Ровно в 14:05 послышались шаги. Кто-то глухо заговорил в коридоре, потом засмеялся. Шаги приближались. Наконец, дверь распахнулась, и в проёме появился улыбающийся Геша.
– Во, Ягуар! Я их, типа, довёл!
Его отодвинул крепкий мужичок среднего роста, в замшевой куртке, камуфлированных штанах и типичных армейских берцах. Рыжие волосы и брови, вкупе с бледно-голубыми глазами, делали его похожим на стопроцентного финна. Он шагнул вперёд и с дружелюбной улыбкой протянул мне руку.
– Рад знакомству, – его голос был немного ниже, чем я предполагал. – Значит, ты Ягуар, да? Наслышан.
Я встал. Здороваться за руку у мужчин, обычно, принято, только вот что-то мне не понравилось. Что-то в его глазах. Глянул как-то с хитринкой, мол, сейчас посмотрим, что ты за фрукт. И я стал ждать подвоха, так и не подав руки. Дождался через пару мгновений – рыжий плавно перенёс вес тела на правую ногу и бросился вперёд. На меня.
ЩИ-ИХ! – лязгнула сталь, из левого рукава его замшевой куртки выскользнул нож, и устремился к моей шее. Я отпрянул, сделав маленький шажок назад, и перехватил его запястье, задействовав правую руку. И тут же вмазал ему костяшками пальцев левой прямо по кадыку. ХАК! Он задохнулся, откинул голову назад и захрипел. Только ведь я – парень беспощадный. Потому и сунул ему мысок бутсы в пах. БАЦ! Хороший получился удар, футбольный. И наступил у нас полный аут.
– У-ууууиии-ёёооо!!! – вырвалось у рыжего с таким тяжким хрипом, будто он всю жизнь болел астмой.
Он мигом осел на колени, абсолютно безучастный не только ко мне, но и ко всему на свете. Данное обстоятельство позволило беспрепятственно изъять у него нож. Даже руку выкручивать не потребовалось. Кстати, хороший был у рыжего нож, американский – «Шарки». Таким он бы мне глотку вскрыл.
Всё произошло за несколько секунд. И пока рыжий корчился на карачках, к нам подскочил Геша. Он обернулся к стоявшим в проёме остальным моим гостям и заверещал, страшно выпучив глаза:
– Вы чё, в натуре, оборзели?! Беспредел творите, лохи контуженные! Я щас Фёдорычу скажу, он вам зенки на катушку натянет!
Я посмотрел на стонущего противника и подумал, что разговор у нас не задался. С самого начала. Человек пришёл с ними поговорить, по-хорошему пришёл поговорить, а тут, видите ли, на него сразу бросаются. Нельзя так. Я провернул нож между пальцев, лезвием вперёд, и протянул его Геше.
– Держи. Спустись вниз, скажешь – я послал весь этот симпозиум к мировому пролетариату. Пусть Фёдорыч больше на меня не рассчитывает.
– А ты…это…как же…
– За меня не волнуйся, – успокоил я Гешу. – Я тут подожду. Давай.
– Ага, я это…мигом!
Он пулей выскочил в коридор. Стоявшие в проёме наёмники расступились, мрачно глядя то на стонущего товарища, то на меня. Видать, и правда, я удар не рассчитал. Вмазал со всей силы. Рыжий медленно раскачивался, сидя на коленках, и зажимал промежность обеими руками. Я посмотрел на остальных. Выдержать мой взгляд с непривычки было непросто, и кое-кто опустил глаза. Потом я услышал знакомый голос:
– Слышь, Саня, давай вопрос перетрём. По мирному.
Я повернул голову и смотрел, как он выходит из-за спин остальных. Неторопливый и задумчивый, единственный из всех, кто зовёт меня по имени. Не признаёт он прозвища, данного мне в Зоне. Платон. Черти бы его съели. Мой первый и давно уже бывший напарник.
– Перетрём, говоришь?
– А то. Людям дашь войти? Неудобно как-то на пороге разговаривать.
Я кивнул.
– Прошу.
Платон махнул рукой остальным.
Вот так незадача. Хотел было я увильнуть, и на тебе! Получается, матч состоится в любую погоду.
****
Их было шестеро. Если считать ещё и стонущего рыжего – семеро. Входили по очереди, один за другим. Начали гости мои рассаживаться, и тут показалась в двери свирепая рожа Бармена. Он был вместе с Гешей, державшим обрез, и очень удивился, когда не увидел ничего криминального, кроме всё ещё стонавшего рыжего. Бармен окинул суровым взглядом комнату, остановил свой взор на мне и вопросительно поднял брови.
– Ну? Что за буза? – спросил он.
– Да всё нормально, Фёдорыч, – кивнул ему Платон. – Мы тут сами разрулим.
