Признаться честно мне ничего не хотелось. Я не хотел ни работать, ни киснуть на родительской даче. К тому моменту я уже понял, что для друидства и сюгендо нужно убираться подальше в леса и горы.
Меня всё достало и я ничего не хотел. И ещё я по-прежнему не понимал причин, по которым меня запихали в эту вывернутую наизнанку реальность. Маловероятно, что я сам сюда напросился. Весь этот проваливающийся в бездну мирок казался мне чуждым и не резонирующим с моими настройками.
Нужно добить этот ебанный стаж, – сказал я самому себе и отхлебнул холодного пива из жестяной банки, сидя при этом в шезлонге около мангала в котором тлели пара поленьев. Как там у Ильфа и Петрова? Графа Монте-Кристо из меня не получилось, буду переквалифицировываться в управдомы. Тоже самое и здесь. Друида из меня не вышло, буду переквалифицировываться в городского монаха.
3
А городской монах много ходит пешком. И я много ходил пешком. Я вообще люблю ходить. Это по сути своей моё любимое занятие. Я бывает даже хожу по своей квартире. Кругами. Когда разговариваю сам с собой. И с Богом. Что в принципе одно и тоже.
Я засел за Авито. Объявлений о работе было пруд пруди. Какие только вакансии не «висели» и кто только не требовался в различных кулуарах нашего города. Такое бы обилие рабочих мест, да в начале нулевых, когда толпы безработных, и я в том числе – топтали город в поисках хоть какого-нибудь заработка. Весёлое было тогда время. Доброе.
Я не понимал сегодняшних попрошаек. В городах такое обилие работы, а они сидят сиднем. И мало того, что сегодня по сути везде кто-то требуется, так ведь сегодня и не надо мчаться в типографию для того, чтобы одним из первых перехватить новый выпуск местной газетенки, до того как она вышла в продажу. А после этого не надо сидеть на проводном телефоне и обзванивать все выписанные на листочек номера телефонов с объявлениями о работе. А потом мчаться на какой-нибудь склад и занимать длиннющую очередь на собеседование, где требуется всего один грузчик. В день сегодняшний достаточно просто посмотреть в смартфон.
Что я и сделал. А после начал спокойно ходить по назначенным собеседованиям. Мне было наплевать где и кем работать. Почтальоном или грузчиком. Уборщиком или вахтером. Работником столовой или работником склада. Рабочим в колбасном цехе или каким-нибудь подсобником. Мне было наплевать. После реагентных цехов «Сапфирового» я мог работать где угодно и кем угодно. Важно было одно – организация должна быть «белой». Мне просто был нужен рабочий стаж.
Почтальоном меня не взяли – типа мужчин стараемся не брать. Грузчиком в супермаркет я отказался сам – меня смутили нерусские лица частной охраны. А вот обычным работягой на первейший в крае производитель мясной продукции я согласился. Но у меня не оказалось действующей медкомиссии на руках. Тогда я отправился проходить комиссию.
В хозрасчётную поликлинику на окраине города. Где я уже был лет двадцать пять тому назад. Когда начинались мои первые поиски работы и самого себя. И вот я снова здесь. Так замкнулся круг.
Уролог взявший у меня мазок из уретры поинтересовался почему я не женат. Я сказал как есть. Как-то не сошлось.
– Да и правильно, – вдохновился седой дядька. – Сейчас такие бабы пошли, что лучше одному жить. Там никого нет? – дядька выглянул за дверь. Там никого не было. – Апокалипсис, – заговорщицки сказал мне врач с седым ежиком на голове. – Скоро всему придёт пизда.
Мы поговорили какое-то время об апокалипсисе и деградирующем обществе, затем я вышел из кабинета и отправился дальше…
Аппарат ЭКГ барахлил. Он рисовал какие-то ужасные кривые.
– Он бывает у нас иногда с ума сходит, – оправдывалась медсестра, облепившая меня присосками парой минут назад, а сейчас державшая в руках бумажную распечатку анализа работы моего сердца. – Сейчас ещё раз попробуем, – сказала она.
Спятивший аппарат снова выдал какие-то фантастические параболы. – У вас всё нормально, но вот на выдохе он рисует какие-то длиннющие волны – Женщина хихикнула, она рассматривала творчество «съехавшего» кардиографа.
В этот момент я подумал, что странный аппарат ЭКГ вовсе не странный. Я подумал что аномалия во мне. Типа знаете йога и всё такое. Не перегнул ли я палку в своей практике.
С кабинета ЭКГ меня выпустили без третьей попытки зарисовать ритмы моего сердца. И тут же в коридоре меня перехватила ещё одна сотрудница хозрасчетной поликлиники.
Эта была так ничего себе – примерно моих лет, с большой грудью и какой-то пышной причёской из 80-х. Медсестра посмотрела на меня так, словно я был её бывшим мужем задолжавшим ей алименты.
– Глазное давление, – надменно сказала она и просканировала меня своим взглядом. С головы до ног. Я почувствовал себя каким-то подопытным экземпляром.
