Тайна пиковой дамы
Ему нужно увидеть Марию, чтобы понять, что это лишь временное помутнение: возможно, у него солнечный удар и незнакомка была просто миражом… Иначе с чего бы ему теперь сходить с ума от одной мысли, что она с кем-то другим?
Так не бывает!
Любовь не может накрыть вот так, сразу, как раскаленная лава покрывает землю, вырвавшись из темного нутра горы, не оставив не единого шанса на спасение. Нет, он все это выдумал и теперь нужно вернуться в реальность…
Мария жила в небольшом одноэтажном доме, утопающем в зелени деревьев, к которому вела узкая извилистая улочка.
Звук возбужденных голосов Джованни услышал загодя. Девушка предупреждала его о гостях, но уже было поздно, обычно к этому времени все уже расходились. Сердце сжалось в предчувствии чего-то нехорошего, несмотря на то, что, судя по пьяным выкрикам и песням, в доме что-то праздновали.
– Я счастлив, что отдаю единственную дочку в надежные руки! – Голос отца Марии, басовитый и резкий, не спутать было ни с каким другим. Много раз он заставлял юношу убегать в страхе за собственную шкуру. Синьор Силвано не желал видеть в нем ухажера Марии, но со временем смирился, и Джованни даже несколько раз бывал у них в гостях.
– Пусть святая Мария благословит и хранит эту пару от любых невзгод. Я хочу выпить за…
Джованни не расслышал дальнейших слов: в голове у него словно что-то лопнуло, в ушах зашумело.
Не веря в происходящее, он растолкал локтями собравшихся и ставших вдруг ненавистными людей и пробрался к дому.
Возле крыльца стоял длинный, ломившийся от яств стол, за которым сидели гости, хозяин дома и одетая в нарядное платье невеста.
Способность слышать еще не вернулась, и Джованни просто смотрел на бледное лицо Марии, на ее расширившиеся от ужаса зрачки, дрожащие пальцы, сжимавшие бокал, наполненный красным вином.
Синьор Силвано улыбался и не прекращал говорить – по крайней мере, губы его шевелились, но ни звука не пробивалось сквозь гул в голове Джованни.
Невысокий, темноволосый, старше Марии как минимум вдвое, импозантный синьор поднял бокал и широко улыбнулся. Он смотрел на девушку, как хищник смотрит на жертву…
Вдруг, словно набат, раздался звон разбитого бокала – и Джованни увидел, как рубиновая струйка стекает по руке Марии, оставляя безобразные пятна на светлом платье.
– Это на счастье! – не растерялся «хищник» и тоже разбил свой бокал о землю.
Гости радостно загомонили, в воздух полетели поздравления, впиваясь в грудь Джованни отравленными стрелами…
Негодяй Силвано увидел его – и победоносно ухмыльнулся в густые смоляные усы.
Джованни от стиснувшей сердце боли поначалу готов был разрыдаться на глазах у всех. Но внезапно его обуяла такая злоба, что казалось, разорвет на части, если не дать ей выхода. Развернувшись, он растолкал стоявших на его пути гостей и поспешил прочь от радостных голосов и топота ног, отбивающих чечетку на похоронах его любви.
Мария пошла за ним и окликнула его, когда Джованни бросал в море плоские круглые камешки. Они скакали по гладкой, точно зеркало, поверхности и с веселым «бульк!» уходили под воду, исчезая в черной бездне моря.
– Джованни…
Голос Марии звучал хрипло, надтреснуто.
– Джованни, посмотри на меня, пожалуйста.
Он не хотел смотреть. Он хотел отвернуться, но не получилось.
Мария стояла перед ним все в том же платье, залитом вином из разбившегося бокала. Яркая луна окутывала ее хрупкую фигурку призрачным сиянием, делая похожей на покойницу. А винные пятна можно было легко принять за кровь.
– Я хотела все тебе рассказать завтра, когда… ОН уедет. Отец сказал, что будет лучше, если я уеду вместе с ним, но я попросила отсрочку в несколько дней. Мне нужно было поговорить с тобой. Знаю, что ты не поверишь, и я бы не поверила на твоем месте. Но все решили за меня. Отец почти разорен, а… ОН может помочь. И поможет, если я стану его женой.
– Ты всегда отличалась благородством души, – невесело усмехнулся Джованни. Он поднял новый камень и, отвернувшись от Марии, бросил его в воду.
Смотреть на нее ему было невыносимо.
