Видно, духом святым. Только молятся всё…
Может, правда, какие святые, а мы…
– Но-но-но! Ты мне брось! Нету святости в них!
Будешь так говорить, и тебя брошу к ним!
Тоже будешь святой на воде, как они.
– Я чего… ничего… так уж все говорят…
– Сопляки! Испугались монахов! Они,
Может, жрут там червей, вот и живы ещё.
На воде всё же долго не смогут прожить. –
Ворон чуть помолчал, а потом говорит: –
Ладно, я тут придумал, как нам и без них
Обойтись. Позови-ка Ушатого мне. –
Васька Леший Ушатого Фомку привёл.
Ворон тут говорит: – Слушай, Фомка, ведь ты
Говорил, что умеешь писать…
– Ну, могу.
– Что ж, тогда ты напишешь письмо в монастырь.
Я тебе продиктую. Неси-ка сюда
Бересты для письма. Ну а ты собери
Все вещички монахов, – он Ваське сказал. –
Если там их узнают, по ним-то они
И поверят, что подлинно наше письмо.
Да скажи, чтоб седлали всех трех лошадей.
Ты поедешь со мной. И Медведю скажи,
Собирается пусть. Скоро мы уж пойдём. –
Самый младший из шайки, Ушатый Фома
Двадцати пяти лет, из крестьян костромских,
Притащил береста и отточенный нож.
– Ну, пиши, – приказал ему Ворон, – пиши:
Братья добрые, мы у марийцев в плену.
Мучат голодом нас, истязают и бьют.
Нету мочи терпеть. Богу душу отдать
Было б лучше для нас. Помогите же нам… –
Он письмо диктовал, а Ушатый писал,
Вырезая значки на куске береста.
Вскоре было и дело закончено тем.
Ворон тут ободрился, похаживать стал
Довольнёшенек, долго на месте сидеть
Не любил он: в дороге-то всё веселей.
К яме он подошёл, под шалаш заглянул.
Видит: шмыгнула белка от ямы в лесок.
Ворон только косматой башкой покачал:
– Любопытная тварь! – В яму он заглянул. –
Что? Сидите, голубчики? Голод-то вас
Не сморил ещё? Будете в свой монастырь
Письмецо-то писать? Сколько ждать вас ещё? –
И Варнава из ямы ответил ему:
– Жди, не жди, не дождёшься. Хоть нас закопай.
Всё равно не напишем письма в монастырь.
Да и нет там богатства, чтоб вам заплатить.
