Город призраков

– Может быть, – резко ответил я. – Но у нас есть свой город, в котором мы можем проявить свою честь. И там на каждом углу случаются несчастья. Я думаю, мы там нужнее. Всего доброго, дорогой учитель.

Я со злостью бросил трубку. Но она тут же подскочила от звонка. Нет, здесь действительно можно рехнуться.

На сей раз звонил мэр города. Он крайне извинялся, что не может предоставить машину в наше распоряжение. Поскольку она, оказывается, уже давно разобрана на детали. Вот через недельку ему выделят новенький «форд», так что если мы подождем всего каких-то семь жалких дней…

Вано поблагодарил его и заверил, что в таком случае мы угоним милицейский автомобиль. На что мэр расхохотался, заявив, что всегда ценил юмор. И тут же добавил, что ему все-таки жаль Угрюмого.

Также пожалел Угрюмого и местный докторишко, который не преминул позвонить сразу же после мэра. Он так же намекнул, что Угрюмого что-то связывало с убитым. В хорошем смысле слова. И похоже, он знал, что именно. Но нам не захотел говорить.

Вслед за этим звонком тут же последовал следующий. От редактора местной газетенки Горелова. Сенечка довольно бодрым голосом (если не назвать это ликованием) выразил надежду, что его газета наконец-то дождалась звездного часа. Поскольку теперь наконец-то есть написать о чем-то стоящем. И мы непременно должны стать героями его репортажа, поскольку он не сомневается, что мы будем вести расследование. Ко всему прочему, он невзначай заметил, что перед смертью адвокат очень хорошо о нас отзывался. Поэтому мы просто обязаны оправдать доверие убитого и помочь найти преступника.

Звонок Сенечки был последним. Поскольку Вано со злостью швырнув трубку на рычаг и отключил телефон.

– Все, Ник, все! – вздохнул он. – На сегодня хватит! Такое ощущение, что все только и поджидали момента, когда мы приедем, чтобы подсунуть нам под нос этот труп.

– В том случае, они могли поджидать этот момент всю жизнь. У тебя не сложилось впечатление, что происходит что-то странное? Почтенные горожане терпеть не могли Угрюмого. Но вдруг все как один начинают намекать, что он, возможно, и не виновен. Он в то же время преспокойно находится за решеткой. Все что-то знают, на что-то намекают, но всех вполне устраивает положение вещей. Парадокс какой-то!

– В этот парадоксе пусть они сами и разбираются. По-моему, для них главное, чтобы преступление не оказалось заурядным. Вот они и хотят нас привлечь. Чтобы сделать имя своему городу с помощью столичных сыщиков. На Гогу у них надежды мало.

Вано не успел не закончить свой монолог. Как через открытый балкон, прямо нам под ноги влетел камешек, завернутый в бумагу. Это была записка. И я уже догадывался, что таким путем может прийти сообщение только от одного человека.

Я не ошибся. Мелкий корявый почерк. Масса глупых орфографических ошибок. Конечно, Белка. В своем кратком послании она просила о немедленной встрече. И я уже знал, что это будет за разговор. У меня невольно сжалось сердце. Ей отказать будет труднее всего.

Вано хмуро вглядывался в корявые буквы.

– Надеюсь, ты не пойдешь, Ник? – наконец выдавил он.

– Пойду, Вано, пойду.

– Но это же глупо!

– Не волнуйся, в любом случае мы сегодня же отсюда смотаемся.

– В таком случае – ты еще больший глупец, чем я думал! Идти, чтобы отказать в помощи! Не проще было бы просто проигнорировать приглашение! Это было бы честнее.

Вано, пожалуй, прав. И все же я не мог не пойти. Мне очень хотелось увидеть Белку. Я знал, что она станет помочь ее отцу. И я знал, что мне придется ей отказать. Но я, противореча здравому смыслу, поскорее направился к выходу. Чтобы здравый смысл не смог победить мое желание повидать девушку.

– Я скоро вернусь, Вано, – бросил я своему другу, широко распахнув двери. – И мы поедем.

– А в этом теперь я очень сомневаюсь, – пробурчал мой товарищ в ответ.

От нашей гостиницы только одна дорожка вела к морю. Белка довольно приблизительно и неумело описала место нашей встречи. Судя по всему хромало у нее не только правописание. В географии она разбиралась не лучше.

Однако долго искать мне не пришлось. Я сразу же заметил огромный камень и светлую фигуру, прислонившуюся к нему.

