Призрачный бал

– Не подумала, что Авдотья ко мне в ту же ночь примчится, – Аглая рассмеялась скрипучим смехом. – Сама бледная, растрепанная, и глазищи, что блюдца. Зло, оно же завсегда возвращается к тому, кто его сотворил. По делу и наказание. Кричала она, грозила мне, да разве уже чего исправишь? Староста ведь лошадку в печь бросил, теперь Егорка навечно к их хате привязан.

Варвара будто приросла к табурету. Значит, не померещилось ей и не приснилось. Она и в самом деле плач детский слышала. А ведь в кошмаре том старуха Варвару своей назвала. Аглая то была или нет, теперь и не вспомнить.

– Только Авдотья все не уймется. Обмануть вот меня вздумала. Я ведь велела ей Настасью прислать ко мне на ночь, пообещала, что тогда Егорушку от страданий избавлю, а ее от мук душевных. Да ты не пужайся, – махнула рукой Аглая, – ничего я Настасье не сделала бы, просто все рассказать хотела, как есть. Да только вон как оно вышло-то. Мне ведь и правда помирать скоро. В церкви отпевать не станут, так хоть теперь душу облегчу. А ты, девка, слушай да не перебивай. По молодости и горячности я много чего наворотила. На том свете с меня много и спросится. И ведь могла по-другому жизнь прожить, да глупая была, думала, не придется расплачиваться. Ты вот что, девка, как завидишь, что меня крутить и ломать начнет, уходи и не оглядывайся. Уговор ты выполнила, ночь со мной пробыла. Потому и оплату получишь от старосты. Об одном прошу, расскажи Настасье все, что я тебе поведала. Ни словечка не утаи, пусть знает.

Ночь пробыла? Варя точно очнулась, заметив, как темнота стала выцветать, предвещая скорый рассвет. Тьма больше не имела силы, постепенно отступая пред светом нового дня. Багровая луна истаяла, как и не было.

Аглая кивнула Варваре на кадку. Та все поняла и зачерпнула ковшиком воду. А когда подавала его старухе, та вдруг вцепилась ей в запястье и бесцеремонно задрала рукав сарафана. Руки у Аглаи были холодные и шершавые. Варе даже почудилось, что та оцарапала ей кожу.

– Это у тебя откуда? – Аглая больно ткнула Варю в родимое пятно. И откуда узнала?

Варвара, сколько себя помнила, всегда жила с этой отметиной, чем-то похожей на лист клевера. Ей никогда не нравилось пятно, оно казалось уродливым. А вот Захар, как только увидел, сказал, что этот знак делает ее особенной. Если бы Варя только знала, насколько особенной, то никому бы его не показала. А уж тем более Аглае.

– Родилась я такой, – буркнула Варвара, пытаясь вырваться и удержать при этом ковшик, но хлипкая на вид старушка держала мертвой хваткой. – Пустите, мне больно!

– А ну сядь, девка, и слушай меня! – Аглая вдруг разжала руки, выхватила ковшик и жадно осушила. – Ты не просто так ко мне попала. Сама судьба тебя в мой дом привела.

Пока она пила, первые лучи солнца коснулись ее дряблой кожи, румяня щеки. Аглая улыбнулась. Пусть улыбка не сделала ее краше и моложе, но теперь Варя видела перед собой не ведьму, а самую обычную дряхлую старушку, которую и бояться-то грешно. Может, с рассветом, ночные мороки больше не имели над Варварой власти?

– Бабушка, я уговор выполнила. Можно теперь пойду? Меня друзья заждались. – Она тоже робко улыбнулась.

– Друзья? – улыбка старой женщины стерлась. – Неужели ты не понимаешь, что всегда была чужой для них? Я ведь все про тебя узнала. В душу к тебе заглянула.

– И что же у меня в душе? – Варе придавал смелости солнечный свет, отвоевывавший себе все больше пространства, выгоняющий ночной сумрак из самых дальних уголков дома.

