Оперативное вмешательство
– Вы венгр? – как бы невзначай спросила Шарлотта, ставя на паспорте печать в виде королевского герба.
– Да, – дружелюбно кивнул мужчина. – Недавно получил гражданство.
Шарлотта улыбнулась в ответ и протянула Холеци паспорт в окошко.
– Следующий, пожалуйста! – пригласила Шарлотта.
Прибывший из Копенгагена огромный паром доставил в Мальме почти тысячную пеструю толпу пассажиров. Всех следовало пропустить через таможню как можно быстрее. Некогда обращать внимание на мелочи. Надо еще успеть позвонить дочери, узнать, как у нее дела в школе. И Шарлотта с головой погрузилась в работу, сразу забыв о предыдущем пассажире.
Человек, имеющий паспорт на имя Яноша Холеци, взял свою небольшую дорожную сумку и, поеживаясь от пронизывающего ветра со снегом, поймал такси, сунул чернокожему водителю мятую бумажку с адресом, жестом показывая, что торопится.
Таксист-сомалиец попытался заговорить с пассажиром на ломаном английском, но попутчик не собирался отвечать, молча глядя в окно на заснеженные улицы Мальме.
Ехали меньше десяти минут, но пассажир не торгуясь протянул таксисту десять евро и, выскочив на улицу, захлопнул дверь, не слушая восхищенного лепета водителя.
Мужчина снова поежился от холода, внимательно осматриваясь. Нет, все чисто. И машина Шика, скромная «Шкода», стоит так, как они раньше договаривались.
Без пистолета или хотя бы ножа человек, стоящий сейчас на улице, чувствовал себя неуютно, словно голый. Но деваться было некуда, и он сделал шаг вперед, потянув на себя дверь, ведущую на лестницу. Уже через пару минут мужчина стоял на лестничной площадке третьего этажа, прислушиваясь и принюхиваясь, прежде чем позвонить в дверь с цифрой «8». Нет, ничего подозрительного не было, и человек позвонил, затем постучал в дверь обговоренным посредниками стуком.
Через минуту дверь бесшумно открылась, и за ней появился силуэт среднего роста.
– Салам, Анчар…
– И тебе салам, Шик…
Шик кивнул и сделал шаг в сторону, пропуская гостя внутрь квартиры. Заходя, Анчар увидел, что хозяин, особо не скрываясь, держит в руке пистолет с привинченным глушителем.
– Ждал «оборотней» вместо меня, Шик?
Хозяин квартиры не ответил, но пистолет убрал в небольшой тайник в шкафу-купе. Потом сделал приглашающее движение рукой.
– Проходи на кухню, Анчар. Чаю выпьем. Ты продрог с дороги.
– Еще как. Ненавижу этот холод и ветер. Как эти неверные только здесь живут?
– Нормально живут, Анчар. Лучше, чем мы и наши народы…
Хозяин квартиры выверенными скупыми движениями плеснул черного крепчайшего чая в две чашки с восточным орнаментом, одну из них он протянул гостю.
– Зачем приехал, брат? – наконец спросил хозяин, дождавшись, когда гость сделает несколько глотков.
– Как зачем? – улыбнулся гость, вытирая губы. – Посмотреть, как живешь, чем дышишь… Верен ли ты до сих пор пути джихада?
Хозяин хмыкнул и отставил чашку.
– Не лучшее время и место для шуток, Анчар…
– Да какие шутки, брат? Есть вариант здорово прищемить хвост «русистам»…
Хозяин квартиры раздраженно отставил чашку.
– Я это уже слышал. Почти четыре года назад… И ты сидел через два человека от меня, когда этот козлобородый Аль-Фуллани представил нам генерала Уильяма Старка и свой грандиозный план. И сообщил: за ними теперь – вся Европа, все исламские страны… Ты помнишь, чем все это закончилось?
