда, почему-то считавшая, что мы всенепременно опоздаем на церемонию, а взбешенный отец вычеркнет из семейной книги меня и впишет Полину. – И возьми перчатки!

Вернувшись в спальню, я сгребла с кровати перчатки, подхватила с туалетного столика клатч с нюхательными солями и прочими мелочами, чтобы при случае откачивать впечатлительных дам, но вдруг краем глаза заметила, что от «Сердца Абриса» исходило свечение. Символы пульсировали, то загораясь ярким светом, то затухая. Стрелки вертелись в одном направлении. Взяла артефакт в руки, поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть, какой из знаков не пробудился. Металлический корпус был теплым.

Неожиданно руны вспыхнули, выплеснув мне в лицо яркий свет.

– Проклятие!

Перед глазами поплыли радужные круги. Проморгавшись, я посмотрела в зеркало – не размазалась ли от выступивших слез тушь – и оцепенела. За моей спиной отражалась вовсе не детская с розовыми стенами, а сумрачная чужая спальня с огромной, аккуратно заправленной постелью и натертым паркетным полом.

– Светлые духи! Валерия, куда ты провалилась?! – закричала снизу Матильда и закашлялась. – Кеб ждет!

Я заставила себя повернуться. Как в страшном мучительном сне, приобретшая неожиданную глубину комната была разделена на две части невидимой линией. С моей стороны жаркое теветское солнце рисовало на полу мозаичную тень, а на другой половине – в окно хлестал дождь.

Вдруг в Абрисе отворилась дверь. Появился высокий статный мужчина в черном. При виде Кайдена у меня споткнулось сердце. Он быстро вошел, стянул через голову свитер, швырнул его на кровать… и увидел меня, замершую на светлой половине мира.

Наши глаза встретились.

Кайден выглядел привлекательнее, чем мне помнилось. Выше ростом, шире в плечах. Волосы были подстрижены короче, а в нижней губе снова появилось тонкое серебряное колечко. Грудь внезапно наполнили смешанные чувства. Они теснились, давили на замирающее сердце, не давали дышать. Наверное, стоило закричать, но я лишилась дара речи.

Мужчина начал приближаться к границе. Медленно, не разрывая зрительного контакта. Каждое движение было пронизано хищной грацией. Он остановился, опустил взгляд. Не сразу я догадалась, что именно Кайден разглядывал. Шрамы на руках снова светились, будто продетая под кожу тонкая алая нить, а в кулаке поблескивал пробужденный артефакт.

Он протянул руку, чтобы дотронуться до невидимой стены. От прикосновения по воздуху, как по водной глади, разлетелись затухающие круги, а фигура мужчины подернулась рябью. Вокруг его руки заклубился черный дым, и появился знакомый меч с длинным клинком и рукоятью, обмотанной кожаными полосками.

Я забыла, как дышать. Все происходило как в злосчастном сне. И будь я проклята, если не понимала, что он вел себя как незнакомец!

Кайден двигался молниеносно. Заметить, как он отошел и размахнулся, было нереально. Вдруг мелькнул клинок, и на прозрачной преграде возник ровный огненный шрам. От неожиданности я отпрянула, налетела спиной на туалетный столик. На пол посыпались флаконы с притирками. Артефакт выскользнул из рук. От удара о паркет часовые стрелки выпали, а руны потухли. Абрис исчез вместе с пугающим незнакомцем, только-только попытавшимся разбить границу между мирами.

– Валерия! Быстрее же! – снова возопила Матильда. Судя по всему, от нетерпения она поднялась по лестнице и кричала уже со второго этажа.

– Уже иду! – прикрикнула я, прижимая руку к бухающему в груди сердцу. Три раза глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Я собиралась выяснить, что произошло с Кайденом и почему он меня не узнал, но сначала нужно было женить отца или хотя бы не опоздать на венчальный обряд.

– Валерия! – взвизгнула тетка.

