К звёздам за артишоками! (сборник)
Этот немигающий взгляд в упор совершенно выбил отца семейства из колеи. Джейк явственно почувствовал опасность, исходящую с той стороны.
Человек в строительной куртке, ни слова не говоря, спрыгнул обратно.
Детвора принялась шумно обсуждать событие: «Вот это да!.. Ух ты-ы!.. Вот это прыжок! Я тоже хочу так научиться!»
Джейк через минуту по просьбе детей открыл-таки окно, хотя что-то внутри него вовсю препятствовало этому. Открыл, продолжая думать об отчётливом ощущении приближающейся опасности, зародившемся с неясного дискомфорта при виде бизонов и гигантских кошек – ощущении, которое окончательно осознал именно в эту секунду.
В мозгу пульсировала мысль, пытаясь сформироваться в слова – что это за животные, зачем, зачем здесь все эти звери?
«А вам не всё равно?» – проникла извне чужая мысль, оттеснив собственную. Джейк не успел изумиться. Холодная интонация беззвучных чужих слов, словно прорезавших скальпелем его мозг, окончательно отрезвила Джейка и он решил закрыть окно, позвав детей, свесившихся над карнизом и щебечущих без умолку – в конце концов, это опасно. Опасно не щебетать, конечно, а вот так почти залазить на подоконник.
Звать детей не понадобилось. Через пару секунд они сами отпрянули от окна в изумлении, удивлении, смешанном с таким древним чувством, свойственным человеку – страхом.
От шествия механизмов и божьих тварей отделились два зверя светло-бурой и грязно-жёлтой окраски. Мех космами свисал с колышущихся боков и Джейк не сразу узнал в них гигантских медведей-гризли.
Нелепая старая шутка «А медведи грызли…» резко оборвалась в мыслях – одно из чудовищ быстро и неожиданно легко поднялось на задние лапы.
Столь же быстро медведь прошёл от обочины дороги, мимо группы строителей, не обратив на них никакого внимания – и они тоже равнодушно отреагировали на его появление – вплотную к дому. Почти уткнулся мордой в основание соседского балкона…третьего этажа! Что-то привлекло его внимание. Что-то, находившееся на балконе.
Дети вместе с обхватившим их за плечи отцом, тихо вскрикнув, отпрянули от распахнутого окна.
Мэри и Джейк-младший с открытыми ртами и выпученными глазами смотрели на голову величиной с кухонный стол, влажные шевелящиеся ноздри, словно живущие своей, отдельной от туловища, жизнью и шумно обнюхивающими что-то там, на третьем этаже.
Зверь, подняв передние лапы, быстро схватил это что-то с балкона и пошёл вдоль дома, возвращаясь к дороге.
Джейку показалось, что он услышал сдавленный крик и увидел на долю секунды чьи-то голые ноги, болтавшиеся в воздухе.
Он повернул голову, не смея подойти к открытому окну и проводить взглядом медведя, исчезнувшего из поля зрения. И увидел красноватые глаза второго зверя.
С шерстью более светлой, чем у первого медведя, этот смотрел не на балкон, а прямо ему в глаза. Джейк словно заледенел, не смея пошевелиться, от холодного, неприятного до омерзения взгляда.
– Дети, пойдём-ка на кухню, оттуда будет лучше видно, – с трудом ворочая в пересохшем рту языком, произнёс Джейк, мягко, но настойчиво подталкивая сына и дочь к двери. Не сводя глаз с уставившегося на него в упор зверя.
Медведь бесшумно, в точности повторяя движения своего собрата, поднялся на задние лапы. И через мгновение был у окна.
Дети уже выходили из комнаты и не видели приближения опасности.
«Надо было закрыть…» – беспомощно подумал Джейк, выпроваживая их на кухню. Словно хрупкое окно способно задержать такую громадину.
Медведь, странно изогнув шею, просовывал голову в открытый оконный проём.
Над подоконником проскользнула огромная лапа, размерами ближе к перевёрнутому ковшу среднего экскаватора, чем к лапе живого существа.
Захлопнув дверь, Джейк вспомнил недавний семейный просмотр старого фильма «Парк Юрского периода». Сейчас было страшнее.