Погода резко портилась. Осень уверенно и нагло добиралась и до этих южных мест. Поднимался ветер. Море начинало беситься. Тяжелые тучи обволакивали небо.

Белка сидела, прислонившись к камню. Поджав под себя ноги. И уткнувшись подбородком в колени. Она сосредоточенно вглядывалась в неспокойное море. И, казалось, ничего вокруг не замечала. И, казалось, совсем меня не ждала.

Когда я легонько прикоснулся к ее плечу, она вздрогнула от испуга. Но тут же облегченно вздохнула, увидев, кто перед ней.

– Ник, – прошептала она. – Как хорошо, что ты пришел.

Она заметно изменилась с того момента, как мы с ней расстались. Хотя прошло не так уж много времени. Всего какая-то жалкая ночь. Ее лицо осунулось. Ее прекрасные черные глаза уже не сверкали так вызывающе. И сквозь бронзовый загар проступала бледность. И все же она была по-прежнему необычайно хороша.

Я молча уселся рядом. Заранее подбирая слова, которыми мне придется объяснить ей причину своего отказа. Отказа в помощи. Но ничего так и не успел подобрать. Поскольку она резко повернулась ко мне. И в ее взгляде была только детская беспомощность. И тут же уткнулась лицом в мою грудь. И заплакала.

– Ну, девочка, – я гладил ее рыжие густые волосы. Я понятия не имел. Чем могу ее успокоить. Меня вообще всегда сбивали с толку женские слезы. И я уже проклинал себя, что явился к ней на свидание. Вано, как всегда, оказался прав. Если не можешь помочь, лучше промолчи. И исчезни.

Белка наконец подняла на меня зареванное личико.

– Ник, Ник! Все, понимаешь, все они против моего отца! А я знаю: он ни в чем не виноват! Абсолютно ни в чем! Они специально хотят от него избавиться! Они все врут! Они все время врут!

– Ну, успокойся, девочка, – я по-прежнему гладил ее по волосам. Якобы успокаивая. Хотя мне это было просто приятно. – На сей раз они, возможно, не врут. Как ни странно, но на мой взгляд, никто до конца не верит в виновность твоего отца.

– Да? – она была удивлена. Но тут же упрямо покачала головой. – Все равно врут. И если они делают вид, что не верят в вину папы, то значит это им для чего-то нужно.

– Даже если это и так? Тебе-то что? Главное есть шанс, что Угрюмого признают невиновным.

– Боже, как ты наивен, Ник! – она слегка отпрянула от меня. И мне пришлось оторвать ладонь от ее прекрасных волос.

– Ты ужасно наивен! Я здесь живу, и я представляю, что это за люди! Они же просто играют в человеколюбие, понимаешь? Они прекрасно знают. Что, учитывая прошлое отца, никакой суд его не оправдает. К тому же – его ведь словили на месте преступления. И теперь они могут вдоволь поиграть в милосердие! Чтобы потом остаться чистенькими. Мы, мол, старались до конца помочь этому заблудшему человеку, но – увы! За преступление нужно нести ответ. Вот и все! Это же так просто, Ник!

Мне это не казалось таким простым. Возможно, Белка права. А, возможно, были правы и все остальные. Как знать, что за человек Угрюмый. И как можно быть в нем уверенным. Учитывая, что он сам особенно и не отпирался. Тогда в его взгляде было больше от некоего смиренного обреченности, чем от справедливого протеста. Но не мог же я сказать это Белке.

– Ты же не уедешь, Ник. Правда? Все только кругом и болтают, что вы собираетесь отсюда удрать, хоть пешком. Но я знаю – это не так. Ты же меня не сможешь оставить… Вот так… Одну… Против всего города.

Я неестественно откашлялся. И отвел взгляд. Именно это я и собирался сделать. В самое ближайшее время. Тучи нависли настолько низко, что казалось, вот-вот упадут в море. Ветер разбушевался вовсю, поднимая в воздух мелкий морской песок. Становилось очень холодно. Прекрасный предлог, чтобы расстаться на этой печальной ноте. И я этим предлогом не преминул воспользоваться.

– Сейчас хлынет дождь, Белка. И мы промокнем до нитки. Поганая у вас погода. Я надеялся на продолжение лета. А приехала в самый пик осени. Как обидно, что я ошибся.

Я поднялся и протянул руку девушке.

Она не пошелохнулась. Она неотрывно смотрела мне в лицо. И ее глаза вновь вызывающе блестели. И в них было столько ненависти перемешанной с отчаянием, что мне стало не по себе.