– Да не уедет кеб без нас! Мы ему уже заплатили! – подняв рассыпавшиеся части артефакта, огрызнулась я в ответ. «Сердце» было уничтожено. Страшно представить, сколько времени понадобится на его восстановление.

Ссыпав все части в сумочку, я открыла дверь в коридор, сделала шаг… и оказалась в кромешной темноте. От неожиданности пошатнулась и, стараясь удержать равновесие, расставила руки. Ощутить пространство было невозможно, я словно парила в пустоте. В голову даже пришла идиотская мысль, что в подвале дома, как предсказывала Матильда, действительно что-то взорвалось и меня экспрессом перебросило на золотое облако. Теория не отвечала только на вопрос: отчего в обители светлых духов царила непроницаемая темнота?

Острая, внезапная догадка заставила кровь леденеть в жилах.

Я быстро раскрыла ладонь. Во мгле вспыхнул розоватый огонек размером чуть больше семечка подсолнуха. Крошечная искра горела так ярко, что полностью осветила комнату, большую застеленную кровать, плотные непроницаемые портьеры на окнах, книги с выдавленными на корешках абрисскими символами. Спальню Кайдена я узнала с первого взгляда.

Сжав кулак, потушила искру. Не дожидаясь, когда глаза заново привыкнут к темноте, двинула в ту сторону, где, по ощущениям, было зашторенное окно. Нащупав край портьеры, резко дернула. Спальня находилась на одном из верхних этажей. Было видно ночное небо и гонимые ветром сизые облака. Окрестности утопали во мраке – не разберешь, но разглядеть крепостную стену, озаренную огнями, труда не составило.

– Проклятие… – только и смогла прошептать я, догадываясь, что очутилась в замке.

Обычно скольжение в Абрис сопровождалось уймой неприятных ощущений, да и длительность путешествия никогда не удавалось предсказать. И если сезоны в Тевете несколько отставали, то время в мирах совпадало вплоть до секунды. Судя по тому, что из моей жизни выпало не меньше половины суток, меня утянуло очень-очень далеко от столицы Тевета. Более того, я даже не заметила перемещения!

Похоже, мне все-таки удалось создать идеальные магические ворота. Правда, сейчас что-то было совсем нерадостно, а скорее страшно.

От звука раскрываемой двери я выронила на каменный подоконник клатч и резко оглянулась. В дверном проеме сплелись в страстных объятиях две фигуры. Со вкусом целуясь, пара ввалилась в комнату. Кажется, я перестала дышать. Ведь ни в одном страшном сне мне не могло привидеться, что я увижу Кайдена с другой женщиной. Но это был он, а в его объятиях – любовница.

Отличный день, Валерия! Исключительно удачный!

Ощутив чужое присутствие, Кай вскинулся и недобро уставился в мою сторону. Настырная девица, решившая, будто напряжение любовника – это только часть игры, с низким смешком попыталась расстегнуть ему штаны. Он отвел жадные женские руки и, не сводя с меня пристального взгляда, приказал:

– Иди.

Сбитая с толку, девица обернулась. Непривычный теплый свет, льющийся из коридора, озарял ее лицо. Незнакомка до смешного была похожа на меня.

– Какого черта? – возмутилась она, когда заметила, что вокруг руки паладина клубится черный дым, а из него выплетается меч.

И правда…

В голове стало пусто и звонко. Чувств тоже не осталось. Их заменил животный ужас. Я сотни раз погибала в кошмарных снах, но ни секунды не сомневалась, что в реальной жизни Кайден никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит мне вреда. Скорее покончит с собой. Только это было в другой жизни, в которой застряла я, потому что он на меня напал под визг любовницы.

Паладин двигался с недоступной для обычного мага стремительностью. Раз – и вынырнул из пустоты. Парализованная страхом, я таращилась на Кая, как кролик на удава, и тряслась. Он схватился за лиф платья, резко дернул. Тонкая ткань треснула, и пространство заполнилось звонкой дробью отскочивших на пол стеклянных кристаллов.

