Приходи за мной. Часть 2
– Слушай, а давай потом по магазинам прокатимся, – крутясь на заднем сиденье машины с Алёной на руках, спросила Галя.
– Мы не можем, – назидательно, стараясь чётко проговаривать все слова, сказала Алёна. – Бабушки приезжают. Сейчас мама к Саше сходит, и поедем их встречать.
– Ого, а я и не знала, – удивилась Галя.
– Да где тебе знать, ты в свои зачёты с головой окунулась. Хорошо хоть ела попутно, – рассмеялась Лана.
– Тогда я с вами. Можно?
– Можно, конечно.
– А остановятся у нас?
– Нет, они проездом. Тут недалеко санаторий с радоновыми водами. Вот мы их и отправили туда подлечиться.
– Их? Я не поняла, бабушка не одна?
Лана весело смеялась.
– Не одна и не две, а целых три. Да, Алёна?
Ребёнок серьёзно выставил пальчики и начал загибать по одному, перечисляя:
– Баба Аня, баба Рита, баба Люда и баба Валя, – она торжественно показала пальцы. – Четыре! – и старательно проговорила трудное слово.
Последнее время Николай Петрович, а точнее, «дедулечка», как все его начали называть, занимался с Алёной правильной речью. И они то рычали, то ла-лакали и даже шипели. И детская картавость заметно исправлялась, чему все очень радовались.
* * *Сонное царство отделения терапии на какое-то время наполнил шумный топоток маленьких ножек. Шалунья-Алёна серьёзно со всеми здоровалась, участливо спрашивала, как они себя чувствуют. Больные улыбались, заверяли её, что всё хорошо, поправляются. Медсёстры смеялись, пытаясь объяснить ребёнку, что они здесь работают. Та качала головой, соглашаясь, и шла к следующему белому халату поинтересоваться его здоровьем.
Потом девочка долго сидела на стульчике, придвинутом к кровати Саши, перебирала его пальчики, рассказывала ему, как ей казалось, важные новости. Важными оказались принцесса Рапунцель и её волосы, которые волшебные, и ещё поход с бабушкой Валей в церковь, чтобы попросить Боженьку скорее его вылечить. Ну и, конечно, приезд бабушек тоже входил в категорию важных новостей. Под конец девочка достала мишку, купленного когда-то Сашей, и водрузила его на тумбочку рядом с зайцем, их семейным талисманом. Пока Лана разговаривала с вошедшим врачом, Алёна умудрилась вложить в руку Саше свои волосы, собранные в хвостик, и тихо запела:
– Солнца яркий луч,Путь найди ко мне.Я прошу, помоги,Сашу исцели.Малышка закрыла глаза и, кажется, вкладывала всю душу в переиначенную ей песенку. Все потрясённо смотрели на это действо.
– Ну, теперь точно быстро поправится, – нарушил тишину врач.
– Конечно, поправится, – серьёзно ответила Алёна. – Я ведь принцесса? Да, мама?
– Никто в этом и не сомневается, малыш, – подтвердила Лана. – Пойдём. Пусть дядя доктор подлечит то, что ты не долечила. Хорошо?
– Хорошо.
* * *Железнодорожный вокзал встретил их шумом и суетой приезжающих и уезжающих, а также провожающих. Нужного поезда всё ещё не было. Они приехали намного раньше, поэтому коротали время в небольшой кафешке на территории вокзала. Судя по тому, как быстро заканчивалось мороженое в вазочке у Алёны и её любопытным взглядам в сторону сувенирной лавки, просидят они тут не долго. Лана её знает. И вот они уже неспешно обходили ларёк за ларьком, медленно обрастая покупками. Это один восторженный ребёнок и одна шопоголичка (фу, как звучит неприлично), быстро шушукаясь и посмеиваясь, покупали и складывали покупки в пакет, который вручили Андрею. Тот недовольно бубнил, что он охранник, а не носильщик. Но разгулявшихся девочек было сложно остановить. И быть бы сувенирным лавкам пустыми, если бы не счастливое объявление о прибытии долгожданного поезда.