– Пойдем, Белка. Я тебя умоляю, пойдем.

– Ты… Ты… Я думала, что ты…, – она закричала, глотая слова. И не находя слов. – Я только на тебя надеялась. Я думала, что только ты… Теперь я одна… Теперь мне все равно…

Она резко вскочила с места и побежала к морю.

– Белка! – закричал я! – Не делай глупости! Умоляю!

Я бросился за ней. Но не догнал. Она очень быстро бегала, эта чертовка. И пока я подбежал к морю, она уже барахталась в воде. Не сопротивляясь бушующим волнам. Не хватало, чтобы на моей совести была ее смерть. Я был настолько зол на нее. Что мне фактически было все равно – утонет она или нет. Но мне пришлось подумать о себе. Чтобы в будущем спокойно спать по ночам, не опасаясь ночного появления утопленницы. Я бросился за ней в море. И безжалостно, с преогромным удовольствием схватил ее за волосы. И рассекая второй рукой волны, потащил за собой к берегу. И уложил на песок.

Она тяжело дышала. Ее бил озноб. Через мокрое платье просвещалась стройная фигурка. Однако я был так зол на эту девчонку, что не обратил даже внимания на это. К тому же меня самого трясло от холода.

– Ну, все! – заорал я. – Ты прекрасно можешь двигаться. Поэтому вставай, если не хочешь умереть от воспаления легких!

– Мне все равно от чего умереть, – тихо ответила она. – Если ты мне не поможешь, мне все равно… И я в любой момент могу утопиться.

– Ах, как трагично! – съязвил я. – Боже мой! Так чего же ты не бросилась в море после того, как я ушел. Нет же! Тебе нужно было непременно сделать это на моих глазах! Чтобы я успел тебя спасти!

Она этого даже не отрицала. И с непосредственностью ответила.

– Конечно. Если бы ты не видел, как я утонула, тебя бы никогда не мучила совесть. И потом… Должна же я была попытаться и выжить, и уговорить тебя остаться.

– Это наглый шантаж, – заключил я.

– Пусть так. Но я тебе клянусь, если ты уедешь, я обязательно утоплюсь. Перед этим написав тебе предсмертное письмо, полное упреков и отчаяния. Как ты потом сможешь жить? Я умру такой молодой и красивой, в расцвете сил. И тебя всегда будет мучить совесть.

Если бы она не смотрела на меня глазами, полными мольбы и наивности, я бы решил, что эта девчонка просто надо мной издеваться.

– Ник, прошу, поклянись, что ты не уедешь. Ну, хотя бы задержишься еще на пару дней.

Поскольку мне надоело с ней спорить. Поскольку я чувствовал, что эта чертовка действительно способна на безрассудство. И поскольку мои зубы уже выбивали чечетку от холода. И мне хотелось поскорее в тепло. Я ответил.

– Клянусь. Но мы задержимся только на пару дней.

– Ты не обманываешь?

Я тяжело вздохнул. Помог ей подняться. И мы почти бегом направились в сторону гостиницы.

Завидев нас на пороге. Жалких, промокших, дрожащих, покрытых гусиной кожей. Ли-Ли всплеснула руками.

– Бог мой! Что вы делали!

– А что, разве не видно? – усмехнулся я. – Соревновались, кто сможет быстрее утонуть в шторм.

– И кто победил? – захлопала ресничками Ли-Ли.

– А что, разве не видно? Победила дружба, – сквозь зубы процедил я. И только было направился наверх в свой номер, как Ли-Ли тут же преградила нам путь.

– Ей запрещено находиться в гостинице, – она кивнула на Белку. И при этом ее личико брезгливо сморщилось.

– Ну, вы же такая милосердная. Не позволите ведь, чтобы девушка заболела и умерла? И потом… Поскольку я здесь решил задержаться на пару деньков, кстати по многочисленным просьбам ваших почтенных граждан. Вы должны идти мне навстречу. Я помогу следствию, а вы… Окажите любезность и приготовьте нам чего-нибудь горяченького.

Когда мы с Белкой ввалились в наш номер. Вано, оглядев нас с ног до головы, тут же все понял.

– Так я и думал. Ты все-таки решил провести свой отпуск именно здесь. Да, Ник? Ты, вижу, зря времени не теряешь. Уже успел искупаться с прелестной девушкой. А дальше что – казино, ночной клуб, бильярд? Или все проще – мне просто нужно выйти подышать свежим воздухом?