– Кто ты такая? – процедил он мне в лицо. От него пахло виски.

– Кто я?

Руна «знание», нанесенная на ладонь погибшим паладином Йеном Гленном, позволяла мне понимать и свободно разговаривать на абрисском языке.

– Двуликая… – едва слышно прошелестел Кайден.

Он толкнул меня. Я должна была налететь на стекло, но вдруг оказалась в огромном холодном зале, озаренном лишь светом уличных фонарей. Тело по инерции завалилось назад. От болезненного удара спиной о каменный пол мне стало нечем дышать, но падение меня спасло. Над макушкой промелькнул меч, и в воздухе закружилась отсеченная прядь волос.

Светло-русый локон порхал очень медленно, словно воздух загустел. Каждый удар сердца звучал протяжнее, как будто время останавливалось. Я не верила, что сон, терзавший меня долгие ночи, все-таки стал явью. Острие фамильяра утыкалось в бешено пульсирующую жилку на шее. Дышать было нечем.

– Ты пожалеешь… – прошептала я.

– Вряд ли.

Он ударил недрогнувшей рукой.

– Кайден, нет!

Я вцепилась голыми руками в меч, от страха не почувствовав боли. Наточенная кромка вгрызлась в ладонь, острие оцарапало шею. На клинке вспыхнули хищные алые руны, засветились знаки у меня на руках. На платье стекала кровь. И наконец пришла боль, отрезвляющая, почти невыносимая, но разжать пальцы было страшно.

– Не надо… – прошептала я, словно обращаясь к мечу. – Пожалуйста, не надо.

Не знаю, что заставило его пощадить меня. Уж точно не попытка перехватить клинок. Возможно, имя, выкрикнутое без особой надежды. Но меч взорвался черным дымом и исчез. Кровь хлынула на нелепое платье, столь же нелепо задравшееся до колен. Меня трясло. Глубокие порезы светились – дар пытался залечить раны, нанесенные магическим оружием. В голове, точно издеваясь, крутились позабытые, но вдруг воскресшие слова, сказанные в прошлой жизни, когда Кайден меня любил:

– У тебя такие маленькие руки, Лера. Такие тонкие пальцы.

– Руки как руки. Пальцы как пальцы.

– Но они умеют создавать удивительную магию…

Он присел рядом:

– Почему я должен пощадить мага, наплевавшего на законы природы? Назови хотя бы одну причину, двуликая.

Во рту пересохло. Было ясно, что любое неосторожное слово могло закончиться для нас обоих трагедией.

– Рой… – прошептала я, понимая, что использую единственную возможность сохранить жизнь. У Кайдена изогнулись брови. Последовала долгая пауза. Он взял меня за подбородок и внимательно посмотрел в лицо.

– Откуда ты знаешь знахаря?

– Твоего лучшего друга? – с нажимом переспросила я. – Он и мой друг тоже.

– Врешь.

Я покачала головой:

– Просто переместимся к нему.

Кайден отпустил мой подбородок, задумался, что-то просчитывая в уме:

– Я отведу тебя к знахарю потому, что мне любопытно, как ты станешь выкручиваться дальше. Попытаешься убежать, и я тебя убью. Понимаешь?

– Да.

– Хорошо. Считай это предупреждением.

Оттого, что он сыпал угрозами тем же мягким голосом с хрипотцой, каким признавался мне в любви, к горлу подступил горький комок.

Кайден выпрямился:

– Вставай.

Хотела бы я подняться гордо, без помощи, но высокие каблуки не позволяли грациозно встать на ноги, а раненые руки так болели, что было глупо мечтать о том, чтобы справиться с обувной застежкой.

– Помоги мне… – едва слышно выдохнула я.

– Что? – Кайден сделал вид, будто не расслышал.

– Помоги встать.