Жалкая, растрепанная, в этом заляпанном платье. Теперь она не вызывала у Джованни никаких чувств, кроме раздражения. Последние крупицы нежности и любви были растоптаны ногами гостей, собравшихся на помолвку его невесты.
– Зачем ты так со мной, Джованни? Я ведь люблю тебя! Ничего не изменилось, я пришла сказать, что хочу сбежать с тобой. Утром ОН даст отцу за меня деньги, а после уедет. Мы завтра же сядем на корабль и уплывем. У меня тоже есть немного денег и нам хватит…
Джованни и сам не понял, как оказался возле Марии. Схватил ее за запястья и сжал так сильно, что девушка вскрикнула и попыталась высвободиться, но у нее ничего не получилось. Ее глаза заблестели, и по щеке прочертилась мокрая дорожка.
– Я никуда с тобой не поплыву.
Каждое его слово свинцовой тяжестью падало к ее ногам.
– Тем более – на те деньги, что ты наверняка украла у… этого своего…
– Он не мой! – Мария всхлипнула. – Я тебя люблю! Тебя!
– Я не могу верить тебе. Больше не могу. Сегодня ты приносила мне обед и улыбалась, глядя в глаза, зная, что вечером твой отец объявит тебя собственностью чужого мужчины. Ты промолчала, хотя могла во всем признаться, и тогда все было бы иначе. Мы могли бы сбежать и быть вместе навсегда, но теперь…
– На какие деньги мы бы сбежали?! – вдруг выкрикнула Мария. – На жалкую сотню лир, что ты зарабатываешь в вонючем порту? Этого не хватит даже, чтобы оплатить место в трюме, рядом с грузом.
Джованни ослабил хватку, и девушка упала на колени, потирая запястья.
Она зарыдала в голос.
– Мария, – вдруг спокойно произнес Джованни, наклоняясь и заглядывая ей в лицо, – уже очень поздно и твой будущий супруг сбился с ног, разыскивая тебя. Будет не очень удобно, если он увидит нас вместе.
Он развернулся и направился вдоль берега, что-то тихо мурлыкая себе под нос.
Глава 3
Всю неделю Антон пытался забыть произошедшую в подпольном казино странную историю.
Алекс и Колян, глядя на его угрюмую физиономию, не раз пытались вытащить его куда-нибудь, чтобы отвлечься и поразвлечься. Они в два голоса утверждали, что тоже были там, но не заметили ничего подозрительного ни за Маэстро, ни за его помощницей. Видели только, как Алекс вскочил, сгреб за грудки Черного и от души врезал ему в челюсть, да так, что тот пролетел метра два…
По поводу двух метров, Антон понимал – заливают, чтобы поднять ему настроение, вот только настроение отказывалось подниматься наотрез. Разум понимал, что всему виной алкоголь и взвинченность. И не было никаких «черных глаз», и готический образ Маэстро – это всего лишь образ. Но… он хорошо запомнил то, что он увидел, и именно это не давало ему покоя.
Впрочем, к концу недели он немного успокоился и даже согласился на предложение друзей закатиться в субботу в ресторан «Онегин», где отмечала день рождения первая красавица академии Олеся. По крайней мере, таковой считали ее Алекс и Колян. Антон тоже пару раз ловил себя на мысли, что неплохо было бы пригласить эту девицу на недельку куда-нибудь в тихий морской рай…
Поэтому он не отказался явиться в назначенное место ровно к восьми вечера. К тому же он поспорил с друзьями на внушительную сумму, что после банкета Олеся уедет с ним, и намеревался всеми способами выиграть пари.
Но произошедшее в тот вечер окончательно изменило его планы.
Антон смотрел на вереницу еле ползущих впереди машин и уже начинал звереть, понимая, что ровно в восемь приехать к ресторану не получится никак. Дурацкий город! Даже в субботний вечер тут можно попасть в пробку…
Причем он старался ехать не главными магистралями, а окольными путями, и на тебе! Там, где никто не предполагал, и даже «Авто-радио» не заикалось – на Волхонском шоссе он умудрился в нее встрять!
Пару раз позвонил Колян, и даже вечно нищий Алекс умудрился раскошелиться на звонок и воплями: «Ты где? Уже все собрались!» – только окончательно испортил настроение.
Антон поймал себя на том, что вспоминает слова деда: «Если ты куда-то безнадежно опаздываешь, значит, тебе туда не надо».