Далее был эпичный выход бабушек. Ну как эпичный, сперва показалась мама Ланы с небольшой сумкой и чемоданом на колёсиках. Она быстро оценила взглядом встречающих, сцапала Андрея, попутно отобрала и всучила Лане все их покупки и скрылась в недрах вагона.
Далее выскочила баба Люда, вытягивая за собой разобранную инвалидную коляску, бегло махнула: «Здравствуйте, мои хорошие» и приступила к сборке средства передвижения. Немного погодя снова появилась Ланина мама с очередным чемоданом. И вот, как жених на перрон, вышел Андрей с бабой Ритой на руках. Лана с Галей, застывшие истуканчиками, наконец отмерли и кинулись помогать. Алёна давно крутилась возле бабушек, попутно обнятая ими и поцелованная. И вот, наконец, коляска была разложена, а бабушка Рита устроена с комфортом. Остальные выдохнули с облегчением. Далее уже были спокойные обнимашки и знакомства. Ну и шуточное обещание Андрея жениться на бабе Рите после такого. Все дружно согласились с ним и вручили ему один из чемоданов и сумку. Лане достался другой чемодан, на колёсиках. Галя попыталась катить коляску, но быстро устала. А как тут не устать, когда помимо бабы Риты, в ней сидела ещё и Алёна. Правда, ей это быстро надоело. Обняв и поцеловав заметно похорошевшую бабу Риту, она отправилась кружить под чутким присмотром всей компании. Галя поменялась с Андреем поклажами, и они бодро пошагали на выход.
Потом все дружно направились в большой магазин, где можно купить всё и на всех, главным образом, одежду. Зачем? Здесь логики нет. Есть цель. А она у бабулечек была прямая: обновить весь свой гардероб.
Так в процессе стало известно, что в чемоданах вещей нет. Только на первое время, и то всё поместилось в сумку. Ну а что таилось в недрах монстров на колёсиках? Да самое ценное хранилось. А что может быть ценного у трёх женщин, покинувших свои насиженные места?
О том, что все три женщины купили билеты в один конец, Лана узнала только теперь. Ну, с её мамой всё понятно. Её отъезд давно планировался. А вот почему на это решились остальные? Да всё просто. Встретившись и поговорив, эта троица решила, что им терять и делить нечего. А втроём век доживать всяко легче и веселее, чем поодиночке. Да и к Алёне каждая из них очень хотела быть поближе, других ведь внуков у них нет.
Так вот, про чемоданы. Что же ценного было в них? Нет, не фамильное золото. Его у них попросту не было. Но было самое дорогое: фотографии, подарки уже ушедших близких, толстый справочник фельдшера с описанием болезней и их симптомами. (Это уже мамина настольная книга. Ну а как иначе, ведь всегда надо быть готовой к трудностям). И куча всяких мелочей вроде писем, открыток, каких-то фарфоровых статуэток времён революции, наверно.
Шопинг прошёл легко и весело. Бабулечки, переговариваясь и шутя, задорно мерили и приобретали всё, что считали нужным. После этого вся компания пошла обедать, точнее, полдничать в уютном и тихом кафе. Уставшие, но довольные они и не заметили, как пролетел день. К вечеру Андрей увёз счастливых и явно помолодевших бабушек в санаторий. Ну, а Толик забрал девчонок домой.
– Славные у тебя бабушки. Сёстры? – явно задумавшись о чём-то, спросил он у Ланы.
– Рита и Люда – сёстры. Это Алёнушкины бабушки со стороны отца, – отчего-то засмущалась Лана.
– Понятно. А третья – твоя мама, я так понял? А отец Алёны где? – продолжил он расспрос.
– Умер. Убили. Он нам сбежать помог. За это и… – тяжело вздохнула она, осознав, что да, убили, и что из-за неё.