Одним рывком он поднял меня на ноги. Потеряв равновесие, я завалилась на него, пятная одежду кровью. Уперлась лбом в грудь. Самое ужасное, монстр имел тот же знакомый мускусный аромат, что и мужчина, из-за которого я перевернула два мира.

– Проклятие! – отпрянула от него, как от чумного.

Очевидно, что он только по инерции схватил меня за локоть и не дал снова свалиться.

– Девочка, ты же знаешь, что Рой ненавидит Тевет? – вдруг произнес Кайден.

– Я – исключение, – хрипловато отозвалась я, чувствуя, что от боли начинает тускнеть сознание.

– Он не делает исключений.

– Похоже, ты кое-чего не знаешь о своем друге.

Наследник темного клана скользил в пространстве с легкостью и точностью, отточенными годами. В пределах Абриса ему не требовались ни метки, ни маячки. Мы сделали всего один шаг – и вдруг оказались в пахнущей сушеными травами кухне знахаря, заточенного в старом доме в горах.

Перемещение возмутило поток воздуха. Свечи, накрытые стеклянными колпаками, не потухли, но бумаги, вероятно, лежавшие на кухонном столе, разметало по скрипучему дощатому полу. И знахарь их собирал. За последние месяцы он сильно похудел. Буйные кудри, забранные под ободок, заметно отросли.

– Старик, какого чер… – подняв голову, Рой проглотил окончание фразы.

Воцарилась глубокая тишина. Не сводя с меня потрясенного взгляда, приятель медленно поднялся. Записи выпали из рук.

– Почему ты опять в крови? – вымолвил он севшим голосом и вдруг рявкнул: – Почему, черт тебя дери, каждый раз ты появляешься пораненной?!

Надо отдать должное Кайдену, несмотря на редкий сволочизм, удерживать меня он не стал. Позволил броситься в объятия лучшего друга.

– Несколько дней назад вдруг пробудились твои бабочки, – прошептал Рой. – Так и знал, что ты скоро появишься.

Смутно вспомнились бабочки, которые я мастерила, чтобы успокоить нервы, когда осенью Кайден никак не приходил в сознание после тяжелого ранения. Видимо, после Расхождения летуньи превратились в бесполезные куски перевязочной ткани.

Знахарь отодвинулся и силой заставил меня разжать кулаки. Боль была дьявольской. Прикусила губу, чтобы не застонать.

– Ты схватилась за клинок фамильяра? – немедленно определил он, и я кивнула. – Тебя ранил Кайден?

– Прости, что втянула тебя. Я была вынуждена назвать твое имя.

Рой бросил хмурый взгляд на друга, хранившего молчание:

– Ты все верно сделала, Голубая кровь. Надо заговорить порезы, пока ты не вырубилась от потери крови.

– Обычно Истинный свет справляется быстрее, но тут даже кровотечение не останавливается. И болит очень сильно, – пожаловалась я, позволяя усадить себя на стул.

– В следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем схватиться за магический меч.

– Кайден пытался меня убить, – сама не поверила, как спокойно произнесла совершенно абсурдную вещь.

– Убить? – переспросил Рой, почему-то обращаясь к другу. Мол, ты в своем уме, приятель?

Говорят, что люди проходят пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, хандра и только после этого наступает принятие. Я застряла на первой. Казалось, все, что сегодня случилось, – случилось вовсе не со мной. Абсурдная мысль, что Кайден просто-напросто меня забыл, не помещалась в голове. Вот он – протяни руки и дотронься, но нас по-прежнему разделяла невидимая стена.

– Я слежу за вашим воркованием, и меня гложет любопытство. – Вудс говорил с насмешкой. – Вы спали до раскола?

– На твоем месте я бы сейчас заткнулся и убрался из моего дома! – Рой с такой яростью шарахнул знакомым ящичком с лекарскими инструментами о крышку стола, что у меня зазвенело в ушах. – Потому что, клянусь, я близок к тому, чтобы разбить тебе физиономию!

