Посланники смысла: о личности логотерапевта

В поисках универсальных качеств психотерапевта, влияющих на процесс терапии, группа американских психологов разработала специальную модель описания характеристик психолога (Beutler et al., 1994). Не останавливаясь подробно на этой модели, отметим лишь часть тех личностных характеристик психотерапевтов, которые ими выделены: уверенность в себе, работа с собственной тревогой, толерантность к неопределенности, принятие себя, ценностные установки и т. д. (Wills, 1982). Единственным спорным моментом здесь является независимость этой переменной от теоретического направления, в котором работает терапевт. Однако нет никаких оснований утверждать, что парадигма, в которой работает практикующий психолог, не оставляет свой отпечаток на его личности (Моспан, 2016).

По мнению ряда российских специалистов, в разных направлениях и школах психотерапии делаются различные акценты в оценке значимости личностных качеств консультантов/психотерапевтов (Карвасарский, 2012; Костригин, 2012, 2015).

Поскольку в фокусе внимания нашего исследования находятся специалисты экзистенциального направления, считаем необходимым остановиться несколько подробнее на рассмотрении личностных характеристик консультанта/терапевта в современной экзистенциальной психологии и психотерапии.

Классик экзистенциальной психологии, выдающийся американский психолог и психотерапевт Ролло Мэй, безоговорочно соглашаясь со словами А. Адлера, что «метод лечения должен быть в нас самих», уделил личности консультанта отдельную главу в своей книге «Искусство психологического консультирования» (Мэй, 2010). Характеризуя личность хорошего консультанта, он отмечает такие его качества, как умение привлекать людей к себе, умение чувствовать себя свободно в любом обществе, способность к эмпатии. «Эти качества, – пишет он, – не всегда бывают врожденными, но в значительной степени благоприобретенными. Они появляются в результате постепенного „просветления“ самого консультанта и, как следствие, проявляемого им доброжелательного интереса к людям» (Мэй, 2010, с. 102).

По мнению Р. Мэя, хорошего консультанта от менее способного отличает не столько профессиональная подготовка, сколько умение учиться на практике. Он говорит о том, что главным камнем преткновения для личности консультанта является видение людей через призму собственных предрассудков. Чтобы избавиться от этого хотя бы частично, начинающему консультанту следует пройти курс психоанализа или самоанализа. Также хорошему консультанту нужно научиться поддерживать нормальную уверенность в значимости своей личности и работы (в отличие от «комплекса мессии»), мужественно принимать неудачу, радоваться не только достигнутым целям, но и самому процессу жизни, а также проявлять интерес к людям ради них самих (Мэй, 2010, с. 105–111).

Один из основоположников экзистенциально-гуманистического направления Дж. Бьюдженталь считал, что ключевым качеством психотерапевта/консультанта и его главной экзистенциальной ценностью является аутентичность, которую он рассматривал в трех аспектах: как полное осознание и погружение в данный момент, как выбор способа жизни в данный момент и как принятие ответственности за свой выбор (Bugental, 1965). Более того, аутентичность выступает у него как интегративное свойство личности, которое включает в себя способность выражать искренность по отношению к клиенту и желание оставаться самим собой во всех ситуациях. Несмотря на различные ограничения, незнание чего-то, сильные эмоции и чувства, другие трудности, психотерапевт не должен прятаться за своей профессиональной ролью или внешними фасадами, но должен оставаться живым человеком. Это важно еще и потому, что аутентичный консультант является своего рода моделью для клиента, примером гибкого поведения.

Как отмечает С. Л. Братченко в предисловии к одной из главных книг Бьюдженталя, «при всей важности теоретических знаний, методической подготовки и практического опыта психотерапевта, главным „инструментом“ в его работе является он сам. Психотерапевт работает собой, своим собственным „Я“» (Бьюдженталь, 2001, с. 8). Какие же качества следует считать главными, и как, если это возможно, их развить?

