И доспехи велел Кельдибек поснимать.
И пылал тот костёр целый день и всю ночь.
И была от него ночь светла, словно день.
И казалось, что пламя касается звёзд.
И казалось, что слышатся нам голоса
Из огня бедных женщин и подлых татар.
Горше этой победы не знал я ещё.
Но с тех пор замолчал бедный брат мой Акпай.
Стал совсем он немым, словно вырвал язык.
Возвращаться нам некуда было теперь.
Кельдибек дал коней нам, дал сабли, щиты.
Мы в дружину его поступили служить,
И служили мы верой и правдой ему.
Вместе с ним мы на Устюг ходили войной.
В те походы нас вёл хан Орды Алибек.
Много взяли добычи, и в плен привели
На Ветлугу мы много народу тогда.
Среди пленных священники были. Один
Полюбился потом Кельдибеку за ум.
Взял его он для выкупа, но отпустил,
Потому что сам Бог его речью владел.
Говорил он ему: «не убий и люби»…
Но потом мы на Галич ходили войной.
В те походы опять нас повёл Алибек.
Кострому разоряли и Плёс, и ещё
Лух и Юрьевец с Кинешмой. Много с тех пор
Крови выпили жадные наши клинки.
Были мы словно в одури. Часто в бою
Всё казалось мне, будто я подлых татар
В стругах бью на родимой Ветлуге-реке.
Видел я, что и брат мой с такой же тоской
В бой кидается, словно ища свою смерть.
Только он всё молчал. И его уж давно
Звали все Немтырём. Имя знал только я.
Так мы жили тогда, от войны до войны;
Лишь в войне забывая сердечную боль.
Нас за храбрость приблизил к себе Кельдибек,
С ним бок о бок мы бились в кровавых боях.
Стал он нам, как отец, мы – как дети ему.
А потом била нас и московская рать.
И обратно ушли мы к Ветлуге-реке.
Разделилась Ветлуга на Русь и Мари:
Правый берег – у русских, а левый – у нас.
Как и раньше то было, при князе Донском…
Так мы жили. Был мир, мы же ждали войны:
Долго в мире, увы, не живёт человек.
А потом к Кельдибеку народ побежал,
Говоря, что князь русский Василий Косой
Гонит силой мужчин из Ветлужских лесов,
Чтоб набрать себе войско в поход на Москву,
