При появлении дара мы, разумеется, вскочили на ноги, но Кахлес жестом приказал нам вернуться на места, медленно обвел взглядом и произнес:
– Астрологический флот считает, что «Изабелла Та» не вышла из Пустоты. – Дар Антонио старался держаться спокойно, но мы прекрасно видели, насколько сильно ударило по нему исчезновение брата. – Вы – команда Помпилио, люди, которым мой брат безусловно доверяет. Я хочу знать ваше мнение.
Признаюсь: я не сразу понял, что имеет в виду дар Антонио, но я не капитан, а вот Базза среагировал мгновенно:
– Я слишком многим обязан мессеру, чтобы прекращать поиски всего лишь через полгода, – почтительно, но очень твердо произнес Дорофеев. – Герметикон велик и, как показывает история Тринадцатой Астрологической экспедиции, надежда на благоприятный исход сохраняется.
– Как долго вы готовы искать моего брата, Базза? – тихо спросил дар.
– Столько, сколько потребуется, мессер, – уверенно ответил наш капитан.
И ни у кого из нас не возникло желания спорить. Совет закончился, едва начавшись.
– В таком случае, «Пытливый амуш» остается в вашем полном распоряжении, Базза, – произнес Антонио Кахлес и вновь обратился к нам: – Капитан Дорофеев возглавит бессрочную спасательную экспедицию, которая будет финансироваться из моих личных средств. Присоединиться к ней или нет, каждый из вас решит сам…»
Из дневника Андреаса О. Мерсы, alh. d.
Любой адигенский замок мог похвастать наличием оружейной комнаты, хранилищем хозяйского арсенала, представляющего собой причудливую смесь музейных экспонатов и новейших систем лишения жизни. Стены по традиции украшали древности: мечи, в том числе двуручные, кинжалы, булавы, секиры, боевые молоты, шестоперы и прочие холодные приспособления разрушительного действия. Между железом располагались картины и гравюры героического содержания: известные сражения, в которых принимали участие воинственные родственники хозяина замка, штурмы крепостей и наиболее известные дуэли. Современное оружие пряталось в шкафах. В основном охотничье оружие: ружья, карабины, штуцеры, с помощью которых владельцы удовлетворяли свои мужские инстинкты, и, обязательно, дуэльные пистолеты, пара или несколько пар, в зависимости от темперамента обладателя. По-настоящему боевое оружие, предназначенное не для медведя или стерча, а для людей, оставалось в меньшинстве. Правда, только в том случае, если владелец оружейной комнаты не был бамбальеро.
К примеру, в коллекции Помпилио дер Даген Тура охотничье оружие отсутствовало напрочь, а шкатулка с дуэльными пистолетами хоть и сопровождала хозяина во всех путешествиях, никогда не открывалась – соревноваться в стрельбе с бамбадао, с человеком, познавшим секреты Высокого искусства достижения цели, желающих не находилось. Зато все шкафы оружейной наполняли бамбады – уникальные образцы, вручную исполненные величайшими мастерами Герметикона, – к другому оружию дер Даген Тур обращался редко, как правило, в познавательных целях.
И когда Антонио вошел в оружейную, он стал свидетелем как раз такого случая: сидящий за столом Помпилио внимательнейшим образом изучал разобранный пистолет. Рядом стояли бутылка красного вина, два бокала и тарелка с сыром.
– Я не говорил, что зайду, – усмехнулся дар, прищурившись на второй бокал.
– Было очевидно, что ты решишь составить мне компанию, – негромко ответил Помпилио, не отрывая взгляда от оружия. – Что дядюшка?
– Спит.
После ужина дары и капитан дер Вигге отправились играть на бильярде, и больше хозяин замка их не видел. Однако понимал, что брат захочет пообщаться, и задержался в оружейной.
– Нашел что-то интересное? – Антонио кивнул на пистолет.
– Это галанитский «Лекой» новой модели, – неспешно ответил Помпилио, начиная медленно собирать оружие. – Рассчитан под усиленный патрон.
– Хороший пистолет?
– Зависит от стрелка, – усмехнулся Помпилио.
– Это я понимаю.
– А во всем остальном… – Дер Даген Тур резко загнал на место обойму и вскинул руку, направив оружие на стену. Все действие – меньше мгновения, меньше половины мгновения, дар увидел результат: только что пистолет на столе, и вот он указывает на цель. – У «Лекоя» большая ударная сила, но он чрезмерно тяжел – неудобно носить, неудобно стрелять. А серьезная отдача может помешать второму выстрелу; у наших, более легких, пистолетов такого недостатка нет.
– Твой вердикт?
– В нашей армии все в порядке.
– Приятно слышать. – Антонио проследил за тем, как брат возвращает «Лекой» в коробку, и негромко произнес: – Жаль, что с Лилиан так получилось.
Он предполагал, что вопрос вызовет яростную вспышку, но ошибся, ответил Помпилио достаточно спокойно:
– Мы не разговаривали больше десяти лет, брат, почему ты решил начать общение с грустной темы?
– Потому что она для тебя важна, брат, – объяснил Антонио. – Я знал, что ты неравнодушен к девушке, но и представить не мог, насколько сильно.
– Поэтому ты решил использовать ее в своих интересах?
– Я всего лишь подсказал тебе, что этот узел необходимо распутать или разрубить. – Дар помолчал. – Я ведь вижу, что только Лилиан связывает тебя с жизнью, брат, на все остальное тебе плевать.
Несколько минут Помпилио сидел молча: голова опущена на грудь, глаза закрыты, дыхание мерное. Могло показаться, что он задремал, но Антонио понимал, что брат погрузился в непростые размышления.
– О нас с Лилиан тебе Теодор рассказал? – произнес наконец Помпилио.
– Она сама.
– С чего бы?
– Известие о твоем исчезновении повергло Лилиан в шок. – Дар добавил себе вина, подумал, поднялся и наполнил бокал брата. – Она ужасно переживала, но по понятным причинам не могла никому излить душу. У нее ведь никого не осталось…
– Я знаю.
– Одним словом, получилось так, что мы много общались. – Антонио погрел бокал в руке. – Не могу не одобрить твой выбор, брат: Лилиан красива, умна…
– Ты забыл маленькую деталь, брат: она вышла замуж за Фредерика.
– Не нужно ее обвинять.
– Я не обвиняю, – вздохнул Помпилио. – Наверное, поэтому и злюсь: я не могу обвинять Лилиан в том, что она сделала. – И пронзительно посмотрел на брата: – Но что делать мне?
Боль – вот что увидел Антонио во взгляде брата. Невыносимую боль потерявшего все человека. Антонио увидел то, что ожидал. Для того он и пришел: чтобы увидеть и постараться помочь.
– А что ты намеревался делать, когда узнал, что Лилиан собирается замуж? – осведомился дар. – Тогда, на Заграте?
– К концу нашего путешествия Лилиан изменила решение.
– Ты с ней говорил?
– Я видел.
Дер Даген Тур улыбнулся. Против воли. Потому что вспомнил, как Лилиан смотрела на него: во дворце, на «Амуше». Вспомнил, как стояли они рядом. И как присутствие одной-единственной женщины переворачивало весь мир. Главной женщины.
– Допустим, – не стал спорить дар. – Но представь, что ничего не изменилось. Твои действия?
– Тогда все было просто, – пожал плечами Помпилио. – Я предполагал посетить Каату и поговорить с Фредериком: или он уходит с дороги, или дуэль.
– Что изменилось?
– Я изменился.
