Дитя Дьявола

– Ты, правда, хочешь меня удочерить?

Вот тут Михаэль реально застыл. Этот ребенок явно умел задавать внезапные вопросы, которые надолго ставили в тупик. В голове парня промелькнула куча разных мыслей. С чего она такое решила? Неужели подслушивала наш разговор с директрисой? Или та сама все рассказала девочке? Загадка. И что теперь делать? Сказать, что пошутил? Слишком жестоко будет.

– Возможно, – прокашлялся Майер, – ещё не решил. Но откуда ты знаешь?

– Я всё знаю, – уверенности в голосе ребенка мог бы позавидовать и столетний мудрец. – Точнее многое, по крайней мере, больше, чем окружающие.

– Значит ты у нас волшебный Оракул? – Михаэлю сильно захотелось спустить зазнавшуюся девочку с небес на землю. – И знаешь ответы на все вопросы?

– Да, – спокойно ответила Кэрри, отбросив прядь волос с лица на затылок.

– Скажи, как выглядит наша планета?

– Шар.

– Сколько цветов у радуги?

– Семь.

– Сколько всего материков?

– Шесть.

– И назвать их можешь?

Кэрри не задумываясь, перечислила их все:

– Расположить их в порядке уменьшения? Самый большой материк Евразия, затем…

– Судя по всему, вас в приюте неплохо учат. Географию ты знаешь, – перебил её Михаэль.

– Чтобы у тебя ещё спросить? – задумчиво произнес парень. Кэрри тем временем прислонилась спиной к стене и терпеливо ждала.

– Отчего идёт снег?

– От холода. При минусовой температуре вода замерзает, и вместо дождя идёт снег.

– А знаешь, где текут реки без воды? – Майер решил задать вопрос с подвохом.

– На географических картах.

Осведомленность девочки-сиротки поражала. Она легко ответила еще на несколько вопросов, но поверить в то, что она знает абсолютно всё на свете, Михаэль не хотел. А потому решил задать такой вопрос, ответ на который сам бы хотел узнать.

– И кто убил трех детей из сиротского дома, тоже знаешь? – наболевший вопрос сам слетел с губ удивленного журналиста, однако ответ Кэрри поразил его больше.

– Знаю.

– Михаэль! – Послышался голос за спиной. – Вот ты где. Куда пропал так резко?

Немец обернулся, встречаясь взглядом с Чарли Дуэйном. Шериф счастливо улыбался и его притворное возмущение, никак не сочеталось с довольным взглядом человека, изрядно принявшего на грудь.

– Да я тут, вот… – Михаэль обернулся к Кэрри, но ее уже и след простыл. Посмотрев по сторонам и так и не найдя, девчонку, сказал – Прогуляться решил.

– Ты это дело брось! – ворчал полицейский. – Ушёл и ничего не сказал! Некрасиво, согласись? Будь на моём месте кто-либо другой, подумал бы, что тебе тут не понравилось, или тяготит наша компания.

Михаэль попытался всё отрицать, но шериф не стал слушать. Обняв парня одной рукой за плечи, он повёл его в сторону замка.

– Не переживай, я всё понимаю! Не всем интересно смотреть, как две «консервы» дубасят друг друга мечами. Ха-ха-ха! Но всё-таки, предупредить нас стоило. Вдруг у тебя чего случилось? Марта вон уже распереживалась. Кстати, это она отправила меня, тебя поискать.

– Да что со мной может случиться? – оправдывался немец. – Всё нормально.

– Это ты Марте позже сам расскажешь. Сейчас же, я познакомлю тебя лично с бароном. Поединок рыцарей окончен и все снова вернулись в пиршественный зал. У барона есть немного времени перед началом бала. К слову сказать, тебе тоже нужно пойти. Познакомишься с дамами, поразишь их своими манерами и танцами. Тут есть такие красавицы! Будь я чуток моложе.

И Чарли Дуэйн довольно рассмеялся.

В замке многочисленные гости снова собрались в пиршественном зале, хотя, были и такие, кто не отвлекался на ночные прогулки и трапезу не прекращал. Однако, прислуга по новой накрывала столы свежими яствами, доставала новые бочки со спиртным, а музыканты, одетые в старинные костюмы менестрелей, стали настраивать свои инструменты.

