Покаяние над пропастью
Не желая нарушить установившуюся меж ними идиллию, Салават не стал повторять привычный ответ на этот вопрос, звучащий с её уст с каждым днём всё настойчивее.
– Ты не поела, попей хотя бы чаю, – ушёл он от щепетильной темы.
– Нет, мне не хочется, – отказалась Зульфия. А Салават привычно нырнул в водоворот мыслей.
Эх, жизнь… Сколько раз Салават, лаская шершавыми ладонями нежные щёчки Зульфии, задавал себе тот же вопрос? Но он вовсе не собирается бросать жену. И дело не только в детях. Лилию он тоже любил. Когда поженились, Салавату было двадцать два, Лилии – всего двадцать. Он до сих пор скучает по той поре. Только вот полыхавшая вначале красным огнём взаимная любовь через пару лет приняла цвет спелой вишни, затем – тона алого рассвета, позже – оттенки бледно-розового фламинго, а в последние годы стала напоминать увядшую и почерневшую розу.
Отчего любовь между мужчиной и женщиной не остаётся навсегда яркой как пламя или хотя бы нежной, как розовая заря? Меркнут и тускнеют со временем краски любви. Не по этой ли причине некогда обожавшие друг друга супруги начинают поглядывать на сторону?
Жизнь без любви – медленное тление. А связь с Зульфиёй – прелюбодеяние. Почему же Всевышний запретил безбрачную любовь так жёстко, поставил в один ряд со смертными грехами и даже с убийством? Салават пока не может этого понять… Что же делать? Как избавиться от тяжкого греха? Может быть, им заключить никах? Для этого нужно согласие Лилии. Но она никогда не даст благословения. Провести обряд тайком? Тоже, говорят, непозволительно…
Совсем ещё недавно, до встречи с Зульфиёй, Салават не слишком заморачивался по такому поводу. Выпадет случай – иногда пользовался возможностью. Ведь большинство мужчин привыкли относиться к подобным вещам проще, с точки зрения охотника. В любой мужской компании на трезвую голову говорят о политике, после двух-трёх рюмок водочки – о рыбном улове и подстреленной дичи, а тяпнут ещё – начинают напропалую хвастаться завоёванными женщинами.
Так уж сложилось: шалости мужчин на стороне воспринимались всегда обществом почти как удальство, а измены женщин считались низостью и позором. Но теперь как только огненная колесница, запряжённая двумя пристяжными кентаврами и коренником – чёрным козлом, с оглушительным грохотом во весь опор промчалась по сумрачному небу – перевернулись с ног на голову, и пали нравы людские.
Теперь уже женщины бахвалятся мужчинами, которых соблазнили.
Салават в молодости вовсе не был ловеласом. Хоть и с вожделением относился к женщинам, совесть его всегда держала в узде похоть. В юности любил он Земфиру чисто платонически. В первые годы после женитьбы сохранял верность жене. Как же он умудрился под сороковник пуститься во все тяжкие?
– О чем задумался, дорогой мой? – отвлекла Салавата от тяжелых мыслей ластящаяся возлюбленная.
Сегодня Зульфия снова подарила Салавату ласки, сводящие с ума. И вновь настал тот сладкий миг, когда их слившиеся в одно целое тела преодолели силу земного притяжения и воспарили ввысь.
После свидания с желанной Салават неохотно вернулся домой. Главу семьи никто не встретил. Прежде, когда он возвращался с работы, дочери, радостно щебеча как птички, подбегали и бросались в объятия. Беспрерывные скандалы родителей отдалили детей от отца. Недавно обе дочки, десяти и двенадцати лет, заявили:
– Папа, раньше мы больше любили не маму, а тебя. А сейчас мы тебя не любим, потому что ты путаешься с чужими женщинами.
Салават не знал, что и ответить. Слова девочек вонзились в сердце отравленной стрелой.
А пару дней назад семнадцатилетний сын Рустам сильно удивил его, вдруг выпалив:
– Пап, я все знаю. Не осуждаю, что ходишь на сторону. Я тебя понимаю… – Его лицо выражало полное согласие.
