Сезон свинцовых туч
– Это так, по работе пересеклись, – прокомментировал Сотников. – Обычно эти двое не дружат.
– Что по Адамович?
– Ни-че-го, – по складам произнес Сотников. – Сотрудница безупречная, в порочащих связях не замечена. Замужем не была, в московской квартире проживает старенькая мать. Работает в Гвадаларе без малого два года. Дважды летала домой в отпуск. Характер стойкий, нордический. Но как-то неровно дышит к Юрию Александровичу Девятову, прибегает по первому зову, хватается за любую работу. Буквально меняется в лице, когда его видит. И он очень ценит Оксану Викторовну. Возможно, это не то, о чем мы сейчас подумали…
– Так, продолжай.
– Нет, не то. – Виталик замотал головой. – Но с другой стороны… никто же ее не видел без кольчуги, в которой она ходит. Возраст не критический, распустить волосы, накрасить… «Служебный роман» видел?
– Мымра. Ну понятно. Фантазер ты, Сотников… И это все, что нарыл?
– Мало, что ли? – Виталик надулся и устремил взгляд наискосок через дорогу, где в тени деревьев прятались заведения «Эль-Кихот» и «Торо Браво». Работали летние веранды, можно было войти в помещения. На специальных складных дощечках крепилось меню для прохожих. – Это самое, Вадим, – Виталик откашлялся. – Дерево видишь? Вон то, развесистое, на медведя похожее?
– Дерево вижу, – вздохнул Светлов. – Лирическое отступление, Виталик? Таких деревьев здесь как ухабов на сельской дороге.
– Не скажите, товарищ майор. – Молодой капитан сделал глубокомысленную мину. – Таких деревьев здесь как раз немного. Растут в лесах и на плантациях, где их специально разводят. Это дерево чикле, дающее натуральный сок латекса. На стволе делают наклонные надрезы, и вытекает натуральная камедь, еще известная как каучук. Свежий сок густеет при контакте с деревом. Его собирают, доводят до кремовой консистенции, кипятят, охлаждают и режут на брикеты. Эта штука тоже называется чикле, ее используют для производства жевательной резинки. Для Соединенных Штатов – незаменимый пищевой продукт. Перестанут жевать – погибнет нация.
– Пока не понимаю, куда ты клонишь, приятель. Советские люди не жуют жевательную резинку из каучука. Советские люди жуют смолу, гудрон и другие полезные продукты.
– Соглашусь: слава богу, что нашим людям недоступно это «благо цивилизации» – иначе все бы стали жвачными животными. Дерево – это так, ориентир. Справа от него – вход в таверну «Каса Моно». Там готовят неплохую кессадилью и буррито, потому что повар у них – мексиканец. На крыльце заведения курят трое мужчин… Вот они закончили травить свои организмы, направляются к серебристому «Континенталю», который ждет их на обочине…
– Виталик, какого хрена? Все эти затяжные преамбулы…
К серебристому «Линкольну» действительно направлялись трое. Один был белый, рослый, со скуластым лицом, второй – моложе, латиноамериканец, а третий – негр, черный, как южная ночь. Мужчины были прилично одеты, явно не члены криминальной уличной группировки.
– Европеоид – резидент ЦРУ в Сантамарко Ричард Гриффин, – ударно закончил свою мысль Виталик.
Что мешало сообщить об этом сразу? Вадим напрягся. Мужчины лениво переговаривались у открытых дверей автомобиля. Много говорил смуглый субъект с крючковатым носом, жестикулировал. Остальные внимали. Белый персонаж повернул голову, вперил пристальный взгляд в майора госбезопасности. Ошибки не было, он поедал глазами именно Вадима. Майор выдержал взгляд. Гриффин смотрел долго, придирчиво – именно так оценивают соперника. На вид ему было лет сорок, типичный англосакс, волосы короткие, жесткие, физиономия загорелая, казалось, ее рубили из камня, хотя и не сказать, что небрежно. Остальные тоже повернулись, стали проявлять внимание. Криво ухмылялся чернокожий, блеснули его отбеленные зубы. Создалось ощущение, что сейчас эти трое выхватят кольты и начнут палить. Видимо, добивались нужного эффекта. Но не добились. Вадим не менялся в лице. Гриффин что-то бросил. Латинос оббежал вокруг внушительного капота и скользнул за руль. Резидент сел рядом с водителем, негр пристроился сзади. Завелся двигатель, машина отвалила от края тротуара, как корабль от причала, покатила по дороге. Проезжая мимо, все трое, как болванчики, повернули головы. Латинос подмигнул. Негр выразительно провел большим пальцем по горлу. Резидент оставался невозмутимым, просто смотрел. Потом все трое отвернулись, водитель поддал газа.
