– Что она бормочет, Фарах?
– Боится, что её изнасилуют.
– Сдалась мне это крашеная уродина. Но ты скажи им, что если они сейчас же не вылезут из машины, то я изнасилую и её, и его, для профилактики так сказать. Мы ж из тюрьмы, голодные. А потом расстреляю, и заодно пусть всё из карманов вынимают, для нас сейчас деньги лишними не будут.
Фарах перевёл. В этот момент американец всё же нашёл, что искал, и вынул из сумки револьвер. Его довольную улыбку я увидел раньше, чем револьвер, и сразу догадался, с какой радости он так разулыбался. Ох, уж эта американская улыбка…
Вот ведь, опять двадцать пять! Ну почему люди, когда их спокойно просишь по-русски не лезть на рожон, обязательно сделают всё наоборот. Я же вам не негр тупой! Гм, ну, негр, конечно, но не тупой же?! И по-арабски сказал, всё равно не понимают. Дураки, одним словом.
Щелчок предохранителя и три патрона слегка всколыхнули ствол автомата, подбросив его вверх. Автоматные пули унеслись в ночное небо, пролетев над крышей, а я сунул ствол внутрь салона. Достать-то револьвер американец сумел, а вот быстро взвести курок и выстрелить он не успел.
– Бросай оружие, тварь американская, – прорычал я по-русски.
Слов моих никто не понял, но ни дуло автомата, ни тон, ни зверское выражение моего лица не оставляли никаких сомнений в моих намерениях.
***
Яков Джейбс, проснувшись, оказался шокирован происходящим. У него и в мыслях не возникало, что возможна такая ситуация, однако на них напали! Но он американец, а не соплежуй, а у каждого американца в пользовании всегда есть оружие, и почти каждый им владеет. Револьвер лежал у него в сумке, в которую они побросали остатки своего пикника, уезжая с пляжа. Он о нём и забыл, брал так, на всякий случай. А сейчас вот вспомнил, и вовремя.
Наблюдая за действиями негра, Яков зарылся в недра сумки, мысленно ругая самого себя за безалаберность. Наконец, нащупав среди всевозможного барахла рифлёную рукоять револьвера, он с победной улыбкой схватил её и стал потихоньку вынимать. Но тут всё пошло не так, как он планировал. Такой прыти от негра Джейбс не ожидал: тот правильно понял его улыбку и, не успел Яков достать револьвер и наставить его на грабителя, как автомат коротко рявкнул короткой очередью.
«Вот и всё!» – мелькнула в голове начинающего дипломата запоздалая мысль, но выскочила она явно преждевременно.
Не успевший ещё растерять весь пороховой дым ствол автомата оказался в салоне автомобиля. Чёрный, чернее ночи дульный срез упёрся почти в лоб Джейбса. А поверх автоматного ствола угрожающе белели белки глаз бандита, не суля ничего хорошего.
Револьвер так и остался не взведён. Яков громко сглотнул, дёрнув острым кадыком. Шанс отбиться у него ещё был, но взглянув на перепуганную Изабеллу, он со вздохом аккуратно положил револьвер на переднее пассажирское сиденье.
– Мы выходим! – сказал он по-английски.
– Плиз! – расплылся в ехидной улыбке наглый разбойник. В том, что улыбка была именно ехидной, Джейбс не сомневался, но приказ выполнил и медленно вышел из машины.
– Фарах, вперёд.
Юркий и тщедушный негр сразу же нырнул на заднее кресло и там застыл в ожидании.
– Баксы! – приказал автоматчик.
И хотя хорошо знакомое слово прозвучало несколько странно, Джейбс понял, что речь о деньгах.
– Всё в сумке, – кивнул на неё Яков.
– Леди?! – негр склонился перед Изабеллой то ли в шутовском, то ли в издевательском полупоклоне, картинно отводя в сторону свободную от оружия руку и делая шаг назад, явно освобождая проход: – Ваш выход!
Изабелла вылезла вслед за своим любовником и в сердцах хлопнула водительской дверью.
– Ключи?! – хам сложил пальцы щепоткой и выразительно потряс ими в воздухе.
– В замке.
Бандит глянул через окно и, заметив висящий брелок, кивнул. За всем этим представлением-пантомимой с интересом наблюдал с заднего сиденья подельник дерзкого грабителя.
Изабелла же, как истинная женщина, больше всего жалела сейчас забытую на переднем сидении сумочку, что не взяла впопыхах, но попросить вернуть её не посмела.
Бандит быстро сел за руль, завёл двигатель, однако заметив её сумочку, не уехал. Он наскоро выпотрошил её, забрав несколько крупных купюр, и лишь после этого дал газу.
Двигатель взревел, и машина резво сорвалась с места, затормозив возле грузовичка.
– Можешь вылезать, амиго! – проорали из кадиллака водителю грузовика. – Леди, держите свою сумку!
И дамский аксессуар вылетел через водительское окно, упав возле грузовика. Это не осталось незамеченным американцами. Кларкс бросилась к своей сумке, словно в ней хранились все сокровища мира, а страшный негр покушался на её любимую губную помаду. Снова взревев мотором, машина умчалась, и вскоре о ней не напоминало ничего, кроме дыма выхлопных газов.
Из разбитого грузовичка вылез насмерть перепуганный водитель и стал сбивчиво рассказывать о том, что произошло. Опросив его, Джейбс понял, что это уголовники, и они, скорее всего, сбежали из тюрьмы, что находилась неподалёку. Изабелла рыдала, пришлось её долго успокаивать, потом ловить машину и добираться до посольства. В общем, они оказались на месте только к утру.
