Месть амазонки

Столица государства Гадар, город-крепость Велизар гудела, как потревоженный улей. В преддверии праздника весеннего солнцестояния народ старался как мог. В эти дни все вынимали из сундуков нарядные одежды и старались не обидеть близкого или соседа. Это были великие дни добра и дружбы.

В распахнутые ворота крепости въехал всадник на вороном жеребце. Конь и всадник были под стать друг другу. Огромные, мускулистые, они выделялись из толпы, как дуб выделяется среди сосен. Воин, явно с востока, опалённый степным солнцем до цвета старой бронзы, был на голову выше любого из горожан. Плечи и руки, перевитые канатами мышц, казались корнями огромного дерева. Короткая кожаная безрукавка открывала мускулистую грудь, покрытую старыми шрамами. Кожаные штаны были перетянуты широким поясом со стальными пластинами. Высокие боевые сапоги со стальными околышами довершали наряд.

Шрамы и рубцы покрывали тело и лицо воина. Буйная грива чёрных вьющихся волос была повязана сыромятным ремнём. Карие глаза смотрели спокойно, но внимательно, не упуская ничего из творящегося вокруг. За спиной воина торчали рукояти мечей. На поясе болтались два кинжала, а из голенищ выглядывали рукояти тяжёлых ножей – хассаков.

Жеребец воина, высокий, с коротким туловищем и длинными ногами, казалось, был налит жизненной силой. Спокойно переступая точёными копытами, он то и дело отталкивал головой зазевавшихся прохожих, выдавая свою дрессуру бойца. Седло с высокой лукой и уздечка с украшениями в виде драконов придавали ему диковатый вид.

Оглядывая с высоты седла толпу, воин заметил юркого человечка, ловко срезавшего кошелёк у зеваки. Ухватив воришку за шиворот, он встряхнул его, пресекая все попытки к бегству, и, сдвинув брови, спокойно спросил:

– Где тут трактир, парень?

Голос чужака звучал хрипло, с непонятным, жёстким акцентом.

Воришка, поёжившись под пристальным взглядом, молча указал в нужном направлении. Отпустив парня, воин кивком поблагодарил его и чуть шевельнул поводьями. Умное животное спокойно двинулось в нужном направлении.

Проехав два квартала, воин увидел вывеску «Весёлый поросёнок». Доска выцвела от времени, но название можно было разобрать. Спешившись, воин повёл коня на конюшню. Распустив подпругу и скинув удила, он засыпал полные ясли овса. Крутившийся рядом мальчишка с видом знатока посоветовал:

– Лучше привяжи его и дай монету конюху, а то уведут.

– Пусть попробуют, – презрительно пожал плечами воин. – Калека далеко не уйдёт, – продолжил он, усмехаясь, и подошедший конюх шарахнулся в сторону, сообразив, что попытка конокрадства в этом случае закончится плачевно.

Это был боевой конь, которого хозяин мог оставить где угодно, и любой, подошедший к нему на расстояние ближе шести шагов, рисковал умереть под его копытами. Отойдя в сторону, конюх пробурчал что-то под нос, но чуткий слух воина не подвёл и в этот раз.

– Что ты сказал, ублюдок? – грозно переспросил гигант, поворачиваясь к слуге.

– Ничего, господин, ничего. Я просто сказал, что это прекрасная лошадка.

– Это конь, если ты не понял. Учти сам и предупреди других, я разнесу это осиное гнездо и спущу с тебя шкуру, если с этим конём что-то случится.

– Я уже понял, господин. Надеюсь, всё будет нормально, – испуганно пролепетал конюх.

– Посмотрим, – процедил сквозь зубы воин и направился в харчевню.

– Дикарь иблисов, – проворчал слуга, убедившись, что воин скрылся за дверью. – Приличным людям даже монету не заработать с такими зверями и их хозяевами, – покосился он на вороного и, опасливо обойдя стойло, вернулся к остальным животным.

Пинком открыв дверь, воин шагнул в зал. В ноздри ударил запах прокисшего вина и пережжённого масла. За столами гуляла самая разношёрстная публика. Были здесь и наёмники с севера, одетые в звериные шкуры, и беглые каторжники, прятавшие за длинными рукавами следы от кандалов, и воры, готовые срезать кошелёк у зеваки, и продажные девицы, оглашавшие зал пронзительным визгливым хохотом.