– Понятно, – опять повторил мужчина. – Я так понимаю, жить они решили все вместе? А где?
– Этого я ещё не успела выяснить. Наверное, рядом с братьями.
– А та, что на коляске, Рита, что, совсем не ходит?
– Слабая она, быстро устаёт. Но говорит, что ей намного лучше и она сама спускается со второго этажа на улицу. Раньше только по комнате ходила и то недолго.
– Ясно. Санаторий этот хороший. Наши родители туда тоже раз в год ездят. Я вот о чём подумал: у нас в посёлке недалеко домик продаётся. Небольшой, комнаты три, может, пять. Не знаю, не заходил, не смотрел. Может, они рядом поселятся? Сыновья сыновьями, а дочка всегда ближе. Так моя мама говорит.
– Знаешь, я сегодня так устала. Давай подумаю и потом поговорю с ними. Дом посмотрим. А там и решим.
– Договорились.
Глава 12
Через несколько дней они поехали к своим бабушкам в гости. Лана – посмотреть, как они устроились, а вот Алёну бабушки выпросили на недельку к ним. Девочка была безмерно рада, строя планы по просвещению бабулечек в плане мультиков и сказок. Весело напевая и смеясь, они въехали на территорию санатория «Луч». Андрей остался посмотреть машину. Всю дорогу он прислушивался к какому-то шуму в ней. А Лана с Алёной отправились на поиски бабушек.
Как оказалось, те не спеша прогуливались по аллее. Иногда останавливались полюбоваться последними осенними цветами. На их радость шла даже баба Рита, крепко держась за ручки коляски и используя её как ходунки. Звонким колокольчиком прозвучало «бабули», и маленький ураган полетел к довольным женщинам. После обнимашек и целовашек были восторженные рассказы о питании и процедурах.
Они долго гуляли по аккуратным берёзовым аллеям, сидели, отдыхая, в беседке. Не оставили без внимания и номера.
Ланины неугомонные родственницы умудрились показать её какому-то профессору, обеспокоенные ненормальным питанием. Старичок внимательно её выслушал, померил давление, посветил в глаза, послушал стетоскопом Ланин животик. Написал рецепт на сбор трав и посоветовал пить отвар по утрам. Бабулечки, воодушевлённые скорым появлением ещё одного внука, наперебой вспоминали, кто как спасался от токсикоза. А Лана брала на заметку. Вдруг что-то да поможет.
Уезжала она поздно вечером, понимая, что будет скучать по дочери, ведь никогда не разлучалась с ней так надолго, если не считать время, проведённое в больнице. Без её егозы было как-то тихо вокруг. Да и устала Лана. Так, ей срочно была нужна подзарядка, и она знала, где её взять.
– Андрей, отвези меня в больницу к Саше, – попросила Лана на въезде в город.
Мужчина, не споря, поехал по адресу. Медицинский корпус встретил их тишиной мирно мерцающих окон.
– Ты езжай домой. Я тут останусь.
– Так нельзя, Лана. Опять Николаич ругаться будет, что я вас бросил.
– Бросил – это когда оставил на обочине и уехал в неизвестном направлении. А так твой рабочий день давно закончился. Тебя дома ждут. Поезжай. Я хочу побыть с Сашей. И мне пары часов мало, понимаешь?
Андрей обречённо вздохнул, осознавая, что упрямую Лану не переубедить.
– Обещай, что из больницы никуда. А я утром заеду.
– Обещаю. Безопасность – прежде всего, – отсалютовала Лана, выходя из машины.
Андрей дождался, пока Лана доберётся до палаты и подаст ему условный знак в окно, что всё хорошо, и только после этого поехал.
Хорошо лежать в вип-палате. Тут тебе и отдельный душ с туалетом, и диванчик, и, конечно, удобная кровать. Лучше всего вообще не болеть, но хорошо, когда это происходит с комфортом. Поэтому Лана приняла душ, аккуратно перебралась через Сашу, привычно устроилась у него под боком и начала рассказывать события прошедшего дня. Она сама не заметила, как уснула.