А может, и впрямь плюнуть на эту вечеринку, эту Олесю – и поехать домой? Завалиться с интересной книгой на диван или посмотреть что-нибудь с дедом из «старого доброго», под бокальчик красного «Шато Сен-Пьер»…
Точно в ответ на его мысли в веренице машин открылась лазейка, и Антон мгновенно нырнул туда из второго ряда. А вскоре он заметил впереди открывающий путь к бегству переулок – и поспешил свернуть. Навигатор оптимистично сообщил, что через двести метров нужно повернуть налево, где будет ждать его путь к свободе.
Медленно объезжая двор длиннющей девятиэтажки, Антон не сразу заметил, что возле одного из подъездов четверо неизвестных пытаются «выяснить отношения».
И только когда истошный женский вопль резанул уши, Антон насторожился и вгляделся в сумрак.
Два парня выдирали сумку у худенькой, одетой как пацан девчонки, которая визжала, как кошка, но сумку не отдавала, к тому же лихо пиналась, что делало задачу хулиганов практически невыполнимой. Третий участия в этом не принимал – как говорится, стоял на шухере.
Сначала Антон хотел проехать мимо.
Мало ли в городе таких ситуаций?! Если дорожишь сумкой, не надо ходить по спальным районам, да еще вечером…
Но! Всегда вмешивалось это «но»…
Уже на ходу додумывая, на кой ему это надо, Антон взял из бардачка пистолет, подаренный ему на восемнадцатилетие отцом, и, пару раз предупреждающе бибикнув, вылетел из машины.
– Эй, че надо? А ну, оставьте ее в покое!
Троица замерла от неожиданности, разглядывая заступника.
Девчонка даже перестала пинаться.
Это-то ее и сгубило. Один из бандерлогов резко врезал ей под дых, а второй, недолго думая, вырвал сумку из ослабевших рук – и все трое дали деру.
Антон бросился было за ними, но подонки свернули в арку, делящую дом пополам, и скрылись. Чертыхнувшись, он развернулся и подбежал к девчонке.
– Как ты?
– Отвянь! – Зеленые глаза с подтеками туши смотрели зло и настороженно. Она пару раз шмыгнула, вытерла слезы, еще больше размазывая тушь, и с тихим стоном попыталась подняться.
– Давай помогу? – Антон протянул ей руку, но в ответ услышал только шипение.
– Ты что, русского языка не понимаешь? Иди куда шел!
Девчонка снова попыталась подняться, но в этот раз Антон не стал предлагать помощь. Он просто обхватил ее за талию и силком поставил на ноги.
– Стоять можешь?
– Нет, блин! У меня вместо ног протезы! – фыркнула та и демонстративно оглядела разодранную на коленке штанину и рану, из которой сочилась кровь. – Сволота! Мало того что зарплату сперли, так еще и джинсы порвали, а я их всего два дня назад купила!
Она добавила еще пару крепких словечек и захромала прочь.
– Ты куда?
Антон догнал ее и пошел рядом.
– На Кудыкину гору! – огрызнулась она, но уже скорее по привычке, и посмотрела на него. – Слушай! Тебе от меня чего надо? Помог остаться без денег – спасибо! И иди себе…
– Ха, да ты бы и так без них осталась! – не выдержал Антон.
Что за характер! Он ее спас, а в ответ – только злые слова и недовольство.
– Их было трое, а ты одна! Еще бы и затащили в какой-нибудь подвал! Так что скажи спасибо, что только денег лишилась!
– Так ты еще и глухой? – Девчонка упрямо хромала вперед. – Если бы ты не вмешался, вышел бы наш охранник и разогнал бы их!
– Угу. Я минут десять наблюдал за вами, прежде чем вмешаться, и никаких охранников даже не предполагалось!
– Дурень! Я специально время тянула! У нас в фирме камера на подъезде. Может, отошел куда. Но все равно бы увидел!
Девчонка остановилась, поморщилась и вдруг спросила:
– А у тебя деньги есть?
– Допустим.
Антон тоже остановился, разглядывая это чудо. Невысокая, ему едва ли по грудь, короткие черные волосы торчат в разные стороны, только длинная выкрашенная в рыжий цвет челка падает на глаза. Большие зеленые глаза, тонкий изгиб бровей, вздернутый носик и пухлые губы без налета помады выдавали ее юный возраст. Лет восемнадцать, не больше! Футболка с надписью «Кто не со мной, тот против меня» и узкие джинсы, заправленные в армейские сапоги.
