Перси Джексон и проклятие титана
Терн погнал нас к лесу. Мы шли по занесенной снегом тропе, тускло освещенной старомодными фонарями. Плечо болело. Ветер, задувающий сквозь прореху на плече, был такой ледяной, что я чувствовал себя персиковым мороженым.
– Впереди поляна, – сказал Терн. – Мы призовем тех, кто вас увезет.
– Кто нас увезет? – осведомилась Бьянка. – Куда вы нас тащите?
– Молчать, несносная девчонка!
– Не смейте так разговаривать с моей сестрой! – сказал Нико. Голос у него дрожал, но то, что он осмелился хоть что-то сказать, – уже круто.
Доктор Терн издал рык, явно не человеческий. От этого звука волосы у меня встали дыбом, но я заставил себя идти дальше, изображая послушного маленького пленника.
И все это время я, как сумасшедший, передавал мысли, пытаясь хоть чем-то привлечь внимание Гроувера. «Гроувер! Яблоки! Жестяные банки! Тащи сюда свою мохнатую задницу и возьми с собой хорошо вооруженных друзей!»
– Стоп! – приказал Терн.
Лес кончился. Мы стояли на утесе над морем. По крайней мере, я чувствовал, что внизу море – в десятках метров под нами. Я слышал, как волны бьются о камни, до меня долетали холодные соленые брызги. Но я не видел ничего, кроме тумана и тьмы.
Доктор Терн подтолкнул нас к краю. Я споткнулся, Бьянка подхватила меня.
– Спасибо, – шепнул я.
– Кто это? – прошептала она. – Как с ним бороться?
– Я… я над этим работаю.
– Мне страшно… – пробормотал Нико. Он вертел в пальцах какую-то игрушку – маленького оловянного солдатика.
– Молчать! – приказал доктор Терн. – Смотреть на меня!
Мы развернулись к нему лицом.
Разноцветные глаза Терна алчно сверкали. Он что-то достал из-под пальто. Поначалу я подумал, что это выкидной нож, но это оказался всего-навсего мобильник. Терн нажал кнопку на боку и сказал:
– Груз к отправке готов.
В ответ что-то неразборчиво забормотали, и я понял, что Терн разговаривает в режиме рации. Как-то это чересчур современно, жутко даже – чудовище говорит по мобильнику.
Я оглянулся, прикидывая, высоко ли тут.
Доктор Терн расхохотался:
– Пожалуйста, пожалуйста, сын Посейдона! Прыгай! Там, внизу, море. Спасай свою шкуру!
– Как он тебя назвал? – шепнула Бьянка.
– Потом объясню, – сказал я.
– Но ты же знаешь, что делать, да?
«Гроувер! – в отчаянии подумал я. – Сюда!»
Может, мне удастся схватить обоих ребят и прыгнуть с ними в океан? Если мы переживем падение, я могу использовать воду, чтобы нас защитить. Я уже такое проделывал раньше. Если папа в хорошем настроении и услышит меня, он может помочь. А может и нет…
– Я убью вас прежде, чем вы долетите до воды, – сказал доктор Терн, словно прочитав мои мысли. – Ты еще не понял, кто я такой, да?
За спиной у него что-то мелькнуло, и еще один снаряд просвистел мимо, так близко, что зацепил мое ухо. За спиной у доктора Терна вскинулось нечто вроде катапульты, но более гибкое… нечто вроде хвоста.
– К сожалению, – сказал Терн, – вас велено доставить живыми, по возможности. Иначе бы ты был уже мертв.
– Но кому мы нужны? – осведомилась Бьянка. – Потому что если вы рассчитываете на выкуп, то вы ошиблись. У нас нет семьи. Мы с Нико… – Голос у нее слегка сорвался. – У нас нет никого, кроме друг друга.
– Пфе! – сказал доктор Терн. – Не волнуйтесь, щенки. Вы скоро познакомитесь с моим работодателем. Будет вам семья, новая, с иголочки.