В углу гуляла какая-то компания, по виду напоминавшая бандитскую шайку. Поначалу на вошедшего не обратили внимания, но постепенно все разглядели необычного пришельца, и разговоры стихли. Осмотревшись, воин выбрал свободный стол и не спеша уселся, жестом подозвав служанку.

– Мяса и вина, – приказал он, бросив на стол серебреную монету.

Ловко поймав деньги, служанка кокетливо вильнула бедром и метнулась на кухню. Через несколько минут она уже шла обратно, неся в руках кувшин и блюдо с мясом. Аккуратно поставив всё на стол, она нагнулась к молчаливому гиганту, и, мило улыбаясь, спросила:

– Что-нибудь ещё, красавчик?

– Пока нет, – отрицательно мотнул он головой и принялся за еду.

Обескураженная девушка отошла в сторону, поджав от обиды губы. У неё не было недостатка в поклонниках, а этот дикарь даже не взглянул на неё. Хотя, если присмотреться, было заметно, что он проделал нелёгкий путь. Оружие и одежда в дорожной пыли, а безрукавка заскорузла на спине от пота. Подумав, она тряхнула головой. До вечера далеко, а там кто знает? Она выглядела намного привлекательнее местных потасканных девиц и была не столь доступна, как они.

Не обращая внимания на остальных, воин принялся за еду. Огромная, хорошо прожаренная бычья ляжка была достаточно аппетитной, и он недолго думая вонзил зубы в мясо. Запивая пряное жаркое потоками холодного терпкого вина, он покончил с едой и, вылив в оловянную кружку остатки из кувшина, с громким стуком поставил его на стол. Словно из воздуха, рядом с ним появилась служанка.

– Вина, – коротко бросил он. – Только найди что-нибудь побольше этого напёрстка, – небрежно указал он на кувшин.

Точно такие же кувшины стояли и на остальных столах. Услышав слова воина, белобрысые звероподобные наёмники грозно зашевелились.

– Чем тебе не нравится кувшин? – спросил один из них с гортанным акцентом.

– Маловат, – коротко бросил гигант.

Служанка исчезла на кухне. Спустя несколько минут двое слуг вынесли почти ведёрный кувшин, которым поднимали вино из подвала. Водрузив его на стол, они хитро переглянулись. Хозяин, выйдя из-за стойки, с интересом наблюдал за происходящим.

– Вот это другое дело, – пророкотал гигант и, подхватив кувшин одной рукой, поднёс его к губам.

Припав губами к сосуду, он пил медленно, словно смакуя напиток, но кувшин неуклонно поднимался, переливая содержимое в бездонную утробу воина. Остановившись на половине, воин отставил кувшин и, утерев ладонью подбородок, глубоко вздохнул:

– Вот это дело. Теперь можно не спешить.

Все видевшие эту картину раскрыли от изумления рты. Даже наёмники растерялись, глядя на то, как южанин поглощает вино. Опомнившись, они молча переглянулись и уткнулись в свои кубки. Бросив на стол ещё одну монету, воин грозно сдвинул брови, и слуги исчезли, словно их никогда и не было. Покрутившись у стола пришельца, служанка занялась своими делами. Потягивая вино, воин знаком подозвал хозяина. Толстый коротышка подскочил к столу, словно подкатился.

– Чего изволит господин? – согнулся он в почтительном поклоне.

– Комнату, – коротко бросил гость. – Но без клопов.

Хозяин угодливо поклонился.

– Конечно, господин. Комнату без клопов. У меня есть такая. В нашем заведении нет клопов, господин, – тарахтел он, семеня перед гигантом.

Воин направился к лестнице в конце зала, захватив с собой кувшин. Неожиданно, внимание его привлекло шумное веселье у стола бандитской шайки. Один из громил держал за руку рыжую девочку, пытаясь подтянуть её поближе.

– Ну, иди к дяде. Дядя добрый, он научит тебя тому, что ты должна знать. А потом пойдём искать папу.

Гнусно хохоча, его приятели перемигивались, а девочка, упираясь, пыталась вырваться из державших её лап.

– Отпусти ребёнка! – прогремел голос воина.

От неожиданности громила втянул голову в плечи. Девочка вырвалась и, отбежав в сторону, спряталась за столбом, державшим потолок.

– Ты кто такой?! – оправился от неожиданности вожак шайки. – Жить надоело? Я сейчас выпотрошу тебя, как буйвола на бойне.

