Бастарды

– Взять его! В железный зиндан бунтовщика!

Толпа, не ожидавшая такого поворота событий, начала роптать. Подобное случилось впервые. Частенько на арене оказывались те, кто был приговорен к смерти, но никогда не уводили смертника с арены в зиндан.

Толпа не хотела терять одного из лучших бойцов, доставлявшего им наслаждение своим умением убивать, и очень скоро ропот перешел в громкие вопли. Гвардейцы окружили ложу, а наемники бросились на арену выполнять приказ нанимателя.

Выхватив меч, Азиз быстрым взглядом оценил ситуацию и приготовился подороже продать свою жизнь. Наемников было слишком много. Выбирая более удобную позицию, он отступил к стене, когда из-за казарменных ворот раздался крик старого Расула:

– Сюда малыш! Беги сюда! Мы встретим их вместе!

– Учитель! – радостно вскрикнул юноша и бросился к воротам.

Удержать неистового капитана не мог никто. Яростно размахивая мечом и кинжалом, старик разогнал охрану у ворот и пинком открыл ворота. Стражники ворот, зная старика не понаслышке, просто бросили оружие и разбежались. Еще свежи были в их памяти дни, когда старик в учебных боях, шутя, разгонял целый десяток голыми руками.

Подбежав к учителю, Азиз моментально развернулся и взмахнул мечом, перерубая горло ближайшему наемнику. Встав спина к спине, воины одновременно усмехнулись, посылая противнику волчьи улыбки. Эти оскалы заставили наемников удвоить осторожность.

Обходя бойцов по кругу, они попытались взять их в кольцо, но они быстро сместились к воротам, не давая наемникам окружить себя. Послышалась короткая гортанная команда, и наемники бросились в атаку.

Эти псы войны недаром ели свой хлеб. Несмотря на внешнюю разболтанность и недисциплинированность, нападали они слаженно и четко, не мешая друг другу и не вмешиваясь в чужой бой.

Отбив очередной удар, Расул неожиданно крикнул:

– Беги, сынок! Я их задержу!

– Учитель! Я не могу вас бросить!

– Я сказал – беги! Ты знаешь, что делать. Беги. И отомсти ему за нас всех!

– Мастер!

– Беги! Не думай обо мне. Нет ничего лучше, чем умереть в бою, с оружием в руках. Беги и запомни этот день!

Неожиданно грохот и лязг перекрыл громоподобный крик, и на наемника обрушился удар боевого молота, смяв шлем солдата вместе с головой.

– Оди-ин!!! – кричал варвар, размахивая огромным молотом, словно соломинкой. Боевой клич заставил наемников откатиться от бойцов. Встав рядом с Расулом, варвар громко проговорил на своем варварском наречии:

– Беги, конунг! Я помогу ему, беги! Такие, как ты, должны жить и вести воинов в викинг. Беги!

– Я не могу оставить мастера.

– С ним останусь я. А ты беги! Ты должен выжить. Норны сплели нить твоей судьбы, но тебе еще рано пировать в чертогах Одина.

– Уходи, сынок. Ты знаешь, что делать.

Азиз действительно знал. Старик заставил его несколько раз повторить свои указания.

Обреченно кивнув, юноша забросил меч в ножны и метнулся к выходу. За спиной послышался грохот и лязг. Понимая, что он уходит, наемники бросились в атаку. Уже на улице он услышал боевой клич мастера и рев варвара, к которым присоединился еще один клич. Клич воина, пришедшего вернуть Расулу долг за спасенную когда-то жизнь.

Выскочив на площадь, Азиз быстро огляделся и кинулся в сторону городских ворот. В запасе у него было несколько минут. Он мчался вперед, распугивая людей, заставляя их в страхе прижиматься к стенам домов. В переулке, недалеко от ворот, их с мастером должен был ждать старый слуга с лошадьми и припасами. Это был их последний день в Кортесе. После боев они собирались уехать на восток.

Там, в солончаковых степях, у старого Расула давно уже был построен дом. Охраняли его ветераны, уволенные со службы по возрасту. Капитан нанял их, понимая, что старые солдаты, не получившие за свою службу ничего, кроме ран и шрамов, очень скоро превратятся в пьяниц или ночных грабителей. В умении сражаться и смелости им не откажешь, зато в умении жить в обычном мире им было отказано очень давно.