– Лука! – сказал я. – Вы работаете на Луку.
Когда я произнес имя своего старого врага – бывшего друга, который несколько раз пытался меня убить, – губы у доктора Терна скривились от отвращения:
– Персей Джексон, ты просто представления не имеешь о том, что происходит. Но пусть тебе все объяснит генераль. Сегодня ты окажешь ему большую услугу. Он ждет не дождется встречи с тобой.
– Генераль? – переспросил я и поймал себя на том, что сам начинаю говорить с французским акцентом. – В смысле… кто такой этот генерал?
Терн устремил взгляд к горизонту.
– Ах, вот и они! Ваш транспорт.
Я обернулся и увидел вдалеке свет – прожектор над морем. Потом я услышал рокот вертолетных винтов.
– Куда вы нас везете? – спросил Нико.
– О, мой мальчик, тебе следует чувствовать себя польщенным! Тебе выпадет честь стать сольдатом великой армии. Точно такой же, как в этой твоей дурацкой игре, в которую ты играешься карточками и куколками.
– Это не куколки! Это фигурки! А свою великую армию можете засунуть себе в…
– Цыц! – одернул его доктор Терн. – Ничего, мальчик мой, ты еще передумаешь и присоединишься к нам. Ну а если не передумаешь… что ж, полукровок можно использовать по-разному. Чудовищ у нас много, всех надо кормить. Начинается Великое Пробуждение!
– Что-что? – переспросил я. Мне надо было заставить его болтать, пока я пытаюсь придумать, что делать.
– Великое Пробуждение чудовищ! – Доктор Терн кровожадно усмехнулся: – Ныне пробуждаются самые ужасные из них, самые могущественные. Чудовища, которых никто не видел уже тысячи лет. Они будут сеять смерть и разрушения, подобных которым смертные доселе не ведали. И вскоре среди нас появится самое важное из чудовищ – то, благодаря кому будет повержена твердыня Олимпа!
– Понятненько, – шепнула мне Бьянка. – Он совсем двинутый.
– Нам придется спрыгнуть с утеса, – тихо сказал я ей. – В море.
– Ух ты, клевая идея! Ты, значит, тоже двинутый.
Возразить ей я не успел, потому что в этот самый момент невидимая сила сшибла меня с ног.
Если так подумать, идея Аннабет была блестящей. Она надела свою кепку-невидимку и повалила нас с ребятами ди Анджело на землю. На долю секунды доктор Терн и впрямь растерялся, и его снаряды просвистели где-то у нас над головами, не причинив вреда. Это дало Талии и Гроуверу возможность напасть со спины. Талия использовала свой магический щит, Эгиду.
Если вы никогда не видели Талию в бою, вы не знаете, что такое подлинный ужас. Она сражается огромным копьем, которое получается из складного перцового баллончика, что она таскает в кармане. Но это не самое страшное. Ее щит изготовлен по образцу того, который носит ее отец, Зевс. Этот щит называется еще Эгидой. Это подарок Афины. На щит прикреплена голова горгоны Медузы, вплавленная в бронзу, и, хотя в камень она тебя и не обратит, все равно она так чудовищна, что большинство людей приходит в ужас и обращается в бегство от одного ее вида. Даже доктор Терн поморщился и зарычал, увидев этот щит.
Талия устремилась вперед со своим копьем:
– Во имя Зевса!
Я решил, что доктору Терну конец. Талия нанесла удар в голову, но он с рыком отбил копье. Его рука обернулась рыжей лапой, с огромными когтищами, от которых из щита Талии посыпались искры. Если бы не Эгида, Талию бы порезало на ломтики, как батон. А так ей удалось кувырнуться назад и приземлиться на ноги.
Рокот вертолета за спиной звучал все громче, но обернуться я не рисковал.
Доктор Терн выпустил в Талию еще один залп шипов, и на этот раз я увидел, как он это делает. У него был хвост: кожистый скорпионий хвост, на конце которого топорщились шипы. Эгида отразила шипы, но сила удара сбила Талию с ног.
