Шершни

– Локатор, тебе было приказано молчать, – снова попытался Майор.

– Да брось ты, Бугор, – за моей спиной вырос Осип. Несмотря на преклонный возраст, он остался крепким и очень сильным. – Пусть мальчик за себя ответит, раз патрулю так интересно. Заскучали, наверное, на службе, раз даже троих тараканов выследить не в состоянии. Поразвлечься сюда явились?

Поддержка Осипа придала мне уверенности. Я заглянул внутрь себя и позволил выйти на свет той части, которую обычно скрывал и подавлял.

Зрение распалось на тысячи крошечных кусочков, словно телеэкран разбили на мелкие осколки, разделив изображение на части. Общая картина обратилась в детали. Все лица я видел одновременно, не сосредотачивая внимание ни на ком конкретно. Майор покраснел от бессилия, словно на кожу нанесли красную глину вместо боевой раскраски, вокруг глаз вздулись пульсирующие вены. Надя отвернулась назад к компьютеру, но в ее позе не было ничего непринужденного: спина напряглась, а одна рука то и дело падала на кобуру. Липа сжимал кулаки, будто готовился к драке. А Осип буравил взглядом три непроницаемо черных шлема.

Я не видел лиц патрульных. Вместо их глаз с забрала шлема на меня смотрело собственное отражение. Мои человеческие глаза почернели и раздулись, словно два шара. Они стали глазами шершня. Три одинаковых патрульных застыли на месте. Моя уверенность от их ступора продолжала расти, и глаза все увеличивались в размере, сдерживаемые только человеческими костями и веками. Я втянул ноздрями воздух. Пряная злость Майора заглушала эмоции других членов нашей команды. Я ожидал почуять кислый смрад страха патрульных, но от них исходил только запах металла и пота. Один из них подал голос:

– Мы доложим о результатах выезда куда следует. А теперь уходим.

– Но… – пытался возразить другой.

– Я сказал: уходим. Майор Бугров, я так понимаю, ваш…Локатор находится под защитой Генерала. А мы его, должно быть…потревожили. Очень попросил бы вас оставить эту встречу в секрете от начальства.

– Только если ваши бойцы не станут о ней болтать. Если слух до Генерала дойдет не от меня, я буду вынужден предоставить ему полную информацию обо всех участниках.

– Конечно.

Они пожали друг другу руки, и патрульные ушли. Глаза заслезились, когда мир вернулся к обычной четкости и единению. Я зажмурился, а когда снова обрел зрение, увидел перед собой краснющее, перекошенное от ярости лицо Майора Бугрова.

– Тебе очень повезло, пацан, – медленно и вкрадчиво заговорил он, – что я не уполномочен наказывать тебя. Если бы ты был в моей власти, я бы вплотную занялся твоей дисциплиной и…

Майор ткнул меня пальцем в грудь, и в этот же момент его оттолкнула длинная рука. Осип вышел из-за моей спины и встал рядом.

– И что бы ты сделал, Бугор? Расскажи, нам всем интересно. Отправил бы его патрулировать без костюма? Или запер бы его на базе? Лишил бы контактов с внешним миром? Что ты можешь ему сделать?

Капилляры в глазах Майора полопались в ту секунду, когда Осип назвал его «Бугром». Все вены на его лице проявились четко, будто карта рек. Он заорал так громко, что изо рта вылетела слюна:

– Не твоего ума дело! Если я с ним не могу ничего сделать – не значит, что и на тебя управу не найду! Не забывай у кого пульт управления твоим браслетом, Прытков! В моей власти не только отправить тебя назад за решетку, где тебе самое место, но и перед этим устроить тебе веселое путешествие под названием: «медикаментозное обездвиживание»!

В подтверждение своих слов Майор достал из кармана маленький пульт с одной единственной красной кнопкой. Его руки дрожали, словно от нетерпения. Я испугался, как бы он случайно не активировал браслет.

– Уже не такой смелый? А, Прытков? Не тебе за него заступаться, жалкий ты уголовник!

Я перевел взгляд на Осипа. Ему будто бы и не было страшно. На губах играла легкая полуусмешка, словно он проверял Майора, прощупывал, как далеко сможет зайти и остался доволен результатом.

– Однажды, Майор, мы встретимся с тобой, когда твоя игрушка не сможет тебе помочь. Мне очень интересно будет услышать, что ты скажешь мне тогда.

С этими словами Осип вернулся в свой угол и разложил спальный мешок. Майор остался на месте с поднятой рукой, сжимающей пульт. Он тяжело дышал, раздулся, словно рыба-шар, и кожа его приобрела бордовый оттенок. Он медленно приходил в себя. Почему-то его ярость напомнила мне и мои превращения. Мне стало стыдно за свое поведение. Я тихо сказал:

– Извините.

И постелил свой спальный мешок рядом с Осипом. Липа последовал моему примеру. В штабе воцарилась убийственно напряженная тишина.

