Агерский лекарь
Жрец вынудил ее коснуться жертвенника так, чтобы на поверхности камня остался след ее крови. Затем кончиком своего пальца, испачканного в ее крови, чуть выше запястья левой руки начертал грубые линии великой Звезды. Восемь стрел, восемь сторон света… нечеткий след крови быстро исчез. Руку обожгло чужой магией. Бела вытерпела. Ей было интересно, что дальше. Даже в этом заклинании не ощущалось следа магии Заточенных богов. Только то, что вложил сам жрец…
Там, где руки касался палец жреца, тонкими линиями выступил четкий рисунок Звезды. Вот и все. Действительно, простой обряд. Непонятно только, почему Тольбе сам не провел его?..
Жрец отпустил руку Белалы, поклонился и молча покинул зал.
Бела оглянулась на своих спутников – здесь ли? Ждут ее?
Ждали.
Отец было протянул ей руку, но князь остановил его:
– Граф, мне нужно сказать несколько слов вашей дочери с глазу на глаз. Оставьте нас ненадолго!
Белферан с поклоном отошел на расстояние, которое наверняка не позволило бы ему подслушать разговор.
– Белала… есть одно дело, которое я могу поручить только магу, и только тому, кто прошел посвящение. Вы едете в Паннонию. У вас найдется достаточно времени в пути, чтобы поближе познакомиться с этой страной. Все бумаги есть у вашего отца. Сам он будет занят налаживанием дружеских отношений с паннонским князем… Это не просто, уверяю вас. Князь Берток умен, подозрителен и не доверяет нам, хотя, боги видят, его недоверие не подкреплено ничем, кроме гнусных сплетен, домыслов и догадок. У вас же будет другая цель. Слышали ли вы когда-нибудь о Князе Мертвецов?
Белала нахмурилась. Когда-то она что-то такое слышала. Но, кажется, это была всего лишь сказка тех времен, когда ей еще рассказывали сказки на ночь.
– Кроме самого словосочетания, ничего не помню.
– Ну что ж… я расскажу. Лет тридцать назад правил Паннонией князь Эрно. Эрно Шорош. Говорят, он был сильным магом и очень недобрым человеком. Однажды он наградил собственный народ таким проклятием, что кое-где его последствия встречаются и сейчас. Никто не знает, что с ним случилось дальше, но, вероятно, он погиб, иначе хоть что-то да стало бы известно. Так вот. Мне нужно, чтобы вы собрали всю информацию об этом человеке. Все слухи, сплетни, легенды… все, что сможете найти. Можете считать это моим личным для вас поручением. Ах да. Если сумеете добраться до каких-нибудь его записей… мало ли, может, что-то сохранилось. Так вот, было бы неплохо заполучить сами эти бумаги или их магические копии. Однако рисковать не нужно. Если вы что-то узнаете, но добраться до бумаг окажется трудно, лучше сообщите мне письмом. Я найду человека, который выполнит всю сложную работу за вас. Будьте осторожны, Белала. Княжеский двор Паннонии Заточенных не чтит. Однако есть люди, которые вам, безусловно, помогут. Отец вас с ними обязательно познакомит. Надеюсь, все понятно?
– Да!
Белала в душе радовалась. Кажется, вопрос ее карьеры на магическом поприще почти решен! Главное – справиться с поставленной задачей. Ну и, конечно, дальнее путешествие, новые места, новые знакомые – это куда лучше, чем жизнь при блистательном и шумном, но все-таки однообразном сибушском княжеском дворе.
– В таком случае идемте! Ваш отец волнуется.
Белферан не волновался. Он очень внимательно изучал основание каменной тумбы, на которой застыл один из ослепленных соколов.
Глава 2
Сквозь открытое окно в палату залетали разные звуки. Едва различимые голоса прачек, развешивающих постиранное белье, скрежет точильного круга. Лай собак с соседней улицы. Еще в палату тугим потоком вливались солнечные лучи, и в них плясали пылинки. Имре с удовольствием бы вообще никогда не закрывал окна и не завешивал шторы, но открытые окна грозили сквозняками, а сквозняки – обострением болезней у некоторых пациентов госпиталя.
Мастер распорядился открывать окна по расписанию, так что Имре ловил свой законный момент отдыха и одновременно любовался пылинками, танцующими в лучах света.
