Кровавые берега

Глава 1

– Наверное, надо поблагодарить Вседержителей за то, что они не захватили Землю лет на сто или двести раньше, – заметил Дарио. Он стоял рядом со мной в шкиперской рубке и глядел на маячившие прямо по курсу ворота Суэцкого прохода, начинающегося в порту древнего города Порт-Саида. – Углубление канала с тридцати пяти до пятидесяти метров завершилось за полвека до года Всемирного Затмения. А до тридцати пяти метров канал углубили столетием раньше, чтобы им могли пользоваться супертанкеры. До этого, чтобы не скрести брюхом по дну, им нужно было сначала переливать часть нефти в другие танкеры и только потом входить в канал. А затем закачивать это топливо обратно. Сколько лишней, дурацкой работы, правда? Но чего не сделаешь ради того, чтобы не огибать Африку!..

Порой болтовня всезнайки Тамбурини (после смерти Тамбурини-старшего мы избавили его сына от фамильной приставки «младший») меня раздражала, и тогда я вежливо просил его помолчать. Но не сегодня. Разговаривая с нами, Дарио пусть ненадолго, но отвлекался от терзающих его мрачных мыслей. Это шло ему на пользу и помогало быстрее смириться с утратой отца.

Остальные члены команды также в общении с парнем проявляли тактичность. Это было нелегко, ведь каждый из нас пребывал на нервах и мог сорваться в любой момент. Кроме, разве что, Сандаварга. Его нынешнее положение дел вполне устраивало. Заштопав свои раны и оклемавшись после боя с Кавалькадой, Убби ждет не дождется, когда ему вновь представится возможность подраться. Он подолгу взирал на преследующий нас отряд гвардейцев и вызывался добровольцем на все ночные вахты, надеясь, что наконец-то враги точно отважатся на нас напасть.

Я тоже чуял, что ждать нам осталось недолго. Только в отличие от северянина вовсе этому не радовался. Кабальеро пустились в погоню не с пустыми руками, но их запасы воды в любом случае иссякнут раньше наших. А где еще в этих краях противник может наполнить свои бурдюки, кроме как из резервуара «Гольфстрима»? Конечно, демерарские рапидо – лошади феноменально выносливые и неприхотливые, но и им не обойтись без питья. Особенно при многодневной скачке по выжженной солнцем хамаде.

Перед нами угроза гибели от жажды в ближайшее время не стояла. Во-первых, наш водяной резервуар был залит доверху всего полмесяца назад, а его емкости хватало, чтобы поить команду из десятерых человек в течение трех месяцев. Нас, включая нашего четвероногого товарища, говорящего варана-броненосца Физза, и пленника, находилось на борту семеро. На сегодняшний день запасы воды на «Гольфстриме» уменьшились процентов на пятнадцать (с учетом того, что недавно с нами путешествовали еще пять монахов, которые затем бросили нас и рванули на помощь воюющим братьям).

Во-вторых, сунувшись в Суэцкий проход, мы въезжали на гидромагистраль табуитов – секретную дорогу, по которой они доставляли воду в обход атлантических кордонов Владычицы. И где-то по этой гидромагистрали двигался сейчас полным ходом танкер «Геолог Владимир Ларин». Его экипаж еще не знал о падении Гексатурма и гибели ордена и, как обычно, вез на север шесть тысяч тонн антарктической воды. Сойти с накатанного маршрута эта махина не могла. Так что в скором времени у нас с ней ожидалась встреча, жаль только, безрадостная.