Презрительно усмехнувшись, воин расставил ноги и посмотрел на шайку долгим внимательным взглядом.

– Ну, кто первый? – негромко спросил он.

Вожак снова принялся поносить чужака.

– Может, хватит тявкать? Пора дело делать, – всё так же презрительно продолжил воин.

Взвыв от злости, вожак выхватил кинжал.

Не обнажая оружия, гигант пнул табурет, отправляя его под ноги бандиту, и вожак растянулся во весь рост. Тяжёлый каблук сапога ударил его в висок, и громила замер на заплёванном полу. Не успев сообразить, что произошло, шайка бросилась на чужака, но он мелькал среди них, словно тень. Так и не выпустив из рук кувшин, воин наносил удары одними ногами, ломая кости рук, сжимавших оружие, и проламывая рёбра.

Несколько минут, и вся шайка безмолвной грудой осталась лежать по среди зала. Гигант даже не обнажил оружия. Осмотревшись, он нашёл взглядом рыжую головку и поманил девочку к себе. С восхищением глядя на воина разноцветными глазами, она смело подошла к чужаку.

– Кто ты? – присев на корточки, спросил гигант.

– Лин, – прозвенел её голосок.

– А как ты здесь оказалась?

– Приехала с отцом. Он продал свои горшки и пошёл закупать продукты. Я осталась его ждать. Но он ходил очень долго. Пришла ночь. Я устала и проголодалась, и пошла его искать, а когда вернулась, то телега и лошадь тоже пропали.

– Мать у тебя есть?

Девочка отрицательно помотала головой.

– Плохо дело, подружка. Кажется, твоего отца мы уже не найдём, – вздохнул воин. Ему стало ясно, что горшечник стал жертвой такой же банды. Возможно и этой. – Есть хочешь?

Девочка кивнула. Воин, поднявшись, отыскал глазами хозяина. Толстяк с перепугу забился под лестницу и теперь наблюдал за происходящим круглыми от страха глазами. Молниеносная расправа над бандой повергла его в ступор.

– Прикажи принести наверх что-нибудь для неё, – велел воин и, взяв ребёнка за руку, пошёл на второй этаж.

Мальчишка с конюшни, наставленный на путь истинный хозяйским подзатыльником, забежал вперёд и услужливо распахнул дверь комнаты. Согнувшись и развернув плечи, воин шагнул в комнату. Обведя взглядом скудную обстановку, он повернулся к посыльному.

– Передай хозяину – ещё один матрас и одеяло, и пусть не забудет про еду, иначе я ему уши на макушке узлом завяжу. Я жду.

Кивнув головой, мальчишка кубарем скатился по лестнице. Через несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге выросла служанка с подносом в руках. Следом шёл мальчишка с матрасом. Дав каждому по нескольку медяков, воин попросил принести воды и таз для умывания. Повернувшись к девочке, он указал рукой на стол и коротко бросил:

– Ешь.

Усевшись на единственный табурет, ребёнок принялся за еду. Сняв портупею с оружием, гигант осторожно отставил мечи и с удовольствием потянулся, хрустнув суставами. Подойдя к ведру, он с наслаждением принялся смывать дорожную пыль. Сбросив безрукавку, он омыл торс и сунул голову в ведро.

– Оставь воды помыться, – услышал он голос за спиной. Не оборачиваясь, воин кивнул головой.

Покончив с умыванием, он достал из седельной сумки гребень и, расчёсывая густую гриву волос, взглянул на ребёнка. Поев, девочка рассматривала его со смесью восхищения и лукавства.

– Нехорошо подсматривать за старшими, – усмехнулся воин.

– А я не подсматриваю. Я смотрю, – спокойно пожала плечами девочка.

– Бойкая, – снова усмехнулся он.

– Что ты собираешься со мной делать? – напрямик спросил ребёнок.

Воин пожал плечами.

– Пока не знаю. Если бы у тебя была мать, отвёз домой. А так… – Он задумался.

– А я думала, отведёшь на рынок и продашь, – продолжила девочка, глядя ему в глаза.

Тяжёлые желваки заходили на суровом лице воина.

– Я не продаю людей. Я был рабом и знаю, что такое ошейник.

– Ты? Рабом? – оторопела девочка.

– Да. Гладиатором. Далеко на севере.

– И ты сражался на арене?

Воин внимательно посмотрел на девочку.