В этой палате, правда, простуда вряд ли кому могла грозить. Она принадлежит хоспису, а значит, у тех, кто здесь находится, и так не было шансов выжить. Все они пациенты мастера Ферга, знаменитого основателя Агерской Лиги лекарей и целителей. В родном доме они уже отдали бы души своим богам.
Сам Имре числился учеником мастера ди Годера, и его мастер был одним из лучших хирургов города. Но, к сожалению, он терпеть не мог, когда его ученики бездельничают, так что бо́льшую часть своего времени Имре работал санитаром у Ферга и других лекарей, чьи пациенты находились в госпитале постоянно.
Имре потянулся и собрался уже вернуться к тряпке и швабре, когда услышал от одной из кроватей странный звук. Словно больной тихо и часто закашлял.
Парень настолько привык к тишине, что от неожиданности выпустил швабру, и она шумно упала на пол. Никакого такого звука просто не могло быть: в этой палате лежат «стертые». В Агере говорят – их поцеловал Князь Мертвецов. Те, кому не посчастливилось попасть под проклятье и у кого в самый ответственный момент не оказалось в руках защитного амулета.
Имре даже дотронулся до своего «защитника» – маленький деревянный амулет-шарик он носил под рубашкой и никогда не снимал.
Звук повторился. Его источником оказался больной, которого привезли всего неделю назад. Из всех пациентов мастера Ферга он более всего, на взгляд Имре, заслуживал жалости. Хотя бы потому, что был почти его ровесником. Лежал целыми днями, глядя в одну точку, и ничего не видел. Только иногда моргал. Если бы не это и не ровное, глубокое дыхание, Имре решил бы, что парень умер…
Сейчас его зрачки бешено вращались, а из горла то и дело вылетал этот странный, похожий на кашель звук. И руки… суставы побелели от напряжения, пальцы дрожали, но не двигались.
Имре бросил швабру, выглянул в коридор. Там обнаружилась лишь одна ученица – товарищ Имре по несчастью. Она протирала рамы украшавших стены картин.
Нет, она тут не поможет… Кабинет Ферга этажом ниже. Надо туда!
Они встретились на лестнице.
– Мастер, в хосписе…
Ферг, не дав ему договорить, кивнул и через ступеньку поспешил на верхний этаж.
Там ничего не поменялось.
– Вот, – зачем-то сказал Имре.
Руки пациента выполняли странные, короткие движения, пальцы шевелились.
– Давно началось?
– Да нет, я сразу. То есть… самое большее две минуты. Может, я не сразу заметил.
– Понятно.
Ферг склонился над больным, нахмурился:
– Понадобятся ремни. И позови санитаров, эта кровать не выглядит надежной, попробуем переложить.
– Да он же тихий.
– Ну-ну. Давай-ка, сходи к Элайзе. Скажи ей, пусть она капли подготовит. Успокоительные.
Имре облизнул губы и отправился исполнять, но у выхода все же обернулся:
– А что с ним? Он тихо лежал, а потом вот так стал… Я его не трогал.
– Не знаю пока. Очень похоже на кататонию, но почему на пустом месте? – Ферг дернул себя за нижнюю губу и философски добавил: – Посмотрим, как будет развиваться.
Больной снова издал несколько кашляющих, захлебывающихся звуков.
– Вот я это и услышал. Сначала тихо было, а потом началось. Я думал, кашляет.
– Не похоже. Ну-ка, скажи что-нибудь на вдохе!
Имре попробовал. Получилось со второго раза. Но первая попытка напугала его самого – он в точности повторил звук, вылетающий из горла больного.
– Он пытается говорить?
– Не знаю. Будем наблюдать, это первый случай.
Имре, видя, что Ферг не настаивает на немедленном исполнении распоряжения, сделал шаг назад, в комнату. Ему было интересно. Он никогда не думал, что старший мастер госпиталя может чего-то не знать.
Больной меж тем немного успокоился, только пальцы продолжали беспорядочно шевелиться.
– Может, ему мешает свет? – предположил ученик.
Ферг опустил штору. Яркий ромб солнечного света на полу у кровати погас, стало полутемно, но на изменение освещения больной не среагировал.
– Как видишь, нет. Только… Ну-ка, подойди ближе…
Больной сфокусировал взгляд на лекаре и внезапно резко, громко зашипел. Даже слюна полетела. Лицо при этом исказилось так, словно его скривило судорогой.