Влетев в переулок, Азиз увидел старого слугу, в прошлом тоже солдата. Старик терпеливо ждал их, держа в поводу четырех коней. Трех верховых и заводную, с припасами. Увидев юношу, старик быстро перекинул поводья и вскочил в седло.

– Где капитан? – спросил он подбежавшего Азиза.

– Он остался там, – угрюмо ответил юноша.

– Это он приказал тебе уйти?

Азиз промолчал.

– Азиз! Я тебя спрашиваю!

– Азиза больше нет, старик! Он умер. Сегодня. Есть Ал-Тор. Запомни это, – резко ответил юноша, свирепо сверкнув на ветерана глазами.

– Как прикажешь, мастер, – растерянно ответил тот и, помолчав, добавил: – Капитан предвидел это. Он приказал спасти тебя любой ценой.

– Спасти?! – От возмущения и бешенства юноша рванул повод, подняв жеребца на дыбы.

– Не злись, мастер. Ты сам знаешь, что такое приказ капитана.

– Но ты уже не на службе.

– Да. Но ему я обязан всем. Даже собственной жизнью. Он дважды спасал мою шкуру, и я должен оплатить этот долг. А теперь поехали. У меня есть приказ, и я выполню его, даже если мне придется связать тебя.

– Хорошо. Поехали, потом разберемся, – кивнул юноша, и в этот момент в переулок влетел отряд наемников.

Перепуганные жители добровольно указали им дорогу. Увидев противника, Ал-Тор обнажил меч и, взревев, вонзил каблуки в бока коня. Наемники растерялись. Это было впервые, чтобы один атаковал многих. Их минутное замешательство дорого им обошлось.

Ал-Тор успел свалить троих прежде, чем остальные очнулись и, сообразив, что в узком переулке не могут напасть на него все разом, отступили. Моментально развернув коня, юноша снова двинул его каблуками и помчался обратно, крича ветерану, чтобы тот выводил лошадей к воротам.

Они успели выскочить за городскую черту, когда старик окликнул юношу и, бросив ему поводья свободных лошадей, развернулся обратно.

– Что ты задумал? – успел спросить юноша.

– Пора платить долги, мастер. Езжайте и не оглядывайтесь. Я попробую помочь моему капитану.

– Это невозможно. Неужели ты думаешь, что я оставил бы его?

– Нет, мастер. Но у меня есть приказ, и я должен его выполнить, – твердо ответил старик и дал шпоры коню.

Подхватив поводья, Ал-Тор помчался по степи, уводя лошадей в сторону от дороги и придерживаясь только одному ему известного направления. Старый ветеран выхватил палаш и, пришпорив коня, влетел в ворота.

Лошадь всем своим весом ударила выезжавшего во главе полусотни лейтенанта, отбросив его в сторону. Кобыла офицера шарахнулась и, запутавшись в ногах, рухнула на жеребца десятника. Началась сумятица, которой не преминул воспользоваться старик.

Широкий палаш сверкнул, и лейтенант захлебнулся криком. Ветеран вздохнул и, взявшись за рукоять двумя руками, принялся выкашивать успокаивающих своих лошадей наемников. Это была работа мясника, но старик надеялся только удержать их в воротах подольше, давая юноше время уехать.

Быстро разобравшись в ситуации, наемники бросили лошадей и обнажили оружие. Несмотря на гибель офицера, десятники смогли быстро привести своих людей в чувство и организовать атаку.

Для самих наемников в этом деле было много непонятного. Если мальчишка враг, зачем было выпускать его на арену? Если он такой сильный воин, зачем хватать его и сажать в зиндан? Намного лучше переманить его на свою сторону. Хорошие воины всегда нужны. Эти южане все какие-то сумасшедшие. Отличного воина сажают в тюрьму. Старик с помощью варвара отбивается от целого десятка. Другой старик в одиночку бросается на полусотню.

Но эти псы войны повидали слишком много боев, чтобы вот так просто растеряться от нападения одного, пусть и опытного воина. Коротко прозвучала команда, и наемники откатились назад. Лучники вскинули свои тяжелые, боевые луки и в воздухе свистнули стрелы.

Ветеран упал, обливаясь кровью. Десятники подошли к телу, чтобы убедиться, что противник больше не опасен. Неожиданно старик открыл глаза и хрипло прошептал:

– Прости, капитан, это все, что я мог сделать.

Один из десятников присел над стариком.

– Кто тебя послал, старик?

– Мой капитан.

– Кто он?

– Капитан Расул.

– Куда поехал мальчишка?