Последние двенадцать часов мы преодолевали подъем. Он походил на тот, что вел к Гибралтарскому перевалу, только этот уводил нас выше – фактически на край Африканского плато. Дышалось здесь уже тяжело, и ощущения от этого были не самые приятные. Долорес Малабоните – моей жене и нашему впередсмотрящему – пришлось даже спуститься с марсовой мачты. Сидеть на ней при долгой езде в гору и так не доставляло радости. А если вдобавок к этому наблюдателя мучили тошнота и головокружение, оставаться на марсе было еще и опасно. Впрочем, у нас имелся кое-какой опыт работы на подобной высоте. К тому же мы не планировали здесь задерживаться. Развив по Суэцкому желобу скорость, через сутки «Гольфстрим» выберется из него и спустится на Змеиный карниз – дорогу, проложенную по дну бывшего Красного моря, вдоль края глубокого тектонического разлома. Там мы снова задышим полной грудью, ну а пока придется стиснуть зубы, взять себя в руки и немного потерпеть.

Северные Суэцкие ворота были сделаны из экзотического материала – древнего рукотворного камня железобетона. Нынче такими строительными технологиями нигде не пользуются. Почему? Да все по той же причине: для производства цемента необходим огонь – стихия, которая давно переродилась в метафламм и полностью вышла из-под контроля человека. А без цемента не создашь раствор, который застынет и превратится в подобный монумент…

При взгляде с бывшего морского дна бетонные молы, пирсы и укрепления Порт-Саида напоминали крепостные стены. Они были сплошь покрыты трещинами, сколами, а местами выкрашивались большими язвами, ничем не отличаясь в этом плане от обычных скал. Дальше мы наверняка наткнемся на осыпи, но высота берегов канала была не настолько большой, чтобы их обвалы перекрыли желоб поперек. И раз уж по нему проезжал танкер, стало быть, проедем и мы…

– Mio Sol! – окликнула меня Малабонита. Спустившись с мачты, она продолжала нести дозорную вахту, устроившись на крыше шкиперской рубки. – Глянь назад, Mio Sol! К нам – парламентеры!

– Сфистать фсех на палупу! Фрах на хорисонте! Херьмо! Орутия х пою, мать фашу! – немедля встрепенулся сидящий рядом с Долорес Физз, облюбовавший эту крышу на полвека раньше своей соседки. Здесь лежебока-ящер днями грелся на солнцепеке и заряжался солнечным светом, дабы ночью радовать нас сиянием своей фосфоресцирующей чешуи.

Я оглянулся. Действительно, в рядах врагов произошла перемена. Они по-прежнему держались от нас на безопасной дистанции, но несколько гвардейцев отделились от отряда и, пришпорив коней, настигали бронекат, неспособный тягаться в скорости с галопирующими рапидо. Однако это не напоминало атаку, на какую могли дерзнуть самые отчаянные из кабальеро. Их было всего трое, и один из них вздымал над головой флаг. Но не с гербом Владычицы Льдов – синим щитом, перечеркнутым белой волнистой линией, – а одноцветный белый. За счет чего и становилось очевидно: преследователи и впрямь вызывают нас на переговоры.

Известие о парламентерах быстро разлетелось по «Гольфстриму». Спустя полминуты вся команда собралась на мостике и разглядывала скачущих под белым флагом всадников. Прикованный к борту дон Риего-и-Ордас не мог присоединиться к нам, но он вышел из полудремы и, гремя цепями, поднялся на ноги.

Просидев пять дней в кандалах, он подрастерял свой аристократический вид: осунулся, растрепался и оброс щетиной. Но как бы то ни было, его взор все еще был исполнен надменностью. Дон Балтазар ненавидел и презирал нас с тех самых пор, как приговорил нашу компанию к смерти у отрогов Срединного хребта. И пленение нами команданте уж точно не добавило ему любви к такому отродью, как мы.

– Загрызи меня пес, если южане не хотят справиться о здоровье своего драгоценного дона! – пророкотал Сандаварг, победоносно задрав нос. Он не схватился за брата Ярнклота – свой пудовый кистень, поскольку был уверен: это не провокация, а действительно призыв к переговорам. Ведь стоит нам заподозрить неладное, и в следующий миг эту троицу накроет град стрел, о чем кабальеро были осведомлены не хуже нас.