– Да? – лицо Бармена напряглось, едва он узнал моего бывшего напарника.
– Без проблем.
– То-то я смотрю… – Бармен ещё раз глянул на меня и кивнул. – Короче, я тут с Ягуаром охрану оставлю.
– И на кой Ягуару твоя охрана? – развёл руками Платон.
Бармен нахмурился.
– Ты…это…философ, твою в титьку, поговори ещё у меня! Сказал уже, охрана тут побудет. Для порядка.
Он сделал знак Геше и юркнул обратно в коридор. Геша закрыл дверь, прислонился к ней спиной и так и остался стоять, хмуро поглядывая на остальных. Обрез он зажал под мышкой. Даже курки не взвёл. Платон, как и я, это заметил и усмехнулся. Плохой был из Геши охранник. Никудышный.
– Ну, что, Саня, – Платон посмотрел на меня. – Сразу к делу? Или с людьми познакомишься?
Я оглядел всех присутствующих.
– Сначала люди.
– Хорошо, – он улыбнулся.
И мы познакомились.
Первым был Костыль. Суровый дядька лет сорока пяти, вдоль левой скулы тянулся хороший такой шрам. От чего – сразу не поймёшь, но вызывает уважение. И виски тронула седина. По виду, мужик серьёзный, только при ходьбе немного прихрамывает на правую ногу, за что Костылём и прозвали. Он представился, как свободный сталкер, но по мне так он больше походил на наёмника. Несколько их группировок слонялось по Тёмной долине, изредка бывали стычки с другими сталкерами, даже в меня пару раз стреляли. Я подумал, что за ним неплохо бы приглядывать.
Следующим был Пьер. Это было не прозвище, а самое настоящее имя, как пояснил мне Платон. Фамилия у него оказалась Монтрезоннелан. Я когда услышал, сразу понял, что имя намного лучше. Истинный француз, по-русски понимал плохо. Здесь очутился по найму, видно, хорошие деньги предложили. Бывший капрал Иностранного Легиона. Короче говоря, ещё один наёмник.
Рядом сидели Малой и Фантик – двое молодых сталкеров, которых я иногда видел в баре «Шти». Не шибко известные, но и не дураки, как я слышал.
Платон о них отозвался тоже неплохо, но заметил, что оба ещё «молодняк», дескать, если что… Отмычками пойдут. Правда, сказал он это, наклонившись ко мне до самого уха, чтобы другие не слышали. И в-первую очередь, Малой с Фантиком. Бывали случаи, когда разобидевшиеся на старших молодые сталкеры стреляли в спину в самый неподходящий момент. Мы, кстати, с Платоном тоже были такими. Думали, что нам вся Припять по колено, и весь Саркофаг – по самое плечо. Прошло время, мы изменились. И эти ребята изменятся, если выживут в Зоне хотя бы пару-тройку лет.
Потом настала очередь чуда чудного. Нет, скорее даже, дива дивного. Особь очень редкого у нас в Зоне прекрасного пола, с белокурыми волосами, стянутыми на затылке в хвост. Обладательница вполне себе миловидного лица и бицепсов объёмом не меньше чем в сорок пять сантиметров, самый что ни на есть Шварценеггер-блондин женского рода. Если бы не два упругих поднятия под майкой, никогда не догадаешься, кто это перед тобой. Во всяком случае, не с первого раза. Платон сообщил, что зовут это чудо Света Назарова, она из Вологды, рекордсменка по тяжёлой атлетике и метанию молота. Прошла курсы телохранителей, сюда приехала на заработки, как и все. Правда, здесь её прозвали Светка-Терминатор. Я присмотрелся. А что, хорошее прозвище. Подходит.
– Ну и наш командир, – сказал Платон, кивая на рыжего. – Майор Хотунцев. Спецназ.
Майор уже немного пришёл в себя, переместился с карачек на стул. Но смотрел на меня с нескрываемой злобой и желанием отомстить. Ну, конечно, приём, что принёс мне победу, почему-то считается не совсем честным. Мол, не по-мужски это. Только все, обычно, забывают, что настоящая драка – не ринг. И не спорт, тут медалей не дают. Между прочим, тот же майор, если бы смог, чирканул бы мне по горлу своим ножичком «шарки» и не поморщился. Поэтому, когда я слышу разговоры о доблести, чести воина и прочая, прочая – мне зевать хочется от скуки. В настоящей потасовке нет доблести. И уж тем более, нет чести. Есть только победители, те, кто стоит на ногах, и есть проигравшие, лежащие на земле.
Однако мне нужно было как-то разрядить обстановку. Поэтому я посмотрел на майора и сказал:
– Что ж, приятно было познакомиться, товарищ майор.
Он ответил мне таким ненавидящим взглядом, что будь я из свинца, давно расплавился бы.