Анчар на секунду закрыл глаза. Как не помнить? Зловонные пещеры, забитые умирающими и заживо гниющими от газов бойцами мусульманских бригад. Вертолеты, круглосуточно висящие над головой, артиллерия, сметающая огнем целые аулы, русские десанты на перевалах и засады спецназа в ущельях. Когда они бежали, словно шакалы, с родной земли, преследуемые неверными…
– Помню. Но сейчас все будет по-другому…
– Брось, брат. Мы с тобой, считай, одни остались. За нами не только «русня» охотится, но теперь и турки и евреи. Аль-Фуллани застрелили в Джелалабаде, генерала Старка повесили в Ростове, Бахрама Аль-Саида убили в Ницце, Багаутдина застрелили в Лос-Анджелесе.
– Что? Багаутдина? Когда?
– В среду. Подкараулили на стоянке возле собственной бензозаправки. Стреляли через окно машины. Три пули в голову… Забрали часы и бумажник. Детективы думают – это разбой…
Гость наклонил голову и закрыл лицо руками.
– Прости, брат… Но я должен был сказать тебе… – печально проговорил хозяин.
Анчар кивнул и убрал руки от лица. Лицо его покраснело от злости.
– Ты очень спокойно об этом говоришь, Шик! Моего двоюродного брата, мою кровь застрелили «русисты», словно падаль, а ты!..
– Не я убил его, – отрезал Шик. – И не ори. Мы все выбрали свой путь!..
– Причем несколько раз… Ты ведь служил «русистам»?
– Служил. Как и ты, Анчар… Сколько на тебе крови федаинов?
Оба некоторое время смотрели друг на друга в упор. Хозяин квартиры наконец отвел взгляд от лица гостя и подошел к окну.
Хозяина квартиры звали Фарид Гайнуллин. Был он наполовину казанским татарином, а наполовину даргинцем. Родители Фарида, в то время комсомольцы, познакомились на учебе в Волгоградской высшей следственной школе. Затем отец, Рамиль, стал делать карьеру в органах, а мать устроилась на работу в райком комсомола. Шли годы, отец дослужился до начальника следственного отдела ОВД, а мать – до начальника культурно-массового отдела районной организации ВЛКСМ. Затем началась перестройка, Казань закипела антикоммунистическими митингами, а на родине матери под Тарумовкой вообще дело доходило до побоищ с соседями и стрельбы. При новой власти родители устроились весьма неплохо, мать ушла работать в мэрию, а отец пошел на повышение в МВД Татарстана. Отслужив срочную службу в знаменитой подмосковной дивизии особого назначения ВВ, демобилизовавшись в звании сержанта и поступив учиться в университет на экономиста, Фарид неожиданно получил приглашение пройти собеседование в «хитром доме» на ул. Дзержинского, 23. После обстоятельного разговора с невыразительным лысоватым мужчиной Фариду предложили работать на ФСБ.
Потом – трехлетняя учеба в академии и десятилетняя служба в антитеррористическом подразделении ФСБ. Мотался по всему Кавказу и Поволжью. Последний год перед революцией его перевели на службу в Саратов начальником отдела управления по борьбе с политическим экстремизмом. Там он и погорел. После задержания одного паренька, подозреваемого в участии в нападении на чиновников, Фарид применил весьма жесткие методы дознания. В итоге паренек умер от внутреннего кровотечения. А родители паренька после революции не пожалели сил, чтобы «закрыть» тех сотрудников, которые были к этому причастны. В итоге возбудили уголовное дело, и Фариду выписали постановление на задержание. Фарид тут же скрылся, так как судьба многих коллег, уже полирующих нары за «преступления против личности», его никак не устраивала.
