– Благодарю вас! – приложил я правую руку к сердцу и продолжил: – К сожалению, как я уже говорил Абдулле ибн Ахмеду ас-Сабах, прорыва не будет. Эти лекарства смогут себе позволить только избранные, то есть очень небольшая группа людей. Просто потому, что в больших количествах их сделать невозможно. Но, боюсь, вы в это не верите.
– Согласитесь: в это очень сложно поверить! – рассмеялся Хусейн. – В любом случае, я желаю вам на вашем пути успехов и удачи.
– Передавайте великому эмиру Кувейта мои пожелания благоденствия и процветания! Да пребудет с вами милость Аллаха! – и я учтиво склонил голову.
– И вам мира и благополучия, – ответил поверенный эмира. – Вас отвезут в отель и помогут сесть на корабль. Ну, а мы будем ждать хороших вестей и вашего возвращения.
Я снова склонил голову и, забрав деньги, вышел из кабинета. О лекарствах я не жалел. Первого средства я оставил в таком мизерном количестве, что его едва хватит на забор пробы для исследования и одной экстренной реанимации. Оно реально способно спасти жизнь умирающему, однако в комплексе с другими эликсирами работает намного эффективнее. Ну, а второе на самом деле достаточно простое, и сырья для его изготовления навалом. Просто времени не было его искать, собирать и обрабатывать.
Глава 4. Пакистан всего Востока
Заместитель министра здравоохранения Кувейта и родственник эмира по женской линии от первой жены Хуссейн Аль-Зафири находился на приёме у самого эмира после того, как Чёрный лекарь уплыл в Пакистан.
– Докладывай, Хуссейн, о чём ты договорился в итоге. Я слышал от своего брата Абдаллы, что у тебя была очень содержательная беседа с этим чёрным человеком.
– Да, мой повелитель, – склонил голову Хуссейн. – Он продал все лекарства, что у него были, и предложил два новых – по его словам, очень редких. Их он не показывал ранее.
– Мне уже рассказывали: всё, что он продал, сразу же разошлось среди страждущих.
Эмир усмехнулся.
– Излечение от самых разных болезней… И, кажется, это даже принесло тебе известность, вместе с этим самым Эльсвэдом аль-Шафи. Особенно афродизиаки. Думается, в будущем году нас ждут пополнения буквально в каждой семье. И не только, да? – и эмир рассмеялся.
– Несомненно, аль-Шафи не обманул, и результаты анализов всех лекарств подтверждают его слова почти полностью.
– Почти? – поднял левую бровь эмир.
– Я не могу утверждать на все сто процентов, что это так, поэтому говорю – почти.
– Действительно. Я видел результаты проведённых исследований – они впечатляют. Но что ещё он предложил тебе?
– Вот эти два эликсира, – и Хуссейн протянул эмиру лист с напечатанными на нём данными испытаний.
– Угу, – пробежав текст глазами, хмыкнул эмир. – То есть, вы всё же решили не жалеть лекарство и испытали его?
– Да, мой господин. Не так кардинально, как предлагал он, но эффект без сомнения подтверждает его слова. Регенеративные свойства эликсира, который мы прозвали «Солнце жизни», просто поражают. А второй, названный нами «Меч жизни», с успехом борется с раковыми клетками, уничтожая их в геометрической прогрессии, но его требуется очень много для необходимого эффекта. С прерыванием лечения активный рост опухоли хоть и приостанавливается, но всё же не прекращается. Аль-Шафи сказал, что нужно принимать лекарство в течение трёх-шести месяцев непрерывно и очень много.
– То есть, он не врёт?
– Нет.
– Понятно. Действительно, сам Аллах направил этого мужчину к нам. Но почему он уехал в Пакистан, и пробовал ли ты его остановить?
– Не знаю, мой повелитель. Я пытался его переубедить, но он производит впечатление жёсткого и неуступчивого человека, и порой мне кажется, что он очень странный, и я бы даже сказал – страшный.