2

«Белая нить»

Я проснулся от жуткой головной боли. Так всегда бывает на утро после обращения, даже если оно короткое и контролируемое, как вчера. При малейшем движении виски взрывались от боли, свет, словно лезвие, резал глаза, а желудок скрутило узлом. Липа говорил, что так выглядит похмелье, но я мог принять его слова только на веру, ведь сам никогда не пробовал ничего крепче чая.

Я встал последним. Никто меня не разбудил. Майор так и не решил, стоит ли обследовать лес или лучше выйти в деревню на поиски вчерашних тараканов, или свернуть миссию и вызвать оперативную группу для более тщательного обследования деревни Шершуны. Он настолько задумался, что даже не наорал на Осипа и Липу, играющих в камень-ножницы-бумагу в углу.

– Кто проснулся?! – Осип ободряюще мне улыбнулся. – Мы думали, ты впал в кому.

– Доброе утро, – поздоровался я. – Мне кажется или сегодня кто-то выкрутил яркость мониторов на двести процентов?

Липа не ответил. Он сосредоточенно разглядывал свой кулак, готовый вот-вот лопнуть от напряженного планирования следующего хода в игре.

– Давай еще раз, – решительно обратился он к Осипу.

– Ох и любит этот парень проигрывать. Считай, Лок.

Я подсел ближе к ним и шепотом посчитал:

– Раз, два, три.

Липа выкинул ножницы, а Осип – камень. Липа стукнул кулаком по ладони, а я засмеялся громче, чем стоило.

– Так! – Майор поднялся со своего места и подошел к нам. – Вижу, вам нечем заняться. Как на счет старой доброй «Белой нити», чтобы понять, куда нам двигаться дальше?

– Только не это, – застонал Липа.

– Именно это, Рядовой Липский. Чтобы к обеду все было готово! Все усвоили?

– Да, – вяло пробурчали мы втроем.

– Я плохо слышу! – рявкнул Майор.

– Это не к нам, а к лору, – Осип выжидающе смотрел на Майора с озорной усмешкой на губах.

Бугров шумно втянул воздух ноздрями, но сдержался. Он указал пальцем на два черных чемодана.

– Кто со мной в лес? – Я обратил к Липе веселый, заговорщицкий взгляд, но он отвел глаза.

– Я бы хотел остаться в штабе и настроить сигнал за компьютером, – сказал он, избегая смотреть в мою сторону.

Я хотел скрыть досаду, но мне это не удалось. Я почувствовал, как изменилось мое лицо: уголки губ опустились вниз, а брови нахмурились. Я попытался придать себе не такой угрюмый вид, но Осип заметил мое разочарование.

– Придется тебе прогуляться со стариком, парень, – прохрипел он.

Липа, не глядя на меня, подошел к чемоданам и открыл нужный со встроенным монитором. Я пошел за ним.

– Не смотри на меня так, – перешел в защиту Липа, опережая мои вопросы.

– С каких пор ты заделался штабной крысой? Раньше ты обожал вылазки, – укоризненно начал я и добавил шепотом: – В этой местности даже Веспин нет. Пошли, развлечемся.

Но Липа покачал головой.

– Почему?

– Потому что мне остался всего месяц, – тихо, но четко ответил он. – Всего через месяц я буду дома. Я не хочу рисковать.

– Но ты все-таки снял шлем вчера и сам видел, что все тихо.

– Я сглупил вчера из-за этих тараканов, – обиженно буркнул Липа. – Я думал, раз тут все тихо, то мы сегодня вернемся на базу, но Майору ты говоришь не то, что мне. Кому из нас ты врешь? Ты провоцируешь меня, будто не понимаешь, насколько это для меня важно.

Он обхватил ладонью свой медальон. Лицо его посуровело. Никогда раньше я не видел в нем такой серьёзности и упертой глупости, как у истинного вояки. Я закатил глаза.

– Конечно. Вся твоя жизнь ради Лерусика. Все вертится вокруг нее.

Я специально не дал ему время ответить и вернулся в угол. По дороге бросил взгляд на Надю. Она тут же отвела глаза. Когда я смотрел на нее, она всегда отворачивалась и напрягалась, будто готовилась к нападению. А ведь Генерал предупреждал меня на ее счет, когда Надю только включили в группу.

– Разобрались? – спросил Осип, надевая защитный костюм.

– Нечего там разбираться, – буркнул я.

Я быстро переоделся в камуфляжную форму, упорно игнорируя людей в комнате. Уставился в одну точку на стене и сверлил ее взглядом. Мне казалось, все на меня смотрят и ждут, что я сорвусь.

– Ты так дырку на стене протрешь, – Осип похлопал меня по спине. – Пойдем.

Осип вызвался нести чемодан, но я схватил его раньше. Я знал, как нелегко Осипу даются прогулки с браслетом. Его местоположение постоянно отслеживали и, если Осип шел слишком быстро, отклонялся от забитого Майором маршрута или отходил далеко от штаба, браслет сдавливал его ногу так, что он начинал хромать. После вылазок нога напоминала вареную колбасу: она распухала, краснела, а иногда даже синела.