Шериф провел журналиста мимо пиршественного зала, из которого ароматные запахи так и манили к себе, вызывая чувство легкого голода даже у тех, кто до этого момента уже успел изрядно подкрепиться. Михаэль хотел остановить своего веселого проводника с просьбой сначала продегустировать пару-тройку блюд, но благоразумно сдержал свой порыв. Видимо, немец родился под счастливой звездой, так как, еще до того, как спутники дошли до широкой лестницы, ведущей на верхние этажи, их догнал Джейсон. В руках он держал большую тарелку с пирожками. Пока поднимались на третий этаж, Майер и за компанию с ним Чарли, опустошили блюдо, а мальчишка успел рассказать, что тётушка Марта отправила его разузнать все ли в порядке у мужчин, и передать, что заняла им места в пиршественном зале. От себя Джейсон успел добавить, что мистер Ричард Мангуст просто кладезь интереснейших историй, которыми он прямо завалил счастливого подростка. Напоследок, уже перед входом в кабинет барона, Джейсон с блеском в глазах напомнил, что в полночь состоится настоящий фейерверк. И пропустить это событие никак нельзя.

Чарли отправил племянника обратно к тёте, но, в каком-то порыве, Михаэль остановил мальчишку и спросил, кто победил в рыцарском поединке.

– Сэр Джейми! – Радостно воскликнул мальчишка, но видя, что имя ничего тому не говорит, поспешил пояснить. – Ну, высокий. Ты разве не видел? Он чуть ли не первым ударом своего двуручника разломил щит соперника пополам!..

Джейсон готов был описать бой рыцарей в мельчайших подробностях, но наткнулся на суровый взгляд шерифа.

– И потом почти сразу победил, – мгновенно «урезал» свой рассказ мальчишка и ретировался.

– И тут она знала… – тихо прошептал Майер.

Вход в кабинет барона венчали красивые резные двухстворчатые двери из благородного красного дерева. Шериф постучал и, дождавшись разрешения войти, открыл одну створку, пропуская Михаэля первым.

Кабинет оказался большой, даже огромной комнатой, обставленной, естественно, в средневековом стиле. Прямо напротив входа, у дальней стены располагался массивный письменный стол, заваленный кучей книг и манускриптов, а еще дальше, полностью закрывая собой стену до потолка, возвышался книжный шкаф. На непрофессиональный взгляд журналиста, оба предмета интерьера, и стол и шкаф, были сделаны из одного и того же тёмного дерева. Правую сторону кабинета, если смотреть от входа, украшали три больших, широких, чуть ли не во всю стену окна. Что было довольно странно, так как, в подобных замках окна, обычно, делали маленькими, почти как бойницы, а здешние оконные проёмы больше подходили к изысканным дворцам. Главной задачей которых, было поразить всех своей красотой, своим великолепием, но никак не местом, где один меткий лучник, мог обороняться от многочисленного захватчика. Пол кабинета накрыли светло-коричневым тёплым и мягким на вид ковром, таких больших немец в своей жизни еще не видел. Он занимал всю площадь комнаты, и лишь слева, перед горящим сейчас камином, вместо него на полу развалилась шкура льва. Вокруг давно убитого зверя располагалось три кресла и низкий столик, стоящий на трех изящных ножках. На столике дожидался своего часа чайник с кипятком и несколько фарфоровых чашек. Кроме всего выше перечисленного, в кабинете вполне удобно уместился небольшой диван, стол на шесть персон с таким же количеством стульев, люстра с множеством свечей и сундук, накрытый красным покрывалом.

Барон встретил посетителей сидящим перед камином. Михаэлю он показался задумчивым, уставшим и постаревшим, совсем не таким, каким его все видели на открытии «Рыцарского бала». Впрочем, когда гости подошли ближе, барон поднялся навстречу и радушно поприветствовал гостей. Теперь он выглядел добрым, радостным и радушным хозяином, будто «ожил» или одел качественную маску. Такая резкая перемена озадачила журналиста, но он списал всё на своё богатое воображение.

Знаменитый барон Гамфри облачился в красивый модный костюм, такой не побрезговали бы купить и в столице. На вид ему можно было дать лет пятьдесят-шестьдесят, не больше. Был он ловкий, подвижный, подтянутый и лишь полностью седые волосы, да морщинистое лицо выдавали его возраст.

– Рад встречи, господа! – хозяин замка предложил гостям присесть. – Спасибо, что откликнулись на моё приглашение.

– Ну, что ты, Генри, – шериф, с улыбкой на лице, бесшабашно развалился в предложенном кресле. – Ты же знаешь, я всегда счастлив, навестить тебя в твоей изысканной берлоге.