– Ты не так мала, как кажешься на первый взгляд. Скажи правду, кто ты? Только не надо рассказывать про потерянного отца. Сейчас канун праздника и на улицах полно стражи. Тебя давно увезли бы в сторожевую башню и кинулись искать пропавшего.

Лин досадливо закусила губу.

– Похоже, я пытаюсь помочь тому, кто в этом не нуждается. Что ж, ты можешь идти. Дело твоё.

– Как ты узнал? Мои вопросы не могли тебя насторожить. Обычное любопытство. Где я прокололась?

– Ты ела как взрослый человек. Аккуратно и не торопясь. Голодный ребёнок ест не так. И попросила оставить воды для мытья, хотя не такая уж чумазая, а дети не очень любят мыться.

– Откуда ты столько знаешь о детях?

– Знаю, – коротко ответил воин.

– Я не могу рассказать тебе всё, но поверь, я благодарна тебе за помощь.

– Не за что, – так же коротко ответил он.

– Не сердись.

– Я не сержусь. Просто, я хочу отдохнуть. Мы с Сапсаном прошли через Глотку Ифрита. Теперь нам нужно немного набраться сил.

– Глотка Ифрита! Но это невозможно! Там могут пройти только большие караваны. На четыре дня пути – ни одного источника. Это дорога в ад!

– Мы прошли.

– Но как?!

– Ногами. Теперь помолчи. Я хочу спать. Можешь уйти или остаться, это решать тебе. Но учти, попытаешься что-то украсть, убью, – пророкотал воин равнодушно.

Сбросив сапоги, гигант улёгся на раскатанном на полу матрасе и, глубоко вздохнув, моментально уснул. Посмотрев на спящего воина, Лин потихоньку скинула грубое мешковатое платье, хорошо скрывавшее все достоинства её фигурки, и подошла к умывальнику. Смывая пыль и пот, она чувствовала, как тело начинает дышать и становится легче. Уже две недели она жила в этом городе, собирая по тавернам слухи и слушая разговоры.

Она родилась в месяц стрелка, когда солнце не палило нещадно, а только чуть нагревало землю. Кто знает, о чём задумалась Мать войны, позволив ей появиться на свет. Хотя и в положенный срок, она родилась крошечной, слабой, и жрица, принимавшая роды, уже готова была повернуть её головку в сторону, дабы не дать ей вдохнуть воздух этого мира, как она открыла глаза.

Рука жрицы непроизвольно подняла девочку за ноги и отвесила ей лёгкий шлепок, заставив заплакать. На жрицу посмотрели странные, разные по цвету глаза. Карий и пронзительно синий. Это была печать богини, и только совет во главе с королевами мог решить судьбу этого ребёнка.

Отдав ребёнка матери, жрица поспешила в храм. Давно перешагнувшая сорокалетний рубеж, она была ещё сильна и проворна, а фигуре её могла позавидовать и юная девушка. Только седина в русых волосах и морщины на шее выдавали её истинный возраст.

Вбежав в храм, она быстро осмотрелась и, обойдя статую богини, постучала в низкую деревянную дверь. Услышав ответ Верховной, она шагнула в комнату.

– Что случилось? Ты прибежала, словно там родился монстр, а не ребёнок, – услышала она голос Верховной и, осмотревшись, нашла её взглядом.

Келья освещалась только отблесками очага. Верховная была стара. Никто не знал, сколько ей лет на самом деле. Высохшая словно мумия, с седыми редкими космами, она наводила страх одним своим видом. Кровь давно уже не грела старческое тело, и Верховная сидела у горящего очага, кутаясь в волчью шкуру.

Согнувшись в поклоне, жрица рассказала о странном ребёнке.

– Странные глаза? – тихо переспросила Верховная. – Давно этого не было. Слабое тело и разные глаза. Интересно. Слабое тело – это признак вырождения. Нужно выяснить, кто зачал её, и сменить обоих, и раба и мать. Не спеши. Всё не так просто. Разные глаза – печать богини. Но для чего она создана, может показать только время. Воинов уже хватает. Жриц тоже. Может статься, что у неё другое предназначение. Пусть няньки внимательно смотрят за ней. Посмотрим, что будет дальше.

– Но, Верховная, судьбу её должен решить совет!

– Ты говоришь это мне? Похоже, Великая Мать совсем лишила тебя разума. Заткнись и делай своё дело, а я буду делать своё.