– Ну и ну, товарищ майор… – вышел из оцепенения Виталик. – Поздравляю, про тебя уже всем известно. Какая маленькая деревня, черт возьми, слухи разлетаются, как анекдоты по Советскому Союзу…
– Это не слухи, – пробормотал Светлов, провожая глазами уходящий «Континенталь». – Это достоверная информация. Наши американские коллеги прекрасно знают, кто я такой и для чего прибыл в страну. И, кажется, предлагают партию, хотя и не уверен, что будут играть честно… Ошибки нет? Он точно резидент?
– Точнее некуда, – уверил Виталик и усмехнулся. – Самый главный над всеми американскими шпионами в данном ареале. Личность хорошо известная нашей «благотворительной организации». Хитрый прожженный лис, на хорошем счету в Лэнгли. Курировал секретные операции в Лаосе и Сайгоне, замешан в покушении на Фиделя Кастро, которое предотвратили. Весь послужной список нам неизвестен. Последний год живет и работает в Гвадаларе. Трогать его нельзя, обладает дипломатическим прикрытием. Формально он никакой не резидент, а советник по торгово-экономическим вопросам. Примета современного Гвадалара, Вадим: все знают, а сделать ничего не могут. Где-нибудь на Кубе его давно бы спровадили пинком под зад… Ты как-то задумался, нет?
– Да, порой накатывает… – Вадим медленно вытянул сигарету из пачки в нагрудном кармане, стал разминать. – Поправь меня, если я в чем-то ошибаюсь. От кого мог узнать резидент, что я прибыл в Гвадалар, чтобы выявить крота? Первое, что приходит в голову: от самого крота. Эта личность многое знает и отнюдь не дурная. Резиденту известен не только факт моего прибытия, но и мое лицо. Общается ли крот непосредственно с господином Гриффином или контактирует с его доверенными лицами – вообще не важно. Важно то, что резидент знает, кто крот. Это так, согласен?
– На все сто, – подтвердил Сотников. – Иначе как-то тупо. А ты это к чему?
– Думаю, сообщение о моем появлении, адресованное Гриффину, было у крота последним. Во всяком случае, на какое-то время. Он больше не будет контактировать со своими работодателями, передавать информацию – чтобы себя не выдать. Переходит в спящий режим. Теперь он образцовый советский дипломат. И что-то мне подсказывает, что раскрыть мы его не сможем. Как, Виталик? Всю компанию в подвал и пытать до потери сознания? Глупо. Мы даже точно не уверены, что крот входит в очерченный нами круг. Работу в данном направлении, конечно, будем продолжать, надеясь на чудо. Но есть еще один вариант: зайти с другой стороны. Через резидента, понимаешь?
– Не совсем, – признался Виталик. – Опоишь его паленым ромом – и он все скажет? Похищение в масках, пыточная камера…
– Да иди ты, – рассердился Вадим. – Не знаю, понятия не имею. Но мысль интересная. Подумать надо.
– Сейчас будешь думать? – Виталик нетерпеливо посмотрел на часы. – Хватит на сегодня, а, Вадим? Голова уже пухнет. Есть недостойная мыслишка сбегать на море…
– Ладно, иди. – Вадим отмахнулся.
Оставшись один, он прошелся по тротуару, покурил, стал мурлыкать под нос: «Крокодилы, пальмы, баобабы-бабы-бабы – и жена французского посла…»
– Вадим Георгиевич, если не ошибаюсь? – прозвучал сзади голос. Человек говорил с характерным для прибалтов акцентом. Он повернулся, доброжелательно улыбаясь. Товарищ Ульманис подкрался незаметно, что было похвально для его роста и комплекции. Никакой формальности – парусиновые штаны, льняная рубашка с расстегнутым воротом, на шею наброшено скрученное полотенце. Он смотрел на соотечественника с какой-то смесью робости и любопытства.
– Роберт Янович?
– О, у вас прекрасная память. Не отвлекаю? Вас просили зайти в административно-хозяйственный отдел к Виктору Павловичу. Вот, собственно, и все, что хотел вам сказать. Приятного вечера… – Создалось ощущение, что он хочет добавить «товарищ майор», но не позволила дипломатическая сдержанность.
– Благодарю вас, – кивнул Вадим. – Обязательно зайду к Виктору Павловичу. Собрались на море, Роберт Янович?