Удивляет его Рустам: совсем не ладит с матерью. Салават не может понять причину, да и не до этого ему в последнее время…
В прошлом году классный руководитель сына, оставив Салавата после родительского собрания, рассказала про неприятный случай. На классном часе рассуждали на тему отцов и детей. Рустам послушал-послушал, затем неожиданно встал и всех ошарашил: «А вот я ненавижу мать, а люблю только отца!»
За те слова сыну крепко досталось от отца. А Рустам лишь молча глядел на него исподлобья, изредка недобро ухмылялся и даже не думал оправдываться. Невоздержан он на язык, весь в маму. И горячностью похож на нее. Плохо относится к женщинам. Как-то вскользь обронил мол, все они продажные…
* * *Салават на кухне пил чай. Вдруг влетела Лилия и бросила на стол какие-то иголки.
– Полюбуйся, нашла у порога!
Муж удивленно уставился на нее.
– Не понял, что ты этим хочешь сказать?
– Конечно, не поймешь, где уж тебе… – Она резко повысила голос. – Не понимаешь, так разъясню: околдовала нас твоя любовница! Нам четверым подбросила четыре иголки! Сделала на смерть!..
– Нас же пятеро, – успел вставить Салават.
– Зачем ей тебя убирать? Этой змеюке пока ты нужен, а мы ей помеха! – Лилия металась по большой кухне, глаза ее зловеще поблескивали. В такие минуты она становится похожей на темпераментных мексиканок из телесериалов. – План ее совершенно ясен: сперва с помощью магии она убьёт меня, затем займет мое место и изведет наших детей…
Салават поперхнулся чаем:
– Уймись, что за бред ты несешь?!
– Пойми, наконец, скоро и ты не будешь нужен этой шлюхе! Вот приберет к рукам нашу элитную квартиру, дачу, магазины, потом и тебя устранит колдовством! Неужели ты не можешь осознать, что только из-за приворота бегаешь за ней как кобель за течной сукой…
– Чего ты городишь? Какое колдовство?! Глупыми сказками мне голову морочишь! – вышел из себя Салават.
Жена вынула из кармана халата бумажные обрывки:
– По-твоему, это тоже сказки? Вот, наклеили на двери всех подъездов нашего дома. Послушай, что пишут: сделаю приворот любимому, отворот постылому, недорого… – Она бросила бумажку на стол и стала читать следующую: – Наведу порчу на ваших врагов, уберу насланную на вас. Предсказываю, результат гарантирован. Профессиональная колдунья в седьмом поколении. – Лилия ткнула дрожащим от злости пальцем на стопку газет. – Тут тоже полным-полно объявлений с предложениями таких услуг. Зайди в любой книжный магазин, загляни в газетный киоск – везде продаются брошюры о черной, красной и даже белой магии… Весь мир заполонили ворожеи и колдуны, а ты не замечаешь…
– Да это же старушечьи сказки!
– Приворотом тебе мозги отшибли, а ты все ещё не веришь, дуралей?
– Сама ты дура! Приворот, колдовство… У тебя явно крыша съехала! – выкрикнул Салават и тут же схватился за живот – резко закололо с обоих боков. Спустя несколько минут боль обострилась.
– Где болит? – спросила Лилия, внимательно наблюдая за мужем.
– Ох-х, вот тут… – Салават приложил ладони к животу.
– Значит, почки! – заявила жена, злорадно улыбаясь. – Говори правду: где сегодня обедал?
– Ох-х, в кафе, – выдавил Салават сквозь зубы. – Домой уже и не тянет, каждый день скандалишь без причины, ох-х…
– Не ври, ты не в кафе был! Значит, эта подстилка напоила тебя каким-то зельем – вот и болят почки!
– Ох-х, нет… в кафе, ох-х, – стонал Салават.
– Раз не умеешь, не обманывай: любая твоя ложь и слепому видна…
– Сказал же, ох-х…
– Поклянись хлебом, что не обедал у любовницы! – Жена всучила ему сухарик и грозно уставилась в глаза.
