Старая Москва в легендах и преданиях

В 1914 г. он печатает в газете «Утро России» статью «Царь Иван Грозный. (К поискам его библиотеки в кремлевских подземельях)». «Остановка за творческой инициативой, поиски, надо надеяться, не заставят себя ждать. Но кто возьмет на себя связанные с ними расходы?» – спрашивал он. К сожалению, раскопки в Кремле произвести не удалось, но, занимаясь исследованиями подземелий, Стеллецкий стал признанным знатоком подземной Москвы. Он пришел к выводу, что «почти под каждым московским старым домом, построенным не меньше, чем полтораста – двести лет назад, есть какие-нибудь таинственные сооружения, подземные палаты и ходы, проложенные на случай непредвиденных событий. Известно, например, что слишком глубоко запустивший руку в казну царский свояк, знаменитый боярин Борис Иванович Морозов в 1648 году только потому спасся от народной расправы, что успел по тайному ходу ускользнуть в Кремль.

В системе доказательств существования библиотеки самым слабым пунктом было отсутствие подлинника описи, обнаруженной и опубликованной Дабеловым. Стеллецкий получает от Московского археологического общества и Архива министерства юстиции командировку в Прибалтийский край. В архиве Пярну он нашел этот список, прочел его, снял копию и вернул документ, чтобы позже приехать с фотоаппаратом и сфотографировать его. Но попасть снова в Пярну ему не удалось: началась Первая мировая война, затем революция, Эстонию и Россию разделила государственная граница. Только фотоснимок мог бы убедить ученых, считавших список Дабелова фальшивкой, но его не было, и Стеллецкий не стал публиковать новую копию, публично он заявил о своей находке этого документа лишь на склоне лет в статье, опубликованной через три десятилетия – в 1944 году.

После революции Стеллецкий вновь начинает кампанию за поиск библиотеки Ивана Грозного, за планомерное обследование подземной Москвы, он обращается в различные учреждения, публикует статьи в газетах, в духе времени формулируя свое требование археологических поисков в категорическом лозунге: «Настал час подземную Москву выворотить наизнанку!» При начатых в 1925 г. работах по строительству метрополитена обнаружились подземные пустоты, колодцы и остатки подземных ходов. Особенно интересными представлялись Стеллецкому подземные ходы в районе Библиотеки имени Ленина, Воздвиженки, Кисловки между постройками Опричного дворца Ивана Грозного, куда он переселился из Кремля после введения опричнины. В ноябре 1933 г. Стеллецкому предложили произвести поиски библиотеки в Кремле. «Мечта осуществляется после двадцатипятилетнего ожидания!» – записал он в дневнике 1 декабря 1933 г.

Стеллецкий приступил к работе в Кремле с твердой уверенностью о месте нахождения библиотеки. В последней опубликованной им при жизни статье по этому вопросу в 1944 г. он сформулировал свой «кремлевский» вариант наиболее четко.

Рассказывая о строительстве подземного тайника Аристотелем Фиораванти, Стеллецкий дает также топографическое описание его. «Главным связующим звеном подземного Кремля служил большой, в три метра шириной, с Плоским плитяным перекрытием, тоннель через весь Кремль, между Тайницкой и Собакиной башнями. По правой стороне его, идя от Собакиной башни, были сделаны через известные промежутки широкие и длинные сводчатые глухие помещения, упирающиеся в фундамент кремлевской стены, вдоль Александровского сада. Одно из этих помещений впоследствии было занято Иваном Грозным под царский архив. Библиотечный тайник Софии Палеолог в районе кремлевских соборов был недоступнее, к нему вело специальное ответвление от «Макарьевского хода», искусно заделанное и неприметное для неискушенного глаза. Впоследствии сверху, из кремлевского дворца Ивана Грозного в. этот тайник-книгохранилище вела белокаменная потайная лестница. Выходные из Кремля подземные ходы проходили под тремя или четырьмя кремлевскими башнями. Такова в основном картина подземного Кремля».