– Это знал только он. Вам его не найти.

– Зачем ты бросился на нас?

– Капитан приказал мне спасти своего сына.

– Мальчишка – это сын капитана?

– Да. Он усыновил его. Теперь он не бастард, а воин благородной фамилии и боец, какой вам и не снился, – улыбнулся старик и откинулся на мостовую. По сухому, жилистому телу пробежала дрожь, и ветеран умер.

Десятник выпрямился и, почесав затылок, взглянул на стоящих рядом солдат. Наемники стояли, обнажив головы и отдавая последнюю дань уважения преданному ветерану.

– Хотелось бы, чтобы мои солдаты были также преданны, – проворчал один из десятников.

– В этом деле много непонятного. Кажется, нас заставили делать то, чего не сделали бы местные солдаты, – ответил самый старый из десятников. Повернувшись, он позвал одного из солдат.

– Хорек. Отправляйся в казармы. Делай, что хочешь, но узнай, кто такой капитан Расул, чем он знаменит и что это за история с бастардом и зинданом. Все понял? – Вызванный солдат кивнул и растворился в толпе.

– Остальные, по коням. Проведем рейд и посмотрим, куда мог уйти мальчишка.

Наемники быстро разобрали коней и через несколько минут полусотня на рысях выходила из города. Следы трех лошадей они нашли через полколокола. Пришпорив коней, полусотня понеслась по степи.

Они догнали юношу почти на закате. Увидев погоню, воин бросил поводья заводных коней и, развернувшись, помчался прямо на преследователей. Не ожидавшие такой наглости десятники опустили пики и пришпорили коней.

Убивать беглеца не входило в их планы, но юноша не знал этого и очертя голову бросился в бой. Очень скоро наемники убедились, что имеют дело не с простым бойцом, а с настоящим мастером боя. Виртуозное владение мечом, конем и собственным телом делало его практически неуязвимым.

Наконечники пик, направленные в коня, были срублены одним неуловимым движением. Следовавшая за десятниками пара воинов поплатилась головами. Старинный меч не знал пощады. Молодой мастер дрался, как настоящий демон. Наемники не выдержали.

Отступив, они попытались окружить бойца, но он в очередной раз прорвал кольцо воинов, убив еще троих. Один из наемников вскинул лук. В воздухе свистнула стрела и упала на землю, перечеркнутая яростным росчерком старинной бронзы и перерубленная пополам.

– Этот парень не человек! – хрипло крикнул один из наемников.

– Верно! – поддержал его другой.

– Так может драться только демон или берсерк.

– Кто? – переспросил десятник.

– Берсерк. Так называют бойцов одержимых демоном боя северные варвары.

– В таком случае, если он демон, пусть убирается в седьмой ад Хракуташа, – ответил самый старший из десятников и, помолчав, добавил:

– Мы возвращаемся в город.

– А что мы скажем сатрапу?

– Что он может проваливать туда же. Откровенно говоря, служба в этом городе мне лично давно уже перестала нравиться. С самого начала нас встретили как захватчиков, а не охрану. Даже дворцовые гвардейцы.

– Мне плевать, что мы будем делать дальше, но я должен посчитаться с этим сопляком! – прорычал один из наемников и, выхватив огромный двуручник, пришпорил коня.

– Эй, что это с ним?

– Парень убил его младшего брата. Боюсь, что Старк сейчас отправится к нему, – ответил на вопрос десятника седой ветеран и спокойно развернулся в сторону схватки.

Ал-Тор стоял на своем месте, ожидая дальнейших действий наемников. Расслабив плечи и руки, он спокойно давал вытечь напряжению боя. Разум юноши успокоился, и он пытался трезво оценить обстановку.

Увидев несущегося к нему наемника, юноша быстро спрыгнул с седла и, хлопнув лошадь по крупу, отогнал ее в сторону. Уперевшись ногами в землю, он вскинул меч и приготовился к схватке. Наемники, подчиняясь команде десятников, остались на своих местах, дав Старку встретиться с юношей лицом к лицу.

Наемник вскинул свой двуручник, намереваясь использовать объединенные скорость и вес лошади. Такой удар рассекал пополам верблюда. Приподнявшись в седле для увеличения размаха, он примерился и ударил.

Но стоявший перед ним юноша меньше всего напоминал меланхоличное животное. В тот момент, когда огромный меч начал опускаться ему на голову, он просто подскочил ближе к коню и резко взмахнул рукой. Шея лошади оказалась перерубленной.