– Никуда уходить не нужно, дружище, – сказал я, отправив Белку в ванную комнату. Переодевшись в сухие джинсы и клетчатую рубаху, я уселся на кровать и накрылся пледом. – Сейчас мы отогреемся и примемся с тобой за работу.

– У меня, между прочим, отпуск. Или ты готов платить сверхурочно?

– Лучшая наград за нашу работу – это торжество справедливости. И благодарность от несправедливо подозреваемых.

– С каких это пор ты решил работать за «спасибо»? Или за «спасибо» буду работать исключительно я. А тебя все же ждет приятная наград, – и Вано кивнул на дверь. За которой шумела вода и раздавались радостные восклицания Белки.

– Ты все опошляешь, Вано. Но все не так страшно, как ты себе представляешь. Меня силой вынудили дать слово. Но это слово имеет силу только пару-тройку дней. А потом, когда мы убедимся, что дело безнадежно. Что Угрюмый действительно виновен. Мы отсюда спокойно смоемся. Но заметь, при этом наша совесть будет чиста. Разве я не прав? Гораздо приятней проводить отпуск с чистой совестью!

– Ох, Ник! Ловко ты все переворачиваешь. Но запомни, ты никогда не покинешь это место с чистой совесть. Лишь подтвердив вину Угрюмого. Ты сделаешь еще хуже этому Хомяку или как ее – Белке. Сам роешь яму для своей совести, Ник. И учти, поскольку мы заинтересованы поскорее отсюда смотаться. Нам лучше вести следствие в одном направлении – в подтверждении вины Угрюмого.

– Мы будем работать только с фактами, Вано, – хмуро ответил я.

Понимая, что как всегда мой товарищ был прав. Я сам себе подстроил ловушку. Но слово уже было дано. А я, как правило, верен данному мной слову, отступать было некуда.

Поскольку проще было вести следствие с официального согласия, мы первым делом позвонили в прокуратуру, рассчитывая на явный отпор. Я по собственному опыту знал, что правоохранительные органы не любят, когда в их дела вмешиваются частные детективы. А учитывая, что мы еще и приезжие, плюс столичные, это наверняка ударит по их самолюбию.

Но на удивление, разговор вышел проще, чем мы ожидали. Я бы сказал, что Гога Савнидзе был польщен, что мы решили помочь следствию. И пригласил нас к себе для ознакомления с делом. Правда, в конце разговора не преминув заметить, чтобы мы не зарывались. И не старались запутать или усложнить следствие. В общем, насколько я понял, держались подальше от подробностей частной жизни граждан Жемчужного. Поскольку у них в городе право на личную жизнь строго охраняется.

Мы заверили, что нам глубоко плевать, чем дышат ребята из Жемчужного. Тем более, если это не касается данного преступления.

Белка выскочила из ванны веселой и бодрой. Ее щечки горели румянцем. И в ее черных глазках мелькали задорные огоньки. Словно она совсем недавно и не помышляла о самоубийстве. И словно не ее отец сейчас является главным подозреваемым в убийстве. Впрочем, к перемене настроения я отнесся спокойно. Белка фактически была еще девчонкой. И как всякое юное существо, она умела забывать неприятности, пусть и не на долгое время. Укутавшись в одеяло, она примостилась в кресле. И прикрыла глаза. По-моему, она собиралась уснуть.

– Ну нет, милая, – я потрепал ее по щеке. – Пока твое платьице высохнет, ты успеешь нам рассказать, что происходит в этом чертовом городе!

Белка вздохнула и вытерла кулачками глаза.

Начала она с того, что жизнь в этом городке не такая уж приятная. В ней достаточно много проблем. К которым она никак не может привыкнуть.

Вано, по всей видимости, не собирался помогать мне с расспросами. Он принял тактику выжидания. Всем видом показывая, что ему это дело не интересно. Он повернулся к нам спиной, и закурил. Пуская дым в приоткрытый балкон. Я не него не обижался, не нуждаясь пока в его помощи. Я знал, что они с Белкой не питают друг к другу особой симпатии. И поэтому мне проще будет разговаривать с ней один на один. Я ее перебил.

– Белка, слушай меня внимательно.

Она сморщила лобик, видимо пытаясь показать, что умеет сосредоточиться.

– Ты утверждаешь, что твой отец никаким образом не причастен к этому преступлению. Так?

Она утвердительно кивнула.

– В таком случае, убийство совершил кто-то другой. Ты можешь предположить, кто бы это мог быть?

– Кто-то другой? – переспросила она. – Ну, конечно, кто-то другой!