Поиски тайника Стеллецкий начал с Арсенальной башни, от которой шел подземный ход, обнаруженный его предшественниками. В процессе работ предположения археолога, кажется, подтверждались: он обнаружил ход, который мог быть сооружен Аристотелем Фиораванти. В дневнике появляются записи: «Синяя птица, кажется, вся в руках!», «Завтра буду выбирать песок и искать противоположную стену. Если такую найду, библиотека Ивана Грозного, Ивана Губителя – так называл его Забелин – найдена!». Однако дальнейшие поиски приостановила внезапно затопившая подземелье вода, рабочие приступили к сооружению водоотвода, Стеллецкий получил отпуск и путевку в санаторий. Когда же в январе 1935 г. он вернулся в Москву и позвонил в комендатуру Кремля, ему ответили, что все раскопки прекращены.

Таким образом, и эта попытка пройти подземными ходами Кремля в поисках библиотеки Ивана Грозного не была доведена до конца.

Наступили времена, когда о каких-либо исследованиях подземной Москвы нельзя было и думать. Стеллецкий продолжал обращаться с заявлениями в различные инстанции, но они не имели никаких практических последствий и оседали в канцеляриях, Сама тема поисков библиотеки оказалась вроде бы под негласным запретом, целое десятилетие по ней не появлялось никаких печатных публикаций.

Кажется, только один-единственный человек (во всяком случае, мне неизвестно о каких-либо других публичных выступлениях), известный краевед-педагог, замечательный лектор А. Ф. Родин в конце тридцатых годов, еще перед войной, начал выступать с лекцией «Клады и сокровища, обнаруженные в Москве и Подмосковье», в которой рассказывал об археологических находках при строительстве метро и других земляных работах; затем он подводил слушателей к мысли, что не все клады обнаружены и существуют клады иного рода. «Теперь я перехожу к новому вопросу, – говорил он, – к вопросу о поисках клада, на этот раз не денежного и не бытового – я перехожу к рассказу о поисках библиотеки Ивана Грозного». С годами эта часть лекции становилась обширнее, в военное время, когда история вновь получила права на внимание к себе, она заняла почти половину лекции.

А.Ф. Родин выступал с этой лекцией в госпиталях, в воинских частях, в Доме ученых, перед учителями, школьниками и в других аудиториях. Таким образом, проблема поисков библиотеки Ивана Грозного продолжала жить в своеобразном устном – лекционном предании, и, надобно сказать, довольно широко распространенном в Москве. Свой рассказ Родин строил на данных Стеллецкого, с которым был хорошо знаком с двадцатых годов по обществу «Старая Москва», и разделял его мнение, что библиотека находится в кремлевском тайнике. Он всячески поддерживал старого археолога, хлопотал о назначении ему пенсии, при его содействии в журнале «Наука и жизнь» № 7–8 за 1944 г. была напечатана, как ответ на вопрос читателя, статья Стеллецкого «Судьба библиотеки Ивана Грозного», которую автор заканчивает словами, полными энергии и твердой веры в свою правоту: «Теперь мы стоим на грани решения вопроса. Замечательная библиотека Ивана Грозного, счастливо уцелевшая и от неблагоприятных стихий, и от разрушительной руки человека, должна быть найдена».

Но статья Стеллецкого не нашла ожидаемого отклика. В 1949 г. Стеллецкий умер. В начале 1950-х гг. А.Ф. Родин в своей лекции о кладах отмечал: «В данный момент никто не работает над этой проблемой, и она не стоит на очереди ни в одном учреждении, ни лично у кого-либо из ученых. Мне кажется, что если вопрос спорен, то тем необходимее произвести поиски библиотеки до конца».

Статья Стеллецкого в 1944 г. была единственной серьезной публикацией по проблеме библиотеки Ивана Грозного в течение почти тридцати лет, ученые эту проблему игнорировали. Но научно «скомпрометированная» проблема все же вызывала постоянный интерес, и постоянно находились энтузиасты, которые занимались ею.

