– Я быстро, – сказал я и, захватив кейс, выскользнул наружу.
На лестничную площадку пятого этажа выходит шесть квартир, стены обшарпанные, нужная мне дверь давно нуждается в ремонте.
Я вдавил палец в кнопку звонка, глухо, лишь с третьей попытки, поелозив и отыскав контакт, заставил звякнуть, но на всякий случай постучал еще и кулаком.
Дверь распахнулась, на меня уставилась с недоверием угрюмая девочка-подросток, белокурая и с синими-синими глазами.
– Ух ты, – сказал я, – как на папу похожа!.. А мне казалось, только на маму…
Она спросила настороженно:
– Вы кто?
– Кто-то дома есть еще? Из взрослых?
В прихожей появилась женщина с худым бледным лицом и следами былой красоты.
– Настя, кто там?
Девочка ответила, не сводя с меня взгляда:
– Он знает папу.
– Молодец, – сказал я поощряюще, – сразу хватаешь главное.
Женщина подошла к ней и, чуть обняв, спросила недружелюбно:
– Вы кто?
– Мне удобнее разговаривать не через порог, – сказал я.
Она подумала, отступила в сторону.
– Можете зайти.
Я прошел в комнату и сразу водрузил кейс на стол. Мать и дочь смотрели с ожиданием, а я сказал строго:
– Ваш муж и отец не погиб, как вы наверняка полагаете. Не в тюрьме, как вон сразу подумала Настя, не в бегах… Все еще выполняет важное правительственное задание. Но часть секретности снята, потому вот его жалованье за это время…
Она вытаращенными глазами уставилась на кейс, крышку которого я поднял, взору открылись ровные ряды пачек денег в банковской упаковке.
– Извините, – сказал я, – что наличные, но секретность не позволяет проводить банковские операции со счета людей, которых как бы не существует. Можете купить хорошую квартиру в хорошем районе, вообще обеспечить уровень жизни подостойнее.
Она сказала умоляюще:
– Скажите, где он сейчас?
Я улыбнулся.
– Вы же понимаете, этого никто сказать не имеет права. Просто помните, он работает на страну. Он важен, уважаем, его ценят. Простите, это все, что имею право сказать. Да я и так сказал много. До свидания!
Они молча смотрели вслед, а я спустился по лестнице, чтобы не ждать лифт, а когда сел в автомобиль, Ингрид тут же развернула его на пятачке перед домом и погнала в обратную сторону.
Я на всякий случай проверил видеокамеры по пути, на двух стер номер моего авто.
Ингрид буркнула:
– Деньжат им подбросил?
Я спросило в изумлении:
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, – ответила она хмуро. – Уж если ты, такая черствая скотина, вдруг захотел помочь его семье, сестренке поступить в универ, а родителям подбросить деньжат или хотя бы починить забор в их огороде… то это явно того стоило.
– Ты даешь, – сказал я расстроенно. – Не думал, что запомнила… Хотя такого красавца да не запомнить, в самом деле Иван Львиное Сердце… И что, родителям подбросила деньжонок?
– Нет, – огрызнулась она, – но сестренке помогла, а ипотеку за них выплатил фонд помощи неимущим.
Я сказал виновато:
– Спасибо, Ингрид. Почему я тебя недооцениваю?
Она промолчала, автомобиль ведет на большой скорости, сперва смотрела перед собой прямо, красивая и сосредоточенная, затем начала искоса поглядывать на меня, но я, тупо глядя прямо перед собой невидящими глазами, увлеченно читаю в инете о новых методах редактирования генов, наконец сказала язвительно:
– У тебя такое лицо… не буддизнулся случайно?
– Даже не рерихнулся, – заверил я. – А что, смотрюсь очень красиво? А в анфас?
– Отвратительно, – отрезала она. – Будто порножурналы смотришь!
– Почти угадала, – согласился я. – Вот подумал, стояла бы видеокамера у меня в спальне, пришли бы мы в ужас, если бы запись попала в сеть?..
Она буркнула:
– А что, было что-то непристойное?
– Вот-вот, – ответил я. – Ничего такого, чего стоит стыдиться здоровым самцу и самке с нормальными запросами. А если от того, будут камеры наблюдать за личной жизнью или не будут, зависит быть человечеству или сгинуть, то даже вопроса не возникает… Потому, полагаю, постоянное наблюдение нужно не просто вводить в быт, но и в моду.
– Что ты сказал, извращенец?
– Дикий ты человек, – обвинил я с удовольствием. – Да, в моду! Не в морду, а в моду. Видеокамеры в доме, спальне и даже в туалете должны считаться необыкновенно круто, суперсовременно, благородно.
– Ах-ах, даже так?
– Вот именно. А те, кто так не делает, те люди тупые, отсталые и вообще недочеловеки.
Она поморщилась.