Похоже, между шерифом и бароном имелись дружественные, если не родственные отношения, однако, Михаэль себе позволить подобное поведение не мог. Ведь перед ним сейчас – настоящий барон, истинный аристократ и лорд. Это обязывало.

Немец деликатно, с достоинством, присел на край кресла, не забыв поблагодарить. Барон с интересом кинул на него быстрый взгляд и собственноручно стал разливать чай в приготовленные чаши.

– Угощайтесь, друзья, – радушно предложил Герман Гамфри. – Конечно, это не вино, что в данный момент льется в пиршественном зале, но тоже очень неплох. К тому же, думаю, мы сегодня ещё успеем многое попробовать и оценить.

Чарли с веселым смехом уверил друга, что он-то точно сегодня успеет попробовать всё, и по несколько раз. После пары-тройки подобных шуток шериф представил барону своего спутника. Мужчины обменялись рукопожатиями. Последовало несколько банальных вопросов, которые немцу уже осточертели, и на которые, тем не менее, приходилось отвечать раз за разом.

– Вы наверно недоумеваете: зачем этот старик меня пригласил? – с улыбкой спросил барон.

Михаэль, держа горячую чашку двумя руками, вдыхал аромат чая, и решив не обманывать, в ответ лишь согласно кивнул. Вообще, если честно, этот вопрос его заинтересовал сразу, как только Чарли сообщил ему о походе в кабинет. В голове Майера не укладывалась мысль, что представитель высшего сословия захочет побеседовать с простым парнем. Пусть даже и прибывшим из столицы.

– Всё очень просто, – продолжил барон, словно в нерешительности, – у меня к вам есть одна просьба…

– Чем смогу… – деликатно ответил журналист.

– Как у вас со свободным временем?

Немец задумался. По сути, с самого своего приезда в Бринстоун, он ничем серьёзным занят не был, но и от безделья не страдал. Самым важным, несомненно, оставалось задание главного редактора. Томпсона нужно непременно поразить своей статьёй и заслужить признание и похвалу. А ещё и в доме своём генеральную уборку провести. Майер поморщился, вспомнив об этом и ответил, что время, в принципе, есть, да только, каждая лишняя минута уходит на приведение в порядок личного жилища.

– Вы не представляете, сэр, сколько там пыли, грязи и паутины. Я только на одну комнату потратил без малого целый день.

– Это не проблема, молодой человек, – уверенно заявил барон. – Решим вопрос.

Допив чай, немец поставил чашку на столик и вопросительно посмотрел на хозяина замка. Тот был задумчив, и, казалось, уже забыл о своей просьбе, либо решил её вовсе не озвучивать. Михаэль Майер не стал торопить и незаметно взглянул на шерифа. Чарли восседал в кресле с видом всем довольного и умиротворенного человека. Руки, сложенные ладонями на животе, заинтересованный взор, блуждающий по потолку. Почувствовав на себе внимание журналиста, полицейский одобряюще ему подмигнул.

– Я бы хотел, – через пару минут тихо заговорил барон, – чтобы вы написали в газете обширную статью о нашем «Рыцарском бале». Небольшая реклама нам не повредит, и, возможно, всячески поспособствует развитию замка. Сможете?

– Всенепременно! Ничего сложного тут нет. Я несколько раз освещал подобные мероприятия, работая в Лондоне. Но одно дело написать статью, и совсем другое – опубликовать её в газете. Хотя, уверен, что мистер Томпсон будет не против, и с радостью пропустит мою писанину в печать.

– Превосходно, – сказал Гамфри, однако большой радости на лице его не обозначилось. – Вам понадобятся письменные принадлежности? Всё что нужно вам сейчас же предоставят.

– Не нужно, – улыбнулся Майер – Всё, что я вижу – записываю в голове. Позже остается только перенести это на бумагу.

– Благодарю.

Михаэль встал, оправив костюм. Раз уж вопрос решён, как посчитал он, то не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяина и пора покинуть кабинет. Ошибся.

– Сядь, Майер! – несколько грубо сказал ему шериф, и таким же тоном обратился к барону. – Генри! Ну, сколько можно тянуть? Мы же уже всё решили. ТЫ сам решил. Тогда переходи к делу. Иначе мне вина точно не достанется! Всё выпьют!

– Не переживай, для тебя я всегда найду лишнюю бутылочку, – барон прокашлялся, пряча за шутками смущение. Похоже, шериф его пристыдил.