А чуть позже когда мне в каждый глаз дунули тёплым воздухом, я поинтересовался у мисс «ты похож на моего бывшего», а точнее у её мощной груди, обтянутой белым халатом – не влияет ли глазное давление на остроту зрения. Как оказалось нет. На этом наш разговор был резко окончен. Надо было спросить у неё про апокалипсис, что-ли. Или рассказать как на мне заглючил кардиограф.
В регистратуре ещё одна дамочка, но с грудью уже поменьше, да и возрастом постарше обрадовала меня тем, что из двух терапевтов подрабатывающих в этом милом заведеньице: один – в отпуске, а второй – срочно уехал на похороны.
Заключение медицинской комиссии откладывалось на пару недель. Ну ничего страшного. Куда мне спешить. Жизнь прекрасна. А колбасный цех может и подождать.
4
В общем, где-то через месяц, после всех этих мотыляний по городу и нескольких собеседований я оказался на очередном из них. В промышленной зоне на окраине города. На складе табачной продукции. На должность грузчика.
Мне понравился график работы. Пятидневка с девяти до пяти. У меня будет время и йогой позаниматься и фантастику посочинять. Правда от автобусной остановки до склада было прилично шагать. Но ведь я прирождённый пешеход, да и речь шла о каких-то шести месяцах работы, о чем я естественно умолчал на собеседовании.
Вместе со мной в офис пришёл парень тридцати с чем-то лет. Он устраивался на этот же склад, но только комплектовщиком заявок. Вскоре к нам на «разговор» поднялся завскладом.
Поздоровавшись завсклад сразу же обратился к возможному комплектовщику. – Парни бывает уходят в полночь, – просто сказал завсклад.
– Рабочий день до семи, но парни уходят в полночь? – переспросил мой возможный коллега по работе.
– Да, – просто сказал завсклад.
Тени исчезают в полдень, – подумал я.
Далее мы поговорили о причинах столь позднего ухода комплектовщиков со смены. Причём этот диалог напоминал разговор трёх старых приятелей обсуждающих какие-то «левые» дела. Со слов завсклада следовало, что парни просто медленно шевелятся.
– Я всё понял, – сказал уже маловозможный будущий комплектовщик. – Я буду работать, они будут стоять и смотреть и все мы будем уходить в полночь.
Завсклад пожал плечами, а уже совсем невозможный будущий комплектовщик отказался от столь заманчивой перспективы возвращаться к семье с работы за полночь, получая при этом целых пятьдесят три тысячи рублей в месяц.
Здесь следует сказать, что для моего города в описываемый период времени – это была зарплата уровня чуть ниже среднего. Для рабочего человека имеется в виду. Были ребята которые работая на тех же складах, получали и семьдесят и девяносто, а были и такие кто получал и тридцать и сорок.
Здесь сложно судить об уровнях заработной платы того периода времени о котором я повествую. Цены росли на всё и постоянно. И сегодняшняя средняя зарплата – завтра была уже не актуальна. Тем более для семейного человека с детьми.
Я же в свою очередь как претендент на должность грузчика и заработную плату в размере пятидесяти тысяч рублей осторожно поинтересовался у завсклада не уходят ли и грузчики в полночь. Как оказалось – вроде как нет.
Разговор был закончен и я был перенаправлен к кадровой сотруднице. Она обрадовала меня тем, что мне нужно будет пройти медкомиссию. Несмотря на то, что у меня уже имеется на руках свежая комиссия и несмотря на то, что она полностью соответствует складской группе.
Радовало одно – медкомиссию оплачивал работодатель. Не в смысле я оплачивал сам, а потом мне фирма возвращала деньги – нет. Работодатель заключил договор с одной из платных поликлиник города и направлял в неё своих сотрудников на медкомиссию. Уже оплаченную. В крайнем случае просто свалю отсюда с комиссией на руках, – сказал я себе.
5
В первый же рабочий день началось то, что всегда начинается когда я прихожу на новое место работы. Жопа.
К назначенному времени я пришёл на склад. В бытовку складского персонала. Парни уже были здесь. Человек семь, я их не рассматривал. Они выделили мне шкафчик, а я бросил на стол пакет шоколадного печенья. По старой доброй традиции.
Не успел я переодеться в спецовку, а это был мой древний камуфляжный костюм, в котором я ещё строил баню на даче, из которой полтора месяца назад меня безбожно изгнала судьба на поиски работы – как ко мне подошёл завсклад. Валерий Дмитриевич.
– Забудь всё о чём мы говорили на собеседовании, – сказал он.
Начинается, – подумал я с отрешенным видом облачаясь в рабочую одежду.
– У нас сейчас аврал, – продолжал Дмитриевич. Для краткости буду называть его Дмитриевским.
По другому и не бывает, – я меланхолично посмотрел на него.
– В связи с нехваткой комплектовщиков мы сейчас все как комплектовщики, – продолжал Дмитрич.
Это слово начинает меня уже бесить, – я имею в виду слово «комплектовщик».
– Грузчики выполняют свою работу и помогают собирать заказы, – завсклад посмотрел на улицу сквозь окно бытовки. – До тех пор пока они не закончатся, – добавил он.