Яков Джейбс дал себе слово, что найдёт и достанет из-под земли этих двух негров. Особенно того, что стрелял из автомата. Плохо, что он так его и не запомнил. Его глаза, горевшие дьявольским огнём, тоже почти не отложились в памяти Джейбса, а ночью все негры черны. Да и похожи друг на друга, как две капли воды.
Машину он нашёл в этот же день ближе к вечеру, она одиноко стояла, брошенная в порту. Все вещи, кроме денег, остались на месте, даже в бардачке всё лежало нетронутым, в нём же нашлись и ключи, а вот бензин в баке почти закончился, плескалось что-то на самом донышке. Видимо наглецы гоняли на посольской машине по всему городу, наслаждаясь своей безнаказанностью. В голове просто всё это не укладывалось, но что поделать. Денег они потеряли немного, гораздо сильнее терзала обида: Джейбс впервые за всю жизнь почувствовал себя человеком третьего сорта.
У него в сумке лежало десять тысяч франков, в его кошельке и в сумочке Изабеллы набралось бы ещё долларов триста, вот, собственно, и вся добыча чёрных налётчиков. Ничего, он воспользуется всеми своими связями, подключит самого посла, но они найдут этих чёрных му… и снова посадят. Да ещё и сделают так, чтобы они жестоко пожалели о своём поступке.
Так, успокаивая сам себя, он дошёл до номера Изабеллы и, постучав, услышал разрешение войти. В комнате Яков кратко рассказал о своих поисках и возможных путях их общей мести. А потом… потом он забылся в жарких объятиях белой журналистки. Словно забывая обо всех неприятностях, они любили друг друга, пробуя разные позы. И в глубине души Джейбс был благодарен этому вонючему негру за то, что подруга так любила его.
Глава 4. Суета сует
Кадиллак мягко льнул к полотну шоссе. Подсвеченная его мощными фарами дорога тянула в город к нормальной человеческой жизни. Она словно умоляла меня вспомнить давно забытое чувство быстрой езды. Адреналин скорости и кайф от управления мощной машиной, что слушалась даже лёгкого касания руля, захлестнули меня.
Давно я не водил машину, а уж тем более такую мощную. Ну, а если быть совсем честным, то никогда. Кадиллак плавно качался на рессорах, пожирая километр за километром ровную, как стол, дорогу.
«Умеют же строить, сволочи!» – подумал я о французах, что и сварганили это шоссе. А вот у нас, что в СССР, что в постсоветской России так до сих пор и делают дороги на три года.
Но не время горевать и сравнивать, и уж тем более с Африкой.
Нам несказанно повезло: мы добыли и деньги, и машину, что домчала нас до моей квартиры. Оставив автомобиль на соседней улице, я подошёл к комнате. Выломанная дверь держалась только на паре узких кусков бумаги с печатями полицейского управления. Никто даже не пытался проникнуть в помещение. Знали, что после работы полиции брать здесь абсолютно нечего. Мне, собственно, тоже, но мои нынешние штаны мало подходили для неспешного променада по первой авеню.
В комнате хранилась запасная одежда, не то чтобы новая, но явно лучше тюремной. Войдя и собрав всё в охапку, я тут же слинял, никого не встретив на своём пути. Через пять минут, впихнув в салон все найденные шмотки, я коротко приказал:
– Переодеваемся.
Сбросив тюремную одежду, мы прямо в салоне быстро переоделись, выкинув по пути в канаву свои арестантские штаны. Ехали мы туда, где находился подвал с моей теперь уже тайной лабораторией. Рисковать я не стал и оставил машину далеко от подвала. Улицы были пустынны, и мы, постоянно оглядываясь словно воры, быстрым шагом добрались до убежища.
Фарах остался в лаборатории, а у меня ещё оставалось одно неотложное дело. В углу стоял ящик с гранатами, порывшись в нём, я достал пять круглых французских гранат и запалы к ним. Рассовав их по карманам, я удалился к автомобилю, оставив Фараха в гордом одиночестве. Бросив в машину револьвер американца, завёл мотор и поехал к знакомому мне полицейскому участку. Спокойно доехав до него и неспешно притормозив, я вышел из машины и осмотрелся.
Всё казалось спокойным: и здание полицейского участка, и окрестные дома. Безлюдные в эту ночную пору улицы погрузились во тьму, остовы фонарей бесполезно торчали рядом со зданием. То ли электричества не было, то ли никто не удосужился вставить лампы, но уличного освещения рядом с полицейским участком не наблюдалось. Дежурного полисмена возле входа тоже не оказалось.
Правда, свет в комнате дежурного на первом этаже горел, но как-то приглушённо. Сдержав себя, я пошёл вдоль стены, за которой размещался пыточный домик, там тоже всё было спокойно. Вернувшись, снарядил все гранаты и отошёл к забору. Дёрнул за кольцо чеки и швырнул за забор первую гранату. Вслед за ней тут же полетели ещё две, а я бросился бежать.
Грохот взрывов застал меня уже возле машины. Град осколков вслед за звуком взрывной волны обрушился на всё вокруг, я пригнулся. Распахнув дверку автомобиля, я подхватил оставшиеся две гранаты и выдернул чеку из первой. Движимый чувством мести, я зашвырнул гранату в кабинет следователя, метнул следующую в окно на первом этаже и прыгнул за руль.
Зазвенели осколки разбитых стёкол, и почти сразу грохнули два взрыва подряд, что вышибли оставшиеся стёкла на всём этаже. Под этот грохот я завёл двигатель и, газанув, скрылся с места происшествия.