Сделав по инерции еще несколько скачков, животное рухнуло на землю, сбросив наемника в пыль. Промах еще больше взбесил Старка, заставив его забыть все правила боя. Грязно ругаясь, он вскочил на ноги и, подхватив выроненный меч, бросился в бой.

Парировав несколько ударов наемника, Ал-Тор перешел в атаку, увеличивая скорость и меняя манеру боя. Его полуторник мелькал со скоростью змеи, рассекая воздух и норовя вонзиться в тело противника в самых неожиданных местах.

Отскочив назад, Старк проревел что-то нечленораздельное и, размахнувшись изо всех сил, нанес удар по плечу, норовя разрубить юношу пополам. Ал-Тору оставалось только одно. Жестко встретить оружие противника своим мечом. Увернуться или парировать удар по касательной он не успевал.

Раздался треск и жалобное дребезжание. Меч юноши переломился у самой рукояти. Старинная бронза не выдержала такого напряжения, предав своего последнего владельца. Но и для двуручника Старка наступила последняя минута. Старинный меч умер, как умирают настоящие бойцы, прихватив с собой своего убийцу.

Две трети клинка двуручника оказались на земле. Бренные останки оружия скрестились даже на земле, словно и после смерти пытались соперничать. Старк выругался и попытался достать противника обломком, оставшимся в руке.

Отбросив атакующую руку, Ал-Тор выхватил кинжал и молниеносно всадил его в живот наемнику. Захрипев, Старк медленно осел на землю, прижимая руки к животу. Подхватив с земли обломок клинка, юноша вскочил на коня и, развернувшись, помчался в степь.

Наемники даже не пытались преследовать его. Гибель Старка была только его собственной глупостью. Любой из солдат прекрасно осознавал, что он не противник этому мастеру клинка.

Ал-Тор гнал коней, смахивая с лица слезы потери. То, что наемники смогли догнать его, означало, что со старым капитаном и его добровольными помощниками покончено. Старый слуга тоже погиб. Это бесило юношу, но он отлично понимал, что сейчас у него нет возможности отомстить.

Он знал, что должно пройти время, и тогда он сможет вернуться, чтобы заставить сатрапа заплатить за все. Боль потери стальным обручем сдавила грудь, заставляя его гнать лошадей без остановок. Перепрыгивая из седла в седло на ходу, он менял лошадей и продолжал скачку.

Почти двое суток безумной гонки, и он выехал на холм, у подножия которого, на самой кромке леса стоял большой дом, обнесенный высоким забором. Добротные постройки и крепкие запоры ясно говорили, что живущие там готовы к неожиданностям, и незваных гостей будет ждать очень жесткий прием. Над высокой каминной трубой вился дымок, показывая, что дом обитаем.

Тряхнув поводьями, юноша направил усталых лошадей к дому. Его уже заметили. Ворота распахнулись и навстречу воину вышли двое ветеранов с арбалетами в руках. Отточенные до бритвенной остроты жала болтов смотрели прямо в грудь юноши.

Подъехав к воротам, Ал-Тор устало оперся на луку седла и, взглянув на ветеранов, тихо произнес:

– Все, друзья. Ваша служба окончена. Капитана Расула больше нет. Я остался один.

– Кто вы? – спросил один из ветеранов.

– Все в порядке, старина, – ответил второй.

– Я знаю его. Это ученик капитана.

– Скажите, мастер, вы уверены, что капитана больше нет?

– Да. Я уверен. Сатрап приказал схватить нас. Мы дрались. Капитан приказал бежать и ехать сюда. Потом меня догнали наемники. Я сражался, пока не сломал свой меч. Потом снова бежал. Теперь я здесь, – Ал-Тор поведал эту историю тихим, бесцветным голосом, понимая, что это последние в его жизни люди, которым он мог безоглядно доверять.

– Теперь решайте сами. Можете остаться, можете уйти, это вам решать.

– Нам некуда идти, мастер. А кроме того, вы не сможете жить здесь один, – ответил узнавший его ветеран.

– Сейчас мне нет до этого никакого дела. Если вам некуда идти, можете оставаться. Я буду только рад, – также тихо ответил юноша.

– Мастер, сойдите с коня. Для вас приготовлены термы. Мы ждали вас, – ответил ветеран, и, помолчав, тихо добавил: – Всех.