– Пустота и тоска бесконечная. Сама знаешь, что не такой ты жизни себе хотела. И пляски эти шутовские тебе не по нутру. Понимаешь ведь, что все это пустое и, сколь себя не успокаивай, легче не станет. Ноги давно в кровь сбила, а все пляшешь. Сколько тебе так плясать еще осталось? Два или три лета. А потом? Кому ты будешь нужна? Хорошо, если какой убогий на тебя заглядится, а то ведь и вовсе в девках помрешь.

Слова старухи били хлестко, точно плетью. И каждое попадало в цель. Сердце от обиды и злобы разрывалось, душа свербела. А Аглая все не унималась.

– Ты ведь их семьей привыкла считать, а для бедняков лишний рот, что целая орава голодных цыган, – одна обуза. Как перестанешь им деньги приносить, выкинут тебя, как старый лапоть, и забудут!

– Не верю! Они меня любят! – Варя вскочила с места и бросилась к двери. Злые слезы туманили глаза, только слова старухи летели вдогонку отравленными кинжалами.

– Уходи, коль так решила. Только знай. Не иначе от любви большой они кота твоего в реке утопили, пока ты богатеев плясками развлекала.

– Ты врешь! – Варя резко развернулась и кинулась к старухе. – Тимка сам убежал. Молодой, дурной был…

Кот недовольно заурчал, точно понимал их разговор и был не согласен с некоторыми Вариными высказываниями.

– Вспомни, как он ластился к тебе в тот день, когда пропал. Коты – твари умные и смерть свою чуют за версту. Можешь мне не верить, только спроси у самого старшего из вашей труппы, может, и признается.

И Варя вдруг все вспомнила. В тот день им повезло, труппу пригласил к себе богатый помещик, у его жены был день рождения, заплатили хорошо. На те деньги они все вместе пару месяцев могли спокойно жить. Тимофей, который всегда ждал Варвару в телеге и никуда не уходил, пока она танцевала на сцене, вдруг увязался за ней. Не хотел оставаться со Степанычем и другими стариками, которые уже не могли работать, но и деться им было некуда. Варя пообещала, что скоро вернется, а Тимка так на нее посмотрел, что сердце сжалось.

Варвара с трудом дождалась окончания спектакля и со всех ног помчалась к телеге, но Тимки нигде не было. Тогда-то Фекла, дальняя родственница Степаныча, ей и сказала, что коты умирать уходят подальше от хозяина. Только ведь Тимка еще молодой был!

Варя не поверила и долго, до глубокой ночи, его искала. Бродила по окрестностям, но так и не нашла. Степаныч неделю ходил угрюмым и молчаливым, точно воды в рот набрал. Вот, значит, почему. Степаныч хоть и велел Варваре с собой кота забрать, да постоянно упрекал, что «самим еды не хватает, так еще и зверя твоего кормить». Теперь как пелена с глаз упала!

Вот только откуда Аглае знать, что действительно произошло с котейкой? Она ведь там не была! Или действительно старуха – ведьма?

– Это не я, а ты слепая, ежели до сих пор не поняла, что не простая в тебе кровь течет. – Аглая точно слышала все ее мысли, понимала сомнения. – Сила в тебе есть, да только спит она крепким сном. Я ведь тебя и не прогнала потому, что родство почуяла, а как метку увидела, так и последние сосмнения исчезли. Нашего ты рода, девонька. Ведовского!

Аглая взяла Варвару за руку, но та вырвалась и попятилась.

– Настасье ваши слова я передам, – затараторила Варвара. – А больше ничего слышать не хочу. Сирота я, и никакого родства у меня с вами нет.

Старуха стукнула палкой по деревянному полу.

– Уйдешь сейчас – больше не возвращайся. Я перед смертью хотела доброе дело сотворить, но если не просят, то любое добро злом обернуться может. Ступай, удерживать тебя не стану. Вот только как мать тебе в следующий раз явится да браниться станет…

Аглая говорила что-то еще, да только Варя больше не слушала. В висках застучало, а сердце ухнуло куда-то вниз. Она никому об этом не рассказывала! Сама боялась того, что с ней творится.