– Уйди отсюда, ты доконаешь меня глупыми допросами, ых-х…
– Не я, а путанка твоя доведет тебя до ручки! – Лилия быстро достала откуда-то тоненькую брошюру, нашла нужное место. – Вот, слушай что тут написано: передозировка приворотного зелья вызывает почечные колики. Понял теперь, из-за чего заболел?
– Уйди, не болтай, ох-х… – Салават со стоном метался по квартире.
– Выкладывай, с кем путаешься? Я эту суку все равно найду и глаза выцарапаю!
Не выдержав жуткой боли, Салават в сердцах закричал:
– Да ты палач! Настоящий палач! Видишь, в каком я состоянии, а продолжаешь мучить бредовыми допросами! Ох-х, не могу…
Будто того и ждала, Лилия завопила дурным голосом:
– А моих мучений ты не замечаешь? Я уже почернела от горя! Из-за этой напасти света белого не вижу! Когда нет согласия в доме, ничто не радует… – Лилия громко завыла, по обыкновению, без слез. – У-у, подлая душа! Бык племенной! Кобель ненасытный! Предатель! Проститут! Спишь и видишь, как бы меня добить и молодую взять! Вот умру – узнаешь мне цену!.. Будешь в ясный день со свечой искать – а меня не бу-у-удет!..
Боль стала нестерпимой: будто в почки беспрерывно втыкали иглы. Да и скандал вконец вывел из себя. Салават взревел раненым зверем:
– Хватит! Достала уже! Мне обрыдли твои разборки! – Не умирать же, в самом деле. Он схватил телефонную трубку, вызвал скорую помощь.
* * *Салавата продержали в больнице несколько дней, однако причину колик так и не выяснили. И он всерьез задумался над тем, что говорила жена. Десятки раз прокрутив в голове слова жены о привороте, подумал: может быть, Лилия права?.. Попробовал отогнать нехорошую мысль: мол, откуда столь юной Зульфие ведать про ворожбу… Но тут же вспомнил про навязчивые объявления, наклеенные всюду, рекламные листовки, брошюры, книги. Конечно же, Зульфия не могла не видеть так и лезущую в глаза рекламу. Вдруг, и вправду могла позвонить по телефону и пойти к колдунье… Она же безбашенная.
Было дело, Салават нанял двух преподавателей, кандидатов наук, для подготовки Зульфии к поступлению в институт. Дескать, пусть времени зря не теряет, получает высшее образование. И что она выкинула на экзамене? Написала такое сочинение об Онегине и Татьяне… Мол, как Татьяна – Онегина, Зульфия безумно любит Салавата и рано или поздно он будет принадлежать только ей…
Салават решил поговорить с Зульфией начистоту. Глядя прямо в глаза, спросил:
– Признайся честно: это ты напоила меня приворотным зельем? – Странно, но неожиданный и несколько чудной вопрос не вызвал никакой реакции. Зульфия не удивилась, не рассердилась, не обиделась, даже ухом не повела. Лишь ограничилась кратким “нет”. Салават продолжил:
– В больницу я попал после того, как пообедал у тебя. А почечные колики обычно бывают, если переборщить с приворотом. Скажи правду, ты подсыпала мне в пищу какое-то зелье?
– Нет.
Салават начал сердиться:
– Ты пойми, привораживание – колдовство и строго карается Аллахом… Пока не поздно, сознайся: ты сделала мне приворот, не зная, что это грех?..
– Нет, – повторила Зульфия. Скупость ее ответов возмутила Салавата:
– Точно нет?
– Нет.
Салават всерьез разозлился. Он совсем иначе представлял себе объяснение в столь серьезном вопросе: думал, Зульфия будет горько плакать и каяться. Мол, только из-за любви к нему она пошла на такой шаг. Салават прижмет ее к груди, утешит… А потом с помощью щедрой милостыни и благих деяний они избавятся от тяжкого греха… Если б хоть отвечала по-человечески. А то заладила как робот: «нет» да «нет».