Поскольку Дж. Бьюдженталь считал работу психотерапевта особым видом искусства, то и качества он выделял соответствующие: интуицию, гибкость и независимость. «Но есть также и специфические „составляющие“ искусства индивидуального психологического консультирования, суть которых состоит в способности психотерапевта актуализировать заботу клиента о собственной жизни и его работу по ее изменению. Поэтому Бьюдженталь считает, что психотерапевты не лечат болезни и нарушения, а „освобождают пленников“; они похожи скорее на „группу спасателей“, помогающих человеку выйти из тюрьмы (своей собственной внутренней тюрьмы страхов, стереотипов, неверия в себя и т. п.) и жить более свободно. В силах терапевта – только („только“!) содействовать внутреннему поиску клиента, помочь ему разобраться в себе и найти путь к собственным силам. В этом и состоит подлинное искусство психотерапевта» (там же, 2001, с. 9).

Бьюдженталь, говоря о наилучшей подготовке психотерапевтов, указывал, что «самое главное – это искренняя заинтересованность в отношениях с людьми, открытость бесконечному разнообразию, стремление обнаружить свои собственные таланты и ограничения и готовность расти и меняться» (там же, с. 11).

Размышляя о концепции психотерапевта как художника, он пытается сопоставить практику психотерапии с семью характеристиками, присущими большинству видов искусства, а именно: собственная личность является основным инструментом, незавершенность, специально развитая чувствительность, высокий уровень умений, определенного рода результат, личные стандарты и идентификация со своей работой (Бьюдженталь, 2001, с. 251–254).

Клиент, с точки зрения жизнеизменяющей и субъективно-ориентированной терапии, всегда является автономным существом, субъектом своей жизни. Задача психотерапевта – стремиться узнать своего клиента через погружение в его субъективность. Дж. Бьюдженталь считал, что при отборе кандидатов для подготовки специалистов, которые в будущем смогут работать в рамках данного подхода, необходимо обращать внимание на следующее:

«– глубокое чувство смирения и ответственности при встрече с людьми в этом предприятии;

– специальным образом организованное сострадание (которое выдерживает границы и жесткую конфронтацию);

– адекватное положительное отношение к знаниям, которые могут помочь в этом деле, но без зависимости от них;

– постоянно растущая способность осознавать, оценивать и избирательно использовать свою интуицию;

– широкие взгляды на человеческую жизнь, на возможности и ограничения людей и на настоятельные потребности более широкого сообщества;

– искренняя приверженность постоянному росту в любом из этих отношений» (там же, с. 255).

Чтобы развить и обогатить субъективность будущих психотерапевтов, направить и поддержать их субъективный рост, Бьюдженталь предлагает усовершенствовать имеющиеся программы подготовки, включив в них несколько ситуаций (требований):

«– опыт длительной интенсивной личной психотерапии, предпочтительно у психотерапевтов обоих полов, включающий групповую психотерапию;

– по крайней мере три года опыта самостоятельной жизни и работы вне области психического здоровья;

– работа в социальной службе или заведении для психически больных, которая позволила бы кандидату часто встречаться с разнообразными психопатологиями, практика в обычной соматической больнице, а также в средней школе;

– избирательное и сбалансированное изучение основ психологии человека, медицины, социальной психологии и профессиональной этики и ответственности;

– чтение литературы – художественной и нехудожественной, в которой содержится описание разнообразного человеческого опыта, а также ставятся великие экзистенциальные и философские вопросы нашей жизни, и, по крайней мере в течение первых трех лет, ограниченное чтение литературы по психотерапии;

– постоянный контакт с одним или несколькими наставниками и знакомство с подходами, которые бы стимулировали кандидата осознавать собственные переживания и разными способами бороться с ними – от фантазий до активного планирования и реализации;

– практика интерна, которая очень способствует развитию сензитивности и умений, а также стимулирует собственный подход к делу» (там же, с. 255–256).

Подытоживая свои размышления о личности психотерапевта, Дж. Бьюдженталь напоминает нам о тайне и благоговении перед ней. «Тайна окутывает знания, содержит их в себе. Тайна бесконечна; знания ограничены. Когда знания растут, тайна растет еще больше. Тайна – это спящий смысл, вечно ожидающий, когда мы его откроем, и всегда больший, чем наши знания.