– Старик, похоже, у тебя большие неприятности, – усмехнулся Вудс. – Тебя не смущает, что она выродок?

– Выродок?! – охнула я от возмущения. – Ты назвал меня выродком?!

– Кай, бога ради, просто выметайся! – рявкнул знахарь, указав пальцем на дверь. Его глаза полыхнули красным светом, а черты лица заострились. Светлые духи! В гневе он действительно был страшен.

– Ты понимаешь, что если о ней узнают, то тебе не видать помилования? – разозлился в ответ Кайден. – Двуликая?! Да тебя запрут в этом проклятом доме еще лет на двадцать пять!

– Я знаю. – Холодное спокойствие вновь вернулось к Рою, и он кивнул в мою сторону: – Теперь она тоже знает. А тебе лучше уйти из моего дома по-хорошему.

– Ладно, – неожиданно сдался Кайден, но, прежде чем исчезнуть, бросил: – Надеюсь, Голубая кровь, ты того стоишь.

– Валерия! – выпалила я дрожащим от ярости голосом.

– Что? – Он вдруг поменялся в лице.

– У двуликих выродков тоже есть имена! Может, и не такие длинные, как твое, Кайден Николас Вудс. Так вот, меня зовут Валерия!

На несколько долгих секунд мы скрестили взгляды. Сердце бухало о ребра. На лице Кайдена ходили желваки. Наконец он разорвал зрительный контакт, перешагнул через порог и растворился в чернильной темноте. От яростного потока воздуха дверь раскрылась так широко, что ударилась ручкой о стену. Рой затворил ее, задвинул засов и тяжело вздохнул, уперев руки в бока.

– Какой абсурд, – пробормотала я, едва шевеля языком. – Он меня совершенно не помнит!

– Давай начнем с того, что избавим тебя от ран, – невпопад вымолвил знахарь.

На полу тянулась дорожка мелких клякс, а я сама была перепачкана кровью; платье оставалось только выбросить. Да и ладони болели так, что хотелось завыть в голос. Не о такой встрече в Абрисе я грезила, когда долгими ночами пыталась пробудить артефакт.

Знахарское стило было длинным и острым, как иголка. Каждый раз, когда Рой дотрагивался до ладони, казалось, будто кожу протыкали. Сверкала вспышка, тянулся красноватый лучик, похожий на блестящую нить, и новый стежок стягивал края раны. Перед врачеванием приятель предложил сделать пару глотков виски, но я не переносила его. Вырубилась бы в два счета и не задала связного вопроса, а их накопилось немало.

– Это произошло во время взрыва? – тихо спросила я. Острие стило замерло над ладонью, потом последовал новый болезненный укол. – Рой, не молчи! Во время взрыва?

Но знахарь крепко сжал губы, словно давая понять, что вопрос уже содержит ответ.

– Как много он забыл?

– Сначала он забыл последние полгода, но через пару седмиц большая часть воспоминаний вернулась, – скупо объяснил Рой.

– Тогда что происходит? – Я ничего не понимала.

– Воспоминания о событиях вернулись, не все, конечно… Однако в тех, что восстановились, тебя не было. Ты как будто вырвана из его памяти. Незнакомка. Считай, что сегодня он увидел тебя впервые.

Жестокая правда заставляла цепенеть. Казалось, тронь меня – и рассыплюсь на куски.

– В его воспоминаниях нет только меня? Вместо меня одни дыры?

Рой с сожалением вздохнул:

– Человеческое сознание – странное, оно легко заполняет просветы. У него в голове не воспоминания, а сплошная каша.

– И ты не говорил обо мне? Не пытался прояснить?

– Прости, Валерия. Твои бабочки перестали летать и…

– Ты решил, что я погибла?

– Да.

Он прятал глаза. В Абрисе никто не знал о романе наследника Вудсов с теветской девушкой, только Рой. Он мог бы что-то исправить, но не стал. Почему? Ответ был очевиден.