Гроувер бросился вперед. Он вскинул свою тростниковую свирель и заиграл отчаянную джигу – должно быть, под нечто в этом духе плясали когда-то пираты. Из-под снега поперла трава. Через несколько секунд толстые, как веревка, стебли опутали ноги доктора Терна.
Доктор Терн взревел и принялся менять облик. Он стал расти, пока не принял свое истинное обличье: лицо у него осталось человеческим, но тело стало телом огромного льва. Кожистый хвост метал убийственные шипы во все стороны.
– Мантикор! – воскликнула Аннабет, сделавшись видимой. Магическая кепочка с эмблемой «Янкиз» свалилась с нее, когда она налетела на нас.
– Народ, вы кто такие? – осведомилась Бьянка ди Анджело. – И что все это значит?
– Мантикор? – ахнул Нико. – У него же сила атаки три тысячи и плюс пять к дополнительным броскам!
Я не знал, о чем он толкует, и мне было не до того, чтобы это выяснять. Мантикор растерзал в клочья магическую свирель Гроувера и с рыком развернулся в нашу сторону.
– Ложись! – Аннабет вжала ребят в снег. Я в последний момент вспомнил про свой собственный щит. Я стукнул по своим наручным часам, и металлическая пластинка по спирали развернулась в толстый бронзовый щит. И как нельзя более вовремя. Шипы вонзились в него с такой силой, что на металле остались вмятины. Великолепный щит, подарок моего брата, был безнадежно испорчен. И я не был уверен, что он выдержит второй залп.
Я услышал удар, вскрик, и рядом со мной рухнул Гроувер.
– Сдавайтесь! – взревело чудовище.
– Ни за что! – вскричала Талия с другой стороны. Она атаковала чудовище, и на миг я подумал было, что она пронзит его копьем. Но тут раздался оглушительный рев, позади нас вспыхнул свет. Вертолет вынырнул из тумана и завис над самым утесом. Это была узкая черная боевая машина, и по бокам у нее висело нечто, что выглядело как ракеты с лазерным наведением. Вертолетом, должно быть, управляют смертные, но что они тут делают? Как могут смертные быть заодно с чудовищем? Прожектор ослепил Талию, и мантикор смёл ее своим хвостом. Ее щит отлетел и упал в снег. Копье полетело в противоположном направлении.
– Нет!
Я бросился вперед, чтобы ей помочь. Я успел отбить шип мантикора прежде, чем он пронзил ей грудь. Я заслонил нас обоих своим щитом, понимая, что надолго его не хватит.
Доктор Терн расхохотался:
– Теперь-то вы понимаете, как безнадежно ваше положение? Сдавайтесь, героишки!
Мы были зажаты между чудовищем и вертолетом с полным комплектом вооружения. Выхода не было.
И тут я услышал звонкий, пронзительный звук. Из леса донеслось пение охотничьего рога.
Мантикор застыл. Некоторое время никто не двигался. Слышен был только вой вьюги и рокот вертолета.
– Нет, – сказал доктор Терн. – Это не могут быть…
Его фраза оборвалась на полуслове: что-то мелькнуло мимо меня, подобно лунному лучу. В плечо доктору Терну впилась светящаяся серебряная стрела.
Он отшатнулся и взвыл от боли.
– Будьте вы прокляты! – заорал доктор Терн. Он выпустил сразу несколько десятков шипов в лес, откуда вылетела стрела, но навстречу столь же стремительно полетели новые серебряные стрелы. Казалось, будто стрелы сталкивались с шипами в воздухе и рассекали их пополам, но мне, наверное, почудилось. Никто не способен стрелять так метко, даже дети Аполлона у нас в лагере.
Мантикор, взвыв от боли, вырвал стрелу из плеча. Он тяжело дышал. Я попытался дотянуться до него мечом, но он не так сильно пострадал, как казалось. Он увернулся от атаки и ударил хвостом по щиту, отшвырнув меня в сторону.