– Кто бы это мог быть, – я слегка подался вперед.

– Все! – уверенно заключила она. – Абсолютно все! Никто не любил моего отца! И все его с удовольствием бы подставили!

– Фу!

Я перевел дух. Пожалуй, от нее мало чего добьешься. Эта девчонка ополчилась против всего города.

– Белка, ты говоришь ерунду. Я понимаю, ты имеешь зуб на своих земляков. Возможно, они несправедливо обошлись с вами. Но пойми, Белка, даже если они вас терпеть не могли – это еще не повод для преступления. Выходит, для того, чтобы вам отомстить, они убили адвоката, которого кстати очень уважали. Ты ведь не можешь отрицать, что он был уважаемым гражданином?

Белка и не отрицала. Она пожала плечами и взглянула на меня. И мне показалось, что в ее глазах наконец-то промелькнуло некое подобие ума. Но, видимо, я ошибся.

– Что значит уважаемым гражданином? Они все друг друга здесь уважают. Но это не значит, что они уважаемые.

– Это с твоей точки зрения. Тебе не нравится их мораль. Вот и все.

– А тебе нравится, Ник?

– Во всяком случае, в ней есть рациональное зерно. Конечно, не без перебора.

– А перебор к добру не приводит! – Белка вызывающе встряхнула копной рыжих волос, в которых заиграли лучики солнца. Солнце так неожиданно появилось из-за туч, как и исчезло часом раньше. Лето еще боролось с осенью. И у него был шанс победить.

Я не знал за что зацепиться. Эта девчонка была настроена явно необъективно. И хотела только выгородить своего отца. От нее было мало толка.

– Белка, скажи, ты знаешь, зачем твой отец в тот вечер крутился возле гостиницы?

– Что значит крутился? Может, он просто прогуливался мимо и заметил труп.

– Не говори ерунды! Мы с Вано его видели. После того, как ты выскочила от нас через балкон, как сумасшедшая. Появился твой отец. Он был в черном дождевике и, как я понял, прятал за капюшоном свое лицо. И мы его вначале не узнали. Только потом, когда увидели возле трупа…

– Ник! – выкрикнула Белка и вытянула перед собой руку, словно защищаясь от моих слов. – Ник! Надеюсь, ты не станешь об этом рассказывать на всех углах!

– Вот тебе раз! Уж не считаешь ли ты, что я взялся за это дело исключительно с целью запутать следствие в пользу Угрюмого? Нет, милая, да будет тебе известно, что наше агентство пользуется такой популярностью за то, что истина для нас превыше всего. И не меньше!

– Но, Ник, – Белка растерялась. – Пойми, это не имеет к делу никакого отношения. Я тебе скажу… Честное слово! Он тогда был у гостиницы потому, что хотел меня разыскать. Он подозревал, что я могу пойти к вам. Он же видел, как я на тебя смотрела на вокзале. Он же не слепой! Вот и все! Он просто за меня боялся. Но к тому времени, как он подошел, я уже убежала. И мы разминулись. Но он же не мог знать этого. Это все – стечение обстоятельств! Честное слово! И если ты об этом расскажешь в милиции. Они неправильно все растолкуют. Это же ясно, как Божий день! Они просто подумают, что отец выслеживал адвоката. Чтобы убить.

Возможно, Белка говорила правду. А возможно, и нет. Я не мог верить до конца этой взбалмошной девчонке. Но и не верить ей я тоже не мог. Я всегда склонен был верить людям, которые мне симпатичны.

– Значит, ты говоришь, отец беспокоился за твою нравственность?

Она с готовностью закивала головой.

– Да, да, Ник! Я у него единственное, что осталось в жизни. И я единственная, кто теперь сможет ему помочь. Конечно, с твоей помощью.

– В таком случае, скажи, почему Угрюмый не позвал на помощь, как только заметил труп? Почему первым делом он стал шарить у него в карманах? Ответь честно, глядя мне в глаза. И еще: скажи, в прошлом за ним числятся такие делишки?

– Наш милый старикашка Модест уже тебе успел сообщить! Так-так… Да, мой папа сидел в тюрьме. Но не за воровство! А за хулиганство! – сказала она почти с гордостью. Словно он отбывал наказание как борец за свободу и независимость несчастных колониальных стран.

– Случайно ударил кого-то камнем по голове? Или кого-то так же случайно задушил шнурком от ботинок?

Конечно, говорить этого мне не следовало. Как бы то ни было, она была его дочерью. И она тут же это продемонстрировала.