А во сне её ждали бурый мишка, лес, поляна ягод, охапка полевых цветов, кое-какие из них были слегка помяты, некоторые обгрызены, попадались и с корнями. Ну и пусть. Не каждый сможет нарвать здоровый букетище лапами вот с такими когтями. Мишка кружил возле неё, пофыркивал, облизал всё лицо – это он так целуется. Потёрся об Ланин живот, приветствуя своего ребёнка. Потом были неспешные прогулки, покатушки на загривке у мохнатого друга. Ну и обязательные валяния в тёплом коконе.
– Сокровище моё, – урчал мишка Сашиным голосом. – Солнышко. Люблю тебя, моё чудо.
Андрей, как и обещал, приехал рано утром, но был отправлен с Галей по её срочным делам. С Ланой остался Толик ожидать обхода. Пока Лана скрывала следы своего пребывания и собиралась, пришло время и для врачей. Промаявшись в коридоре и еле дождавшись, когда ей смогут уделить внимание, она наконец узнала у Игоря Леонидовича последние новости. И они были радостными: Саша окреп и поправился настолько, что в скором времени его выведут из комы. А там проведут полное обследование и реабилитацию. Не успеют оглянуться, как он поедет домой, успокоил её доктор. «Ух! Как же хорошо!»
Переезд Саши из палаты обратно в реанимацию, конечно, кольнул страхом внутри, и даже слезинки навернулись на глаза. Но ободряющая рука Толика на плече придала сил.
– Ну, ты чего раскисла? Тебе нельзя. Помнишь? – он сунул ей в руку питьевой йогурт.
«У-у-у! Видеть его не могу», – она отдала обратно.
Толик непонимающе смотрел:
– Сдурела?
Лана отрицательно покачала головой. Это у молодых дело со временем не совпадает. А у старых не забалуешь. Как только бабули увидели рецепт, тут же было организовано лечебное питьё, чтобы вот прямо с утречка она начала пробовать этот настой. Для этих целей даже приобрели небольшой термос, вроде как для глубокого и постепенного запаривания.
Лана бабушкам не враг, поэтому, как и было оговорено, она выпила настой и теперь жутко хотела две вещи: в туалет и кушать. Нет не так: она хотела жрать, как стадо голодных бегемотов, о чём и сообщила Толику, уходя в санузел.
Больничный буфет её не впечатлил. Котлеты сухие, подливка вообще неаппетитная. Кое-как задавила голод толчёной картошкой, упавшей в желудок тяжёлым камнем, поспешно выпила зелёный чай, разбавляя тяжесть. С обиженным видом начала ковырять несчастную котлету, ожидая реакции желудка. И она не заставила себя ждать: утроба заурчала, забурлила, огласила окружающее пространство жалобными голодными переливами. Это добавило нотку в её настроение, и всё, плотину прорвало. Лана расплакалась, громко всхлипывая. Растерянный Толик то давал ей салфетки, то прижимал к себе, пытаясь успокоить.
– Ну, ты чего? Лана? Что случилось?
– Я кушать хочу! – пролепетала она. – А здесь всё невкусное.
Кажется, её трагедией прониклись все посетители буфета. Кто-то высказывался о качестве готовки, кто-то вспоминал былые времена, когда за кухней следили, и людей не кормили чем попало.
– Да нормально у нас кормят! Не слушайте её, – вставила буфетчица своё слово.
– У-у-у! Всех нормально кормят, а меня нет! – взвыла Лана на новой ноте, уткнувшись Толику в плечо.
– Лана, а что ты покушать хочешь? – отвлёк он её от жаления самой себя.