Прикусив язык, жрица молча поклонилась и исчезла за дверью. Пожевав бескровными губами, Верховная взяла со стола серебряный колокольчик. На звон в келье появилась юная девушка-прислужница, пойманная в недавнем набеге.

От смерти девушку спасла только необычная внешность. Цвет её кожи был близок к коричневому, черты лица тонкие, а большие, тёплые тёмно-карие глаза смотрели на мир с наивностью и испугом. Точёная фигурка придавала изящества этому чуду, а головку венчала шапка густых кучерявых волос, теперь коротко подстриженных. На изящной шее девушки блестел тонкий медный ошейник.

Верховная оставила её себе, сделав посыльной. Необычная внешность девушки служила ей вместо пропуска. Не поворачивая головы, старуха тихо проскрипела:

– Пойди к королевам и передай, что я прошу принять меня. Дело непростое. Иди.

Поклонившись, девушка метнулась к выходу. Через несколько минут она вернулась, принеся ответ. Верховную ждут. С трудом поднявшись на ноги, Верховная запахнула накидку и, опираясь на посох, побрела в приёмный зал. Юная девушка шла следом, посматривая на свою хозяйку со смесью страха и удивления.

Страх вызывал возраст хозяйки, а удивление – её мудрость. Годы не смогли подточить её острого ума, а память позволяла вспомнить дела, о которых не было даже легенд. Частенько слова Верховной удивляли совет, но обычно случалось так, как она говорила.

Путь от кельи до зала Верховная проделала без остановок и не задумываясь толкнула дверь зала совета, не утруждая себя стуком. Дверь распахнулась. В центре зала стоял трон, состоящий из двух сидений, разделённых подлокотником. Одна половина была выкрашена золотом, другая – чёрным.

По кругу зала располагались кресла совета. В широкие окна, забранные слюдой, врывался ровный неяркий свет, освещая всех присутствующих. Справа от трона стояло кресло Воительницы. Украшенная боевыми шрамами, высокая и мускулистая, она больше напоминала боевую секиру, нежели женщину.

Рядом стояло кресло, в котором восседала прямая противоположность воина. Это была Старшая Мать. Она трижды произвела на свет тройню девочек и получила это звание как отмеченная богиней. Холёное, но теперь непомерно располневшее тело было укутано в шёлк и бархат. Но даже сквозь материю было заметно, что роды не прошли для неё даром. Дряблый живот и отвислая грудь вызывали гримасу презрения на лице поджарой как пантера Воительницы.

В отличие от Матери, она не куталась в ткани. Весь её наряд составлял наборный пояс из стали с узорчатой насечкой, к которому крепились полосы выделанной кожи, прикрывавшие чресла амазонки. Маленькая, почти детская грудь оставалась открытой. Длинные мускулистые ноги были обуты в короткие сапоги.

Кресло Верховной было свободно. Женщины почтительно поднялись, приветствуя старейшую амазонку. Молча кивнув, она прошла к своему креслу и, опустившись в него, тяжело вздохнула. Поправив свою накидку из волчьей шкуры, Верховная снова вздохнула и обвела членов совета долгим задумчивом взглядом.

Раздался удар гонга, и в дверях появились охранницы. С короткими обнажёнными мечами в руках, кожаных доспехах, металлических поножах и налокотниках, загорелые и мускулистые, они являли собой грозное зрелище. Встав кольцом за креслами, они замерли, словно каменные изваяния.

Наконец появились королевы. Рядом со своими охранницами они казались домашними породистыми кошечками в окружении свирепых рысей. За исключением Верховной, встали все. Только ей, по старости лет, было позволено сидеть при появлении королев.

Сёстры кивнули, и совет плавно опустился на свои места. Не раз случалось, что излишняя поспешность заканчивалась трагически даже для членов совета. Охранницы не ведали жалости, а их клинки не знали промаха.

Усевшись на трон, сёстры грациозно изогнулись и одновременно закинули ногу на ногу, обнажая точёные бёдра. Обе королевы были действительно красивы. Пепельные волосы до плеч, длинные, красиво очерченные шеи, узкие плечи, высокие, упругие груди и осиные талии делали их мечтой любого ваятеля.

Стройные, изумительной формы ноги с крошечными ступнями были обуты в открытые сандалии со шнуровкой до колен. Короткие шёлковые юбочки и золотые нагрудники не скрывали практически ничего, делая их юными. Наряды королев дополняли короткие синие плащи из бархата, заколотые на левом плече серебряными фибулами.