Ал-Тор молча кивнул и устало слез с коня. Отдав поводья слугам, он словно впал в забытье. В его сознании не укладывалось, что учителя больше нет. Что больше не будет совместных тренировок, что суровый голос больше не одернет его, когда он в очередной раз вздумает изменить движение или учудить что-то из танца чернокожих шаманов. Что больше он не усмехнется в седые усы над его шуткой и не подловит на какой-нибудь старый, но безотказный трюк.

Словно в полусне, он прошел следом за ветераном в термы и, раздевшись, погрузился в горячую воду. Не думая о том, что делает, он отмыл себя до скрипа и, выйдя, также молча уселся за стол. Жуя мясо, он не чувствовал вкуса, не понимал букета вина. Он просто присутствовал физически. На самом деле его здесь не было.

Ветераны молча убрали со стола и уселись по обе стороны от него. На столе оказались переметные сумы с заводной лошади. Ал-Тор молча распустил завязки и перевернул их, вываливая содержимое на стол.

Несколько свертков упали тихо, один же грохнулся со звуком упакованного железа. В другой суме лежали книги и свитки. Юноша медленно взял в руки сверток, размеры которого ясно говорили, что там книга.

Отбросив мягкую ткань, Ал-Тор увидел обложку из телячьей кожи, скрепленную по углам серебряными скрепами. Сама обложка застегивалась серебряной же застежкой. На светлой, чуть желтоватой коже был искусно оттиснен меч. Один из ветеранов тихо ахнул:

– Этого не может быть! Трактат об искусстве боя! Его считали утерянным еще двадцать лет назад. Многие отдали бы один глаз, чтобы вторым увидеть это чудо.

Ал-Тор молча положил книгу и взял другой сверток. Это была еще одна книга. Тоже по искусству боя, но теперь рукопашному. Это было то, чему его учил сам мастер. Умение сражаться с вооруженным противником голыми руками. Глядя на гравюры, на которых застыли в знакомых до боли позах мастера, юноша грустно улыбнулся и отложил книгу.

Взяв третий сверток, юноша развязал тесемки, и в руках у него оказалось несколько свитков с печатями. Медленно перебрав их, он развернул тот, на котором стояла печать старого капитана. Это было письмо Расула к нему. Положив свиток на стол, он начал читать его вслух. Это были последние слова, которые старик обращал к нему и к людям, оставшимся рядом.

– Сынок, это мое письмо поможет тебе многое понять и жить дальше. Я подобрал тебя много лет назад, увидев, что в тебе есть то, что я искал долгие годы. Ты рожден бойцом. Мне все равно, кто твои родители. Я не преследовал цели сделать из тебя мстителя. Наоборот. Я хотел увезти тебя подальше, в глушь. От людей и от тех, кто хоть что-то знает о твоем происхождении. Там, для всех ты был бы моим сыном, которого я так и не смог увидеть. Многое в моей жизни было не так. Но теперь я не жалею о прошедшем. У меня есть ты.

Я давно и тщательно готовился к этому переезду. Люди, которые встретили тебя, мои старые солдаты. Я доверяю им, и они не предадут. В этом я уверен. Дом был построен по моему заказу. Там есть все, что нужно цивилизованному человеку. Я перевез всю свою библиотеку, коллекцию оружия – словом, все, что было мне дорого. Дом записан на твое второе имя. Ал-Тор. Ты полноправный хозяин этого дома и всей прилегающей земли.

В подвале сделан тайник. Там ты найдешь деньги и драгоценности твоей матери. Она передала их мне для тебя. Это все, что она могла сделать. Не осуждай ее. В сумке ты найдешь немного золота. Это на первое время. В дальнейшем ты можешь использовать деньги из тайника. Не торопись. В свое время я смог собрать немного камней. Запомни, они легче и дороже золота. Будь внимателен. Для продажи посылай одного из ветеранов. Они лучше знают, как действовать.

Теперь я хочу обратиться к своим старым соратникам. Друзья, мы многое повидали и на закате лет имеем полное право на достойную старость. Но наш сатрап так не считает. Он выбросил нас, как жестокий хозяин выбрасывает престарелых псов, не способных более справиться с волками. Ему было все равно, как и на что мы будем жить. Я собрал вас, зная каждого и надеясь, что вы будете также преданы моему сыну, как были преданы мне.