– Ну если «нет», повторяй за мной: валлахи-билляхи, клянусь – не делала тебе никакого приворота! Ну же!
Зульфия сидела, будто воды в рот набрав.
– Почему молчишь? Язык проглотила? Давай же, повторяй за мной!
Как ни старался, Салават так и не смог заставить Зульфию побожиться.
Домой вернулся как в воду опущенный. Почему-то Лилия сегодня не встретила руганью и проклятьями. Посидела рядом с унылым видом, помолчала, потом тяжело вздохнув, тихо вымолвила:
– Умру я, наверное… Изведет меня твоя любовница. Когда помру, убереги детей от ее колдовства …
– Сколько можно тебе твердить: нет у меня никакой любовницы!
– Не обма-а-анывай… – протянула Лилия и жалобным голосом повторила: – Умру скоро…
Стиснув зубы, Салават смолчал. Как же эта баба ему надоела, допекла, осточертела, опротивела!.. Уже восемнадцать лет выносит ему мозги суеверием… То ей сруб приснится, то во сне в бане помоется, то покойник за собой поведет. Расскажет дурной сон и талдычит одно и то же: умру, наверное. Всю душу ему измотала дурными предчувствиями. Прежде он, веря ее словам, дюже сокрушался. А сейчас пообвык, особо не тревожится.
Хоть и часто хворала Лилия, но в поликлиники не ходила. Пожалуется, что болит голова, живот или сердце, свернется калачиком и лежит.
Однажды мать Салавата Азнабика глядела-глядела на сноху и в сердцах выпалила:
– Эх, невестушка, болеешь без конца, что ж нам с тобой делать?..
А он защитил:
– Мама, зачем же так?.. Лилия действительно болеет!
Мать усмехнулась и засыпала вопросами:
– И чем же? Воспалением хитрости?.. Если нет, то почему в больницу не идет?
– Не знаю. Разве не видишь, нездоровится ей!
– Вижу, очень хорошо вижу: здорова твоя женушка, просто хитрит, работать не хочет! – припечатала мать, известная прямолинейным, но незлопамятным нравом.
– Прекрати, мама, не обижай Лилию понапрасну!
– Эх, сынок, уж слишком ты наивный! Как же жить-поживать, да добра наживать с такой хитрованкой и лентяйкой? Ума не приложу. Сядет тебе на шею, свесит ноги и будет всю жизнь вокруг пальца водить…
Родной брат Лилии Мансур, беспокоясь за сестренку, привез ей заговоренное ягодное варенье от знахаря. Велел принимать с чаем. Но Лилия не притронулась, побрезговала.
Из-за слабого здоровья Лилия нигде толком не работала. Салават не настаивал, наоборот заявил: сиди дома, готовь пищу и занимайся детьми. А готовит она вкусно. И в рукоделии мастерица. За детьми ухаживала хорошо, только в детские сады и кружки не водила. Если болели, и в больницу не обращалась. Лечила сама какими-то травами.
С самого начала бизнес Салават оформил на жену, чтоб шел ей стаж. Попробовал возложить на нее бухгалтерию. Не тут-то было: Лилия за магазинами присматривала из рук вон плохо, предпочитая зорко следить за супругом.
Настоящая домашняя клуша Лилия, курица-наседка. После рождения детей потеряла передние зубы. Салават несколько лет не мог заставить ее сходить в стоматологию. Пытаясь скрыть беззубость, на людях она так криво улыбалась, что выглядела жалкой и нелепой. А Салават готов был провалиться под землю от стыда.
– Не слышишь разве, говорю же, помру скоро… – прервала невеселые мысли мужа Лилия.
– Опять дурной сон приснился?..
– Нет, не во сне, а наяву смерть к себе зовет: вижу веревку – хочу повеситься, моюсь в ванной – тянет вены перерезать, выйду на улицу – так и хочется под машину броситься…
В душу Салавата закрались сомнения, он обеспокоенно вгляделся в вымотанную за последние дни жену: – Измучилась?