– И как ты намерен поступить с доном Балтазаром? – осведомился я. Пленник по праву принадлежал одному Убби, и только тот мог решить его дальнейшую судьбу. Но какие планы зрели в рыжеволосой голове северянина, он нам пока не сообщил. И вот теперь настал подходящий момент это обсудить.

– Хороший вопрос, Проныра, – отозвался Сандаварг, оглянувшись и смерив свою добычу оценивающим взглядом. – Проще, конечно, вышибить ему мозги, и дело с концом. Но ты ведь понимаешь: я не опущусь до убийства безоружного врага. А тем более если он – величайший из врагов, с какими я сталкивался в жизни!

– Тоже мне проблема! Давай позволим дону Балтазару защищаться: снимем с него кандалы и вручим ему саблю, – предложил я. – Пять дней назад ты его победил, победишь и сегодня. Да он и сам не откажется от попытки взять у тебя реванш.

Присутствие на «Гольфстриме» командира южной гвардии, даром что закованного в цепи, нервировало меня с той самой минуты, когда он очутился у нас на борту. И потому я бы не возражал, вздумай Убби избавить нас от этой потенциальной угрозы. Впрочем, зная нрав нашего краснокожего товарища и традиции его народа, Сандаварг мог сделать это лишь одним способом. Вернее, двумя. Но вряд ли у кабальеро наберется столько денег, чтобы выкупить у похитителя столь высокородного заложника.

– Правильные слова ты говоришь, Проныра. Однако ничего из этого не выйдет, – нахмурившись, отверг мою идею Убби. – Кабальеро так же, как северяне, дерутся в поединках чести только своим боевым оружием. А шпагу дона я, к сожалению, с собой не прихватил. Сам знаешь, не до трофеев тогда было. Любой клинок, какой мы дадим этому южанину, он возьмет в руки лишь при одном условии: если ему представится случай перерезать глотки спящим врагам. Такое ни у кабальеро, ни у северян не возбраняется. Но поединок чести – есть поединок чести, и этим все сказано.

– Извините, что перебиваю вас, мсье! Но если вы намерены побеседовать с парламентерами, не лучше ли сделать это прежде, чем мы въедем в Порт-Саид? – подал голос Гуго де Бодье, наш толстяк-механик и самый благовоспитанный член команды. – Я не настаиваю, а просто напоминаю. Задумай гвардейцы недоброе, в желобе у нас будет гораздо меньше пространства для стрельбы и маневров.

– Вы совершенно правы, mon ami, – согласился я. – Пока мы ничем не рискуем, надо выяснить, какие требования кабальеро нам предъявят… Стоп колеса, мсье де Бодье! Убби, Долорес и Дарио – к баллестирадам! Физз! Знаю, как ты ненавидишь Кавалькаду, но все же прошу, будь любезен, не перебивай шкипера во время переговоров, хорошо?..

Через минуту после того, как я раздал приказы, «Гольфстрим» замер на месте, не доехав до Порт-Саида считаные километры. Трое всадников сразу же перевели коней с галопа на рысь, дабы не нервировать нас, приближаясь к нам на полном скаку. Сам отряд тем временем последовал нашему примеру и тоже прекратил движение, оставшись на недосягаемом для баллестирад расстоянии.

Спустя еще минуту парламентеры догнали «Гольфстрим» и, не опуская флаг, выстроились в ряд так, чтобы я мог видеть и слышать их с мостика.

Мы и кабальеро не испытывали друг к другу почтения, и соблюдать церемонности нам не имело смысла. Единственная уступка, какую мы оказали врагу – согласились его выслушать. На что он в свою очередь обязался не провоцировать нас нарушать парламентерские принципы.

– Эй, вы, на бронекате! Нам необходимо видеть вашего капитана! – не тратя время на ненужное приветствие, обратился к нам один из переговорщиков, по всей видимости, капрал или младший офицер.