И тут из леса появились лучницы. Девочки, человек двенадцать. Самой младшей было лет десять. Самой старшей – лет четырнадцать, как и мне. Они были в серебристых лыжных курточках и джинсах и все с луками. Они наступали на мантикора, и лица у них были решительные.
– Охотницы! – воскликнула Аннабет.
– Ну, замечательно! – буркнула Талия рядом со мной.
Спросить, что она имеет в виду, я не успел.
Одна из лучниц постарше выступила вперед, натянув лук. Она была высокая, грациозная, меднокожая. В отличие от остальных девушек, в ее длинных черных волосах блестел серебряный обруч, так что она выглядела как какая-нибудь персидская царевна.
– Дозволь убить добычу, госпожа!
К кому она обращается, я не понял, потому что девочка не сводила глаз с мантикора.
Чудовище взвыло:
– Так нечестно! Прямое вмешательство! Это противоречит Древним Законам!
– Отнюдь, – возразила другая девочка. Эта была чуть помоложе меня – лет двенадцати или, может, тринадцати. У нее были каштановые волосы, собранные в хвост, и странные глаза, серебристо-желтые, как луна. Лицо у нее было такое красивое, что у меня дыхание перехватило, но выражение лица – суровое и грозное. – Охота на всех диких зверей – мое право. А ты, гнусная тварь, не что иное, как дикий зверь.
Она взглянула на девочку постарше, с обручем в волосах:
– Дозволяю, Зоя.
– Если я не сумею заполучить их живыми, я получу их мертвыми! – зарычал мантикор.
И бросился на нас с Талией, зная, что мы слабы и оглушены.
– Нет! – вскричала Аннабет и кинулась на чудовище.
– Назад, полукровка! – воскликнула девочка с обручем. – Не лезь под выстрел!
Но Аннабет прыгнула чудовищу на спину и вонзила свой кинжал ему в гриву. Мантикор взвыл и завертелся на месте, размахивая хвостом. Аннабет вцепилась в него намертво.
– Стреляйте! – приказала Зоя.
– Не-ет! – заорал я.
Но Охотницы уже выпустили свои стрелы. Первая попала мантикору в шею. Вторая впилась в грудь. Мантикор отшатнулся и взвыл:
– Мы еще встретимся, Охотница! Ты за это заплатишь!
И прежде чем кто-нибудь успел что-то предпринять, чудовище вместе с оседлавшей его Аннабет спрыгнуло с утеса и кубарем полетело во тьму.
– Аннабет! – завопил я.
Я бросился было следом за ней, но наши враги не спешили отступать. С вертолета послышались сухие щелчки выстрелов. Большинство Охотниц рассеялись, когда в снегу у их ног появились крохотные дырочки, но девочка с каштановыми волосами спокойно подняла взгляд на вертолет.
– Смертным не дозволено видеть мою охоту! – объявила она.
Девочка вскинула руку, и вертолет разлетелся в пыль… Нет, не в пыль – черный металл обернулся стаей птиц: воронов, которые улетели в ночь.
Охотницы приблизились к нам.
Та, которую звали Зоей, остановилась как вкопанная, увидев Талию.
– Ты! – с отвращением воскликнула она.
– Зоя Ночная Тень! – Голос у Талии дрожал от ярости. – Ты, как всегда, вовремя!
Зоя окинула взглядом нас, остальных.
– Четверо полукровок и сатир, госпожа.
– Да, – сказала девочка помладше. – Я вижу, тут дети из лагеря Хирона.
– Аннабет! – вскричал я. – Дайте нам ее спасти!
Девочка с каштановыми волосами обернулась ко мне:
– Прости, Перси Джексон, но твоей подруге уже не помочь.
Я попытался подняться на ноги, но две девочки меня удержали.
– Ты сейчас не в том состоянии, чтобы бросаться с утеса, – сказала девочка с каштановыми волосами.
– А ну пустите! – потребовал я. – Вы кто, вообще, такие?!