– Меня одной, маленькой бутылочкой не спасти, – едва слышно проворчал Чарли Дуэйн.

А барон тем временем снова повернулся к журналисту, который вновь вернулся в кресло и выглядел слегка озадаченным.

– Я прошу вас написать книгу, – вздохнув, проговорил барон. – Книгу о моей семье, о родословной, о моём замке… К сожалению, большой гонорар предложить не могу, но в качестве бонуса, я распоряжусь, чтобы ваш дом привели в порядок, и приготовили вам личные апартаменты в замке. С питанием.

Уже покидая кабинет барона, Михаэль и Чарли столкнулись с двумя пришедшими мужчинами. В одном из них, немец без труда узнал губернатора. Высокий, крепко сложенный, уверенный в себе брюнет, больше походил на военного, чем на представителя власти. Вторым был тот, с кем встречаться немец не имел ни малейшего желания, однако, прятаться теперь поздно. Эндрю Вильсон по удивленному выражению лица тоже не ожидал здесь повстречать неизвестного защитника фермы Чудного Джека. Генри Гамфри, как гостеприимный и учтивый хозяин, поспешил представить гостей друг другу. Когда барон назвал имя и профессию немца, на лице племянника губернатора заиграла довольная ехидная улыбка, не сулившая Михаэлю ничего хорошего. Вежливо поприветствовав друг друга, мужчины разошлись. Губернатор с племянником вошли следом за бароном в комнату, в то время как шериф повел спутника обратно на праздник.

– Что им тут понадобилось? – по пути возмущался Майер.

– Барон далеко не последний человек в Бринстоуне, – ответил Чарли – Естественно, что у него много общих дел с губернатором.

– Не спорю! Но что Эндрю тут забыл?

Шериф лишь пожал плечами, напоминать, что племянник главный претендент на пост губернатора он считал излишним.

– Ты видел, как он на меня смотрел? – не унимался молодой человек.

– Кто? – удивленно переспросил Чарли Дуэйн, и даже на минуту остановился.

– Да Эндрю! – возмутился журналист. – Ты вообще меня слушаешь? Полицейский поспешил уверить, что слушает со всем вниманием.

– Эта его улыбочка! – продолжил Майер. – Будто оскал шакала или гиены!

– Ты преувеличиваешь…

– Думаю, теперь у меня, и, возможно, у Чудного Джека будут проблемы.

– Да ничего не будет, не переживай, – успокоил парня шериф. – А если и будет, сразу сообщи мне. Но не заморачивайся на этом, лучше займись книгой для барона.

– Зачем барону она нужна? – послушавшись собеседника, поинтересовался журналист.

– У барона очень знаменитые предки, – шериф продолжил путь, попутно объясняя. – Богатая история поколений. У Генри детей нет, и в последнее время, ему стала докучать мысль, что после его смерти никто ничего не узнает, никто не вспомнит подвиги его рода.

– Он сам тебе это сказал?

– Не совсем, – признался шериф. – Я стал часто замечать, что барон постоянно грустный, печальный, словно гложет что-то его изнутри. За месяц постарел на пару лет! Сначала я, признаться, списывал всё на срочный отъезд его младшего брата. Они были очень близки. Но позже понял – дело не в этом. Или, не только в этом. Ну и, однажды я «прижал» его, заставив высказаться.

– Брат? – переспросил немец.

Чарли кивнул:

– Единственный родственник. Намного моложе барона, возможно, твой ровесник. Никогда не интересовался возрастом. Генри души не чаял в своем братишке, всячески оберегал его и баловал. По сути, он братишке отца заменил. Но тебе, думаю, барон сам всё расскажет. В библиотеке замка есть, конечно, большой архив записей, воспоминаний, биографий. Ты ознакомишься, перепишешь, и… не знаю, чего еще сделаешь, но, скорее всего, барон сам многое поведает, тебе останется только всё успеть записать.

– А куда брат уехал?

Чарли пожал плечами:

– Не знаю. По семейным делам. Конкретного ответа от барона я не добился. Но уехал он довольно давно, по-моему, с ним что-то случилось, и, скорее всего, он не вернется.

За время разговора успели спуститься обратно на первый этаж. Тут уже отчетливо стали слышны голоса, звуки и музыка из пиршественного зала. Похоже, танцы или как высокопарно говорила тётушка Марта, бал, начался или вот-вот начнется. Чарли ускорил шаг.

– Пошли скорее! Хватит о делах, пора повеселиться.