– Привычка, – развел руками дипломат. – Рабочий день окончен, надо бежать. Вам тоже рекомендую. После дневного зноя это именно то, что помогает сохранить стойкость и работоспособность. Пляж Эль-Табано – вполне уютное и безопасное местечко. Восемь минут ходьбы, и вы в спасительной прохладе. На пляже есть все для комфортного отдыха. Даже спасатели. Большую часть времени они, конечно, спят, но ничего страшного – спуск в воду пологий, глубина начинается только у буйков, утонуть непросто. Всего доброго, Вадим Георгиевич, не хочу отнимать ваше время.
Ульманис уходил прочь, делая отмашку рукой. Вадим задумчиво смотрел ему в спину. Из проходной выскочил Виталик Сотников, пристроился в хвост начальнику отдел печати. Сотрудник был полностью экипирован: сумка, полотенце, шлепанцы на босую ногу. Виталик не оборачивался. «Шли бы вы лесом, товарищ майор, – выразительно говорила спина. – Делу время, потехе час, и этот час хрен отнимешь!» Видимо, следовало присоединиться к коллегам. Фанатом пляжного отдыха майор не был, но игнорировать такой фактор, как море под боком, было по меньшей мере глупо. Но не сегодня. Он выбросил глупости из головы и зашагал к турникету, охраняемому офицерами в штатском…
Глава третья
На пляж в этот день он так и не попал. Имелось в местном укладе что-то странное. В нескольких километрах от улицы Аламеда террористы-диверсанты взрывали машины с солдатами, а в центре Сантамарко протекала размеренная жизнь – со всеми соблазнами и удовольствиями. Это отдавало абсурдом.
В посольском гараже майора поджидал сюрприз.
– Держите, Вадим Георгиевич, – сунул ему ключи прихрамывающий и страдающий одышкой начальник АХО. – Не реактивный, конечно, истребитель, но когда-то им был. В гонках рекомендую не участвовать – не выйдет. Побывал в аварии, прошел ремонт. Движок уже не тот, больше восьмидесяти не разгоняйтесь – заглохнет. Бензина потребляет много, требуется регулярная подкачка шин. Но в остальном машина приличная, можете ездить по делам. Девяносто лошадиных сил, объем двигателя 2,4 литра. Номера не посольские, но вам же и не надо, верно?
Все такие осведомленные… «Форд Фалькон» 68-го года выглядел несуразно и побывал, похоже, не в одной аварии. Светло-серый, выцветший, с ободранной решеткой радиатора, с изношенной резиной. Дизайн устарел, нижнюю часть кузова объедала ржавчина. Но дареному коню в зубы не смотрят. Двигатель заводился со второго раза, коробка передач не скрипела. Осветительные приборы работали как положено. Виктор Павлович не стал дожидаться окончания осмотра, на цыпочках покинул гараж.
До наступления темноты Вадим сделал круг вокруг посольства, свыкаясь с агрегатом. С документами все было в порядке, водительское удостоверение имелось. Зато на дороге это чудо автопрома ничем не выделялось среди прочих участников движения.
Наутро Вадим выехал в город, проследовал несколько кварталов в западном направлении. Развернулся, покатил обратно. На пониженной передаче машина дрожала. У ворот посольства грузились в автомобиль Людмила Анатольевна Юганова и Оксана Адамович. Видимо, маршруты совпадали. Адамович была невозмутима и холодна. Людмила, похоже, не выспалась, выглядела неважно. Стекла очков меняли внешность, но не было времени всматриваться. Вадим проехал мимо, на бульваре свернул направо, к морю. Здесь было красиво, цвели экзотические душистые кустарники, пестрели клумбы. За кокосовыми пальмами распахнулась морская гладь – удивительно спокойная, отливающая бирюзой. Сегодня был штиль. К морю, огибая декоративный кустарник, спускались пешеходные дорожки. Вадим обогнул пару построек непонятного назначения, въехал на стоянку. Вышел из машины, прошелся по аллее. Пляжную зону устилал белоснежный песок, стройными рядами выстроились шезлонги. Справа находилось кафе, слева – площадка с натянутой волейбольной сеткой. Время неурочное, посетителей почти не было. Несколько человек лежали на шезлонгах, бродили парочки. Бегал за палкой поджарый далматинец. Пачкать ноги смысла не было, представление о данном квадрате он уже получил. Сел в машину, выбрался из прибрежной зоны. У обочины стоял легкий колесный бронетранспортер. Чуть дальше – полицейская машина. Смуглый тип в форме хотел остановить Вадима, но всмотрелся в его лицо и передумал. Очевидно, у всех русских в этом городе на лбу сияла печать.