Скрывался он в Дагестане у деда со стороны матери, Мустафы. Именно там к нему подошли правоверные, которые предложили весьма выгодное сотрудничество. Один из подошедших был двоюродный брат матери, имам сельской мечети, Сайфулла. Он сказал так: «Ты мой родственник, Фарид, к тому же мудрый человек и храбрый воин, но тебя жестоко обманули твои командиры. Урусы-безбожники использовали тебя, как прирученного волка, для травли твоих же единоверцев, а теперь пришел твой черед. Тебя предали и травят. И пощады от коллег-гяуров тебе не будет».
Слушая Сайфуллу вполуха, Фарид понимал его правоту. Да, использовали и выбросили. Не просто выбросили, а еще повесили на него всех собак. Приказ на «интенсивный массаж» того парня дал лично начальник управления полковник Крапивин, который вроде как и оказался ни при чем.
У Фарида не было желания стать воином ислама, у него появилось лютое желание отомстить. Всем. В первую очередь русским. Именно этот народ он считал виноватым в том, что налаженная жизнь и карьера пошла под откос. Тогда он стал консультировать бойцов ваххабитского подполья и разрабатывать для них планы операций. Не за бесплатно, конечно. Сам никого не убивал и даже не собирался. Уж чего-чего, а исполнителей среди кавказского молодняка навалом. И ничего, что большинство – одноразовые. Здесь все решает количество. Количество организованных Фаридом терактов и нападений уже перевалило за третий десяток, и жертвы исчислялись сотнями. Чего стоит один взрыв стратегического железнодорожного моста в Ростовской области. Прозвище Шик прилепилось к нему после фразы: «Все надо делать с шиком, даже убивать», которую он сказал одному из влиятельных, ныне покойных, полевых командиров Северного Кавказа. Служба национальной безопасности и МВД уже сбили ноги, пытаясь поймать Шика, но каждый раз Гайнуллин, в прошлом отличный оперативник, ускользал, оставляя за собой трупы. Позже к охоте присоединилось и ГРУ с военной контрразведкой, но с тем же нулевым результатом.
Гость, Асланбек Дикаев, в прежней жизни был чабаном, потом боевиком дудаевских отрядов. После начала второй чеченской кампании вовремя переметнулся на сторону Москвы вместе со своим тейпом. Служил в личной охране Ахмадова, потом в «нефтяном полку» на должности командира взвода и даже впоследствии окончил Академию МВД, дослужившись до майорских погон. В отличие от Фарида, который словно верблюд протискивался сквозь игольное ушко без всякого вреда для себя, Асланбек был трижды тяжело ранен. Причем дважды своими земляками. Первый раз – когда кортеж Ахмадова угодил в засаду ваххабитов, второй – спустя десять лет во время большой русской «зачистки» в ходе украинской кампании, и третий раз год назад. На него в Каире покушались кровники тех, кого он убил на службе у неверных…
Оба мужчины молчали, думая о своем. Повисла тяжелая, словно гранитная глыба, пауза.
Дикаев не выдержал первым.
– Эти люди хотят отомстить Москве, Шик. Отомстить русским!
– Что русские им сделали?
– То же, что и нам. Публично унизили. И убили близких людей.
Фарид усмехнулся, повторив фразу Дикаева:
– Их публично унизили? Убили близких? Значит, англичане и оманцы. Дерьмовая компания, Анчар. Дерьмовая… – Шик покачал головой. – Англичане сейчас никто, они не могут тягаться с «русистами»… А уж Оман… Просто смешно… Я профессионал, не фанатик и не самоубийца.
Но Дикаев сдаваться не собирался. Не для этого приехал.
– Четыре миллиона фунтов и чистый дипломатический паспорт Белиза в качестве премии!
– Зачем покойнику миллионы и дипломатический паспорт, Анчар? Ты меня не услышал? Это тухлое дело изначально!
