– ИХ!
– Всем, кому нужно, достались новые комбинезоны, – доложил суперкарго.
– А что с судовой кассой?
– Судовая касса всегда в порядке, капитан, – широко улыбнулся Бабарский. – Можете организовать проверку в любое время дня и ночи. – Взгляд маленьких глаз ИХ был настолько честен, что любой на месте Дорофеева устыдился бы. Но Базза хорошо знал своего суперкарго, чтобы доверять невинному взгляду. – Вам не кажется, что здесь ужасный сквозняк?
– Сквозняк тоже проверим, – рассеянно пообещал капитан, ставя галочку в графе «судовая касса». И пометку: «Ревизия вечером».
– Заявки начальников служб удовлетворены?
– Так точно. – ИХ чихнул. – Полностью.
Каждая служба, ну разве что за исключением ведомства Бедокура, была представлена на «Амуше» в единственном лице: один медикус, один алхимик, один астролог, один радист. Однако Дорофеев по-уставному именовал их «начальниками».
– То есть сейчас я буду выслушивать жалобы?
– Они всегда жалуются, – пожал плечами Бабарский.
– Гм… Пожалуй.
Длина исследовательского рейдера превышала триста метров, высота – сорок, при соответствующей ширине. Добавьте торчащие рули, необходимость технического зазора – цеппель не может войти в эллинг впритык, надеть его на себя, как свитер, – и вы поймете размеры «домика», который выстроил для любимого «Амуша» владетель Даген Тура. Колоссальное строение располагалось в полулиге от вокзала, но все равно затмевало его, превращало в скромное, едва заметное сооружение, что-то вроде собачьей будки, выстроенной у крыльца настоящего дома.
Снаружи эллинг походил на тщательно обтесанную скалу и не вызывал особенного удивления у местных горцев. Другое дело – изнутри. Впервые оказываясь в чреве гигантского строения, все дагентурцы ошарашенно запрокидывали головы, стараясь разглядеть находящуюся на невероятной высоте крышу, чесали затылки и обменивались изумленными замечаниями, смысл которых сводился к тому, что раз люди научились создавать таких исполинов, мир действительно изменился. А уж когда внутри оказывался «Амуш», чувство нереальности происходящего усиливалось многократно. Трехсотметровая сигара, важно дремлющая внутри рукотворной скалы, вызывала в памяти легенды о драконах, и неизбалованные зрелищами дагентурцы толпами валили в эллинг, желая лично поглазеть на чудо современной техники. И отказа не знали: Помпилио разрешал подданным заходить в любое время и даже дозволял осматривать «Амуш» изнутри. Но только не в те дни, когда экипаж проводил плановые работы или готовился к путешествию.
– Осторожнее, чтоб вас всех в алкагест окунуло! – заорал Мерса, услышав тяжелый стук. – Это не вода, а королевский уксус!
– Так ведь тяжело, – пожаловался один из грузчиков.
– Это мне с вами тяжело, а вы на работе. – Алхимик обошел громоздкую стеклянную емкость, которую грузчики неаккуратно извлекли из кузова паротяга, убедился, что толстые стенки не повреждены, и с облегчением выдохнул: – Пронесло.
– А что было бы? – осведомился самый молодой из грузчиков.
– Ничего не было бы, – ответил Мерса.
– Ну вот…
– Тебя не было бы, идиота, приятелей твоих не было бы, меня…
– Как это? – растерялся молодой.
– А вот так, чтоб тебя в алкагест окунуло с головой, это королевский уксус, понял? – Алхимик постучал костяшками пальцев по толстенному стеклу емкости. – Триста литров самого ядовитого вещества на свете, способного растворить все, что угодно. Испарения от него такие, что сначала мы выхаркали бы легкие, а потом превратились в белковые лужицы.
Физиономии грузчиков вытянулись. Добавлять королевский уксус в кузели требовалось нечасто, и его опасные свойства местным известны не были. Во всяком случае, этим местным.
– Так что тащите предельно осторожно, – закончил алхимик.
Объявление предполетных работ превратило эллинг в муравейник: грузчики, механики, ремонтники, шум, гам, гудение приборов, а в самом центре тщательно продуманного хаоса – капитан Дорофеев, спокойный, как спящая пришпа, но мистическим образом замечающий все детали происходящего.
– Мерса!
– Да, капитан?
Однако к Дорофееву алхимик не повернулся, продолжая с преувеличенным вниманием следить за движениями грузчиков.
– ИХ исполнил ваши заявки?
– Так точно, капитан.
– Все?
– Да.
– Алхимическая служба готова к полету?
– Так точно.
Разговор затягивался, и оставаться спиной к непосредственному начальнику становилось все сложнее. В конце концов, такое поведение нарушало элементарные нормы вежливости, и Дорофеев решил напомнить об этом:
– Мерса!
Алхимик вздохнул и неохотно повернулся.
– Извините, капитан.
И услышал ожидаемое:
– Ужасно.
– Согласен, – вякнул выросший из-под земли Бабарский. И ехидно добавил: – Олли, ты видел, что у тебя с лицом?
– Я с ним проснулся, – мрачно сообщил Мерса. – И это, знаете, неприятно, чтоб меня в алкагест окунуло! Энди должен просыпаться с разбитой физиономией и с удивлением узнавать, что натворил вчера. Энди, а не я! А потому я зол и чувствую себя полным идиотом.
Алхимик и так-то не был красавцем: невысокий, худощавый, с тусклым лицом, главной приметой которого был большой мясистый нос, нависающий над узким подбородком. Нос привлекал внимание в первую очередь, и только потом люди замечали серые бусинки глаз, прячущиеся за круглыми очками, и резко очерченные губы, лишь теперь перед ними появлялось собственно лицо, как единое целое. Однако сейчас на физиономии Мерсы появился еще более заметный, нежели нос, элемент: роскошный синяк, охватывающий всю правую скулу алхимика.
– Посмотрите на себя, Мерса, – вздохнул Дорофеев. – Вы – офицер, неужели непонятно, что недопустимо являться перед нижними чинами в таком виде? Откуда у вас синяк?
– Подозреваю, что он… в смысле я, не устоял на – ногах.
– Галилей затеял «вышибалу» в «Золотом дубе», – сообщил Бабарский. – Я, разумеется, не участвовал: у меня твердые моральные принципы, хроническая травма спины и колена.
– Кого вышибали?
– Команду «Дер Каттера».
– Военных? – Дорофеев едва заметно улыбнулся, но продолжил строго: – Мерса, разве вам не рассказывали, что в «вышибалу» положено играть только нижним – чинам?
– Мне трудно оправдываться, капитан, поскольку самое интересное я пропустил, – нашелся алхимик. – Но я уверен, что Энди пытался отказаться. Я его немножко знаю.