Белка вскочил с места, отшвырнув в сторону плед. Она стояла передо мной в моей рубашке, едва достающей до острых коленок. И была прекрасна как никогда. К ее бронзовому загару удивительно подходила моя светлая рубашка. Но я не успел сделать ей этот комплимент. Поскольку она, как разъяренная кошка, подскочила ко мне и вцепилась своими острыми коготками в мои плечи. И начала их трясти. И ее личико перекосилось от гнева. И стало еще прекрасней. И я словил себя на мысли, что мне почему-то нравятся такие бурные сцены. Особенно когда их устраивают такие прелестные дикарки.

Однако надо было вовремя остановить новое возможное кровопролитие. И мне это не составило большого труда. Белка была сильной и цепкой. Но не настолько, чтобы я не смог легко отшвырнуть ее в сторону. И силой вновь усадить в кресло. Склонившись над ее перекошенным личиком, я прошептал.

– Запомни, девочка. Если хочешь, чтобы я тебе помогал, постарайся держать себя в руках. Ты поняла? Не думаю, чтобы бурные проявления твоих чувств пошли на пользу Угрюмому. В ином случае можно легко сопоставить ваши темпераменты. Неконтролирующая свои чувства дочка такого же эмоционального отца. Люди, способные в порыве гнева на многое… Ты меня поняла?

Она меня прекрасно поняла. Но злиться не перестала.

– Если ты взялся за это дело, это еще не значит, что можешь оскорблять всех подряд. Мне этого в жизни и так хватает. Во – по горло!

Мы настолько увлеклись выяснением отношением, что начисто забыли о Вано. И только когда он угрожающее кашлянул, мы на удивление дружно повернули к нему головы.

Вано так же стоял у приоткрытого балкона, но уже повернувшись к нам лицом. Он явно решил произнести речь.

– Та-а-ак, – не очень обнадеживающе начал мой друг. – Я лично не вижу ничего такого, за что можно было бы уцепиться. К тому же у меня ощущение, что эта девочка и не собирается нам помогать. Явно она что-то не договаривает. Но что? – вот вопрос.

– А вы… – возмутилась Белка, – а с вами вообще никто не собирается разговаривать!

– Где ты училась, девочка? – вскипел Вано. – В какой-такой школе учат правилам дурного тона!

– Я почти не училась. Мне и так хорошо, – огрызнулась Белка.

– Оно и видно, – грубо ответил Вано. – Иначе ты бы поняла, что я не уехал из этой мерзкой дыры только потому, что решил поддержать своего выжившего из ума друга. И два-три дня я согласен помочь ему в бредовых идеях. Но если ты по-прежнему будешь вешать лапшу на уши… Ты никак не могла разминуться со своим отцом! Прошли считанные минуты, как ты исчезла в кустах. Там же появился и он. Судя по всему, он шел по той же единственной протоптанной дорожке, по которой бежала ты. А я видел, что ты по ней бежала! Кругом заросли, густые заросли, милая! И если бы он пробирался через них, мы бы это услышали! К твоему сведению, была ангельски тихая ночь! Значит, он либо уже находился в кустах, в которые ты спрыгнула, либо встретился с тобой на дорожке! В любом случае, ваше свидание состоялась. И хватит так нагло врать!

Глаза Белки светились ненавистью, перемешанной с удивлением. Похоже, она не ожидала от моего неуклюжего, громоздкого и такого топорного на вид друга этакой внимательности и проницательности. Она лихорадочно соображала, что ответить.

– Ну, хорошо! – постаралась равнодушно произнести Белка. Словно это был пустяк, о котором она забыла упомянуть. – Да, я действительно встретила отца. Ну и что с того? Он приказал мне немедленно отправляться домой. Сказав, что пойдет за мной следом. Видимо, его что-то задержало.

– Да, так, пустяк, – издевательски продолжил за нее Вано. – Его задержал маленький пустяк. Какой-то некстати путающийся под ногами труп.

Но я тут же перебил саркастическое замечание моего грозного друга.

– Скажи, Белка, почему твой отец задержался? И кого он пытался увидеть через окно в гостинице?

Белка жалобно посмотрела на меня. Весь ее облик говорил: Ник, спаси меня от этого чудовища!

– Ник, честное слово, я понятия не имею, почему он не ушел со мной. И что ему было нужно. Честное слово, я это не рассказала только потому, что боялась. Ведь и так ясно, что все, все против моего отца. А тут еще и это… Честное слово…