Дикаев обескураженно замолчал, о чем-то размышляя. Наконец, тщательно подбирая слова, тихо произнес:
– Посредник просил напомнить про двадцатое января 2001 года… Аул Катуб, граница с Азербайджаном…
Фариду показалось, что он, совершенно голый, стоит в окружении стаи голодных волков. Именно такое было впечатление от слов Анчара. Вся конспирация, скрытность – все летело к черту, лишая защиты… Черт возьми, как давно это было… Тогда, будучи еще капитаном ФСБ, Шик был прикомандирован к спецотряду «Горец», укомплектованному местными головорезами для борьбы с себе подобными. Была «наколка», что в ауле Катуб у родственников скрывается некто Мурад Сайбиев – особо опасный боевик. Группе из семи «федеральных горцев» плюс Шик и еще один оперативник приказали выйти на адрес и взять террориста. Или убить… как получится. Самого Сайбиева на адресе не оказалось, но были его жена с детьми и пара бойцов. Началась пальба, и всю семью Сайбиева положили на месте.
Все бы ничего, но в ту ночь, как назло, в доме оказались двое иностранцев. Англичане. Он – Саймон Аткинсон, журналист, и она – Анна Вудс, врач МКК… Поганые идеалисты, а может, и шпионы… Таких свидетелей, понятное дело, не оставляют… Тела сожгли вместе с домом, свалив их убийство на боевиков. Черт, сколько лет прошло, но англичане знали обо всем и не трогали его до нужного момента, хотя могли это сделать сто раз. Крепко держит прошлое за ноги, не выскочишь.
Фарид сел и подлил себе крепкого чаю… Сделал пару глотков и спросил:
– А на чем они тебя прихватили, Анчар?
– На американке… Я про ту малолетнюю стерву, что похитили, чтоб получить выкуп, в девяносто восьмом и вывезли к нам в горы.
– Это та, которая умерла от разрыва внутренних органов, когда ее всем аулом трахали? – поинтересовался Фарид.
– Она самая! Мы думали, что ее папа миллионер, а оказалось – просто однофамилица, ну не отпускать же ее!
Фарид удивился:
– Честно говоря, не знал, что ты и там отметился…
– А вот они знают, Шик. Пригрозили, что выдадут мое местонахождение американцам. Те либо сами убьют, либо «русне» выдадут. Они вообще все знают…
– Что-то Багаутдина они от русских не защитили…
– Он им был не нужен. Им нужны ты и я…
Хозяин квартиры молча открыл холодильник и вынул бутылку шведской водки Svedka и селедку. Чисто по-русски, одним движением, ее открыл и налил себе полный стакан, следом Асланбеку.
Перед тем как выпить, посмотрел Анчару в глаза и сказал:
– Бывших террористов, как и чекистов с ментами, не бывает, Анчар! – И залпом осушил стакан.
– Завтра в десять утра в порту, у кассы номер три, – ответил ему Дикаев, затем встал и направился к выходу. – До встречи, Шик…
Водка в его стакане так и осталась нетронутой. Фарид хмыкнул и допил ее, даже не поморщившись…
В соседнем доме, где на чердаке была оборудована конспиративная квартира, молодой человек, сидящий напротив ноутбука, снял наушники и, потянувшись, обратился к старшему по возрасту напарнику, неотступно следящему за домом напротив:
– Этот Шик быстро спекся. Бухает, как русский, а еще мусульманин… Начальство почему-то считает его суперменом!
– На то и начальство, чтобы так считать. У него три десятка терактов за спиной, – отрезал старший, не отводя глаз от объекта наблюдения. – Все бывшие советские бухают вдали от дома, хоть мусульмане, хоть атеисты. Так, записывай!
Молодой человек наклонился к клавиатуре.
– Пиши, ровно в двенадцать объект Анчар покинул квартиру Шика и поймал такси. Передаем наблюдение.
Окрестности Бенгази. Ливия. 16 февраля
Распластанный в небе, словно летучая мышь, беспилотный разведчик Predator совершил еще один, уже, наверно, тысячный круг над пустынным шоссе, прежде чем засек движение. Три автомобиля, одинаковые пикапы «Тойота-Тундра», окрашенные в бурый пустынный камуфляж, приближались к городу с южной стороны.