В этот раз он устал быстро, не успели мы зайти в лес. Мы оба знали, что Майор из вредности выстроил наш маршрут с такой точностью, чтобы Осип вдоволь поплатился за язвительные комментарии и в особенности за вчерашнюю выходку. Осип остановился, сел на траву, вытянув ногу, и сделал несколько глотков воды.

– Давай передохнем немного, – попросил он.

– Больно? – Я сел рядом с ним на сухую траву.

– Ерунда, – Осип отмахнулся. – Отдохнуть нужно. Только и всего.

Я вдохнул горячий воздух. Запах хвои пощекотал ноздри. Спиной я оперся о ствол дерева и поднял лицо к солнцу, выглядывающему сквозь кроны елей и сосен. Осип рядом тяжело дышал. Жаль, что лучшие моменты моей жизни на свободе всегда сопровождались страданиями других.

– Зря ты злишь Майора, – сказал я, не открывая глаз, чтобы не упустить момент блаженного наслаждения солнцем и свежим воздухом.

– А ты зря обижаешься на своего друга, – не остался в долгу Осип.

– Не обижаюсь я, – я отмахнулся от этой темы, как от назойливой мухи, но все равно мне показалось, что на долю секунды солнце вдруг потухло и его мягкий свет померк.

Осип хмыкнул. Открывая глаза, я злился на него за разрушенную радость. Осип не носил шлем, и я видел его потное лицо с отпечатком страдания. Он пытался потереть ногу, чтобы улучшить кровообращение, но едва ли что-то чувствовал под металлическим костюмом.

– Зачем тебе вообще костюм без шлема? – я попытался сменить тему и отвлечь его от боли. – Вы все привиты. Костюмы не нужны.

– Мне в этом шлеме дышать нечем, вот я его и не ношу. Но от жала зараженного костюм поможет больше прививки. То, что на тебя не нападают эти твари, не значит, что и остальных не тронут.

– Я ни разу не видел, чтобы они нападали первыми хоть на кого-то.

– В том то и дело, что не видел, – задумчиво протянул Осип. – Ты не видел, поэтому не понимаешь, какая это опасность для всех нас – такие вылазки. Ты каждый раз расстроен, когда мы возвращаемся на базу, а мы все рады, потому что сохранили жизни в невероятной опасности. Липский смелый парень. Он много раз доказывал это в разведке и стычках, в которых ты, между прочим, не участвуешь…

– Не потому, что не хочу! – перебил я с возмущением. – Мне запрещено…

– И все же, – настоял Осип. – Ты не видел потерь и не знаешь, за что мы тут боремся. Я не виню тебя в этом. Никто, кроме разве что Нади, не винит, но и ты не должен осуждать нас за наши страхи и слабости.

Я перебирал пальцами пожелтевшие иголки. Интересно, так себя чувствую дети, когда их учат родители?

– Я понимаю, – сказал я. – Просто трудно верить в опасность Веспин, когда не видишь от них настоящей агрессии. Я столько раз чувствовал их страх, когда мы нападали на ульи. Они не хотели умирать, и не хотели убивать – просто защищали свои дома.

Рука Осипа на ноге остановилась, словно сдалась растереть кожу под металлом. Он потянулся к карману за сигаретами, будто на секунду забыл, что у него давно нет карманов, а папиросы в армии запрещены.

– Ты знаешь, как я попал к вам в группу, а, Лок?

– Да.

Конечно, я знал, что Осипа освободили от заключения в тюрьме. Это все знали, благодаря Майору, который не то, что не пытался этот факт скрыть, а наоборот, стремился почаще напомнить Осипу о его прошлом.

– Я не про тюрьму, – Осип вытянул указательный и средний палец, будто представляя в них сигарету, которой в них быть не могло. – Ты знаешь, почему из всех заключенных заинтересовались именно мной, а не кем-то другим?

– Ну-у, – я замялся. – В общих чертах.

Генерал показывал мне дела всех моих «коллег», но упоминал, что им знать об этом необязательно.

– Не стесняйся, парень, – прохрипел Осип и закашлялся, а после добавил: – Я – могила.

– Я не слишком много знаю, – я пожал плечами. – Только то, что ты был осужден за массовое убийство.

– А почему я его совершил, ты знаешь?

– Было написано, что жертвы были заражены токсином, но эти показания не подтвердились.

– Ага, как же, – Осип хмыкнул. – Жаль, никто на суде не потрудился объяснить, почему все тела пропали, а мою деревню сожгли.

– Вместе с жителями? – ужаснулся я.

– А не было там уже никаких жителей. Я же всех убил.

По коже пробежали мурашки. Мысленно я сказал себе: «Это от ветра». Иногда я забывал, что Осип не просто наш старший, мудрый товарищ, который всегда становится на нашу защиту, дерзит Майору и грубовато, но беззлобно шутит. Я редко напоминал себе о том, что он жестокий убийца, а сам Осип никогда и ни с кем эту тему не обсуждал. До этого момента.