Дети, не подозревавшие о действиях второго гиганта-гризли, уже шумели на кухне, наблюдая с той стороны удаляющийся и сверкающий металлом поток механизмов с «вкраплениями» чудо-зверей. Ни Мэри, ни Джейк-младший не обратили внимания, что отец, закрывая дверь в комнату, дрожал, как в лихорадке. Они уже, перебивая друг друга, спорили о генетике – каждый понимал её принципы по-своему, тем более, что в школе, где дочь проучилась только год, этому ещё не учили – и, мгновенно забывая о споре, шумно восторгались очередным чудом.
Не обратили они внимания и на звон разбившейся вазы, донёсшийся из закрытой комнаты, на глухой удар от падения цветочного горшка с подоконника. Звуки из комнаты, в том числе и приглушённые удары, напоминавшие тяжёлую поступь великана, заглушались мерным рокотом дорожной техники.
Джейк судорожно вцепился в дверную ручку, отчётливо представляя, как страшный гигантский зверь, подтянувшись на лапах, втискивает огромное тело в комнату, ломая рамы, передними конечностями перебирая по полу, в то время как задние застревают ненадолго в оконном проёме – треск остатков рам, звон стекла, удары разбивающихся о паркет цветочных горшков…
Джейку показалось, что он уже чувствует через хрупкую преграду смрадное дыхание чудовища, заполнившего собою почти всю комнату. Дверная ручка, которую держали побелевшие руки, содрогнулась. Грязно-жёлтый гризли ткнулся мордой в дверь.
Сердце колотилось, как бешеное, словно стремясь выскочить из груди…
– Сэр, очнитесь! Очнитесь, сэр!.. Боже, он, похоже, в отключке… Сестра! Живо сюда нашатырь и раствор № 16 в капельницу! Если не поможет, будем делать внутривенное…
Голос смутно доносился до сознания…
Дверь затрещала под ударами с той стороны. Лёгкие, словно пробные, толчки, переросли в полновесные удары – дерево не выдерживало мощного напора.
«Дети, что будет с детьми…»
Он беспомощно оглядывался вокруг в поисках предмета потяжелее, и не отпускал дверную ручку…
– Сэр, очнитесь! Так, милочка, подключай аппарат. В темпе, в темпе двигайся!.. Проклятые разработчики! И только бы они!.. Бог меня наказал бестолковыми помощниками!.. Ты опять всё перепутала?!
…Туманные очертания большой комнаты с белыми стенами и высоким потолком, вытесняя разлетающуюся в щепки дверь, медленно вползают в сознание.
Белые клыки чудовища крошат остатки первосортной древесины, бледнеют, исчезают…
Джейк тяжело повёл глазами в сторону.
Веки словно налиты свинцом.
В ушах и висках стучит молот.
Резкий запах, вызывающий слёзы и перехватывающий дыхание. Женская рука, зажавшая изящными пальцами клок белой ваты, размахивает у него перед носом.
– Хватит махать руками! Тоже мне, мельница! Ты о чём раньше думала?! Так, отойди. Он возвращается.
Что-то сдвинулось влево из поля зрения и всхлипнувший женский голос, дрожа от обиды или же испуга, спросил:
– Доктор Свэн, что-нибудь ещё?…
– Да!.. Проваливай отсюда ко всем…
Джейк видит в профиль разъярённого доктора с чёрной бородкой, похожего на флибустьера или испанского конкистадора. Из нагрудного кармана медицинского халата вот-вот выскочит блестящая авторучка.
Джейк слышит всхлипывания девушки – наверное, провинившейся медсестры.
Затем торопливые шаги и звук захлопнувшейся двери.
– Извините, сэр. Но эта прислуга – я хотел сказать, вспомогательный персонал – они совсем отбились от рук. Непонятно о чём думают во время работы…
– Со мной всё в порядке? – Джейк с трудом разлепил ссохшиеся губы. Сознание почти полностью вернулось к нему, но в голове шумело и чувствовалась сильная слабость. Да ещё чуть-чуть подташнивало, как во время полёта, словно попал в воздушную яму.
– Да, сэр, в порядке. Уже всё позади. Опасность миновала. Ещё раз прошу прощения, сэр, за свою помощницу, но это безмозглое чудовище с боевой раскраской и маникюром перепутало диски. Вместо вашего заказа поставила в нейронный проектор одну из последних вещей Стивена Кинга. Новинка, знаете ли, пока не прошла апробации… Трудно предположить, что могут прислать, каталоги постоянно обновляются… всегда, знаете ли, есть некоторый риск… Ох уж эти модные триллеры! И всё же вам повезло, что я оказался рядом! Пришлось сделать укол – я всерьёз опасался за ваше сердце. Такого стресса сердечная мышца просто могла не выдержать. Если бы вы видели, что Оно вытворяло на мониторе… А если бы лопнула аорта?! Но – всё уже в норме! Ещё пять минут – и будете как новенький!