– Будем наблюдать, – повторил Ферг.
– Княжья болезнь…
– Глупости. На начальных стадиях похоже, и не более того. Но должен сказать, у этой болезни, как и у княжьей, сходное происхождение. Здесь первопричиной, насколько я вижу, тоже стала магия. И в связи с этим… будем надеяться, что обойдется без магической эпидемии.
Имре поморщился, потому что не очень верил в подобное. Магоэпидемии раньше случались, да. На юге – или в Галлии, или у греков… и это было много веков назад. А с другой стороны, проклятье Князя Мертвецов вполне подпадает под эту категорию. Просто никто так не называет.
Пока парень рассуждал, Ферг закончил мысль:
– Чтобы устроить серьезное проклятие, нужно быть магом очень высокого ранга или же иметь доступ к чужой магической силе, что, собственно, и произошло в случае с Эрно Шорошем. Сейчас нет никого в Паннонии, кто подошел бы на роль проклинающего. Можно заподозрить также действие амулета или иного магического накопителя, но у нас пока мало сведений, чтобы опровергнуть эту версию или ее подтвердить. А значит, нужно больше данных. Да нет, заговоренные предметы оставляют характерный след в конфигурации постоянного магического поля, мы бы не пропустили. Нет, здесь что-то другое.
Объект их разговора вновь завращал глазами и вдруг весь напрягся, выгибаясь в постели дугой, затем начал хаотично двигать руками и ногами.
– Может покалечиться, – сказал Ферг. – Вот затем и ремни. Придется тебе поторопиться. Не забудь про санитаров и капли!
Имре вернулся очень быстро. В руках он держал надежные кожаные ремни, которыми здесь, в госпитале княжеской руки, пользовались исключительно редко: опытный маг может на время успокоить любого больного, не прибегая к насилию. За Имре топали по лестнице санитары.
– Мастер, там к вам… Элайза сказала, сам князь Берток хочет вас видеть.
Ферг обернулся к Имре:
– Сам с ремнями справишься? Нехорошо заставлять ждать его светлость.
* * *Князь был молод, может, чуть старше тридцати, высок ростом и хорошо сложен. В ожидании он мерил шагами приемный покой, и выражение его лица не сулило лекарю ничего хорошего.
– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровался Ферг, скидывая через голову белую медицинскую хламиду.
– Мне доложили, что ты вернулся неделю назад. Это так?
– Совершенно точно.
– Очень хорошо. В таком случае почему я должен узнавать о твоем возвращении у придворных сплетников и слуг? Почему ты сам не сообщил мне о своем приезде?
– Я отправил письмо с посыльным. Полагаю, этого было достаточно. Насколько мне известно, в Китшоэ никто не болен, и потом, неужели вас больше не устраивает господин Лештон? Насколько мне известно, он компетентный врач.
Князь Берток лишь в нетерпении дернул рукой:
– Лештон – хороший врач. Однако ты меня интересуешь куда больше. Ты маг, Ферг. И ты долгое время был моим личным лекарем. Ты просил у меня год… Но тебя не было почти два. И вместо того чтобы явиться ко мне лично, ты запираешься у себя в хосписе, как будто твои эти… не подождут еще пару дней, когда они ждали два года.
– Рассказывайте.
– Это ты рассказывай. Где ты был все это время? Я князь. Ты – всего лишь один из моих подданных.
– Я учился. И путешествовал. Присядьте, ваша светлость. Если вам действительно нужны мои медицинские знания и навыки в деле врачевания, вы вполне можете на них рассчитывать. Если вы по мне заскучали…
– Знаешь, Ферг, – почти спокойно сказал князь, – а ведь я действительно почти забыл, какой ты невежа.
Ферг чуть поклонился, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало. Князь внезапно перешел к делу:
– Зимой в окрестностях Агера нашли одного знатного молодого дворянина. Ваши лекари, из Лиги, единогласно сказали, что это – поцелуй Князя Мертвецов. Вот только на шее у юноши было это…
На стол перед Фергом лег простой амулет – деревянный шарик на серебряной цепочке.
Ферг провел ладонью над амулетом – тот отозвался ровным током знакомой магии.
– Он умер на руках у безутешной вдовы оттого, что твои амулеты перестали защищать от Князя!
– Амулет в порядке.
