Он уже приспособился к распределенному режиму существования, восхитительное будущее, что в ближайшие годы ожидает нас всех, хотя абсолютное большинство населения испугает. Масса людей из-за подобного страха останется по эту сторону первой же черты нового времени, как когда-то оставили позади питекантропов, а потом отделили кроманьонцев от неандертальцев, всякий раз отправляя оставшихся в небытие.
Мозг каждого, говоря образно, будет в чемоданах. Не весь, конечно, а большая часть, что хранит массу информации. Чемоданы не в руках или в чулане, а в облаке, в черепной коробке оставим только аналитическую и обрабатываемую функцию… как это уже давно, разве что во времена Гомера все хранили в голове.
Мы обменялись рукопожатием, я сказал тепло:
– Когда покидаю Управление, радуюсь встрече с коллегами в Центре Мацанюка, а когда выхожу оттуда, предвкушаю удовольствие общения с вами, Аркадий Валентинович, и вашими коллегами… они же и мои, к слову.
Он всматривался в мое лицо с таким же теплым выражением в глазах.
– Владимир Алексеевич, а вы за эти несколько дней еще как бы возмужали и взматерели… Жалею, что не занимаюсь наукой, но кому-то надо было…
– Знаю, – ответил я. – Я здесь тоже не совсем из-за взбрыка.
Дверь распахнулась, я успел увидеть в коридоре Ингрид, но вошли Бондаренко и Бронник, заулыбались, эти уже не лорды, простецки хлопали меня по спине и плечам.
Бронник даже пощупал бицепс и с одобрением кивнул, будто увидел, как я тренируюсь с ребятами из спецназа ГРУ.
Не успели сесть, явился Кремнев, властный и могучий, как носорог, ощущающий свою мощь и значимость, кивнул мне почти по-дружески и протянул руку.
– Как отдыхалось от нас?
– Вас восстановили в прежней роли? – ответил я вопросом на вопрос.
Он кивнул.
– Да. Похоже, вам удалось кому-то из важных чинов переломить хребет. Вчера вызвали в Штаб и сообщили, что мое назначение на космодром Восточный отменяется.
– Огорчены?
Он взглянул на меня исподлобья.
– С какого перепугу?.. Здесь у нас мир меняется на глазах, к чему и мы причастны, а там просто рутина и перетягивание одеяла с Илоном Маском… Ростислав Васильевич, рад вас видеть… Лаврентий Петрович.
Он обменялся рукопожатием с Бондаренко и Бронником, Мещерский жестом пригласил всех ближе к столу.
– Прошу сесть, отключаем связь.
Я промолчал, что глушилки у них работают вовсю, однако насчет смартфонов прав, и дело не только в инструкциях.
Когда сели к столу поближе, Мещерский сказал примирительно:
– Владимир Алексеевич, вы должны войти в наше положение!.. Нам не первый раз пихают в штат старых заслуженных генералов, которым никак не хочется на пенсию. У последнего шесть тяжелых ранений и пять высших военных наград, доблестно защищал интересы нашей страны в конфликтах за рубежом… Да, он привык к военной дисциплине…
Я сказал зло:
– Тогда на хрена его сюда пихали?
Он развел руками.
– А что, в отставку и застрелить? Руководство наверху решило, что его боевой опыт может пригодиться. И хотя да, он уже устарел, но… Владимир Алексеевич, не все в мире идеально. И в нашей службе тоже. Мы старались оградить его от вас…
– А нас от него?
– Разумеется, это в первую очередь!
– Дело не во мне, – произнес я с рассчитанным нажимом. – Этот солдафон все испортил бы!.. Ишь, приказы у них не обсуждаются!.. Да хрен такой мною покомандует!
Он сказал успокаивающе:
– Да тише, тише… Я же сказал, мы таких вообще старались изначально не допускать к вашему отделу… Я сам такому не поручил бы даже доставку пиццы. Разумеется, мы всегда принимали к сведению ваше желание самому рулить…
Я уточнил:
– Только принимали к сведению?
Он снова развел руками.
– Это только слова. Владимир Алексеевич, победа за вами! Но не стоит ее так демонстрировать. Генералы не только туповаты, но и злопамятны. Делайте свое дело, а им придется умолкнуть.
Глава 11
Я смолчал, подумав быстро, что с моими возможностями как-то не совсем правильно выполнять указания пусть хороших и правильных людей, но значительно уступающих мне по интеллекту… И хотя у меня интеллект пока лишь первого порядка, или, как говорят в корпорации Ицкова, интеллект низшего уровня, но даже он дает огромное преимущество за счет неизмеримо большей скорости обработки данных.
Во всем остальном я на том же уровне мышления, где и был, однако и это немало, все-таки доктор наук на интеллектуальной лестнице стоит выше полковника ГРУ, генерала или какой-либо важной хрени вроде маршала.
Мещерский что-то заметил по моему лицу, сказал с подчеркнутым удовольствием:
– Владимир Алексеевич… вы в самом деле перебороли весь Генеральный штаб! Со всеми его советниками. Такие дела раньше отмечали грандиозными попойками.
– Это мы можем, – сказал Кремнев бодро. – Я отвечаю за коньяк, Бондаренко веселых девок приведет, он у нас спец.
– Это Бронник спец, – возразил Бондаренко, – я больше по закуске!
Я поинтересовался:
– А как удалось генералов заставить принять мои условия?
Мещерский усмехнулся, покачал головой, а ответил вместо него довольный, как пара слонов, Бондаренко:
– Такие люди никогда не признают поражения.
– Тогда как? – спросил я.
– Раньше, – пояснил он, – в таких случаях стрелялись, смывая кровью позор поражения, теперь… выходят в отставку. А нерешенные вопросы ложатся на стол преемника.
Я вздохнул.
– Преемник уже известен?