Через полчаса Джейк, пошатываясь, выходил из офиса.
Пышная девица, восседавшая за столом справа от входной двери, вручила ему талон, щедро одаривая приторно-сладкой улыбкой карминовых губ и затаённым испугом в уголках зелёных глаз:
– Милости просим в наш эксклюзивный салон, сэр! Приходите ещё!
«…Новенькая», – подумал Джейк.
– Сколько с меня? – спросил он негромко.
– О-о! Что вы! Сегодня – бесплатно, за счёт заведения. Позвольте пожелать вам успехов в бизнесе! Пожалуйста, посетите нас ещё!
На улице Джейк обернулся и зачем-то посмотрел на вывеску.
«Прокат сновидений».
Готический шрифт. Аляповатые чёрные буквы на светло-оранжевом фоне, напомнившие паучков или вывеску ритуальной конторы.
…Ноги моей тут больше не будет, подумал Джейк.
Динулинария[1]
Лектор с глазами навыкате шагает перед усердно царапающими гелевыми стержнями конспекты студентами. Вскоре сессия, и попадаться на эти глаза, страшные глаза, мстительные глаза – «их мстя страшна», лишить способна денег, стипендии любимой и родной – попадаться на глаза по любому поводу крайне опасно. Попасть же в Евразийскую кулинарную академию всем им, сидящим сейчас в амфитеатре Большой химической аудитории, склонившимся над неровными прыгающими строчками лихорадочных записей, всем им поступить сюда было непросто.
Отдельные студенты, более расторопные и сообразительные, успевают подумать (и не в первый раз), что у Раисы Ивановны Петрюк, по прозвищу Петрючка, начинается (или заканчивается?) базедова болезнь, явно что-то не в порядке с щитовидкой.
Раиса Ивановна чуть переваливаясь при ходьбе меряет шагами плацдарм перед «огневым рубежом», сканируя редко моргающим взглядом (отчего студентам жутковато) притихшую аудиторию. Притихшая аудитория воображает, что в роду лектора попадались гадины, змеи, даже кобры (впрочем, очки лектора лежат на столе, среди вороха бумаг), недаром фамилия её, Раисы Ивановны, дочери, после замужества стала звучать как Догадина. Вася Догадин – личность в академии известная, теперь ему прочат должность замдекана. Кумовство, кругом своих двигают, тихо вздыхает про себя младший брат отвергнутого в прошлом семестре жениха, претендента на руку и сердце дочери царственной особы. Понятно, если бы семейная акция удалась, он бы не вздыхал столь печально.
Возле массивных очков лектора, на краю стола, рискуя упасть и разбиться вдребезги, стоят миниатюрные парные (похоже, мраморные) гермы, увенчанные головами богов, немых покровителей искусств и кулинарии.
Слышно, как жужжит возле окна случайно залетевшая муха.
Голос лектора отражается лёгким эхом где-то в углах просторного помещения, под высоченными потолками Большой химической:
– Итак, мясо при длительном проваривании приобретает свойственные именно этому биологическому виду нежность и лёгкость, чуть заметный грибной привкус. Как вы помните из предыдущей лекции, – тут Раиса Ивановна лихо разворачивается на внушительных каблуках и обводит взглядом инквизитора свою обречённую робкую паству, – мясо динозавров не подлежит существенно длительному хранению при температуре выше точки замерзания дистиллированной воды. Оно темнеет, быстро теряя присущие лишь ему целебные свойства – вы помните, я надеюсь, – Раиса Ивановна в очередной раз медленно сканирует присутствующих, – что целительные качества мяса данного вида были научно доказаны в прошлом столетии академиком Георжиевским, выпускником нашей академии, легендарным основателем ГНЦЛС, Галактического Научного Центра Лекарственных Средств. Особенно хорошо захворавшим помогало мясо (отмечайте в конспектах – «исходя из эмпирических данных народной медицины») при заболеваниях органов дыхания и разнообразных болезнях желудочно-кишечного тракта… Почему Вы не пишете, Ахмадинеджаб? Рука устала? Пиши ногой!!! Нет, ну что это такое?! Видите ли, рука у него устала!.. А вот у ваших соседей, Махмуда и Лисичкиной, не устала! Вы не в первом классе, надо уметь конспектировать за преподавателем каждое слово! Быстрее, быстрее!.. Так, на чём это я?… Ах, да… Наиболее целебным считается пупок археоптерикса, внесённого в Красную книгу Объединённых Штатов Поднебесной Империи. Поскольку вид редкий, исчезающий, мы пользуемся, конечно же, заменителями – используем иную дичь, или же чаще домашних животных, игуанодонов и карликовых диплодоков, несмотря на ярые пропагандистские и популистские акции Общества Защиты Прав Игуанодонов…
Если бы Раиса Ивановна смотрела ещё внимательнее, то, несомненно заметила бы, как покраснело лицо, как потемнели и без того тёмные глаза одного из первокурсников на галёрке – приехавшего из Восточно-Славянского Штата самбиста-перворазрядника в лёгком весе, представителя коренной национальности Саида Чедаева, тайного участника национально-освободительного движения «Барабан» и по совместительству лидера местной студенческой ячейки упомянутого Общества Защиты… Можно подумать, что он сам – игуанодон, или, по крайней мере, карликовый диплодок, и вот именно поэтому так близко к сердцу воспринимает «целебные высказывания» учёной дамы.