– Курочку жареную с корочкой и чесночком, но не сильно жирную, – бубнила она ему в плечо, чувствуя, что он быстро что-то набирает в телефоне. – Салатик: помидорки, огурчики, чуть-чуть масла оливкового и маленькие кусочки брынзы и сухариков, таких, чтобы хрустели, а не раскисли. И ещё сок хочу с мякотью. Бутерброды с ветчиной и тоненьким кусочком сыра, – она почти успокоилась и подняла голову.
Толик допечатал сообщение и отправил. Очередь заворожённо застыла, кто-то закашлялся:
– Блин! Это ж надо так вкусно рассказывать, я слюной подавился.
Лана недоумённо оглянулась.
– Что это было? – спросила она у Толика.
– Гормоны, наверное, – улыбнулся он ей. – У беременных так бывает. Я читал.
Народ понимающе хмыкнул. Буфетчица поцокала языком:
– Зайка, а какой сок ты хочешь? – спросила она у Ланы.
– Апельсиновый, – не задумываясь, ответила Лана.
– На вот детский. Здесь больше натурального. И вот тебе бутерброд, сейчас только нарезала, свежий.
– Спасибо, – Лана жадно вгрызлась в кусочек хлеба с колбасой.
– Вот! Никто не скажет, что ушёл от меня голодный! Тётя Таня всех накормит.
Они стремительно возвращались домой с заездом в магазин. Ну как без этого? Набрали всякого разного сока, к нему фрукты. Ну а вдруг? Мороженое, куда же без него. А дома! Только Лана вошла, с порога учуяла умопомрачительный запах жареной курицы с чесночком и специями. Довольный дядя Коля прям с порога потянул на кухню.
– Пойдём, Ланушка, пойдём. Наконец нормально поешь. А то что эти йогурты… Вода и есть вода.
И она пошла. А там! Чего там только не было: и салатик, и просто соленья, варенья, и бутербродов целая тарелка. А царицей на столе стояла, конечно, курочка с поджаристыми боками. Всё, Лана пропала. Хотелось всего и сразу. Из последних сил она сдерживала себя, чтобы есть небольшими порциями, стараясь не перенапрягать желудок. Вся честная компания в составе тёти Вали, дяди Коли, Толика и Гали умильно смотрели на неё и сами забывали есть.
Лана вздохнула, любовно оглядывая недоеденную курочку.
– Ланушка, ещё поешь, видим, что не наелась.
Она отрицательно качнула головой.
– Надеюсь, с аппетитом теперь наладится, – только и смогла сказать Лана.
– Ох! А мы-то как надеемся, Ланушка. Ты только говори, что хочешь, мы всё приготовим. Если сильно хочется, значит, ребёнок требует, – скороговоркой вещала баба Валя.
Лана недоумённо посмотрела на Толика. Он развёл руками:
– Я только Гале сказал. Да она и сама знала.
Галя качнула головой.
– Не удержалась, прости. Ну как тут молчать? Если я привезла прорву продуктов с конкретными рецептами. Не я же всё это заказала? – развела она руками.
– А мы грешным делом подумали, что это ты наконец с дитём, – приобнял её отец.
Толик как-то смущённо закашлялся. Галя расстроено глянула на него.
– Нет, пап, ты же знаешь, мне ещё год учиться.
– Да знаем мы, знаем. Ну и что? Понянчились бы. Делов-то всего ничего, а нянек вон сколько, – подытожил дед. – Ты уж прости нас, старых, Ланушка. Мы понимаем, что первому Саше хотела сказать, но мы будем молчать и делать вид, что не знаем.
Лана рассмеялась такому заявлению.
– Да он знает. Только вот до конца не пойму, как действует эта связь. Чудно всё это.
Глава 13
– По мужской линии у нас эта особенность, – начал свой рассказ Николай Петрович. – В какой-то момент видим мы своих жён во сне. Некоторые общаются. Это истинные пары, две половинки, так сказать. Они чувствуют настроение друг друга, понимают с полувзгляда. Как там японцы говорят? Инь и янь, кажется. Вот такие пары и есть инь и янь, неразделимы они. Но и другие тоже друг без друга не могут. У них тоже связь, но не такая сильная, что ли. Хотя так же чувствуют боль и печаль друг друга со временем, – он нежно приобнял свою жену. – Да, моя хорошая?