Аристократические черты лиц, густые пушистые ресницы, чувственные полные губы дополняли картину этого совершенства. Только глаза у них были разного цвета. Голубые у Надии и зелёные у Лидии. На этом различие между сёстрами кончалось. Обе властные, жёсткие, капризные, они были склонны к роскоши и чувственным наслаждениям, но при этом умели быть мудрыми и правили дружно.

При их правлении многие дела пошли на поправку, за что им прощалось многое. Не раз в истории королевства случалось, что королев сбрасывали с трона, решив, что их правление неугодно королевству. В этих случаях не спасали даже охранницы.

– Итак, мудрейшая, что произошло? Для чего потребовалось срочное собрание совета? – красивым грудным голосом спросила Лидия.

Все выжидательно посмотрели на жрицу.

– Сегодня родилась девочка. Но не просто младенец, а ребёнок с разными глазами, хотя телом она очень слаба.

– Слаба? – переспросила Воительница. – Тогда какой с неё прок?

– Ты, как всегда, пряма и нетерпелива, как твой клинок, Волчица, – спокойно ответила старуха. – Имей терпение и научись слушать. С самой юности тебе так и не смогли привить этой добродетели.

Волчица выпрямилась, словно желая ответить, что-то резкое, но, наткнувшись на взгляд Верховной, промолчала.

– Такого не случалось уже много лет. Я помню вас всех сопливыми девчонками. Уже тогда я была стара. Но такое случилось второй раз за мою жизнь. Этот ребёнок отмечен печатью богини. Но закон есть закон. Решать должен совет.

– Какого решения ты ждёшь от нас? – вступила в разговор Старшая Мать.

– Отдайте её мне, – тихо сказала старуха. – Чем-то этот ребёнок должен отличаться от остальных, и я хочу понять, что это.

– Отдать тебе? Но кто будет кормить его? Или по твоему желанию жрицы начнут доиться, как коровы? – непочтительно расхохоталась Волчица.

– Ты всегда была дурой, – спокойно ответила Верховная.

– Старуха, ты слишком многое себе позволяешь! – подскочила Воительница и тут же опустилась в кресло, почувствовав остриё клинка охранницы на своей шее.

– Дура, – презрительно повторила Верховная. – Неужели ты думаешь, что меня можно напугать? Чем? Смертью? Я прожила достаточно долго, чтобы не бояться её. Мне нечего терять в этом мире. Но я могу отомстить. Даже при твоей тупости, ты не можешь не знать о проклятии Верховной, сказанном перед смертью. Оно всегда сбывается. Хочешь проверить? Запомни, если я умру не своей смертью, проклята будешь ты.

– Но почему? – содрогнулась Волчица. Ей совсем не хотелось окончить свою жизнь на острове прокажённых или в помойной яме. – За свою жизнь ты могла нажить немало врагов, но ты выбрала меня!

– Потому что ты самая тупая и злобная из всех членов совета. Но с этой минуты ты будешь вынуждена сама охранять меня. Я сказала своё слово, ты его слышала.

Лицо Волчицы перекосилось от злости. Медленно поднявшись, она поклонилась королевам и вышла из зала, бросив через плечо:

– Пусть забирает.

Дверь закрылась, и Старшая Мать весело расхохоталась:

– Ай да Верховная! В первый раз вижу Волчицу такой испуганной.

Криво усмехнувшись, Верховная посмотрела на сестёр.

– Что поделать? С дурами только так и управляться.

– Ну не такая уж она и дура, если стала вождём воинов.

– Кроме войны, она ничего не знает и не хочет знать. А ведь помимо глупого махания мечём есть ещё и политика. Иногда хороший шпион в нужном месте стоит целого войска.

– Опять ты за своё, Верховная, – поморщились сёстры. – Мы много лет жили в своём мире и обходились без них. Почему теперь ты так настаиваешь на этом?

– Всё просто. Время не стоит на месте. Вы не раз заглядывали в мой волшебный шар и знаете, что в мире есть много всего, что могло бы пригодиться нам.

– Ты упряма, Верховная. Но что может нам угрожать? Войны мы не боимся. Каждая амазонка стоит двух, а то и трёх самцов.

– Это в открытом бою. Но наши девы бьются по старинке, не зная многого из того, что известно в остальном мире. Соседние государства растут, богатеют, торгуют, изучают ремёсла, а мы стоим. Замерли, как в болоте.