– Да, худо мне, Салават. Твоя любовница меня на смерть заколдовала. Если ничего не предпримешь – жди моей кончины…
– Да сколько уже повторять: нет у меня любовницы!
– Не умеешь врать – лучше не ври.
Что делать?.. Слова Лилии всерьез встревожили Салавата. Если вдруг и впрямь возьмет да помрет, как один с тремя детьми управится? Нет, он не желает Лилии смерти. Пусть и жена, и любовница будут живы-здоровы. Только каждая должна знать свое место и уживаться с другой. Они обе нужны и дороги Салавату.
Поломав голову, он внезапно вспомнил: знакомый предприниматель хвастался, что приехала к нему из Узбекистана тетка-экстрасенс и так очистила энергетически, что семейный бизнес пошел как по маслу. Надо немедленно везти Лилию к этой знахарке. Если и вправду её околдовали – во что бы то ни стало надо спасать женщину.
Салават решил разом поймать двух зайцев: показать экстрасенсу обеих женщин. Конечно же, взглянув на Зульфию, ворожея наверняка определит, заколдовала она Лилию или нет…
На следующий день он быстро отыскал экстрасенса – словоохотливую женщину лет пятидесяти по имени Фира, объяснил ситуацию, и они поехали на съемную квартиру.
– Ну, миленькая, вспомни-ка самые радостные мгновения своей жизни: расслабь руки-ноги и все тело, – сказала она Зульфие, многозначительно улыбаясь. Зульфия ответила ей насмешливой ухмылкой.
Прищурившись, экстрасенс внимательно вгляделась в нее: – Так-так, здоровье у тебя отменное, состояние души тоже нормальное. Ну да, мучает тебя одна задумка, сама знаешь… – Она повернулась к Салавату. – По правде говоря, тут и смотреть нечего.
Салават заплатил экстрасенсу и повёз ее к себе домой. По пути попытался получить ответы на мучающие его вопросы, но женщина ничего вразумительного не сказала, ограничилась невнятными общими словами. Лишь в конце разговора обронила:
– Будьте с ней осторожнее, она опасна…
Салават напрягся:
– В каком смысле?
– Старайтесь не злить, проклясть может…
Слова ведуньи растревожили Салавата. Если две бабы начнут проклинать с двух сторон – не пропадет ли его головушка? Честно говоря, он уже давно понял, что оказался меж двух огней. Но сколько еще выдюжит сердце? Тяжкая, оказывается, доля – сгорать в пламени двух сердец…
Осмотрев Лилию, экстрасенс убежденно заявила:
– Ай-ай-ай, плохи твои дела, милая: на голове – черный-пречерный казан, руки твои связаны арканом в руку толщиной, на ногах – белые тапочки…
И Лилия, и Салават оторопели. Слова знахарки, особенно про белые тапочки, ударили как обухом по голове.
– Как это понять, апай[6]? – с трудом выдавила из себя побледневшая жена.
– А очень просто: чтоб голова не работала, не получала энергию из космоса – надели на нее черный энергетический казан, чтоб ничего не могла предпринять – связали руки толстенным арканом. А смысл белых тапок и сама, небось, понимаешь… – Экстрасенс вдруг заорала истошным голосом: – А видал я тебя в гробу, да в белых тапочках! Слышала небось такие слова?.. Эти белые тапочки… уже надели на тебя, милая…
На краткий миг установилась давящая тишина. Наконец, Салават стряхнул с себя оцепенение и взмолился:
– Спасите, пожалуйста, мою жену, ничего не пожалею, хорошо заплачу…
Немного помолчав, дама экстрасенс дала согласие:
– Придется тяжко потрудиться, но постараюсь. – она зыркнула на Лилию. – Скажи спасибо мужу! Кабы он не привел меня – скоро бы уже с жизнью распрощалась. Недолго уже оставалось… – женщина привычно сощурилась и смерила ее взглядом. – Всего с месяц пожила бы…
– Очень прошу, спасите ее, Фира-апай! – Салават с мольбой в голосе повторил просьбу.