– Йорк, Йорк… Драгун на подходе!
Голос оператора БПЛА заставил сидящего напротив монитора длинноносого и худого офицера вздохнуть с облегчением.
– Принял!
Полковник Тэйлор Бенсон отхлебнул кофе, отставил кружку и, вытащив сигарету, вышел на плоскую крышу дома. Чем хороши плоские крыши – удобно выходить покурить.
Бенгази спал тревожным нездоровым сном, готовым в любой момент взорваться взрывами и стрельбой. Уже больше года, как свергли тирана, но обстановка лучше не становится. Местный городской совет – марионетки, за которыми стоят бандиты, племенные вожди и откровенные исламисты. Вот такая публика, захватив власть, бросилась делить единственное богатство этой пустынной земли – нефть.
Но на нефть претендовали и другие. Из тех стран, что помогли ливийцам сбросить власть тирана Муамара Хаттафи. Ведь ополченцы, рассекающие по пустыням на джипах под крики «Аллах акбар» перед объективами телекамер, – только массовка. Основную тяжесть боев с правительственными войсками выдержали специальные подразделения Франции и Великобритании. Они выбивали снайперским огнем ливийских офицеров, наводили на позиции авиацию многонациональных сил, наносили неожиданные удары по штабам и колоннам, затем растворяясь в пустыне, словно злобные джинны. Несмотря на крики левых, США, увязнув в Ираке и Афганистане, свое участие в ливийской кампании ограничили двумя десятками самолетов и несколькими кораблями. Основную тяжесть кампании несли французы и англичане, справедливо рассчитывая на преференции после победы.
Едва свергли Хаттафи, как между союзниками начались трения, переросшие в мелкие, но громкие свары, затем, спустя полгода, началась натуральная «холодная война». Ход конем, как обычно, сделал Лондон. Киренаика, заручившись поддержкой Великобритании, объявила о своей автономии, наложив лапу на основные нефтяные месторождения. Париж, оторопев от такой наглости, не нашел ничего лучшего, как науськать на Киренаику племенных вождей Триполитании и отправить к берегам Ливии эскадру. Президент Салази открыто заявил, что «раскол Ливии» недопустим. Англичане в долгу не остались и отправили в Бенгази эскадру из пяти вымпелов во главе с флагманом-вертолетоносцем Royal Navy «Оушен» L-12, фрегатов «Монтроз» и «Вестминстер», эсминца «Даринг» и тральщика «Броксбери». Помимо кораблей для поддержки верных короне бедуинов перебросили: 40-й батальон Королевской морской пехоты и отряд «А» из состава SFGS[1]. «Коммандос» взяли под контроль акваторию нефтеналивного порта, парни из SFSG майора Алекса Шорта занялись силовой поддержкой местных феодалов. Обычно этим занимается 22-й полк САС, но сейчас все наличные силы были задействованы в Афганистане и Ираке, и в ливийскую пустыню отправились бойцы Драгуна, то есть Алекса Шорта.
Полковник Бенсон лично встретил уставших и запыленных солдат Шорта, пожав каждому руку, когда машины, одна за другой, заехали в обширный двор, окруженный высоким забором из шлакоблоков.
– Как все прошло, Алекс?
Шорт устало махнул рукой.
– Все отлично, сэр. Нанятый лягушатниками самозваный шейх Нассер со своими родичами вряд ли сможет выполнить возложенные на него задачи.
– Источник дал верную информацию?
– На сто процентов, сэр. Мы их застали врасплох.
Драгун-Шорт был консерватором и не признавал никакой связи, даже зашифрованных каналов, во время боевых выходов в пустыню. «На кой черт, если французы могут расколоть их шифр в любой момент?» Начальство было крайне недовольно, но мирилось с этим из-за высокой эффективности действий Шорта.