Нам, психотерапевтам, так легко попасть в ловушку сговора с клиентом – мы сговариваемся отказаться от тайны. В этом отвратительном пакте часто скрыта (и она редко бывает явной) иллюзия того, что для каждой жизненной проблемы можно найти решение, что можно раскрыть действительный смысл каждого сна или символа и что целью и идеалом здоровой психологической жизни является рациональный контроль.

Конечно же, психотерапевт должен обладать знанием, но в этом знании он должен быть скромен. Давайте будем честны с собой: мы никогда не знаем достаточно. Мы никогда не сможем знать достаточно. <…> Претендовать (и обещать это клиенту) на то, что мы знаем, в чем нуждается клиент, что он должен делать, что он должен выбрать, – значит отказываться от тайны и предавать клиента. Любой психотерапии, основанной на росте, необходимо помочь клиенту принять как тайну внутри себя, так и окутывающую всех нас тайну – и противостоять им.

<…> Каждый клиент – это всегда тайна в чем-то значимом. Я не должен себя обманывать, полагая, что знаю кого-либо, включая себя самого, до конца» (Бьюдженталь, 2001, с. 258–259).

Последователь и ученик Ролло Мэя и Джеймса Бьюдженталя, самый известный сегодня представитель экзистенциально-гуманистической психотерапии Кирк Шнайдер выделяет три наиболее важных критерия профессионального консультанта/психотерапевта. Во-первых, он должен достичь определенного уровня личной зрелости, то есть уметь решать собственные жизненные проблемы, быть откровенным, терпимым и честным по отношению к самому себе. Во-вторых, он должен обладать социальной зрелостью, а именно быть способным помочь своим клиентам эффективно решать их проблемы, быть терпимым и искренним в отношениях с ними. И в-третьих, консультант должен всегда находиться в процессе развития и достижения все более высокого уровня зрелости, осознавая при этом, что быть зрелым всегда и везде невозможно (Schneider, 1992).

Отвечая на наш вопрос об отличительных качествах экзистенциальных терапевтов, Шнайдер, в частности, написал: «Я считаю, что необходимой для экзистенциальных психотерапевтов характеристикой является высокий уровень зрелости, приобретенной частично благодаря богатому жизненному опыту (в этом контексте можно говорить о таком понятии, как „раненый целитель“) и частично в результате того, что они сами успешно прошли личную психотерапию с ориентацией на глубинные экзистенциальные вопросы. Безусловно, базовые знания экзистенциальной философии и психологии очень важны для эффективной работы экзистенциального психотерапевта, но, по моему мнению, первостепенное значение имеют основополагающие личные качества. В частности, я бы сказал, что способность психотерапевта присутствовать (быть настроенным, вовлеченным) – это, возможно, самое важное личное качество, которым он может обладать» (Приложение 2).

Еще одним важным качеством экзистенциального терапевта К. Шнайдер считает его способность быть вовлеченным в жизнь: «Научитесь быть вовлеченными в жизнь. Мой опыт говорит мне, что достижение высокого уровня мастерства в глубинной эмпирической психотерапии неотделимо от глубинного эмпирического образа жизни, от жизни, наполненной трепетом. Изучайте классику, занимайтесь живописью, пишите, играйте в театре и на музыкальных инструментах, размышляйте и любите. Живите как можно более полной жизнью. Но не нужно этого делать только для того, чтобы стать идеальным психотерапевтом, пусть ваш внутренний идеальный психотерапевт будет побочным продуктом вашей страсти к жизни, или, по крайней мере, пусть одно наполняет и улучшает другое. Это самый полезный совет, который я могу дать» (Приложение 2).

Всемирно признанный американский психотерапевт Ирвин Ялом относится к психотерапии больше как к призванию, чем как к профессии. Во время своего визита в Москву в сентябре 2014 года, отвечая на вопросы российских коллег о личности терапевта и о его способностях, он сказал, в частности, что в процессе психотерапии задействована не только профессиональная репутация, но и вся личность терапевта. Обучая молодых психотерапевтов, Ялом, по его словам, уже после нескольких недель понимает, кто из его учеников станет хорошим терапевтом (правда, никаких комментариев о том, как он это понимает и что значит «хороший» терапевт, не последовало). Вместе с тем, можно вполне уверенно утверждать, что Ялом имел ввиду именно какие-то личностные характеристики своих учеников, потому как за несколько недель невозможно обучить профессии и сформировать какие-то нужные для нее качества. Он напомнил в этой связи слова К. Роджерса, который утверждал, что терапевтов не обучают, их отбирают.