Совершенно случайно, в одном из перпендикулярных коридоров, Майер заметил спину своей недавней собеседницы, уверявшей, что всё на свете знает.

– Я догоню. Позже, – крикнул он удалявшейся фигуре шерифа и поспешил вслед за девочкой.

Майер не ошибся, и быстро догнал Кэрри.

– Пошли. Нам нужно поговорить. – Довольно бесцеремонно и сильно схватил ребёнка за плечо и потащил за собой.

Кэрри, как ни странно, вовсе не сопротивлялась и ни единым словом не обмолвилась, что ей больно. Какое-то время, немец плутал по многочисленным коридорам, пытаясь уйти от многочисленных компаний, попадавшихся на пути и найти спокойное безлюдное место для разговора. Гости в основном не обращали внимания на странную парочку, кое-кто лишь проводил их взглядом. Но остановить и поинтересоваться «куда вы идёте?» никто и не подумал. Наконец, журналист увидел лестницу, ведущую вниз, и решительно по ней спустился. Подвал, о котором подумал Михаэль, оказался длинным коридором с многочисленными дверями, а никак не складом с провизией или другим инвентарём. Пара дверей на попытки их открыть ответили отказом, однако, одна оказалась не заперта. Немец широко распахнул дверь, за ней была маленькая комната: лежанка, стол, два стула. То, что нужно! Однако, попытка завести туда девочку провалилась. Кэрри, с несвойственной для ребенка силой, вырвалась из его цепких пальцев, и, с шипением отпрянула к противоположной от двери стене. Реакция Кэрри была полным сюрпризом, а от звука, который смогли бы создать полсотни рассерженных кошек, по телу парня пробежала волна ледяных мурашек.

– Ты чего? – лишь смог выдавить из себя он.

– Мне.

– Туда.

– Нельзя.

Твердый, уверенный и до боли холодный тон, казалось, никак не мог принадлежать маленькой девочке. Затяжная пауза, между каждым её словом, добавляла странности всей ситуации. А слово «туда» вообще было произнесено с нажимом, со странным потусторонним акцентом.

Длинные волосы Кэрри при этом приподнялись, будто наэлектризованные, и Михаэль позже никак не мог вспомнить, был ли в коридоре сквозняк, так легко игравший с локонами.

Мгновением позже, девочка оправила своё платье, и, как ни в чём не бывало, отправилась обратно, вверх по лестнице. Михаэлю потребовалось некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя, и лишь после этого он тоже поднялся наверх. Упорные поиски девочки не увенчались успехом и Михаэль, злясь на себя, выбрался на улицу.

Ночь уже полновластно вступила в свои права. Большинство факелов, горевших тут и там, погасили. То ли из экономии (Майер вспомнил, что шериф говорил о банкротстве барона), то ли все мероприятия на улице завершились. Поэтому, основное освещение давала «надкушенная» луна, да и ту, частенько прикрывали набежавшие облака. Тем не менее, к собственному удивлению журналист наткнулся на Кэрри буквально за первым поворотом. Та, присев на корточки, гладила маленькую дворняжку. При виде её, у Михаэля отчетливо появилось желание схватить девчонку, потрясти, а лучше сразу придушить. Откуда взялась такая злость, он объяснить не смог, но, много позже, сильно жалел, что сдержал себя. Вместо этого, Майер пару раз сделал глубокий вдох, досчитал до десяти и спокойной, уверенной, как он надеялся, походкой подошел к девочке.

– Кто убил детей из приюта? – вопрос Михаэль задать спокойно, лишь в конце голос немного дрогнул.

Кэрри продолжала играть с собачкой, словно и не слышала вопроса.

Журналист терпеливо ждал, однако на пятой минуте, самообладание начало давать трещину. Слишком много всего успело произойти за один вечер и нервы показали, что они далеко не железные. Повезло, что девочка, наконец, встала на ноги, и, махнув рукой, повела парня за собой.

Идти оказалось недалеко. Кэрри завела парня в какой-то тупик, к счастью, освещенный одним факелом. В центре находился колодец, закрытый сверху досками, явно не использующийся. А вокруг под стенами скопился разный ненужный в хозяйстве хлам. Кэрри встала возле одной из стен и указала пальчиком на собачку, которая тоже прибежала сюда следом за всеми.

– Что?! – чуть не переходя на крик, спросил Михаэль, так и не поняв действий ребенка.

Рука девочки опустилась, а сама она медленно повернула голову к немцу и посмотрела на него, как на умалишенного:

– Ты уже забыл свой вопрос?