– Кто-то остался? – деловито поинтересовался загорелый и тощий Бенсон.
– Так точно, сэр. У меня для разведки есть подарок. – И Шорт махнул рукой, подзывая солдат.
Из кузова последней «Тойоты» с пулевыми отверстиями на крыльях и кузове сержант Марвин Кэролл с трудом выбросил какой-то мешок, перетянутый армейским ремнем. Из мешка торчали босые грязные ноги и раздавалось слабое мычание.
Поставив ногу на мешок, Шорт громко продекламировал:
– Сам шейх Хуссейн Нассер к вашим услугам. Живой и почти невредимый, если не считать того, что сержанты Кэролл и Дэй пересчитали ему ребра.
Когда мешок наконец сняли, полковник разглядел в жирном, сильно избитом и хнычущем арабе того самого спецагента, отправленного французами в Киренаику для диверсий на нефтепроводах.
– И это дерьмо лягушатники отправили в наш тыл? – усмехнулся Драгун, брезгливо делая шаг назад.
– Сколько с ним еще было?
– Двенадцать уродцев… Никто даже пикнуть не успел. Взяли снаряжение отличное, сэр. Все американское. Взяли даже один «Баретт М 95», рации, приборы ночного видения. Зачем этим клоунам такая роскошь, непонятно. Обошлись бы китайскими «калашами»…
Полковник кивнул подошедшему лейтенанту Royal Marine:
– Финч, займитесь пленным. Отведите его в пятнадцатую комнату к капитану Эддингтону.
– Да, сэр!
– Шорт, вы и ваши люди отменно поработали. Отдыхайте и приводите себя в порядок. Завтра напишете отчет об операции. Удачи! – И полковник протянул Драгуну свою крепкую, узкую и сухую ладонь.
* * *
Алекс Шорт проснулся ближе к полудню, с наслаждением потянувшись на атласном постельном белье. После недели, проведенной в пустыне, это просто верх наслаждения. Оторвав голову от подушки, посмотрел на лежащие рядом часы. Без пятнадцати двенадцать… Пора вставать.
Душ, бритва и зубная щетка. Намыливая щеки, Алекс в очередной раз подумал о превратностях судьбы. Ему дважды отказывали в поступлении в 22-й полк Специальной авиационной службы. Несмотря на хорошие физические данные, он сыпался на психологических тестах. Ему не хватало выдержки. Оставалось только тянуть лямку в 1-м батальоне полка принцессы Уэльской[2], пока он не узнал о формировании SFSG. Через три месяца, пройдя все необходимые тесты и изнурительные тренировки, Шорт был зачислен в вожделенные Силы специального назначения Соединенного Королевства[3]. В дверь едва слышно постучали.
– Майор Шорт. Сэр. Вас срочно вызывает полковник Бенсон, – услышал Алекс приглушенный голос лейтенанта Финча.
Критически осмотрев свою двухцветную физиономию: верх – темный от жгучего, даже в феврале, ливийского солнца, низ – светлый из-за только что сбритой бороды, майор Шорт надел чистый пустынный камуфляж и, засунув бордовый берет парашютиста за клапан на плече, вышел в коридор. Рабочий кабинет Бенсона находился этажом выше.
Полковник встретил его, стоя возле окна. Из-за плеча полковника Алекс видел солидный кусок синего ливийского неба. Полковник крепко пожал ему руку и предложил сесть.
– Как вам погода, Шорт?
– Отвратительно, сэр. По ночам – зуб на зуб не попадает, днем – ветер с песком с ног валит. Тяжело…
Полковник хмыкнул. Мол, какая молодежь слабенькая пошла, а все туда же, в Special Forces намыливается. Сам Бенсон начинал в Шотландской гвардии, первый раз убил врага, мелкого чернявого аргентинца, в далеком 1982 году, на богом и чертом забытых Фолклендских островах… Вот там погодка была – не приведи господь… А здесь – курорт. И ведь Шорт – лучший его офицер…
– С отчетом придется пока подождать, Алекс. С вами тут захотели встретиться какие-то люди.