Но столь ненавистная сердцу юного террориста профессор Петрючка ничего не замечает, и продолжает лекцию:
– Некоторые учёные считают – впрочем, гипотеза до сих пор не доказана, есть лишь косвенные подтверждения генетиков – что все современные динозавры и длинозавры произошли от вымерших 150 миллионов лет назад животных – точнее, от вымерших двух ветвей представителей ископаемой фауны планеты. А именно, от птиц воробьёв и так называемых кур или курей. Действительно, сейчас трудно в это поверить, но в незапамятные времена существовали на нашей планете летающие создания, называемые палеонтологами не иначе как птицы. Эти существа сплошь были покрыты удлинёнными тонкими многократно рассечёнными выростами кожных покровов – перьями. Несмотря на столь противные самим основам аэродинамики свойства своих кожных покровов, существа эти могли – да-да, не удивляйтесь – могли планировать с дерева на дерева, и даже, по мнению некоторых учёных, летать подобно вымирающим ныне археоптериксам!.. По идее, подобные так называемые перья, рецессивно наблюдаемые нами у современных археоптериксов, абсолютно препятствуют не просто полноценному полёту, но и вообще любому скверному полёту или планированию. Собственно, даже само название современного исчезающего вида животных связано с древностью происхождения и архаичностью целебных динозавров, являющихся, можно сказать, переходным звеном от тех допотопных птиц – к нынешним, современным динозаврам, представляющим собой без сомнений огромный скачок вперёд на пути прогресса и модернизации Природы.
Раиса Ивановна застыла на мгновение, строго взглянув на галёрку – ей померещилось там какое-то нелицензированное движение. Соседи Миши Воскобойникова знают, что Миша спрятал под парту начатую перед лекцией банку пива «Белый медведь».
В эту секунду звенит звонок, избавляющий Мишу от судьбы кур и воробьёв.
Поднимается гул, хлопают приподнимаемые деревянные половинки парт, расположившихся в два десятка изогнутых рядов на разных уровнях. Предстоящие десять минут студентам предстоит потратить, чтобы успеть в другой корпус, на лекцию по способам разведения домашней живности, комнатных бронтозавров, которые ой как хороши с яичницей, да политые томатным кетчупом!..
А мрачный Саид Чадаев думает, как бы ему заложить взрывное устройство, эквивалентное трём граммам тротила, под стул Петрючки – особенно если учесть, что лекторша почти не садится во время проведения занятий.
Наивный Саид не знает, что Раиса Ивановна имела горький опыт работы в экспертно-криминалистическом управлении Галактического комиссариата, точнее во взрыво-технической службе упомянутой конторы, а ныне является по совместительству руководителем секретного подразделения академии по борьбе со студенческим терроризмом. С чем, собственно, и связаны определённые странности её поведения.
Саид и не подозревает, что попытки изменить общество путём террора бесполезны. Эволюцию не обратить вспять. Как гласит народная мудрость, курица – не динозавр, не оживёт, не поймаешь…
Акватеология,
или Неоконченный Спор о Богененаучно-фантастическая притча :)Марианна сдержанно зевнула, чуть прикрыв изящно очерченный ротик, и покосилась на застывшую в призрачном сиянии зарождающегося рассвета живописную группу своих воздыхателей.