– Почему ты так думаешь, Хуссейн?
– Он сам признался, что воевал. Мы навели о нём справки, но ничего толком не выяснили. Он словно исчезает: вот появился где-то согласно документам – и снова испарился. Но это Африка, там всё так, потому и неудивительно.
– Ты говоришь, что он сомалиец, и у него есть своя лаборатория?
– Так говорит он, мой повелитель, я всего лишь повторяю сказанное. Но лаборатория у него почему-то находится в Аддис-Абебе, и опять же – по его словам.
– Странный и тёмный человек, но очень любопытный. Наведи о нём справки по своей линии, а я дам команду начальнику службы охраны, чтобы выяснил всё со своей стороны.
– Да, мой господин.
– Так, ну а что насчёт производства лекарств – он может их делать и продавать нам? И можно ли наладить их производство у нас?
– Он может, но не у нас, и очень мало. И, боюсь, мы больше не увидим его, потому как аль-Шафи уехал в Афганистан.
– Ты же сказал, Хуссейн, что он отправился в Пакистан?
– Мой повелитель, он обмолвился, что хочет добраться до Афганистана, ведь там идёт война.
– Так ты знаешь, ради чего он туда поехал?
– Мне кажется, он хочет испытать свои лекарства на раненых и проверить их действие безнаказанно. Может, даже на пленных кяфирах, кто его знает… Судя по всему, он не простой целитель, а знахарь, я бы даже сказал, что шаман. На правоверного мусульманина он мало похож. Повадки не те, хотя сразу так и не скажешь.
– Язычник, совершивший хадж? Ты в своём уме, Хуссейн?
– Прошу меня простить, мой господин, я не это имел в виду. Мне показалось, что он знает намного больше, чем говорит, но тогда он не может быть обычным целителем. А если так, то… это трудно объяснить.
– Ясно. Выкинь эту дурь из головы, аль-Зафири, и займись лучше делом. Аудиенция закончена.
– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Прошу простить мои слова, они высказаны необдуманно.
– Ступай! – небрежно махнул рукой раздосадованный эмир, и Хуссейн, нервно торопясь, покинул помещение. Неслышно закрылась за ним тонкая дверь, а эмир, взяв стакан со свежевыжатым соком манго, хмыкнул.
Шаман?! Ну-ну. Хотя, всё может быть, может быть. В конце концов, это же негры! И, обдумав эту мысль, эмир отложил её в дальний угол своей памяти. Лекарство – это хорошо, но насущные проблемы не дадут о себе забыть. Время покажет, кто такой аль-Шафи.
– Махмет, зови следующего.
Появившийся на крик секретарь кивнул и исчез за дверью, через которую тут же вошёл новый посетитель.
***
Я стоял на пирсе порта в Карачи и смотрел вокруг, размышляя, куда пойти в первую очередь. С собой у меня имелось пять тысяч долларов наличными, остальное можно перевести в Пакистане, если понадобится. Но думаю, что вряд ли.
Не спеша я направился прогуляться по городу. Если в порту нет-нет да ещё встречались чернокожие, то уже в самом городе их практически не было. На меня изредка поглядывали, но вид мой располагал к себе, внушая уважение. Тем более, что я всё же больше был похож на араба, чем на негра, да ещё и одетый в кандуру.
Город оказался очень грязным. Чище, чем в Африке, но ненамного, и везде в нем сновали множество мопедов. Не столько, сколько в Индии, но много. Огромный миллионный город поражал воображение как целыми кварталами нищенских построек, так и старыми зданиями в английском колониальном стиле, по соседству с которыми тянулись к свету современные здания. Насколько он оказался огромным, настолько же и безалаберным. Долго его рассматривать я не стал, и почти сразу направился оформлять въездную визу.
– Цель вашего прибытия?
– Туризм по мусульманским странам после совершения умры, – ответил я по-арабски.
Мой собеседник с трудом понимал меня, впрочем, так же плохо, как и я его, и мы перешли на ломаный английский.