Та согласно кивнула.
– Мой отец долго искал. Связь у них была очень неустойчивая. А потом встретил на поле боя. Она его раненого тащила. Это уже в конце войны было. Только он немного пришёл в себя в госпитале, сбежал на передовую искать её, да только не нашёл. Не успел. Война кончилась, и потерялись они снова. Оказалось, ранило её осколком в голову. Тяжёлая операция была. Думали, не выживет. Выжила. В дом терпимости её определили. Оттуда он её и забрал. Долго выхаживал, как с дитём нянчился, силой с ней своей делился. Она окрепла, узнавать начала его, вспоминать, как вещи называются. С трудом, но говорить смогла. Отец терпеливый был. Слушал, по слогам с ней говорил. Потом я родился. Врачи запрещали, конечно, но она сама так решила. Очень ей хотелось ребёночка. Она и соседских нянчила, и самодельных кукол качала. Не выдержал батя боли в её глазах. Только недолго она радовалась. Мне и пяти не было, когда схоронили мы её. Но помню, всегда она со мной рядом была, никому не доверяла. Всё сама.
Отец долго горевал, как тень ходил. Как дожил до моего совершеннолетия, и не знаю. Часто мне рассказывал о нашей семейной особенности, идущей из поколения в поколение. Кто-то, как Ломоносов, пешком с обозами в Москву ходил за невестой. Были и такие, кто говорил, что ведьмино колдовство всё это, и шёл наперекор. Да ничего хорошего из этого не выходило.
Я вот Валюшу увидел, когда она замуж собиралась. У Бога совета спрашивала. По церкви и нашёл. В те времена они не все работали, большинство под склад или ещё подо что переделаны были. Оказалось, мама её при этой церквушке жила с ней, убирала, готовила для прихожан. Да мало ли какой работы найдётся при храме. А Валя в школе отучилась да на повара поступила. Только изгоями они были. Ни дома, ни достатка. Да ещё и в Бога верили, порядки чтили. А тогда комсомол, партия – на первом месте. Бога вообще объявили, что нет. Ну да бог с ними, прошли те времена, сейчас и храмы восстанавливают, и детей крестят.
Так вот. Замуж очень хотелось моей Валюше, – улыбнулся он своей жене. – Чтобы свой домик, детки. А не звал никто замуж-то. Тут в церковь пожилая пара пришла за сына помолиться. Пил он у них шибко. Там Валюшу и заприметили. Да и предложили замуж ей за него выйти, мол, с молодой женой авось меньше пить будет. Согласилась она, да сомневалась. С матерью посоветовалась. А та ей: «Сдурела девка! Лучше одной век прожить, чем за пьянь замуж идти». Знала мать тех стариков. Они с чада своего пылинки сдували, белы ручки замарать не давали. Школу, считай, за него закончили. А он, повзрослев, понял, что и дальше можно жить – не тужить, с родителей тянуть кровно заработанные. Только вот по вкусу пришлась ему выпивка, затянула трясиной. Да и не пытался он из неё выбраться, всё устраивало его. А Валюша моя как его жена должна была оберегать покой его и обеспечивать всем необходимым. Вот в таких раздумьях я и увидел её.