– Сейчас… – Экстрасенс вперилась в Лилию прищуренными глазами. – Чуешь, как обжигаю тебе спину своей энергией?
– Ка-кажется, да, то жарко, то холодно… – едва выговорила Лилия дрожащим голосом.
– Убрала аркан, чувствуешь легкость в руках?
– Вроде бы да…
– А сейчас скину с твоей головы черный казан, это потруднее будет… Ого-го, не снимается, зараза, крепко насадили!.. Ничего-ничего, много я повидала таких казанков! Я тебя хитростью возьму… – Ворожея то щурилась, то зло таращила глаза, беспрестанно размахивала руками. Наконец, торжествующе заорала. – О-о-о-о-о! Оп-па! Сбросила-таки! Полегчало голове?
– Да-а…
– А теперь, милая, надо содрать с ног твоих белые тапки. Уф-ф, устала я только… Ничего-ничего, я вас все равно выдерну, белые тапочки! Давай-ка, начали, сядь поближе, вытяни ко мне ноги! Ы-ы-ы! Давай, помогай, мысленно постарайся избавиться от проклятых белых тапочек! Давай, давай! Ну! Раз-два, сняли! Еще раз: раз-два, сняли! Оп-па! Получилось-таки, сняли белые тапочки! Я их в форточку выкинула. Уф-ф, аж вспотела вся! – Экстрасенс вытерла лицо носовым платком. – Все получилось, милая, теперь будешь жить…
Салават был озадачен. Даже не знал: верить всему этому или нет? Но страх потерять жену сделал свое: когда грозит смерть матери твоих детей, с которой прожил восемнадцать лет, на что угодно пойдешь…
Сердечно поблагодарив даму-экстрасенса, Салават вручил ей щедрую сумму и велел шоферу отвезти ее. Проводив знахарку, вздохнул с облегчением: слава Всевышнему, вызволил-таки жену из когтей смерти…
* * *Спустя несколько дней Лилия снова огорошила мужа:
– Салават, я все знаю: была у ясновидящей, она подтвердила, что ходишь налево. Сказала: муж твой умеет деньги делать, да только с чужими бабами путается. Если не хочешь, чтоб гулял, принеси несколько его волос и три свечи. Сделаю как надо – перестанет распутничать…
С трудом взяв себя в руки, Салават процедил сквозь зубы: —И что? Заколдовала меня твоя ведьма?..
– Нет, я не согласилась.
– И как ты смогла отказаться?..
– Побоялась…
– Где ты откопала эту провидицу?
– Магфура-апай отвела к ней.
– Ну ты отколола номер!.. Не хватило тебе узбекского экстрасенса? Она же сняла с тебя… э-э… черный казанок и белые тапочки…
– Спасибо ей, прошла у меня тяга к самоубийству..
– Раз так, чего ж тебе еще надо было? Никогда не слышала поговорку: к гадалке не ходи – не накличь беду?! – вознегодовал Салават, испугавшись, что ясновидящая «увидит» Зульфию. Словно угадав его мысли, Лилия чистосердечно призналась:
– Я надеялась, она опишет мне твою любовницу. Хочу найти ее…
Салават разозлился еще сильнее:
– Сколько тебе повторять: нет у меня любовницы!..
Странно, но почему-то Лилия на сей раз не заорала благим матом, не стала бить посуду:
– Брось, Салават, не пытайся обманывать: у тебя любая провинность на лбу написана, издалека видать. Давай поговорим спокойно, подумаем – как нам от напасти этой избавиться? Ладно, сняли с меня порчу. А теперь надо и с тебя приворот убирать. А то ходишь, как зомби… Иначе не спасем семью от беды. Ясновидящая дала мне адрес очень сильной ворожеи по имени Назира. Завтра же вместе пойдем к ней и снимем приворот.
– Никто меня не привораживал! Нет у меня любовницы! И к ведьмам твоим чертовым я не пойду! – твердо стоял на своем Салават.