– Сколько тебе надо?
– Денег сколько? До дома доехать. В Красное Село.
Н‑да… не ближний свет!
Нет, денег, конечно, не жалко. Отчего-то возникшее чувство тревоги за эту пигалицу заставило Антона сказать:
– У меня машина. Давай довезу? Как ты с такой ногой по маршруткам будешь прыгать?
Девчонка в раздумье поковыряла асфальт носком армейского ботинка и прямо посмотрела на него:
– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что за свое спасение я рассчитаюсь с тобой натурой?
– Э‑гм! – Антон даже закашлялся. – Вообще-то ты не в моем вкусе. Малолетки меня не возбуждают. Однако если не хочешь, чтобы я тебе помог – адью!
Он развернулся и направился к брошенной на тротуаре машине. Следом послышались торопливые шаги.
– Никакая я не малолетка! Мне двадцать! Чего ты психуешь? Просто хотела все прояснить, чтобы потом не возникло неловких ситуаций и неоправданных надежд…
Антон уже сел в машину, закинул в бардачок пистолет и теперь с легкой усмешкой наблюдал, как некогда боевая особа, точно раненый воробей, прыгает к машине.
Открыв дверцу, она упала на сиденье рядом с ним, покосилась и, протянув руку, вдруг улыбнулась:
– Рита.
– Антон.
Он пожал ее грязную руку и завел двигатель.
– Ну… Красное Село так Красное Село.
Какое-то время ехали молча.
Наконец Антону эта игра в молчанку надоела. Заметив впереди кафе, он лихо свернул к нему и остановился.
Девчонка, погруженная в какие-то свои мысли, подняла на него растерянный взгляд:
– Что-то случилось?
– Ага.
Антон указал на призывно горевшие огоньки вывески. Стабильно горели только две буквы «аф», а «к» и «е» лишь нервно мигали.
– Пойдем чего-нибудь перекусим? У меня с утра во рту ничего не было, а до Красного Села еще ехать и ехать. Да к тому же, как я понял из твоего заявления, домой ты меня пускать не собираешься.
– Да… Нет! – Рита ответила сразу на все его вопросы и открыла дверцу.
– Хоть одно «да» – это уже хорошо! – буркнул Антон, выходя следом.
На удивление, кафешка оказалась довольно приличной. Кроме кофе здесь предлагался на выбор довольно большой список разнообразных блюд и напитков.
Рита выбрала столик в затемненном уголке зала и села так, чтобы видеть вход.
– Ты чего-то боишься? – Антон сел напротив и протянул ей меню.
– Всего, – ответила та.
– Интересный ответ… – Антон даже не притронулся к своему меню, не сводя с нее глаз. – Так-таки и «всего»? Ну а, например, меня – ты не боишься?
Она выглянула из-за раскрытого меню, смерила его оценивающим взглядом и снова спряталась за глянцевой обложкой.
– Уже нет. В тебе нет черноты. Я вижу это в людях почти сразу. Но есть другие…
– Такие, как те, отморозки, что украли твою сумку?
Рита наморщила носик и тут же мотнула головой:
– Нет. Они не черные. Они рабы. Когда-нибудь они превратятся в черных, а может быть, и нет. Наше рабство – в голове.
Отлично! У девчонки еще и не все дома… Ладно, накормить, довезти до дома, сдать с рук на руки родителям – и все! На этом его приключения на сегодня закончатся.
– Я одна живу, – она точно услыхала его мысли. – Родители умерли. Есть бабушка, да только она за городом живет. Я ей помогаю. А теперь, когда деньги украли, и не знаю, с чем к ней ехать…
Блин, да что за средоточие, а не человек?! Антон мысленно прикинул, сколько у него в кошельке налички. В принципе достаточно, чтобы возместить сделавшую ноги зарплату…
– Короче, закажи мне пельменей, – наконец она отложила меню. – Честно говоря, я половину из того, что здесь написано, не понимаю. А себе что закажешь? Хотя ты, наверное, в таких забегаловках даже в туалет не заходишь.
– Пельмени так пельмени!
Антон жестом подозвал поглядывающего на них молоденького официанта и скомандовал:
– Две порции пельменей, пожалуйста, ну, и все, что к ним положено.
Вскоре Антон с каким-то умилением наблюдал, как девица наворачивает совсем не маленькую порцию пельменей, даже не дождавшись, пока те остынут.
