Заводя разговоры на местах былых сражений и прошедшей славы, я пытался вычленить из людских воспоминаний хоть какие-нибудь крупицы знаний о событиях дней минувших. Но… То ли этот мир оказался очередной проекцией, то ли люди попросту всё забыли. Ни у кого в памяти ничего не осталось. Никто не помнил об Иоанне Тёмном. Никто! Выходит, мой прежний мир был альтернативной реальностью этого.
В глухих районах меня подстерегали различные опасности от диких животных до не менее диких бандитов. Однако благородный револьвер и меткое охотничье ружьё исправно помогали мне эффективно бороться как с одними, так и с другими. Гиены после пары предупредительных выстрелов сразу отстали, львов я не встретил, а пара особо одарённых негров после короткой очереди по ним решили держаться подальше. Ну, если кто-то из них выжил, конечно.
Время такое, подстрелив первого незадачливого бандита, я поверг всех остальных в бегство. Преследовать их на ишаке я не стал. Зачем загонять ни в чём не повинное животное, заставляя его носиться за своими двуногими собратьями? Ишаки должны знать своё место и держаться подальше от тех, кто на ишаках ездит и ишаками погоняет. Да и недосуг.
Пришпорив своё ездовое животное, я направился дальше. Никаких правил соблюдать я не намеревался, поэтому поступал согласно ситуации, как тот пресловутый Саид с его коронной фразой: «Стреляли…».
И вот передо мной возник Хартум. Остановившись в караван-сарае, я прошёлся по улицам города, тщетно стараясь найти хоть малейшие признаки империи Иоанна Тёмного. Но ни среди зданий колониального стиля, ни меж живописных трущоб я не нашёл ничего, что хоть отдалённо напоминало бы мой дворец. Не обнаружил вообще никаких следов столицы целого континента. Всё абсолютно чужое и совершенно чуждое. В истории этой реальности не было всяких чёрных империй и императора Африки.
Так грустно, что хочется курить. Постояв несколько минут на том месте, где в прошлой жизни блистал своим великолепием мой дворец, я пошёл обратно. Нахлынули разные воспоминания, главным из которых оказалась битва при Хартуме. Картина боя на какое-то мгновение буквально ожила перед глазами. Однако вскоре померкла, поглощённая криками горластых негров, пиликаньем автомобильных клаксонов и прочим городским шумом.
Переночевав, я снова отправился путь. Дорога проходила по бывшему караванному пути в знакомый мне город Порт-Судан. Долго ли, коротко ли, но я добрался и до него, погрузился на паром и отбыл в Джидду.
Будучи крупным морским портом, Джидда на добрых пятьдесят километров растянулась вдоль побережья. Но нас с ослом это не волновало. Облачившись, дабы не сильно выделяться, в длинную рубаху серого цвета под названием кандура и повязав на голову белый платок от солнца, я теперь мало чем отличался от африканского араба. Однако непосредственно для хаджа мне ещё нужна специальная одежда для паломников – ихрам. Её-то я и прикупил в специальном магазине, торгующем вещами для посещения Мекки.
Можно отправляться в путь. Осла, правда, пришлось продать, потому как паломничество лучше совершать самому.
Первым делом я посетил Мекку, исподволь наблюдая за окружающими меня паломниками. Как оказалось, это довольно тяжёлое испытание, особенно для людей преклонного возраста. Все лекарства у меня находились с собой, поэтому временами я оказывал помощь тем, кто чувствовал себя плохо. Действуя таким образом, я постепенно набирал себе клиентуру и известность. Ну, если насчёт клиентуры вопрос оставался открытым, то во всём остальном меня постепенно узнавали.
Совершив все необходимые обряды, я остановился в одной из специальных гостиниц для паломников. И однажды, спустившись в холл, чтобы отправиться в магазин, неожиданно услышал крики.
– Помогите! Помогите! – голосили люди, столпившись вокруг кого-то.
– Ему стало плохо!
– Врача!
Паломники сгрудились вокруг кого-то, бессмысленно суетились и кричали. Кто-то заметил меня, но я и так уже направлялся к окружившей человека толпе. Ведь помочь ближнему своему во время паломничества – святой долг каждого.
Больным оказался старик, выглядящий довольно крепко, но видимо что-то выбило его из колеи, раз ему стало плохо. Раздвинув плечами людей, я коротко бросил:
– Я лекарь. Отойдите, дайте воздуха!
Мой тон, суровая внешность и металл в голосе помогли им принять правильное решение. Толпа расступилась. Взяв старика за запястье, я считал его пульс, одновременно внимательно всматриваясь в лицо. Очевидно, у немолодого уже мужчины прихватило сердце. На это указывали и его посиневшие губы, и слабый пульс, и то иррациональное чувство, в обиходе называемое интуицией, что подсказывало мне порой правильные решения.
– Несите его ко мне в комнату, – распорядился я, – у меня есть необходимые лекарства. И вызовите врача, если вы ещё этого не сделали. У мужчины сердечный приступ. Вероятнее всего инфаркт. Однако точно определит только врач.
– Врача уже вызвали, – сказал один из мужчин, невзирая на мой приказ, не отошедший от старика вместе с остальными. – Но до клиники далеко, и он может не успеть. Я отговаривал Абдуллу от этой поездки, но он настоял. У него действительно есть проблемы с сердцем.