– Я – шкипер! – внес я уточнение и махнул рукой, привлекая к себе внимание. – Чем обязан?

– Мы желаем знать, жив ли находящийся у вас на борту полномочный посланник Владычицы Льдов, дон Балтазар Риего-и-Ордас! – потребовал кабальеро. – И если он жив, мы просим дать нам возможность поговорить!

Команданте отлично слышал все, что долетало до него снаружи. Но он, сохраняя достоинство, не стал встревать в переговоры без спроса, а, прислонившись к борту, молча посматривал то на меня, то на северянина.

– Что скажешь, Убби? – переадресовал я вопрос стоящему у баллестирады Сандаваргу. Лично я был не прочь послушать, о чем гвардейцы намерены толковать с нашим пленником, но у его хозяина могло иметься на сей счет иное мнение.

– Ладно, пускай болтают, раз уж испортили ради этого простыню и не побоялись размахивать ею у меня перед носом, – ответил крепыш-коротыш. – Только не с глазу на глаз, а так, чтобы мы слышали каждое их слово!

Я повернулся к буравящему меня взглядом дону Балтазару и подал ему знак, что мы не возражаем.

– Это ты, Анхель? – крикнул команданте, повернувшись к ближайшей открытой бойнице. Подойти к ней пленнику мешали цепи, поэтому ему пришлось общаться с гвардейцами, не показываясь им на глаза.

– Так точно, сеньор, это я! – откликнулся узнанный доном по голосу кабальеро. – Хвала ангелам, вы живы! Compañeros очень обрадуются, когда я принесу им благую весть! Как ваши дела? Эти э-э-э… люди с вами хорошо обращаются?

– Кроме того, что я нахожусь здесь, а вы – снаружи, в остальном у меня все в порядке, спасибо. – Дон Риего-и-Ордас еще не потерял присутствие духа и даже позволял себе иронизировать. – Эти… люди держат себя в рамках приличия, что, безусловно, зачтется им в будущем. Лучше расскажи, что там у вас. Я так понимаю, ты привез новости, которые мне сильно не понравятся.

– Вы абсолютно правы, сеньор… – Голос обрадовавшегося встрече Анхеля вмиг помрачнел и зазвучал тише. – Новости очень плохие. Наверное, вы тоже видели черный всполох, который устроили табуиты, раз предполагаете худшее. И это действительно так, сеньор. Все настолько печально, что я даже не знаю, как вам об этом сообщить…

– Говори без утайки все, что тебе известно! – приказал командир гвардейцев. – Команда этого истребителя раньше нас прознала о том, что планируют монахи, и тебе не скрыть от нее правду. А иначе почему, по-твоему, эти люди рванули из храма задолго до того, как мы его захватили?

– Ваша воля, сеньор! Как вам угодно!.. В общем, выжили лишь пятьдесят три compañeros, включая вас. Это точные сведения. Сразу же после вспышки «би-джи» мы отрядили гонца, капрала Бласко. Он вернулся к стеклянному храму, выяснил, что там стряслось, и нагнал нас по нашим следам спустя трое суток. Как мы и опасались, на месте храма не осталось никого и ничего. Ни единой живой души, ни единого трупа, ни даже руин. Лишь залитое кровавой слизью крошево. Огромное пустое пространство, на котором были растерзаны в пыль сотни человек и лошадей. Бласко сказал, земля там на полметра пропитана кровью, и едва он спешился, как его сапоги утонули в кровавой грязи. Жуткое зрелище, сеньор. Даже поле битвы выглядит лучше, потому что нормальным останкам еще можно оказать последние почести. А какие почести прикажете оказывать кровавому месиву, да еще такой величины?

– Помимо наших братьев и табуитов еще кто-нибудь пострадал? – спросил команданте, понурив голову. Услышанное не стало для него откровением, ведь он догадался о гибели Кавалькады, едва увидев черный всполох. Но даже будучи готовым к трагическому известию, дон Балтазар не сумел воспринять его с бесстрастным лицом.