– Тогда как ты объяснишь то, что произошло? Это ведь не единственный случай.
– Я знаю, ваша светлость. И еще раз готов повторить – с амулетами все в порядке. Непорядок – с самой болезнью. Могу вам сейчас совершенно точно сказать, что наследие князя Эрно к этой новой беде не имеет отношения. Сейчас я занят исключительно тем, что пытаюсь выяснить, что это за магия и где ее источник.
– И, разумеется, безуспешно.
– Прошла всего неделя, князь. В прошлый раз нам понадобилось три с половиной года. Могу точно сказать, что причина болезни – не амулет и, скорей всего, не проклятие. Вероятность последнего, впрочем, до конца еще не отметена.
– Что же я должен сказать людям? Ах да. Я пришел, чтобы официально предложить тебе должность моего личного лекаря. Моего и моей супруги. Лештон уезжает к себе в Моравию, у него там кто-то умер… или родился… не знаю. Возвращайся. Твои комнаты никто не занял.
Ферг помедлил. Потом с нажимом уточнил:
– Все мои комнаты?
Князь поморщился и кивнул. По его мнению, Ферг был той еще занозой, но считаться с ним приходилось. Что ни говори, а он все еще оставался сильнейшим магом Северной Паннонии… а может, и всех окрестных государств. Кроме того, Ферг считался его дальним родственником. По отцовской линии.
* * *После пышного и яркого Сибу Агер показался Белале аскетичным и отсталым, каким-то слишком уж провинциальным. Слишком узкие улицы, маленькие площади, на которых теснились казенные дома, лавочки и салоны. И центром города являлся не нарядный княжеский дворец, а большая рыночная площадь. Шумный рынок, правда, был обнесен каменной стеной со складами и магазинами приезжих купцов. Самые богатые дома города располагались в стороне от этого людского муравейника и примыкали к княжескому замку, расположенному на вершине холма. Про замок Белала успела узнать, что он называется Китшоэ. Таким было прозвище его первого владельца.
Дом, который князь Берток выделил для семейства трансильванского посла, располагался так, что из окон второго этажа были хорошо видны кованые ворота замка. Это оказался очень хороший каменный дом в восемь комнат, в нем даже нашлось место маленькому танцевальному залу. Восточную стену дома оплетал зеленый плющ, а на башенке, украшавшей высокую крышу, когда-то разводили цветы. От цветника остались кадки, горшочки и лотки с землей. Кое-где из кадок торчали сухие стебли.
Бела первым делом обошла все помещения от кухни до этой самой башенки и осталась довольна. В родовом замке у нее была всего одна маленькая комната, а тут две, и обе с большими окнами, выходящими в сад. Одна комната оказалась спальней. А вот другая…
Эту комнату обставляли и украшали, точно зная, что в ней будет жить молодая незамужняя женщина.
В голове вертелось только одно не очень понятное слово, которым иногда называл ее апартаменты отец: «будуар».
Стены обиты кремовым шелком с розами и чудесными птицами. Огромное зеркало в дубовой раме и столик под ним – очевидно, предназначенный для разных мазей, притирок и румян. Удобное кресло, гардероб из мореного дуба… Шелковые же, собранные декоративными складками занавески.
«Хорошо, – подумала Бела. – Но мне нужна еще одна комната. В этом будуаре магией заниматься будет нельзя».
Возле зеркала обнаружился витой шнурок. Такие в богатых домах Сибу устраивают специально для вызова прислуги. Из любопытства Белала дернула, и через минуту в ее комнату вошла миловидная горничная. Бела решила, что девушка вряд ли сильно ее старше.
– Здравствуйте, госпожа графиня. Меня зовут Зарина, и я в полном вашем расположении. Я уже три года работаю горничной в этом доме и все здесь знаю.
Бела, хихикая про себя, сделала строгое лицо и спросила:
– Вероятно, твою работу оплачивает казна?
Зарина поклонилась.
– В таком случае я добавлю к твоему жалованию еще десять серебряных монет местной чеканки. Но уговор – ты будешь докладывать обо мне своему нанимателю только то, что мы с тобой обговорим заранее. Согласна?
Девушка широко улыбнулась и спросила:
– А что, если я никому ничего не докладываю?
– Ну, в таком случае это будет твой чистый доход. Но если обманешь, я все равно узнаю правду.