– Замуж я всё-таки собралась, – перехватила рассказ тётя Валя. – И вот стоим мы возле загса, своей очереди ждём. Ну, как стоим, я, родители его, мама моя – мы стоим. А вот жених мой, Андрюшенька, спит, пьяный настолько, что, кажется, вообще не понимает, что происходит вокруг. И тут подъезжает ядовито-оранжевый «запорожец». Выходит парень такой, что прям сердце замирает. Я ещё подумала: вот за кого замуж надо, а не за это вот нечто, что и описаться успел, и содержимое желудка неаппетитной лужицей рядом с собой оставить. Стою, завидую той, к кому он приехал, разодетый, с огромным букетом цветов. А он подходит ко мне и спрашивает имя моё. Я сказать ничего не могу, от неожиданности онемела. Мама моя помогла, и имя назвала, и спросила, чего он от нас хочет. А он смотрит только на меня и цветы протягивает. А мне до этого цветы вообще никто никогда не дарил. Взяла, и так хорошо мне стало, все тревоги ушли. И подумала я: зачем мне вот этот законченный эгоист и алкаш? Чем я хуже других? А мой Коленька стоит, улыбается: «Красивая ты, Валюша, краше тебя нет никого на свете. Выходи за меня замуж. У меня вот и машина есть, и дом небольшой, только не в городе, в деревне. Но если ты захочешь, то переберёмся и в город. Это не проблема». Ну как тут не согласиться. Так вот и вышла я в тот день замуж.
– Толик наш вот Галю совсем малюткой увидел, – продолжил уже Николай Петрович. – Да в окружении других детей и нянек. За год мы объехали все возможные дома малюток. Параллельно оформляли документы на удочерение. Нашли её, забрали. Вот какая она у нас красавица выросла. Тебя ведь Саша тоже давно нашёл, но не хотел от семьи отрывать. Потихоньку выспрашивал, где искать тебя. А потом вдруг связь оборвалась. Что произошло-то тогда, Ланушка?
Она печально вздохнула:
– Много чего произошло. У моего папы мама умерла в Андижане. Надо было ехать хоронить. Папа и поехал, только не доехал. Сердце остановилось у него прямо за рулём. Из-за этого была авария, погиб ещё один человек. И ещё разбилась машина какого-то чиновника. По решению суда мама должна была выплатить кучу денег. Не посмотрели ни на то, что на момент аварии он уже был мёртв, ни на то, что на руках у матери нас шестеро было. Чиновнику главное было вернуть своё. Продали дом в Ташкенте, отдали всё, что было, этому хапуге. Переехали в бабушкин дом в Андижане. Было трудно. Мама на свою учительскую зарплату не могла нас прокормить. Брала подработки. На мне остался дом и маленький Валерка. Старшие братья помогали, как могли. В общем, выкарабкались. Я в тот момент снов вообще не видела. Переносила всё тяжело. Да и совмещать дом и учёбу было порой не по силам, – рассказала Лана.
Все печально вздохнули. Как-то приятный обед перешёл в грустные воспоминания, немного омрачив настроение.
Весёлая трель телефона разрядила гнетущую обстановку. А кто лучший подниматель настроения? Конечно, Алёна. Её весёлый смех, быстрое торопливое щебетание разнеслись эхом по всей кухне. Она рассказывала, как купалась в бассейне с бабушками, как кормила белок и одна взяла орешек прямо из её ручки, как ухала с совами. Ещё она ходила на танцы, где бабушек приглашали танцевать какие-то чужие дедушки.
– Но вы не подумайте, у меня ведь есть дедулечка. Правда? – ребёнок замер в ожидании.
И Лана замерла. Как к её ребёнку будут относиться теперь, когда на горизонте обозначился родной внук? Но все сомнения были снесены шквалом эмоций.
«Дедулечка» сам радовался, как ребёнок. С улыбкой рассказывал, что сделал качели на заднем дворе. А бабушка закончила вышивать подушку для Алёны, которую тут же и показали ей. С вышивки на мир смотрела умная мордочка Рекса. Это тронуло Лану до слёз. Или опять эти гормоны? Да какая разница. Главное, ребёнок счастлив. Бабушка и дедушка жутко соскучились и всеми правдами и неправдами выманивали Алёну домой. Ну а Ланины бабушки всеми силами пытались удержать ребёнка у себя. Да, задача! Придётся, наверно, всё-таки сходить посмотреть дом, о котором говорил Толик. А то старики так поссорятся, деля внимания ребёнка, не дай бог.