Первый раз мама пришла к ней сразу после того, как Степаныч забрал ее девчонкой сопливой в труппу. Варя тогда подумала, что это сон и мама ей попросту снится. Только прикосновения были именно такими, какими Варя их запомнила. Нежные, теплые мамины руки гладили ее по рыжим кудрям, тихий голос убаюкивал. Мама говорила, что не даст свою малышку в обиду и станет присматривать за ней, пока та не поднимется на ноги. Мама предупреждала ее о бедах и несчастьях, о лихих людях и даже о переменчивой погоде. Всякий раз ее слова сбывались, и Варя привыкла, что мама всегда рядом. Только вот о том, что поджидает ее в этой деревне, матушка не предупредила.

Неужели знала и нарочно не пришла? И старуха говорит правду?

– Знаю я, что она к тебе приходила. – Аглая снова подошла к окну, и со стороны могло показаться, что она любуется восходящим над лесом солнцем. Только теперь было не страшно, ночь отступила, а вместе с ней и страхи. – Знаю, что силу ведовскую отринула, оттого и померла в расцвете лет. Да видно поняла, что и тебя такая же участь ждет, вот и привела ко мне. Только заставлять я тебя не буду. А ну, помоги мне на крыльцо выйти.

Варя удивилась, почему Аглая, встречавшая ее на крыльце ночью, не может выйти теперь, но не спорила. Подошла к старухе и, поддерживая, вывела ее за порог.

Ранним утром воздух всегда свежее и прозрачнее. Пока еще не наступила жара, можно гулять по сырой от росы траве, подставляя лицо теплому солнышку. Только сейчас Варвара этой красоты не видела, думала совсем о другом. Не обманывает ли ее старуха? И руку заголила именно ту, где родимое пятно имелось, будто знала, и об остальном ведала. Только зачем ей понадобилась именно Варя? И что еще за сила такая – ведовская? Варя отродясь в себе ничего подобного не чуяла. А то что мамку мертвую привечала – так видения это все, которые в домах для душевнобольных лечатся!

– А теперь ступай. – Голос старухи вырвал Варю из размышлений. – Не держу.

Варвара, как во сне, спустилась с крыльца и дошла до забора. Обернулась, и как что кольнуло ей в сердце. Откуда-то всплыло понимание, что она все для себя решила и уже никуда не уйдет.

Аглая, словно прочитав ее мысли, улыбнулась и подняла морщинистое лицо к солнцу. При свете дня она не казалась страшной, скорее даже милой. Фекла, Степаныча родственница, и та безобразнее.

Варя еще немного постояла и решительно направилась к крыльцу. Из приоткрытой двери на порог лениво выполз черный кот. Теперь в его зеленых глазищах девушка не увидела багровых отблесков. Кот мазнул Варвару равнодушным взглядом, сощурился и принялся умываться.

Гостей намывает, подумалось Варе. Только кому в голову придет напрашиваться к одинокой старухе в гости?

Девушка вдруг поняла, насколько Аглая одинока и несчастна. А ведь рядом люди! Живут, работают, влюбляются и женятся. Рожают детей, нянчат внуков. И никому нет дела до этой старухи. И в этом они с Варей похожи. Она так и не смогла принять свою новую «семью». Всегда чувствовала себя обузой в труппе. А ведь ее танцы особенно любят зрители, приходящие поглазеть на представление. Только нет рядом того, кто мог бы за нее искренне порадоваться. Даже мама, приходя в полусне-полуяви, никогда не говорила о том, какая ее дочка умница!

Черный кот вопросительно глянул на хозяйку, а та, словно почувствовав взгляд, опустила голову и едва заметно кивнула. Словно получив разрешение, кот спустился с крыльца и мягкой поступью направился к Варваре. Подойдя, он как бы невзначай боднул Варину ногу и, задрав хвост, вышел за калитку.

Старуха же развернулась и зашла в дом, приглашающе оставив за собой приоткрытую дверь.

На печи исходил клубами ароматного пара чугунок со щами. Под столом, склонив голову и прищурив один глаз, с довольным урчанием разделывался с куском мяса кот. Половина дня уже пролетела, а Варвара все сидела и слушала рассказы старухи. Аглая рассказывала сказки про то, как она, еще будучи молодой, жила не в этом доме, а в усадьбе Лисий Яр. И что сам хозяин ее особо выделял среди других, но разница в положении не позволяла ему влюбиться в безродную девку. А она его все равно любила и готова была прислуживать, только бы рядом находиться. Только когда тот в усадьбу молодую жену привел, Аглая не смогла этого стерпеть и ушла. Недалеко ушла, в этот самый дом. Вскорости узнала, что у любимого сын народился, который и теперь в поместье живет да всем там управляет.