Я знаю, что вы не боитесь ни богов, ни демонов. Ваше слово было по-солдатски твердым, и я хочу верить, что у вас оно таким и осталось. Но клянусь своей душой, если что-то пойдет не так, я спрошу с каждого на том свете. Помогите ему, друзья. Это моя последняя просьба. Просьба человека, за которым вы много лет подряд шли в бой и на смерть и который не жалел собственной шкуры, чтобы спасти и вывести вас из боя если не целыми, то хотя бы живыми.

Ал-Тор, сынок, я прошу тебя, оставить этих людей рядом с собой. Дай им кров и покровительство. Будь справедливым владетелем. Их обездолили еще до твоего рождения. Так дай им уверенность в теплой и сытой старости, и они ответят тебе преданностью. За это я тебе ручаюсь.

И последнее. Отныне ты мой законный сын и наследник. Все, что у меня было, я передал тебе. Включая знания. Ты единственный, кого я научил всему, что умел сам. Я знал, что сатрап не даст нам спокойно уйти. Поэтому приготовился. Теперь этот дом – твое родовое гнездо, в котором ты будешь первым человеком, обучающим бойцов. Бойцов, способных на то, о чем многие только мечтают. Те два трактата, только незначительная часть всех секретов, заключенных в других книгах. Их ты найдешь в библиотеке. Не стремись к славе. Пусть твои ученики будут лучшими, но никогда не рассказывают о месте, где учились. Находи учеников сам. Пусть это будет один, но лучший. И еще. Постарайся продолжить наш род. Я не хочу, чтобы наше имя и знания умерли. Это все. Будь счастлив, сынок.

В самом низу, стояла подпись, скрепленная личной печатью капитана. На алом воске четко отпечатался рисунок двух перекрещенных мечей странной формы.

– Расул, прямой кончар, – тихо прочитал один из ветеранов.

– Граф Босте, барон Хакас-Карибский, по прозвищу Прямой Кончар. – Продолжил другой и тихо добавил: – Это было его любимое оружие. Прямой меч-кончар. Потому мы так и прозвали его.

Медленно встав, ветераны церемонно поклонились и, выпрямившись, обнажили кинжалы. Это было не обычное оружие. Боевые крисы с пламевидными клинками, которые одновременно служили и гардой. Искривленные рукояти позволяли держать их в самой неожиданной хватке.

Обнажив левые руки, ветераны порезали кожу и, дав крови стечь в подставленную чашу, смешали ее, протянув чашу юноше и произнося слова кровной клятвы. Взяв чашу, Ал-Тор, тоже порезал руку и, добавив свою кровь к уже бывшей в чаше, ответил ритуальными словами, после чего пригубил чашу. Воины клялись:

– Кровью вен своих, душой и духом бессмертным клянусь служить и почитать командира и властелина своего, давшего мне кров и хлеб, разделившего со мной чашу клятвы и обещавшего заботиться обо мне до самой моей могилы.

На что юноша отвечал:

– Кровью вен своих, душой и духом бессмертным клянусь заботиться о нуждах воинов моих, давших мне помощь, силу и служение свое, до самой могилы моей.

Откуда пришла эта клятва, не знал никто. Но эти слова пришли из глубины веков. Так клялись воины клана, избирая вождя. Так клялись гвардейцы, выбирая капитана. Указ сатрапа был не более, чем формальность. Гвардейцы сами выбирали своего командира и следовали его командам слепо, без оговорок и возражений. Они были элитой, и они были единственными, кто мог так поступать. Ведь именно они отдавали свои жизни в мирное время, спасая властелинов.

Исполнив ритуал, юноша без сил рухнул на стул. Прижав к груди письмо учителя, он опустил голову на стол и заплакал. Он плакал, не стыдясь своих ветеранов, ибо с этой минуты они принадлежали друг другу. Плакал страшно, сухо, без слез. Как умеют плакать только очень сильные духом мужчины. Горе жгло и билось в груди, разрывая сердце и заставляя его биться все быстрее.

Ветераны переглянулись и осторожно подняли юношу. Проводив его в спальню, они уложили Ал-Тора на кровать и тихо вышли, оставив его наедине со своим горем. Старики хорошо понимали, что творится на душе юноши, и не хотели мешать. Это можно было только пережить. Время – великий лекарь. Только оно могло помочь юноше пережить эту боль.

Спустя шесть лет после описанных выше событий в степи заговорили о банде разбойников, нападавших на караваны и уничтожавших все живое. На лысую голову сатрапа посыпались жалобы от купеческих старшин и караванщиков, требовавших очистить степь от бандитов.