Последующие полчаса Вадим нарезал круги по городу, занимался наблюдением. Улицы затейливо стелились по холмам. В центральной части Сантамарко стояли капитальные здания в колониальном стиле, изобиловала растительность. Государственные учреждения охраняли военные и полиция. Въезд через шлагбаум во внутренние дворы разрешался только по пропускам. Вадим обогнул Тринидад, проехал по Санта-Роза мимо президентского дворца, над которым реяло красно-синее полотнище. Проследовал по бульвару Эль-Парино, запруженному автотранспортом. Карта города лежала на коленях. Он вернулся на Санта-Роза, медленно проследовал мимо двухэтажного здания с колоннами, смутно напоминающего Белый дом в Вашингтоне. Над входом развевался звездно-полосатый флажок. Видимо, раньше он реял над крышей, да и размер имел побольше. У входа прогуливались морские пехотинцы в песочного цвета одеянии. На стоянке посольства был замечен знакомый «Линкольн Континенталь» – номер запомнился, и на зрение майор не жаловался. Вот пусть и стоит без движения…
И все же он почувствовал наблюдение. За центральным парком дорога пошла под уклон, мелькнуло между холмами отдалившееся море. Дальше тянулась малоэтажная застройка. Улицы стали грязнее, народ проще. У обочины стоял с распахнутыми дверьми «Опель» лохматых 50-х годов. Кучковалась публика неприятного облика – молодые метисы, мулаты, в засаленных футболках и рубашках поло, у многих были набиты татуировки. Молодые люди угрюмо провожали глазами уходящий «Фалькон». Доехав до перекрестка, Вадим развернулся. Громоздкая машина на несколько секунд перекрыла обе полосы. Правила дорожного движения в стране существовали, но кто про них слышал? Кто успел, тот и проехал. Вадим обратил внимание, что ползущий следом подержанный «Ситроен» с кузовом-купе тоже развернулся, приотстал и пристроился в хвост. Майор прибавил скорость – и водитель «Ситроена» сделал то же самое. Дорога перевалила через холм, далее тянулись приземистые постройки, и мелькнула мысль, что так можно и заблудиться. Он свернул на широкую улицу, застроенную однотипными зданиями, проехал двести метров и встал. «Ситроен» съехал с холма и прижался к краю ободранного тротуара. Что и следовало доказать. Из машины никто не выходил. В салоне находились двое, считая водителя. Мышка-наружка? Поступок был не самый умный: Светлов покинул машину и направился к «Ситроену». Людей на пешеходной дорожке было немало. На другой стороне дороги стояла полицейская машина, ее присутствие и прибавило уверенности (возможно, напрасно).
Он приближался к «Ситроену». По лобовому стеклу бегали солнечные зайчики. Вадим еще не придумал, что скажет водителю, возможно, передаст привет заокеанским коллегам. Хотя кто тут заокеанский? Янки практически у себя дома. До «Ситроена» оставалось метров десять, когда водитель включил передачу, и автомобиль вальяжно отвалил от тротуара. А поздороваться? Вадим остановился, проводил его глазами. Спасибо хоть не стреляли. В салоне находились двое – один впереди, другой сзади. Даже головы не повернули! Один был негр и чем-то похож на вчерашнего. Или нет, в представителях африканских народностей Вадим не разбирался. Он проводил «Ситроен» глазами, зашагал обратно к своей машине…
Обещание генерала Гортеса наподдать мятежникам оказалось, как ни странно, не пустышкой. Новые подразделения, оснащенные боевой техникой и обученные советскими инструкторами, уходили на запад. В провинции Антанаско разгорелись жаркие стычки. Правительственные силы действовали грамотно, применялись внезапные охваты и действия наподобие партизанских. Мятежный сброд бежал из городка Пуэлья, занятого накануне. Солдатам Гортеса достались джипы, оснащенные пулеметными установками, и нетронутый склад боеприпасов. Победа воодушевила. В ходе стычки были взяты несколько пленных – граждане Соединенных Штатов, Канады и почему-то соседнего Гондураса, их показали по местному телевидению. Карлос Альба отправил целую колонну, чтобы вернуть городок. В чистом поле (по-здешнему, в саванне) мятежники попали под обстрел. Внедорожники, набитые вояками, уходили с дороги, пытались разъехаться, но попадали под шквальный огонь. Станковые автоматические гранатометы АГС-17 были расставлены в шахматном порядке, били по площадям и нанесли противнику колоссальный урон. Взрывались автомобили, разлетались по саванне части тел. Мятежное воинство потеряло в этот день сотню своих бойцов. Вырваться из огненной ловушки удалось единицам. Правительственные войска пошли в наступление, отбили несколько деревень и встали, поджидая подкрепление. Бунтовщики откатились, зализывали раны. По некоторым сведениям, в их руководстве зрел заговор. Деньги, выделяемые ЦРУ, – это хорошо, но некоторые личности расходились во мнениях с Альбой, имея собственные взгляды на «переустройство» Гвадалара. И военная тактика Альбы устраивала не всех. Генерал Гортес принимал поздравления соратников и даже выступил по телевидению с короткой, но пламенной речью. Следующей ночью в окрестностях Сантамарко уничтожили диверсионную группу, собиравшуюся взорвать плотину на реке Элья. Были получены агентурные данные. Группу из восьми человек, в которой находились двое бывших минеров американской армии, заблокировали на подходе к объекту. Диверсанты, бросив взрывчатку, пытались вырваться из кольца, ранили двух солдат, поэтому церемониться с ними не стали, забросали гранатами. А то, что от них осталось, зафиксировали на пленку операторы местного телевидения, причем всех их при этом рвало. И об этой маленькой победе местные власти не забыли сообщить.