Ох уж мне все эти поклонники… Боже милостивый, как всё это надоело, подумала она и чуть поморщилась. Каждый день – одно и то же!
Марианна глубоко вздохнула, отчего покрытая серебристыми блёстками полная грудь волнительно всколыхнулась – и словно отзвуком на этот весьма жеманный вздох всколыхнулась толпа (скорее, группка) поклонников, жадно вперивших в королеву их относительно замкнутого мирка немигающие влажные глаза, подёрнутые сладострастной восточной поволокой. «Хищники!..» – Марианна не сказала, а лишь подумала это, вложив изрядную долю презрения в эмоциональный мысленный импульс. Знаем мы их… все они лишь одного хотят, чтобы я отдала им самое дорогое, что у меня есть – девичью невинность прекрасной наяды!..
Марианна демонстративно отвернулась, привычно взмахнув разноцветным шлейфом, и принялась созерцать длинные ветвистые стебле-листья, вздымавшиеся чуть ли не к самому небу (взмыть бы туда, воспарить к неизведанным вершинам… в неведомые миры…) и плавно колыхавшиеся в густой влажной атмосфере их родного, но чуть затхлого, к сожалению, провинциального мирка. Да, именно созерцать!
На прошлой неделе это стало очень модным – созерцать, медитировать…
Правда, Марианна до сих пор не очень понимала смысл созерцания и меде… меди…тирования – вернее, не до конца понимала. Но – какая разница? – главное, что есть хоть какое-то развлечение, да и внешняя видимость приличий соблюдается, некое сладостное ощущение причастности к светской жизни…
Зеленоватые плоскости, очертания которых даже в дневном свете оставались размытыми, расплывчатыми – сейчас, на рассвете, казались окружёнными зеленовато-жёлтым, словно светящимся, ореолом… Конечно, ореол – всего лишь оптический эффект. Кто-то недавно рассказывал ей об этом.
Спокойное состояние отрешённого созерцания вскоре было нарушено прискорбным обстоятельством – а точнее, периодически возникающим неясным ощущением в теле. Больше всего – в той области, где крутая грудь всесторонне развитой самки переходила в плоский мускулистый живот опытной спортсменки. Ах, эта проза жизни… Ох уж мне это…
Увы, Марианне вульгарно захотелось есть… Или захотелось есть вульгарно? Без разницы, не будем останавливаться на деталях. Голод – не тётка… Кстати, почему не тётка? И не дядька, и не брат? Не жених, не дочь, не сват? Марианна раздосадовано мотнула головой, невольно вызвав лёгкое движение атмосферы – и, как прежде, синхронное оживление в «группе поддержки» – атмосферные волны (или что-то иное?) в очередной раз заставили словно истекающих…слюной самцов нервно перестроиться в пределах своей стайки, объединённой общим интересом. Дом народного творчества, блин. Тоже мне, кружки «по интересам».
Досаду красавицы, всколыхнувшей маленький «водоворот мужской стихии», вызвал её же собственный молчаливый внутренний диалог, почти по Кастанеде (эти буквы она как-то увидела возникшими на горизонте – тогда ещё ей казалось, что пришло Знамение, Ниспосланное Свыше – но смысла предсказанного в древних легендах знамения она тоже не в силах была полностью постичь. Буквы были размытыми, как, впрочем, и всё, что появлялось время от времени за пределами их мира – так сказать, за гранью мироздания). Дело в том, что всегда, когда Марианна страдала от редких приступов голода, этого мерзкого атавистического чувства, в её милую светлую головку постоянно лезли дурацкие рифмы. Все эти «не брат – не сват», «я тебя разбужу – в ресторан провожу» и «целый день – дребедень».
Отвратительно.