– Вкусно? – не выдержал он, даже не прикоснувшись к своей порции. Не то чтобы он брезговал, просто после пельменей, которые готовили дед с отцом в те редкие моменты, когда случались праздники, он вряд ли сможет оценить шедевр местной забегаловки.
– Угу! – буркнула Рита с набитым ртом и, в два счета разделавшись с оставшимися пельменями, с вожделением взглянула на его порцию. – А ты что, есть не будешь?
– Хочешь? Бери! – Антон широким жестом пододвинул к ней полную тарелку пельменей. – Ешь на здоровье. Я на самом деле не голодный. Просто взял, на всякий случай…
– И этот случай наступил! – улыбнулась Рита, притягивая к себе тарелку.
Видно было, что она уже наелась, но то ли привыкла жить впрок, то ли реально у нее были глобальные проблемы с финансами…
Съев еще парочку пельменей, она взглянула на него:
– Спасибо тебе.
– Да не за что!
Антон даже слегка растерялся. Так проникновенно она это сказала… Помолчал и решил поддержать беседу:
– А ты кем работаешь?
– Диспетчером. Такси. У нас в том доме на первом этаже офис.
Рита лениво съела еще один пельмень и начала рассказывать:
– Я там недолго работаю. Всего несколько месяцев. А до этого полы мыла. И приходящей няней была. И газеты разносила… Только почему-то не везет мне с работой! Или денег не заплатят, или какой-нибудь козел начнет приставать, или еще какая фигня случится. Вот и прыгаю с места на место. Ищу себя, так сказать…
– А учиться пробовала? – Антон с неприкрытым интересом принялся изучать почти кукольные черты ее лица: большие черные глазищи, длинные ресницы, вздернутый носик. И – такую сексуальную родинку над пухлыми губками…
– Поступала. Думала пройти на бюджет, но не получилось, хотя набрала высший балл.
Она задумчиво посмотрела в темное окно и усмехнулась:
– Хотя… если бы я переспала с одним типом, может быть, меня бы и взяли… только фигово это, достигать мечты через одно место…
Антон только хмыкнул.
Да сколько их, девиц разных, прошли через его постель, они только и мечтали, чтобы потом он исполнил все их желания…
Но спорить с Ритой почему-то не стал. Наоборот, посочувствовал:
– Фигово… – и перевел разговор на другую тему:
– А родители давно умерли?
Рита как-то равнодушно пожала плечами:
– Бабушка рассказывала, что мне было лет пять, когда они попали в аварию. Я, если честно, их и не помню. Квартира вот осталась. Трешка. Думаю продать. Зачем мне одной такие хоромы? Куплю однушку, еще и деньги останутся. Бабушке дом отремонтирую, машину куплю. А то она старенькая, к ней выбираться надо часто, а далеко. – Она посмотрела на него и виновато улыбнулась: – Да чего я гружу тебя своими проблемами? Еще решишь, что я так деньги выманиваю.
– Да с деньгами нет проблем! – вырвалось у Антона. – Почему бы не помочь хорошему человеку…
– Нет! – Рита нахмурилась. – Никогда ни у кого не брала взаймы и брать не буду. Разве что только – если ты вдруг решишь меня нанять. Тебе пол помыть не нужно?
Антон усмехнулся, вспомнив штат уборщиц, горничных и поварих, снующих в их загородном доме, и качнул головой:
– Нет, к сожалению. А что ты еще умеешь?
– Картины писать… – выдала она и покраснела до кончика носа. – Правда, меня никто не учил, и я рисую как бог на душу положит… Да неважно! У тебя, наверное, полный дом Пикассо, Дали и Рембрандтов. Причем в оригинале.
– Ошиблась, Рембрандтов нету. Я Рериха люблю.
Вот так коробочка с сюрпризами! Картины, блин, она пишет!
Антон поймал себя на мысли, что ему впервые в жизни интересно общаться с девушкой. Может быть, он устал от всех этих навороченных столичных штучек, в голове которых только шмотки, ночные клубы и райские острова? Может быть, стоило давным-давно понять, что кроме вершины мира, на которой ему угораздило родиться, есть и другие проекции этого мира? И люди в них живут гораздо более интересные?..
– И я его обожаю! Так передать горы, величие силы, божественное начало! Мне никогда так не научиться… – в глазах девушки засветилось восхищение.
– Почему? Всему можно научиться и всего добиться, главное – захотеть. Понять, что это твое!