Реакция оказалась неоднозначной. В обществе работали провокаторы, подстрекатели беспорядков. Население и без того было доведено до крайности. Росло число недовольных неуклюжими реформами госпожи Монтейро. К тому же именно в этот день закрылась обанкротившаяся ткацкая фабрика и временно приостановил работу каучуковый завод. Недовольные люди вышли на улицу, в районе Аристид вспыхнули беспорядки. За головами протестующих явственно торчали уши ЦРУ и их соратников. Проинструктированные молодчики переворачивали машины, поджигали мусор и автомобильные покрышки. На защиту порядка выступили полицейские подразделения со щитами и дубинками. Зачинщиков отлавливали и развозили по участкам, особо рьяным крепко доставалось по ребрам. Митингующих разгоняли, восстанавливали конституционный порядок, но беспорядки вспыхивали в других районах, и все начиналось заново. На помощь полиции прибывали армейские подразделения. В районе сквера Паранагво военные применили оружие, и двое молодчиков, особенно энергично махавшие палками, получили пули в мягкие ткани. Остальные в панике бежали, и военным это, похоже, понравилось…
В тот же день произошел вопиющий инцидент в отношении советских дипломатов. Посол Девятов направлялся в МИД для экстренного совещания с министром иностранных дел Пересом. Бульвар оказался перекрыт, подогретые спиртным люмпены поставили поперек дороги грузовик и подожгли. Автомобиль перевозил резиновые изделия и горел эффектно, квартал накрыло облако зловонного дыма. Кортеж состоял из машины посла и внедорожника сопровождения. Водителям удалось развернуться, и кортеж отправился в объезд. Их словно ждали! На узкой улице толпа недовольных граждан перекрыла дорогу. Луженые глотки выкрикивали антисоветские лозунги, кричали, чтобы русские убирались из страны. Надрывались звуковые сигналы, водители пытались проехать. Но толпа обступила машины, била арматурой по стеклам. Вдребезги разнесли фару. Юрия Александровича вытащили из машины, он возмущался, призывал прекратить это беззаконие. Водителя, попытавшегося вступиться за шефа, ударили по голове. Офицеры во внедорожнике приняли неравный бой, переломали кости атакующим их молодчикам, открыли огонь в воздух. Имели право стрелять на поражение, но сдерживались. Толпа схлынула, но никуда не ушла. Спиртное и наркотики подогревали публику. Охранники пробились к Девятову, которому только и успели оторвать лацкан пиджака, окружили шефа и хорошенько накостыляли непонятливым. У одного из охранников пытались отобрать пистолет – и получили по заслугам. Толпа неистовствовала. Когда прибыла полиция, Юрия Александровича уже посадили в машину, и водитель явно выказывал намерение ехать через толпу. Самоубийц не нашлось, народ разбежался. Покалеченные машины вырвались на дорогу и окольными путями покатили обратно в посольство. Встреча в МИДе была отменена – по крайней мере в этот беспокойный день.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Управление разведки, ДИ (DI, Dirección de Inteligencia) – кубинская спецслужба.
2
Noticias nacionales (исп.) – «Национальные новости».
3
Amanecer de la libertad (исп.) – «Рассвет свободы».
4
Verdad popular (исп.) – «Народная правда».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книгиВсего 10 форматов