– Я отчитываюсь перед начальником замковой охраны. Обычно он мои новости слушает вполуха и тут же забывает.
Белала пригласила служанку войти в комнату. Спросила:
– Когда ты здесь обычно прибираешь?
– При прошлых господах прибирала днем, когда они уезжали в замок или развлекаться. Я буду вам очень благодарна, госпожа графиня, если вы сами скажете, в какой час мне лучше приходить.
– Вечером, – не задумываясь, ответила Бела. – Обычно всякие важные встречи в замке и других местах бывают по вечерам. Комната будет пустовать. А скажи, Зарина, ты родилась здесь, в Агере?
– О да, госпожа. Я очень хорошо знаю город! Вам нужно куда-то съездить? Я провожу.
Бела лишь улыбнулась: как же ярко светятся любопытством глаза служанки! Как же ей хочется поучаствовать в чем-нибудь тайном и, может быть, немного опасном, чтобы потом рассказывать о приключении таинственным шепотом при свечах. Бела ее понимала. Было в этой улыбчивой русоволосой горожанке что-то, что напомнило Белале ее саму.
– Пока нет. Мы только приехали, и я еще не успела обзавестись знакомыми. Но мне хочется поближе узнать город, в котором предстоит жить. Я в Агере впервые…
– Понимаю! Хотите, расскажу, какие здесь есть модные салоны и…
Бела качнула головой:
– Про салоны мне и так расскажут. А вот я слышала, что Агер стоит на древних развалинах… Это правда?
– Правда. Только от них мало что осталось. Камни еще в старые времена использовали для строительства. Но у нас есть музеум. Он недалеко от рынка, и туда пускают за деньги посмотреть разные редкости. Только туда никто не ходит – скучно.
Бела подумала, что, пожалуй, уже можно заняться поручением, полученным в Сибушском храме.
– Вот что, Зарина, присядь-ка. И расскажи мне обо всех местах, которые в городе можно посетить знатной чужестранке, чтобы получше узнать Агер и его жителей.
Служанка с наигранной робостью присела на мягкий пуфик и глубоко задумалась.
Белала сочла возможным подсказать:
– Музеум – это хорошо… но есть же какие-то особые места… овеянные легендами и тайнами. Что-то такое, о чем обычно не рассказывают иноземцам.
Лицо Зарины просветлело:
– Конечно, есть. Например, заброшенный храм Заточенных богов… В городе ведь ни одного храма не осталось. Князь Джерго повелел разрушить их сразу, как его брат Эрно наслал проклятие… и Арену разрушили. Там, где была Арена, сейчас городской парк. Он к улице Мага примыкает. Рассказывают, что в том парке ночью в полнолуние можно встретить призраков тех, кого убивали во время представлений…
– Проклятие? – нахмурилась Белала.
– А вы что же, никогда не слышали о проклятии Князя Мертвецов?
– Я почти ничего не знаю об Агере.
Зарина села удобней и начала рассказывать с интонацией бывалой сказочницы:
– Это случилось здесь, на Агерской земле. Старики говорят, правил тогда страной молодой князь Эрно. И была у него жена, княгиня, и маленький сын. Но был он человек недобрый и мстительный. Тогда как раз закончилась война…
– Погоди, Зарина, война закончилась всего лет тридцать назад!
– Тридцать семь. Тогда это и случилось! Слушайте дальше! Война закончилась, но не всех завоевателей и черных магов уничтожили. И князь Эрно втайне был одним из них. И совсем не из последних. Но он долго скрывал свои цели. Старики говорят, что это он убил родного отца, чтобы быстрей начать править Паннонией и учинить здесь свои порядки. Он приказал построить Арену – специальное место, где должны были сражаться люди и животные. Тигры, львы… Мне дед рассказывал, что там был даже дракон! Правда, я не очень верю. И почти сразу закрылась Паннонская Академия, а ведь она считается одной из самых старых в мире.
– А сейчас?