Зоя шагнула вперед, словно собиралась отвесить мне пощечину.
– Нет, – приказала другая девочка. – Я не вижу тут непочтительности, Зоя. Он просто расстроен. И ничего не понимает.
Девочка помладше взглянула на меня. Глаза у нее были холодней и ярче зимней луны.
– Я Артемида, – сказала она. – Богиня охоты.
Глава 3
Бьянка ди Анджело делает выбор
Я видел, как доктор Терн обернулся чудовищем и бросился в пропасть вместе с Аннабет. Казалось бы, больше меня ничем не удивишь. Но когда двенадцатилетняя девчонка заявила, что она – богиня Артемида, я не нашелся сказать ничего умнее, чем:
– А-а… ну, ладно.
Это было ничто по сравнению с Гроувером. Он ахнул, потом поспешно плюхнулся на колени в снег и залопотал:
– Спасибо, владычица Артемида! Ты такая… такая… ах!
– Вставай, козлик! – рявкнула Талия. – У нас других забот хватает. Аннабет пропала!
– Ух ты! – сказала Бьянка ди Анджело. – А ну постойте! Тайм-аут!
Все посмотрели на нее. Бьянка по очереди указывала пальцем на всех нас, как будто пыталась соединить точки.
– Народ, вы… вы кто, вообще?
Лицо Артемиды смягчилось:
– Милая девочка, лучше было бы спросить, кто такие вы? Кто ваши родители?
Бьянка нервно оглянулась на брата. Тот как завороженный пялился на Артемиду.
– Наши родители умерли, – сказала Бьянка. – Мы сироты. Они оставили банковский вклад, за счет которого оплачивается наше обучение в школе, но…
Она умолкла. Наверно, поняла по выражению наших лиц, что мы ей не верим.
– В чем дело? – осведомилась она. – Я правду говорю!
– Ты – полукровка, – сказала Зоя Ночная Тень. Выговор у нее был какой-то странный. Старомодный, как будто она читала по старой-престарой книге. – Один из твоих родителей был смертным. Второй – олимпийцем.
– Олимпийцем… Спортсменом, что ли?
– Нет, – сказала Зоя. – Одним из богов.
– Круто! – сказал Нико.
– Нет! – Голос у Бьянки дрогнул. – Ничего крутого тут нет!
Нико запрыгал, как будто в туалет хотел.
– А у Зевса правда есть молнии, наносящие пятьсот очков урона? А правда, что он получает дополнительные очки передвижения за…
– Нико, заткнись! – Бьянка закрыла лицо руками. – Это не твои дурацкие игры в «Мифы и магию», понял? Богов не бывает!
Как я ни тревожился из-за Аннабет – я хотел только одного, отправиться ее искать, – мне все равно поневоле сделалось жалко этих ребят. Я вспомнил, каково мне самому было узнать, что я – полубог.
Талия, должно быть, чувствовала нечто в том же роде, потому что ярость в ее глазах несколько поулеглась.
– Бьянка, я понимаю, в это трудно поверить. Но боги по-прежнему рядом с нами. Поверь мне. Боги бессмертны. И когда у них рождаются дети от обычных смертных, такие дети, как мы, то… В общем, жизнь у нас опасная.
– Опасная, – сказала Бьянка, – как у той девочки, которая упала вниз!
Талия отвернулась. И даже Артемиде вроде как стало не по себе.
– Не отчаивайся из-за Аннабет, – сказала богиня. – Она была отважной девой. Если ее возможно отыскать, я ее найду.
– Тогда почему же ты не даешь нам отправиться на поиски? – спросил я.
– Ее больше нет. Разве ты сам не чувствуешь, сын Посейдона? Тут задействована какая-то магия. Не знаю точно, как и почему, но ваша подруга исчезла.
Мне по-прежнему хотелось спрыгнуть с утеса, чтобы найти Аннабет, но я чувствовал, что Артемида права. Аннабет исчезла. Я подумал, что, если бы она была там, внизу, в море, я ощущал бы ее присутствие.