– Нет, сеньор, больше там никто не погиб, – уточнил парламентер. – Бронекаты адмирала Дирбонта добрались до храма намного позже, где-то за полчаса до капрала Бласко. Но теперь искать в тех местах совершенно нечего. Адмирал приказал возвести на том месте погребальный курган и оставил неподалеку оттуда для нас тайник с припасами. А потом возвратился в крепость разгребать бардак и писать доклад Владычице. Не сегодня завтра она получит его с голубиной почтой, но пока в столице еще ни о чем не знают.

– Много ли у вас воды? – вновь поинтересовался у Анхеля дон Риего-и-Ордас.

– Пока не бедствуем, сеньор. Но, как бы все ни обернулось, мы не вернемся назад, не вызволив вас из плена!

– Не вздумайте подвергать себя такому риску, лейтенант! – запротестовал команданте. – Я не допущу, чтобы из-за меня вы погибли в этих безводных землях от жажды! Спасайте не меня – я получаю достаточно воды, чтобы не умереть. Спасайте себя! Не забывайте, что вы – последние из Кавалькады! Пока вы живы, жива и она! Но если вас не станет, Атлантика лишится единственной силы, которая поддерживала в ней мир, закон и порядок!

– Погодите, сеньор, я вам еще не обо всем доложил! – поспешил объясниться Анхель, пока дон Балтазар не отдал ему официальный приказ о возвращении в Гексатурм. – С водой у нас не так плохо, как вы думаете! Позавчера ночью наш дозор наткнулся на стоянку беглых монахов. Это были несколько женщин и детей, сбежавших на лошадях из Гексатурма. Никакого сопротивления они не оказали, и мы схватили их, почти не прибегая к насилию. Нам показалось любопытным, что беженцы удрали так далеко от крепости. Это могло означать лишь одно: поблизости у них есть убежище с большим запасом воды, которую мы могли бы реквизировать. Однако, припугнув их, мы выяснили кое-что более интересное. Оказывается, сеньор, эта группа пробиралась в некий Суэцкий проход. А по нему она планировала идти навстречу танкеру, который возит ордену воду вдоль восточного склона Африканского плато! И танкер этот якобы в настоящее время едет на север и через неделю достигнет Червоточины…

– Хватит! Больше ни слова! – перебил докладчика команданте. – Можешь ничего не объяснять, я все понял!.. Что ж, раз вы уверены в правдивости этих сведений и в своих силах, значит, дерзайте! Ну а я буду молиться за вас, чтобы вам улыбнулась удача!

– Что вы сделали с теми несчастными монахами, выродки?! – вскричал Дарио, удерживая парламентеров на прицеле баллестирады. – Вы их тоже убили? Убили или нет?! Немедленно отвечайте!

– Успокойся, muchacho! Незачем так волноваться! – подняв руку, попросил Анхель. Он и его спутники балансировали сейчас на волосок от смерти, хотя и сохраняли невозмутимый вид. – Никто из тех табуитов не пострадал. Возможно, мы были с ними немного грубы, но кабальеро не проливают без крайней нужды кровь стариков, женщин и детей! Допросив беженцев, мы забрали у них лишнюю воду, а им оставили ровно столько, чтобы они могли вернуться обратно в Гексатурм. Вы ведь еще не в курсе: адмирал Дирбонт, исполняя волю королевы Юга, объявил амнистию всем женщинам и детям, состоявшим в ордене. По возвращении в крепость им не предъявят обвинений и предложат переселиться в любой из городов Атлантики. Как раз сейчас капитаны бронекатов Дирбонта разбрасывают в Червоточине листовки с этим воззванием. Так что, надеюсь, вскоре многие твои братья и сестры последуют нашему благому совету и перестанут скрываться.