Шорт округлил глаза.
– Какие люди, сэр?
– Важные люди, Драгун. Настолько важные, что даже меня не поставили в известность, когда из Лондона звонили.
«Значит, какая-то грязь запредельная», – подумал Шорт, не особо расстраиваясь. В конце концов, он сам рвался в спецназ, зная о темной стороне секретных операций.
В дверь снова постучали. В отличие от тихого постукивания лейтенанта Финча, сейчас в дверь ударили всего пару раз, но громко и решительно.
– Входите!
Дверь распахнулась, и в кабинет стремительно вошли двое: невысокий коренастый бригадный генерал и пожилой седовласый штатский.
Майор и полковник синхронно встали, приветствуя вошедшего генерала.
Когда генерал открыл рот, Шорт сразу узнал этот скрипучий, словно ржавые дверные петли, голос. Перед ним стоял сам Питон. С таким позывным в Афганистане работал тогда еще полковник Итан Крэддок, командир Task Force 123 – отряда ISAF[4], созданного из британских, канадских, американских и австралийских специальных подразделений для устранения лидеров талибана и «Аль-Каиды». TF-123 плотно работало с ЦРУ и Секретной службой, являясь своего рода наконечником копья Запада, приставленного к горлу исламистов. Помимо собственно Афганистана, бойцы Крэддока «отметились» в Ираке, Йемене и Пакистане, выслеживая и уничтожая наиболее опасных террористических главарей.
Полковник Бенсон деликатно уступил свое место бригадному генералу и, не говоря ни слова, вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Это еще больше убедило Шорта в важности предстоящего разговора. Тем временем пожилой джентльмен осмотрелся, пододвинул стул и сел, внимательно рассматривая Алекса.
Питон-Крэддок был не из тех людей, что тянут кота за хвост, начиная разговор издалека. Сразу рубанул короткой фразой:
– Что, Драгун, скажешь о генерале Старке?
Шорт поиграл желваками.
– Сэр, что мне сказать о человеке, который дважды спас мне жизнь?.. Под Басрой в две тысячи третьем… Это был лучший солдат ее величества…
– А что скажешь о его смерти? – спросил Питон, не отрывая глаз от лица Шорта.
– Зверство, сэр. Русские повесили его. Это отвратительно!
– А если честно, Драгун?
– Мне было стыдно от собственного бессилия, сэр. И бессилия моей страны…
Алексу был неприятен и этот разговор, и циничные вопросы Крэддока.
Покосившись на штатского, Крэддок закинул руки за голову и энергично покрутил шеей. И через секунду ошарашил Шорта вопросом:
– Хочешь поквитаться с русскими за своего командира?
Алекс моргнул. Потом еще раз. Секунды тянулись, как кадры замедленной киносъемки.
– Да, сэр. Без сомнения, сэр. Готов.
– Другого ответа не ожидал, Шорт, – проскрипел Крэддок. – Надеюсь, вам не надо объяснять степень и уровень секретности информации, которая сейчас будет доведена до вас?
– Так точно!
Питон чуть кивнул, и рот открыл доселе молчавший словно рыба штатский:
– Вам не одному было стыдно, майор. Теперь ответьте мне на один вопрос. Что вы знаете о Кавказе?
Шорт задумался: «Кавказ… Кавказ…» – и бодро дал ответ:
– Бывший советский регион, после распада СССР обретший независимость. Рассечен Кавказским хребтом на две части. Так называемое Закавказье, или Южный Кавказ, получил независимость. Там образовалось две, нет, три страны: Грузия, Азербайджан, Армения. Северный Кавказ русские удерживали до последнего времени, но потом отгородились от него линией укреплений. Там проживает множество народов, и русские умело их натравливают друг на друга, удерживая контроль над регионом.