– Сейчас ее, конечно, восстановили. И театр. В городе тогда закрыли и театр тоже. Даже запретили устраивать представления на рыночной площади – это чтобы как можно больше народу ходило смотреть на бои, которые проводились каждую неделю. Каждый день оглашались новые запреты. А всякие… – Зарина перешла на шепот, – всякие жрецы Заточенных почти перестали скрываться. И людей тогда казнили за малейшую провинность. А кого не казнили, высылали из страны. Князь Мертвецов выслал даже собственного брата. Боялся, что тому надоест терпеть и он устроит переворот. И тогда его жена тайно бежала из дворца, прихватив с собой маленького сына. Они хотели спрятаться в Моравии, но погоня шла по пятам. Княгиня и ее спутники укрылись в пещере, которая расположена к северу отсюда. Это очень большая пещера, в ней легко заблудиться. Но там, в одном из залов, древние люди сложили каменный лабиринт…
– Вот бы на что посмотреть…
– Не получится. Я недорассказала. Князь Эрно несколько дней преследовал беглецов и настиг их в той пещере. Конечно же, спутники княгини решили защитить ее, даже если придется отдать свою жизнь. Но Эрно посчитал, что княгиня его предала, и призвал силу всех присягнувших ему магов. Может, вы не знаете, графиня, но у нас есть такой обычай – маги Паннонии присягают своему князю и клянутся отдать свою магическую силу, если нужно будет для защиты страны. А Эрно ударил этой магией по своей бедной жене и ее спутникам. И теперь в пещере… она называется Агдоле, если не боитесь, мы можем туда съездить… Так вот, теперь в той пещере над каменным лабиринтом магический купол, под которым вечно умирают враги князя. А магия его была такой силы, что ударила по всем жителям страны. Потому что присягали ему все самые сильные маги Паннонии, а такая сила просто так не дается. В одночасье десятки людей забыли, кто они, откуда родом. Забыли всё, даже как ходить и говорить. И если сначала они еще как-то реагировали на то, что происходит вокруг, то со временем все больше уходили в себя, пока просто не умирали в своих постелях. А самое главное – это продолжалось долго, больше десяти лет. Но первый год был все-таки самым страшным. А потом князь Джерго, отец князя Бертока, учредил лигу Целителей. И тамошние маги изобрели защиту… Теперь все в Паннонии носят вот это…
Зарина показала Беле браслет, сплетенный из цветных ниток. Браслет украшала всего одна деревянная бусина.
– Это амулет. Если его не снимать, то поцелуй Князя Мертвецов тебе не грозит…
– А сам Князь Мертвецов? Что с ним стало?
Зарина пожала плечами:
– Вообще-то считается, что он раскаялся и отрекся от власти в пользу брата. Но в это никто не верит. Может, он сбежал.
– А может, погиб?
– Не думаю. – Горничная нахмурилась: – Иначе его похороны пышно праздновались бы каждый год. Я думаю, все-таки сбежал.
Белала поежилась. И вот об этом человеке ей нужно собрать информацию? Но о нем и так все знают. Наверняка что-то подобное за монету ей расскажет любой мальчишка на улице.
– Значит, пещера Агдоле… городской парк… музей…
– И храм Заточенных. Помните, я говорила? Заброшенный храм. Очень старый, и недалеко от города.
– Ну, вот с него и начнем. Раз ты считаешь, что там есть на что посмотреть.
Зарина прикусила губу, но кивнула. Словно уже пожалела о сказанном.
Завтра как раз граф Вораш отправится в Китшоэ официально представляться княжеской семье, и у Белалы будет целый день, чтобы начать осваиваться в городе.
Горничная уверила ее, что ехать недалеко и вполне можно отправиться верхом, но если Белала боится, то и в карете тоже можно. Конечно, после всего сказанного о карете речи быть не могло.
* * *Правда, тому, кто изобрел женские седла, самому бы на них всю жизнь ездить!
В родовом замке Белале принадлежали две лошади. И ни одного дамского седла. Впрочем, освоилась она довольно легко – если не учитывать, что юбки оказались слишком пышными, а стремя неудобным. Необходимость воспользоваться помощью Зарины, просто чтоб забраться в седло, и вовсе настроила Белалу на мрачный лад.
Служанка же держалась в таком же дамском седле с видом опытной всадницы. В который уже раз Бела подумала, что та не так проста, как хочет казаться. И забралась она в седло сама – с небольшого деревянного приступка. Лошадка у нее была низенькая и лохматая, она смотрела из-под челки с терпеливым вниманием. Девушка весело пояснила:
– У меня отец – бывший солдат. Он успел даже в Великой войне поучаствовать. Вернулся домой без ноги. Бывший командир устроил его на службу – старшим конюшим в Китшоэ. Так что я все детство при лошадях.