– Эй! – Нико поднял руку. – А что с доктором Терном? Вы его так потрясно расстреляли! Он умер, да?
– Это был мантикор, – сказала Артемида. – Надеюсь, что на время он уничтожен, но чудовища никогда не умирают по-настоящему. Они вновь и вновь возвращаются, обретая облик, и на них следует охотиться, когда бы они ни вернулись.
– А не то они станут охотиться на нас, – сказала Талия.
Бьянка ди Анджело содрогнулась:
– Это многое объясняет… Нико, помнишь тех дядек, которые пытались напасть на нас прошлым летом в переулке в Вашингтоне?
– И того водителя автобуса, – сказал Нико. – Того, с бараньими рогами. Я же тебе говорил, что это по правде было!
– Потому Гроувер за вами и следил, – сказал я. – Чтобы защитить вас, если вы и впрямь окажетесь полукровками.
– Гроувер? – Бьянка уставилась на него. – А ты полубог?
– Ну, вообще-то я сатир.
Он скинул обувь и продемонстрировал свои козлиные копыта. Я подумал, что Бьянка вот-вот грохнется в обморок.
– Гроувер, надень ботинки, – сказала Талия. – Ты ее перепугал!
– А чего? Копыта у меня чистые!
– Бьянка, – сказал я, – мы приехали, чтобы вам помочь. Вам с Нико нужно учиться, чтобы выжить. Доктор Терн – не последнее чудовище, с которым вы встретитесь. Вам нужно поехать в лагерь.
– В лагерь? – переспросила она.
– В лагерь полукровок, – сказал я. – Это место, где полукровки учатся выживать и так далее. Вы можете присоединиться к нам, жить там круглый год, если захотите.
– Класс! Поехали! – сказал Нико.
– Погодите, – Бьянка потрясла головой. – Я не…
– Есть и другой вариант, – сказала Зоя.
– Никаких других вариантов нет! – заявила Талия.
Талия с Зоей гневно уставились друг на друга. Я не знал, о чем они говорят, но чувствовал, что между ними стоит какая-то неприятная история. Уж не знаю почему, но они друг друга на дух не переносили.
– Мы уже и так взвалили на этих детей достаточно тяжкую ношу, – объявила Артемида. – Зоя, мы останемся здесь на несколько часов. Разбейте лагерь. Окажите помощь раненым. Заберите из школы имущество наших гостей.
– Слушаюсь, госпожа.
– Идем, Бьянка. Я хотела бы поговорить с тобой.
– А как же я? – спросил Нико.
Артемида задумчиво смерила мальчика взглядом:
– Ты можешь научить Гроувера играть в ту карточную игру, которой ты так увлекаешься. Уверена, Гроувер будет только рад ненадолго тебя занять… чтобы услужить мне.
Гроувер вскочил так поспешно, что едва не запутался в ногах:
– Еще бы! Идем, Нико!
Нико с Гроувером ушли в лес, разговаривая об очках, хитах, доспехах разного уровня и прочей непонятной ерунде. Артемида увела растерянную Бьянку вдоль края утеса. Охотницы принялись распаковывать свои рюкзаки и разбивать лагерь.
Зоя еще раз злобно зыркнула на Талию и ушла распоряжаться.
Как только она удалилась, Талия бессильно топнула ногой:
– Ну и наглые же эти Охотницы! Они думают, будто они… Гр-р-р!
– Я с тобой согласен, – сказал я. – Не доверяю я этим…
– Ах, ты со мной согласен?! – напустилась на меня Талия. – А чем ты думал тогда, в спортзале, а, Перси? Решил, что сумеешь в одиночку управиться с доктором Терном? Ты же знал, что он чудовище! Да если бы мы держались вместе, мы могли бы одолеть его, не припутывая к делу Охотниц! И Аннабет, возможно, была бы с нами. Ты об этом подумал?