– Прекрати говорить загадками! – повысил голос журналист. – Сколько можно? Ведешь себя как ненормальная. То приходишь, то исчезаешь посреди разговора. У меня уже мысли путаются. И да, я не помню, чего я спрашивал про этого пса…

И тут только до Михаэля дошло, он отчетливо вспомнил свой последний вопрос, и даже машинально повторил его вслух.

– Кто убил детей из приюта?

Кэрри подняла руку, указывая на пса. Стоит добавить, что рядом с ним теперь находилось еще две собаки. Одна такого же размера, а вторая втрое больше. А также старый облезлый кот и ворон.

– Ты считаешь, что это очень смешно? Да? Обдурила взрослого человека. Вот здорово, правда? И я ведь тебе почти поверил. Но всему есть предел.

Кэрри не опуская указательного пальца, упрямо смотрела на Михаэля.

– Я сейчас должен поверить тебе, что зверские убийства трех невинных детей совершил вот этот песик???

Кэрри ничего не ответила, но даже не пошевелилась. По всему, было, похоже, что именно так она и считает. Михаэль зарычал, хватаясь обеими руками за волосы.

– Так! Хватит, – заявил вслух он. – Берем себя в руки и идем отдыхать. Бал в самом разгаре, а я, дурак, слушаю бредни девочки-оракула.

Если бы за немцем кто-то следил, то сейчас бы с уверенностью решил, что с головой у парня не всё в порядке, раз он сам с собою общается.

Плюнув в сердцах, журналист развернулся и пошел в сторону замка, где сейчас были танцы, вкусная еда, выпивка, весёлые люди, яркие огни…

Сделать успел лишь несколько шагов, когда его нагло взяли за руку, потянув на себя. И как девчонка успела его догнать? Одной рукой держа парня за кисть, Кэрри протягивала на ладони второй какой-то предмет. Присмотревшись, Майер рассмотрел на ладони обыкновенный монокль.

– Что это? – скорее сам себя спросил он, понимая, что ответа не дождется.

Девочка лишь выше подняла ладонь, чуть ли не тыкая в лицо журналиста. Тот всё-таки взял монокль, и стал рассматривать его, переворачивая пальцами.

– Ну и зачем мне монокль?

Кэрри, быстро подняла руку, указывая на песика. Сделала она этот жест с внутренней радостью, как показалось парню, однако внешне даже не моргнула.

– Собаке подарить? – с усмешкой проговорил Михаэль.

Но всё-таки поднес стеклышко к правому глазу, и посмотрел на «лучшего друга человека». Монокль почти тут же выпал из рук парня, а сам он в ужасе отшатнулся назад, ничего не понимая. В ту секунду, когда взгляд человека, сквозь стекло монокля, направился на пса, ВМЕСТО пса там появилось чудовище! Конечно, эти животные никогда не отличались чистотой и опрятностью. Облезлые, бродячие, порой больные… Однако, монокль преобразовал их в кого-то другого, намного страшнее.

Немного успокоившись и отдышавшись, Майер поднял с земли монокль, тот, как ни странно не разбился и даже не поцарапался. С большими сомнениями, уже считая себя больным на голову, парень вновь посмотрел сквозь стекло. И опять, вместо пса и других животных, взгляд Михаэля различил монстров. Меньших по размеру собак, монокль преобразовывал в странных существ тёмно-красного цвета, с большой, не пропорциональной к туловищу головой. Но если эти двое немного походили образом на человека, хоть и маленького роста, то двое других животных, сквозь призму стекла выглядели намного абсурднее, и, чего скрывать, страшнее. Большой пёс напоминал соразмерного скорпиона, правда, без хвоста и клешней, но с внушительными зубами в раскрытой пасти. А ворон, был такой же птицей, как и положено всем представителям пернатых. За одним лишь исключением: он был абсолютно без перьев, с облезлой, цвета мертвечины, шершавой кожей, а вместо клюва – два смыкающихся зуба. Стоит отметить, что все монстры, поворачивали головы и смотрели на журналиста сразу, как тот начинал разглядывать их в монокль. Но стоило убрать это приспособление, как животные теряли всякий интерес к человеку и занимались своими делами: чесались, смотрели по сторонам, чистили крылья. То есть монстры чувствовали на себе взгляд человека, глядевшего через стекло. Ошарашенный Михаэль провёл опыт, одновременно рассматривая животных с помощью монокля и вторым глазом. И каждый глаз видел лишь свою «картину».