Волки скачут на нём по обоим бокам,
Гонят зайцев они по чащобам глухим;
А на пятке клинка как цветы – письмена;
Рукоять из лосиного рога с концов
Серебром вся покрыта, узорным, резным;
Три заклёпки серебряных в виде сердец;
В виде глаза отверстие для темляка.
– Дивный нож! Но принять я его не могу,
Если он тебе дорог, – Шарьинец сказал.
– Был когда-то охотник в марийских лесах, –
Продолжал тут старик, – Был он лучшим из нас.
Мог один на медведя и лося ходить.
Бил из лука он влёт и всегда попадал.
Вурспатыр его звали. Мы были дружны
И не раз на охоту ходили вдвоём.
И не раз жизнь друг другу спасали в лесу.
Уважали его, сыном князя он был,
Что ушёл в вашу веру. Его это нож,
Князя Ош-Пандаша. А когда умер князь,
К Вурспатыру тогда этот нож перешёл.
А потом лес забрал Вурспатыра себе.
И не видел уже этот нож я с тех пор.
А когда у купцов я увидел его,
То спросил, где, мол, взяли они этот нож.
И они мне сказали, что были они
Под Якшаном на ярмарке, там у купца
Этот нож и купили. Назвали притом
Цену ту, за которую куплен был нож.
Я просил их продать. Не хотели они.
Я поднял цену втрое. Старуха тогда
Согласилась на сделку и нож отдала.
Дорог мне это нож: память друга хранит.
Я для сына купил, чтоб в марийском роду
Навсегда нож остался. А сын мой теперь
Вон, у дома лежит со стрелою в груди.
Я же – стар. Ну а ты сына смерть отомстил,
Сам мне стал словно сын. Так что нож мой прими.
– Благодарствуй, отец! – Фёдор тут отвечал. –
Как же имя твоё? Должен знать я того,
Кто меня своим сыном прилюдно нарёк.
– Озанай моё имя, – ответил старик.
– Озанай – наш старейшина, – тут пояснил
Мужичок разбивной, что сражался как чёрт.
– Не забуду тебя я, отец Озанай!
А теперь все послушайте, что я скажу. –
Обратился к народу он. – Трупы земле
Вы предайте, коней заберите себе,
Все доспехи, оружие скройте в тайник
И о том, что был бой здесь у вас и татар
Вы забудьте совсем, чтобы весть до Орды