Я стиснул зубы. В голову мне пришло несколько гадостей, и я бы их, возможно, даже озвучил, но тут я посмотрел себе под ноги и увидел на снегу что-то темно-синее. Бейсболку Аннабет с надписью «Янкиз».
Талия не сказала больше ни слова. Она утерла со щеки слезу, повернулась и ушла, оставив меня одного с затоптанной в снегу бейсболкой.
Охотницам потребовалось всего несколько минут, чтобы раскинуть лагерь. Семь больших палаток, все из серебристого шелка, выстроились полукругом напротив костра. Одна из девочек подула в серебряный собачий свисток, и из леса появился десяток белых волков. Волки принялись обходить лагерь дозором, точно сторожевые псы. Охотницы ходили среди них, угощали вкусненьким и, похоже, совсем их не боялись, но я решил держаться поближе к палаткам. С деревьев за нами следили соколы, их глаза взблескивали в свете костра, и у меня возникло ощущение, что они тоже нас караулят. И казалось, даже погода повиновалась воле богини. Воздух был по-прежнему холодным, но ветер улегся и снег перестал, так что сидеть у костра сделалось почти уютно.
Почти… если бы не боль от раны и не груз вины на моих плечах. Мне все никак не верилось, что Аннабет больше нет. И, как я ни сердился на Талию, меня терзало чувство, что она права. Это все из-за меня.
Что же Аннабет хотела сказать мне тогда, в спортзале? Она говорила, это что-то серьезное. А теперь мне, наверно, никогда этого не узнать… Я подумал о том, как мы танцевали вдвоем целые полпесни, и на сердце сделалось еще тяжелее.
Я смотрел, как Талия расхаживает взад-вперед по снегу на границе лагеря, бесстрашно огибая волков. Она остановилась и посмотрела назад, на Вестовер-Холл – замок виднелся на холме за лесом, теперь совсем темный. Интересно, о чем она думает?
Семь лет назад отец Талии превратил ее в сосну, чтобы спасти от смерти. Она преградила путь целому войску чудовищ на вершине холма Полукровок, чтобы дать своим друзьям, Луке и Аннабет, возможность уйти. Обратно в человека она превратилась всего несколько месяцев назад и время от времени застывала так неподвижно, что можно было подумать, будто она по-прежнему дерево.
Наконец, одна из Охотниц принесла мне мой рюкзачок. Гроувер с Нико вернулись с прогулки, и Гроувер помог мне перевязать раненую руку.
– Ой, она зеленая! – обрадовался Нико.
– Сиди спокойно, – сказал мне Гроувер. – На, съешь амброзии, пока я прочищу рану.
Я морщился, пока он делал перевязку, но кубик амброзии помог. На вкус она была как домашнее шоколадное печенье. Она таяла во рту, и от нее по всему телу разливалось тепло. Благодаря амброзии и волшебной мази, которую использовал Гроувер, плечу через пару минут сделалось лучше.
Нико рылся в своем рюкзачке, который, по всей видимости, собрали для него Охотницы, хотя как они сумели проникнуть в Вестовер-Холл незамеченными – ума не приложу. Нико разложил на снегу множество фигурок: маленькие изображения воинственных греческих богов и героев. Я узнал Зевса с молниями, Ареса с копьем, Аполлона на его солнечной колеснице.
– Какая большая коллекция! – сказал я.
Нико улыбнулся:
– У меня они почти все, и еще голографические карточки с ними! Ну, кроме нескольких, самых редких.
– Ты уже давно в это играешь?
– Нет, только этот год. А до того… – Он нахмурился.
– Что? – спросил я.
– Забыл… Странно.
Он как будто встревожился, но это быстро прошло.
– Слушай, а можно взглянуть на твой меч, которым ты сражался?
Я показал ему Стремнину и объяснил, как она превращается из ручки в меч, когда снимешь колпачок.
– Круто! А что, чернила в ней не кончаются?
– Ну-у, вообще-то писать я ею ни разу не пробовал…
– А ты что, правда сын Посейдона?