– Я подумал, может, к лучшему, что он все забыл? Сомневаюсь, что Кайден пережил бы твою смерть, – подтвердил знахарь догадку.

– Верно, – с горечью прошептала я, удивляясь, как после шокирующих открытий остаюсь в сознании. – Мне даже в голову не приходило, что из-за взрыва он мог потерять память. Проклятие, это… так бессмысленно! Он должен меня вспомнить! Люди, теряющие память, когда-то ее восстанавливают. Так ведь?

У знахаря сделалось странное лицо.

– Я не знаю, Валерия. Прости.

Врачевание мы заканчивали в гробовом молчании, а когда Рой отложил стило, то на месте глубоких кровоточащих порезов на ладонях остались тонкие розоватые линии.

– Осторожнее, а то разойдутся, – заметил знахарь, когда я попыталась пошевелить пальцами. Раны исчезли, но боль осталась, пусть не столь резкая.

– Я бы умылась… – пробормотала я и оглядела платье с заскорузлыми бурыми пятнами. – А еще лучше – мыться.

– Спальня и банная в твоем распоряжении.

Не поднимаясь со стула, я расстегнула застежки босоножек и встала горящими ступнями на прохладный пол. Одна золотистая туфелька неловко завалилась на бок, словно ощерившись высоким острым каблуком.

– Сегодня мой отец женился, а я даже в храме не появилась. Папа меня возненавидит!

– Как ты переместилась? – вдруг спросил Рой.

– Создала артефакт, ворота в Абрис, – у меня вырвался горький смешок. – Проклятие! Научный руководитель мною бы гордился. Жаль, рассказать никому нельзя.

– Ясно… Тебе надо выпить кофе.

– Не стоит, – сморщилась я от одного воспоминания о горьковатом вкусе напитка.

Кофе на время восстанавливал запас магического света, прогонял измождение и болезненную ломоту. Зато потом они наваливались в троекратном размере. Мне и прежде не требовалось много времени на восстановление, а теперь я практически не испытывала магического голодания, только обычную физическую усталость.

Придерживая подол платья, я взяла подсвечник и, озаряя путь, в тишине поднялась на второй этаж. За зиму полы в доме знахаря стали скрипеть сильнее. В спальне, где я обычно останавливалась, было открыто окно – хозяин дома действительно будто ожидал моего появления. Сквозняк потушил огонек, рванул занавеску, и в холодный, пахнущий дождливой свежестью воздух взметнулись белые бабочки. В темноте на трепыхавшихся матерчатых крыльях светилась сложная руническая вязь.

Подсвечник выпал из рук, глухо стукнулся о доски, выбив оплавленный огарок. Привалившись спиной к закрытой двери, я без сил съехала на пол. Поджала колени к груди и спрятала лицо в ладонях. От рук пахло кровью.

Было глупо плакать. Исправить можно все, кроме смерти. Главное, что Кайден жив. Я помогу ему вспомнить о нас. По обрывкам, по клочкам, по осколкам, но мы соберем наше прошлое, чтобы счастливо жить в настоящем и мечтать о будущем…

Зажав рот, чтобы Рой не услышал истеричных всхлипов, я задохнулась от рыданий.

Мы вовсе не изменили миры, а возвели между ними неприступную стену. И заплатили за содеянное.

КАЙДЕН

Ночь после появления Валерии в Абрисе…

– Сколько тебе лет? – голос юной девушки, сидевшей напротив Кайдена в карете, был мягким и очень взрослым.

– Назови свое имя.

– Валерия Уварова…

Он резко открыл глаза. В окно Белого замка смотрело бледное рассветное утро. Выходило, что поспать удалось всего пару часов. Сев на кровати, он спустил босые ноги на ледяной пол. Сгорбился как старик. Надавил пальцами на веки, надеясь изгнать боль, но добился прямо противоположного эффекта. Мигрень взорвалась ослепительным фейерверком. Лучше бы сразу проглотил порошки.