– Приворожить его даже хотела, – каялась старуха. – Да разве это заменит любовь-то настоящую. Вот я и решила, что пусть будет без меня, зато счастливым.

Варя не верила словам старухи, но рассказ ей нравился. И она представляла, как сама танцует не на сцене для богачей зажравшихся, а на балу, который в ее честь устроен. И только она увидела, как молодой кавалер приглашает ее на танец, галантно склонившись в поклоне, как Аглая бесцеремонно вырвала Варю из мира грез, ухватившись шершавой своей рукой за предплечье.

– Пора, девка! Готова?

Да неужели к такому можно подготовиться? Аглая успела рассказать Варе, что может разбудить в ней кровь колдовскую. Только все сокрушалась, что времени совсем не осталось и знания она передать не успеет. Показала Варваре погреб, где травы да настойки хранились. А еще там были книги. Старинные, в почерневших кожаных обложках, с желтыми промасленными страницами.

– Ты хоть грамоте обучена? – спохватилась Аглая.

– Обучена, – заверила ее Варвара. – Степаныч заставлял буквы запоминать да в слова складывать. Справлюсь уж как-нибудь.

На самом деле Варя не верила в слова Аглаи, думала, что та давно из ума выжила от тоски и одиночества. Вон какие истории про барскую усадьбу расписывала, точно на самом деле там была. Но отказать старухе в просьбе не смогла. Боялась, что накажут ее небеса и будет она, Варвара, так же старость свою коротать, а никто и воды не поднесет.

Старуха привела Варвару в баню. Велела снять крест и раздеться донага. Сама сделала так же. Затем нарисовала угольком на полу круг и сказала Варваре встать в него, да чтоб ни звука, что бы ни произошло. В кругу она поставила бадейку с водой и положила нож.

Одежу Варину старуха связала узлом со своей и кинула в печь. Варя испугалась, что вместе с сарафаном и крестик сгорит, но увидала, что он лежит на полу, старуха его не заметила.

Аглая вошла в круг и начала нараспев читать слова на непонятном для Вари языке. А потом вдруг ловко подхватила с пола нож и полоснула Варю по тому месту, где у нее было родимое пятно. Девушка едва не взвыла от пронзившей ее боли, но, помня слова старухи, лишь сжала зубы до скрипа. Аглая глянула на нее с одобрением и даже улыбнулась. Зачерпнула ладонями воды из бадейки, полила на рану. Что-то пошептала, дунула, и Варя почувствовала, как жгучая боль уходит. Старуха тем временем распорола тем же ножом свою ладонь и приложила окровавленную руку к ране Варвары. Снова стала читать странные слова, от которых у Вари теперь мороз пошел по коже, а тело пронзило тысячью иголочек. Стены бани начали расплываться и изменяться. И вот уже они со старухой стоят посреди поляны. Вокруг сплошной стеной лес, над головой черное ночное небо.

Варя хотела что-то сказать, но язык ее больше не слушался. Она даже не сразу поняла, что повторяет незнакомые слова за старухой. В голове стоял гул, по поляне летали черные рваные тени, а она не могла даже пошевелиться.

Страха не было совсем. Только ожидание: что же произойдет дальше?

Ничего.

Варя потрясла головой и поняла, что снова стоит в бане. Глянула на родимое пятно. Никакого пореза не было в помине, и боль ушла без следа. Неужели снова привиделось? Она опустила глаза и увидела у своих ног скрюченное тельце старухи. В одной руке та крепко сжимала нож, а изо рта вытекала тонкая струйка крови. Варя встала на колени и повернула тело Аглаи на спину. Но теперь на нее смотрела молодая, красивая девушка, чуть старше ее самой. Черные длинные волосы рассыпались вдоль тела, стыдливо укрыли упругую грудь. Девушка распахнула глаза, в которых плескался густой мрак, и пухлыми алыми губами прошептала: