В середине летит на буланом коне
Впереди своих войск предводитель лихой.
Изумился опять богатырь и сказал:
– Эти ножны достойны великих князей.
Рукоять у меча как изба в кружевах.
Я доспехи возьму. А подарки свои
Уберите, принять их у вас не могу.
Еду я не домой, чтоб добра набирать,
Еду я, чтобы помощь свою оказать
Трём монахам, которых ищу по реке.
Их зовут: брат Макарий, брат Тихон, ещё
Брат Варнава. Да с ними охранник один
Был сначала. А есть ли? Не ведомо мне.
Должен я их проведать. Хочу вас спросить:
Может, кто-то из вас что-то слышал о них? –
И в народе шушуканье, споры пошли,
На марийском, на ломанном русском потом.
Тут ответил Шарьинцу мариец один,
Мужичок разбивной, что сражался как чёрт:
– Приезжали купцы к нам. И, будто, они
Как и ты, с Соколова. Старуха у них
Вроде главного. Верой себя назвала.
Про монахов они говорили и нам.
Говорили, что есть и охранник у них,
Тихомиром зовут. Только будто они
Не монахи, а жулики, верить, мол, им
И не стоит, обманут, убьют ни за что…
– Бабка Вера? Я знаю купечество их, –
Засмеялся тут Фёдор. – Вреднее её
Нет у нас в Соколове ни баб, ни старух.
Ей людей оболгать, что попить молочка.
Это Шишкины! Знатные наши купцы.
Колька Шиш, её батя, прескверный старик,
На своих сундуках так и помер; теперь
И она вот в купцы, как и он, подалась
Вместе с сыном своим. Да себя-то они
Величают как Шишкины… Что говорить…
– Верно, Шишкины! Так называли себя, –
Подтвердил мужичок. Тут к нему подошёл
Седовласый старик. Сразу люди вокруг
Расступились, умолкли. То, видимо, был
Их старейшина. Фёдору так он сказал:
– Вот тебе мой подарок. Купил я его
У купцов тех, у Шишкиных. Цену им дал
Столь великую, сколько не стоит он сам.
Для меня ж он бесценен, – и нож протянул.
Фёдор взял в ножнах нож, да из ножен достал.
Острый длинный клинок заблестел на свету.
На клинке по ребру, где был выкован дол,
Шёл премудрый марийский орнамент чудной,