Зная, что И. Ялом не дает в последнее время развернутых ответов на адресованные ему многочисленные письма, мы все же рискнули задать мэтру вопрос о личностных качествах экзистенциального терапевта, на что он ответил предельно коротко: «Я написал об этом в своей книге „Экзистенциальная терапия“». Возражать ему мы не стали, перечитали еще раз книгу и, к своему сожалению, ответа не нашли. Вместе с тем, в некоторых книгах он все же мимоходом касается данного вопроса.

В частности, в своей работе «Дар психотерапии» на вопрос, «что является самым ценным орудием терапевта» Ялом ответил: «Его собственное „я“» (Ялом, 2012, с. 69). Поэтому одной из основных способностей хорошего психотерапевта (не обязательно экзистенциального) он считает способность неустанно работать над собой в течение всей жизни, расти в самопознании и осведомленности, показывая пациенту путь на своем примере. Успешный терапевт должен быть в состоянии сопереживать любым человеческим желаниям и порывам, а также справляться с изоляцией, волнением и фрустрацией, которые неизбежны в работе психотерапевта. Помимо эмпатии, ответственности, воли, желания, решимости и повышенной чувствительности к экзистенциальным вопросам, терапевт должен быть умелым в главном, что определяет исход лечения, – выстраивании доверительных и поддерживающих взаимоотношений с пациентом как с «попутчиком». «Мне кажется, „техника“ только тогда облегчает работу, когда выведена из уникальной встречи терапевта со своим пациентом» (там же, с. 62).

Лидер экзистенциально-феноменологического подхода Эмми ван Дорцен рассматривает экзистенциального консультанта/психотерапевта как наставника в искусстве жизни, гида, слугу клиента, помощника и служителя души. «Искусство психотерапии и консультирования – нечто большее, чем просто определенная компетентность, применение полученных навыков или техник. Обычно принято считать, что практикующие специалисты должны опираться на личные качества и определенную зрелость благодаря своему жизненному опыту» (Дорцен, 2017, с. 216).

В одной из своих ранних книг Дорцен высказалась о качествах эффективных терапевтов (Deurzen-Smith, 1995). Хороший экзистенциальный терапевт, по ее убеждению, совмещает в себе определенные личные качества и профессиональные знания в области методологии. Но, в конечном итоге, считает Дорцен, для хорошего терапевта важны не столько образование и уровень профессионального мастерства, сколько его принадлежность к определенному типу людей и сильный характер. Необходимые для терапевта качества Дорцен разделила на четыре категории: жизненный опыт, установки и личные качества, теоретические знания и профессиональная подготовка.

Раскрывая первую категорию – жизненный опыт – Эмми ван Дорцен говорит о том, что для экзистенциального терапевта характерен высокий уровень психологической зрелости, который проявляется в умении принимать всевозможные, даже противоречащие друг другу, мнения, установки, чувства, мысли и переживания. Она выделяет несколько областей жизненного опыта, которые особенно способствуют достижению такого уровня зрелости личности: опыт межкультурного общения, опыт воспитания детей или опеки в условиях близких отношений, опыт погружения в общество с разных позиций, работа и обучение в различных сферах, опыт принадлежности к разным социальным классам и т. п. Интересным нам представляется замечание Дорцен о том, что люди, выбирающие психотерапию в качестве второй профессии, часто оказываются наиболее подходящими для этой деятельности. Последним обязательным условием для достижения необходимого уровня зрелости личности, по ее мнению, является успешное преодоление достаточного количества переломных моментов (экзистенциальных кризисов) в жизни. Нужно при этом отметить, что психологическая зрелость весьма условно связана с возрастом терапевта.