На следующий день, спозаранку, он поехал в Уфу за товаром. Когда загрузился и собрался домой, позвонила Лилия и оглушила новостью:
– Только что звонила твоя любовница, рассказала, что давно путаетесь!.. – голос Лилии выдавал ее взбудораженность.
Слова жены прозвучали для Салавата как гром среди ясного неба. И все-таки внезапно затуманенное сознание осветила спасительная мысль-молния: Лилия явно пытается взять его на мушку, придумала ловушку, чтобы он признался в неверности…
– Опять ты за свое?! Ты прекратишь морочить мне голову разной белибердой или нет?! – окриком прервал он жену, вспомнив известное правило: лучшая защита – это нападение.
– Не ори на меня и не пытайся отвертеться! Твоя шлюха все выложила: привет, говорит… – Лилия начала противно гнусавить, якобы, подражая голосу ненавистной соперницы. – А я Зульфия, младшая жена Салавата! Люблю его, и он только мой! Рано или поздно, но будем с ним вместе…
У обомлевшего Салавата отвисла челюсть. Да, Зульфия часто повторяла эти слова, льющиеся из ее уст как волшебная, ласкающая его слух и чарующая его душу музыка. Сомнений не осталось, значит, она действительно звонила Лилии. Но зачем? С какой целью?..
– Чего притих, гуляка хренов, али язык проглотил? Я же говорила, что все равно дознаюсь, кто она. Вот и узнала, путанка все как на духу выложила. Честно говоря, я и сама уже на её след напала…
Конечно, Салават не был настолько глуп, чтобы не понимать: шила в мешке не утаишь и тайная их связь когда-либо все равно раскроется. Но, представляя это, до холодной дрожи в сердце жалел Лилию. Вот и настал час икс, они разоблачены… Но каким образом?! Зульфия сама же их и выдала… Такое Салавату и в голову не приходило. Приснись подобное в дурном сне или предскажи кто, ни за что бы не поверил.
– Что молчишь, язык к нёбу прилип? – злорадствовала Лилия.
– Ты успокойся, никому не верь! Думаю, этот звонок – провокация…
– Какая еще провокация?.. – В голосе жены почудились нотки надежды.
– Наших злопыхателей. Специально подговорили позвонить, чтобы нас рассорить. Ладно, не поддавайся, поговорим, когда вернусь.
Салават возвратился домой с тяжелым сердцем. Предстояло невыносимо трудное объяснение с женой. А на ней от негодования просто лица не было. Слыхал он, что попадавшие в такой переплет мужики послабее даже руки на себя накладывали. Салават же решил держаться до последнего. Твердил как попугай: ни с кем не гулял, любовницы нет, тот звонок – происки врагов! Лилия не заставала их, а не пойман – не вор…
Когда стенания, проклятья и многоэтажная ругань Лилии достигли апогея и оба готовы были лопнуть от злости, Салават достал из холодильника бутылку водки, налил полный стакан, выпил и скомандовал шурину Ильнуру:
– Собирайся, кайнеш, надо ехать в офис!
С тех пор, как его шофер взял отпуск (видно, подустав от запретных любовных приключений начальника), Салавата возил отсидевший полтора года в тюрьме шурин.
– Опять поехал к своей потаскушке Зульфие?! Племенной бык ненасытный! Остолоп! Балда! Дуралом! Лопух! Простофиля! Жеребец! Проститут! Иди-иди, насовсем уходи и не возвращайся! А если вернешься – пусть внесут тебя вперед ногами! Пропади ты пропадом! Подохни!
Проклятия жены навели на Салавата нехорошие думы: «Сколько же дурных слов пришлось стерпеть от нее за восемнадцать лет! Если б записывал ее оскорбления в тетрадку – давно бы кончилась. Слишком уж невоздержанна на язык, Лилия! Такого наговорит, накричит сгоряча – ангелы-фарешта, наверное, давно со страху выпорхнули из нашего дома». Чуть погодя, поспешил себя успокоить: «Ничего не поделаешь, видать, такова моя доля. Зато она верная супруга, заботливая мать моих детей. Да и не всегда жили мы плохо, много было и радостных, счастливых дней».