Марианна «воздела глаза горе» (не забыв мысленно два-три раза произнести именно эти слова, словно перекатывая-перебирая драгоценный жемчуг), будто ожидая манны небесной, способной накормить до отвала. Кстати, если повезёт, можно налопаться так, что на два дня хватит. Но тут уж – каждый сам за себя. Как только нежные хлопья соприкоснутся с небосклоном (ред. вариант – коснутся небосклона), все её мускулистые поклонники, оттеснив на периферию остальных похотливых самцов, послабее – ринутся за бесплатным пропитанием. Фуршет, блин… «Халявщики», – презрительно покосилась в их сторону Марианна, но промолчала…
Ах, ей так нравился вон тот красавчик, там, в углу, примостившийся у подножия роскошного дерева. Точно, Красавчик. Что и говорить – весь в перламутровых переливах, в удивительном костюме всевозможных оттенков аквамарина…
Жаль, она постоянно видит его лишь издали. Наверное, эти качки-недомерки из её свиты не подпускают новенького поближе. Да-а… Взгляд Марианны затянуло поволокой, а внутри упругого тела разлилась непонятная сладкая истома – и грудь почему-то стала вздыматься чаще…
Интересно было бы пообщаться с ним на близкой дистанции, на очень близкой… на очень-очень…
Кажется, она впервые заметила аквамаринового красавчика дней пять назад. Да-да, именно в тот вечер, когда над ними пронеслась буря, сломавшая несколько замечательных гигантских растений, напоминающих папоротники древних эпох… В ту бурю, шторм, ужасный ураган, так взволновавший всех обитателей их уютного спокойного мирка, бесследно исчезло несколько её подруг. Асия, нежная худенькая блондинка и та, вторая – как же её звали? – крупная брюнетка с наглой грудью. Боже, какая трагедия!.. Мне их будет так не хватать, мысленно всхлипнула Марианна, и тут же о них забыла.
Вдруг до неё донеслись звуки спора, который затеяли основные сплетники из почётного эскорта Марианны – оба, так сказать, лидера местного разлива (она даже фыркнула от сдерживаемого смеха, когда придумала чудный на её взгляд каламбур), красный франт и красно-зелёный великан. Хотя, какой он великан по сравнению с ними, женщинами? Измельчали нынче мужики, нация вырождается – снова попыталась предаться философским обобщениям красавица, но тема спора привлекла её внимание, на самом деле живо заинтересовала.
Возмущённо звенел голос красного, как вареный рак, франта: «Ну, положим, Вы правы. Допустим. Вы говорите, что Бога нет. Допустим. Нет-нет, я только исключительно в качестве умозрительной… концепции – даже не думайте допускать кощунственную мысль, будто я согласился с Вашими абсурдными с позволения сказать доводами, милостивый государь!.. Итак, положим, Бога нет – но ведь Кто-то же нас кормит?!».
И в этот самый момент булькающие глухие звуки ответа красно-зелёного были просто смяты резким, почти синхронным, движением стайки всех этих воздыхателей и приспешников – да что там! – всех жителей их маленького проголодавшегося мирка. Все, абсолютно все – метнулись, ринулись, бросились подбирать внезапно появившиеся в небе светлые, мягкие, ароматные, безумно вкусные хлопья – долгожданную манну небесную!..
Хлопья плавно, чуть кружась в плотной зеленоватой атмосфере, опускались вниз – медленно, торжественно – воистину, процесс поглощения пищи, словно Великий Дух, снизошедший с небес, принимал (или настойчиво намекал принять) более цивилизованные, почти священные формы… Трапеза! Это возвышенное слово, безусловно, жутко контрастировала с тем диким безумием, вакханалией пожирания, что наблюдала сейчас Марианна вокруг себя – абсолютно все голодные поклонники, конечно же, забыли о её существовании, набросившись на дармовой корм. Боже, какие они всё-таки животные… – с отвращением подумала Марианна, не замечая, впрочем, что сама жадно хватает ароматные хлопья небесного нектара…
Голод не тётка, однако.
А хлопья манны небесной продолжали кружиться в небесах, словно в звёздном танце – удивительном, дарящем жизнь и насыщение.
Мягкий зеленоватый свет по-прежнему лился с небес и через прозрачные стенки. В аквариуме настало время кормления. Все гуппи, гупёшки, гупёшечки, взрослые и малышня, мелочь пузатая, торжествовали, набивая животы бесплатным угощением.
Теологический спор был всеми благополучно забыт.
Новый «Зверобой»[2]
Флаер круто взмыл в бирюзовое небо.
Теперь солнце светило сбоку, согревая первыми утренними лучами продрогшего пилота. Надо было одеться потеплее, подумал молодой человек, облаченный в легкомысленные шорты и свободную зелёную куртку с обилием карманов.
Ночная прохлада успела окончательно пробудить его ото сна, пока он шёл от ажурного коттеджа из металлопластика с инкрустациями натурального дерева к импровизированной стоянке посреди подстриженной лужайки.