– Тогда отнесите его вон на тот диван, а я поднимусь в свою комнату за лекарствами. Я сделаю всё, что могу, чтобы он жил.
Люди подхватили старика под руки и за ноги и уложили его на указанный диван или, правильнее сказать, софу. Стрелой я метнулся в свою комнату и, схватив пузырьки с лекарствами, также стремглав помчался обратно вниз. Стакан и бутылка с водой нашлись у персонала гостиницы, и их тут же принесли мне.
Накапав своего снадобья в кружку и разбавив его водой, я аккуратно влил лекарство в рот больному. Снимающее спазм, укрепляющее и, наконец, расширяющее бронхи. Пациент задышал ровнее. Последним в ход пошло успокаивающее.
К моменту приезда врача больному стало немного лучше. Наскоро осмотрев, его сразу же погрузили в машину и с мигалками повезли в местную больницу. Бросив взгляд на отъезжающую машину, я собрал свои эликсиры и вернулся в номер, испытывая радостное чувство от правильно принятого решения. Почему-то я ни капли не сомневался: именно этого больного никак нельзя причислить к совсем уж простым паломникам, если не сказать больше.
Ну, удачу у меня никто не отбирал. А о моей помощи всем страждущим многие уже знали, поэтому не оттолкнули и сейчас. Завтра хадж заканчивается, и я вновь отправлюсь в дорогу, правда, совсем в другую сторону.
Ночь прошла спокойно. Думаю, главным образом потому, что моему невольному пациенту стало лучше, иначе ко мне бы уже явились разбираться. Пусть я и не выглядел негром, а скорее африканцем с примесью арабской крови, но всё равно можно было нехило встрять. Минимум до окончания разборок в местную тюрьму загреметь.
Наутро я стал собираться, чтобы покинуть гостиницу, но подзадержался, сходив в хорошую кофейню позавтракать, а заодно и пообедать. Лучше сразу основательно подкрепиться, а то предстоит ещё в порт ехать. Неизвестно, когда потом удастся спокойно и вкусно поесть.
Возвращаясь из кофейни, я заметил спешно направляющихся ко мне людей и поначалу напрягся. Впрочем, скоро расслабился, рассмотрев сияющее счастьем лицо мужчины, в котором узнал одного из сопровождающих вчерашнего пациента.
– Да озарит Аллах ваши дни! – проговорил тот и едва ли не бухнулся мне в ноги.
Поймав одетого в кандуру человека буквально на лету, я поставил его перед собой и проговорил:
– Вашими молитвами… – подумав вдогонку: «Очень бы хотелось!».
– Вы спасли жизнь моему господину! Я благодарю вас! – восторг в глазах слуги был настолько искренним, что мне не оставалось ничего другого, кроме как согласно кивнуть, принимая его благодарность. – Но остались ли у вас ещё те чудодейственные капли?
– Да, остались, – ответил я. Признаться, я надеялся снова увидеть кого-нибудь из сопровождающих старика, чтобы иметь возможность продать свои лекарства. – Но сразу много ему нельзя. Вчера был кризис, если ему стало лучше, то нужно принимать их раз в день перед сном. Пойдёмте, я дам вам их и расскажу, как правильно их применять.
Мы поднялись ко мне в комнату. Пошурудив в сумке, я выудил требуемое, тщательно проверил и, отлив нужное количество в пустые пузырьки, подробно рассказал, как и когда их принимать. Подумав, добавил к строю склянок ещё и бутылочку с укрепляющим зельем. Это не самые ценные лекарства, что я с собой имел, но и показывать их чужим людям преждевременно.
Писать по-арабски я не умел, читал-то по слогам. Впрочем, говорил довольно бегло хоть и с ошибками. Что я не араб и так видно по моему лицу. Можно не маскироваться и не напрягаться в эту сторону.
Меня внимательно выслушали, однако, записав все указания, слуга немного замялся и, наконец, спросил:
– Могу ли я поинтересоваться, куда вы держите свой путь и когда уезжаете?
– Уезжаю сегодня, а путь держу в Пакистан.
– Мой господин просил вас задержаться до его выздоровления и помочь ему добраться до дома.
– Но… – попытался я вставить слово.
Однако меня решительно перебили:
– Все расходы на ваше проживание и питание мы берём на себя, – быстро протараторил слуга старика. – От вас желательно лишь личное присутствие и ваши лекарства.
– Но я не врач! И лекарства…
Пояснить, что мои снадобья пока не зарегистрированы мне тоже не дали.
– Пусть не врач, целитель. Это значения не имеет, моему господину стало значительно лучше после ваших снадобий, значительно. Прошу вас задержаться, очень прошу, – слуга смиренно склонил голову.
– Хорошо, как вам будет угодно.
– Вот и отлично. Если моему господину станет ещё лучше, то вы сможете посетить его в больнице и лично засвидетельствовать своё почтение и свою помощь. Он будет искренне рад.
– Всё в руках Аллаха! Спасибо за добрые слова безвестному целителю.
– Это вы пока безвестный, но всё в руках Аллаха.
Я приложил правую руку к сердцу и уважительно склонил голову. То же самое сделал мой собеседник и, подхватив лекарства, исчез. А я остался, размышляя, как быть дальше. Да что тут думать-то? Удача сама плывёт в мои руки! Надо хватать её за хвост и тащить к себе! Дальше видно будет.