Ее ответ чуть не вызвал у него гомерический хохот.
– Нет, не выйдет. Я – невезучая. У меня с детства карма плохая. А последнюю неделю – так вообще катастрофа за катастрофой происходит. Кстати… Она серьезно взглянула на него: – Я не шучу. Держись от меня подальше! Потому что неудача – штука заразная! А потом будешь меня обвинять во всех своих бедах.
– Не буду.
Антон не удержался и усмехнулся:
– У меня удачи столько, что никакая неудача ее не перебьет! Честно. Даже могу поделиться. Поэтому – давай доедай, и поехали. Уже поздно.
– Ну да… – Ритка как-то сразу помрачнела, посмотрела на пельмени и поднялась. – Поехали. Больше не хочу.
Они молча вышли на улицу, так же молча сели в машину, и, уже вывернув на шоссе, Антон не выдержал:
– Я что-то не то сказал? Может быть, чем-то обидел тебя?
– Да нет… – Рита мотнула длинной челкой. – Я же все понимаю. Навязалась тебе… А тебя дома, наверное, кто-то ждет.
– Если ты таким способом хочешь узнать, есть ли у меня девушка – отвечу «нет», – Антон взглянул на ее порванную коленку. – Надо в аптеку заехать. Купить зеленку, бинт и лейкопластырь.
– Не надо, – отмахнулась она. – У меня этого добра дома – целая аптечка. Каждую неделю что-нибудь себе разбиваю. Вот и держу стратегический запас на такие случаи.
– Н‑да уж… Надо и впрямь с тобой удачей поделиться!
Антон свернул на Кольцевую и, порадовавшись отсутствию пробок и довольно резвому потоку машин, добавил скорости.
– А у тебя… есть парень?
– Нет. И не было никогда. Только если ты таким способом хочешь узнать: девственница я или нет, я тебя разочарую. Нет. И даже не спрашивай, как это произошло!
Вот ведь…
И угораздило же его поднять этот вопрос!
Антон бросил быстрый взгляд на девчонку. Сидит, натянутая, как струна, смотрит на дорогу, а в глазах такая боль…
А может, и нет никакой боли? Может, он все себе придумал? Тогда почему рядом с ней ему казалось, что он чувствует каждый произошедший с ней промах, каждую обиду, несбывшуюся надежду? Почему ему кажется, что он знает ее как самого себя?
– Прости…
А что еще сказать? Разворошил в ее памяти целый муравейник – и «прости»…
– А хочешь, мы завтра встретимся? И я покажу тебе другой мир? Мой мир?
Она улыбнулась и вдруг коснулась ладошкой его руки.
На миг Антону показалось, что его прошила молния.
– Хочу. Но мне нет места в твоем мире. А за предложение – спасибо!
– Я не предлагаю тебе встречаться. Я предлагаю тебе дружить!
Вот бред-то! Никогда не ожидал, что он скажет нечто подобное девушке. Да к тому же – такой привлекательной…
Но в этот момент ему действительно хотелось стать для нее в первую очередь другом. Который защитит, поможет, выслушает! Которому она сможет доверить все свои секреты, радости и страхи.
– Я ведь могу быть твоим другом?
Она помолчала и едва слышно произнесла:
– Если хочешь быть – будь.
Остаток пути она не проронила ни слова, а Антон старался не навязываться и просто ждал, когда она заговорит.
Но так и не дождался.
Наконец, у него просто не осталось выбора:
– Куда тебе?
Девушка точно очнулась. Вгляделась в темноту, разбавленную тусклым светом фонарей, и принялась указывать путь:
– Сейчас – прямо до поворота, потом направо, проедешь до конца улицы – и снова направо. Увидишь супермаркет, сворачивай во двор.
Угу. Только улица и номер дома помогли бы ему больше. Но лезть к ней с расспросами не хотелось.
Потом он и сам узнает ее адрес.
Супермаркет появился неожиданно. Только что они ехали среди одинаковых расцветившихся окнами пятиэтажек, как вдруг – здоровенная вывеска и призывно горящие витрины. Невольно подумалось, что в этом спальном районе люди ходят сюда как на праздник. Должно же быть что-то яркое в жизни…
Циничные мысли, вам здесь не место!
Это в другой жизни он просто не заметил бы всего этого, потому что в другой жизни этого ничего нет!
А здесь и сейчас надо быть на одной волне с этим миром, чтобы заслужить доверие Риты, чтобы стать частью ее мира.