В 1947 г. репортерская судьба свела со Стеллецким начинающего литератора Василия Николаевича Осокина. Рассказ археолога о библиотеке Ивана Грозного произвел на него большое впечатление; впоследствии эта тема заняла большое место в его исследовательских интересах и писательском творчестве. Вообще, надо сказать, все эти долгие годы темой библиотеки занимались главным образом не ученые-историки, а литераторы: в пятидесятые годы З.С. Давыдов работает над книгой «Звезды на башнях» об истории Московского Кремля, в которой большое место уделено библиотеке Ивана Грозного, Г.Н. Гребнев пишет приключенческую повесть «Пропавшее сокровище», Р.Т. Пересветов в книге «Тайны выцветших строк» подробно рассказывает об эпопее поисков библиотеки.

Роман Тимофеевич Пересветов писал книгу несколько лет, начинал ее под сильным влиянием скептического отношения историков, с которыми консультировался при работе, но по мере того, как знакомился с документами и источниками, он освобождался от скепсиса. Обычно в читальном зале Исторической библиотеки его стол бывал так загроможден старинными и новыми фолиантами, что самого писателя за ними не было видно. Перипетии драматической истории, незамечаемая прежде связь событий вдруг наталкивали на новую мысль, гипотезу; тогда он, взволнованный ею (каждому исследователю известно это состояние), искал в зале знакомого, спрашивал: «не пора ли вам покурить?» (сам он не курил и не любил табачного дыма), шел в курилку и там, окутанный сизым облаком, захлебываясь словами, опровергал или доказывал, заражая своей увлеченностью. Вообще, по моим многолетним наблюдениям, с тех пор, как я школьником-шестиклассником в 1942 г. пришел в исторический кружок Дома пионеров, которым руководил А.Ф. Родин, всех, кто способен увлечься проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного, отличают общие черты: увлеченность и романтичность восприятия мира. И еще одно наблюдение: кому пришлось, или, вернее сказать, посчастливилось, прикоснуться к этой теме, это уже навек, и чем бы он ни занимался, можно с уверенностью предсказать, что когда-нибудь все равно вернется к ней.

Итак, Пересветов начинал работу над своей книгой при скептическом отношении специалистов-историков, а заканчивал, когда вопрос о библиотеке Ивана Грозного вновь получил возможность обрести статус сюжета не беллетристического сочинения, а научно-исторического исследования.

В январском номере журнала «Новый мир» за 1960 г. появилась статья академика М. Н. Тихомирова «О библиотеке московских царей. (Легенды и действительность)».

«В истории встречаются загадки, – писал М. Н. Тихомиров, – которые долго привлекают к себе внимание и подчас так и остаются неразрешимыми. К числу таких загадок относится и вопрос о библиотеке московских царей XVI–XVII вв. <…> А между тем вопрос о библиотеке московских царей выходит далеко за пределы простого любопытства. Он имеет громадное значение для понимания культуры средневековой России. Вот почему нам хотелось бы заново поставить эту проблему и познакомить любителей прошлого нашей Родины с одной из ярких страниц ее истории.

Труд Белокурова сыграл своего рода роковую роль в вопросе о библиотеке московских царей. <…> С этого времени в так называемых «серьезных профессорских кругах» кадетского толка говорить о библиотеке московских царей сделалось даже несколько неприличным. Это стало считаться показателем «квасного патриотизма» и недостаточного критицизма в науке». Далее М.Н. Тихомиров разбирает сведения о библиотеке и делает вывод (в публикации статьи специально выделенный разрядкой): «Библиотека московских царей с греческими и латинскими рукописями существовала – это факт, не подлежащий сомнению». Заключалась статья призывом возобновить поиски:

«Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле существовали в Кремле с XVI в.

Старая пословица гласит: «Попытка не пытка, а спрос не беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле будут стоить сравнительно недорого, а находка, возможно, сохранившейся библиотеки – подчеркиваем, возможно, так как нет уверенности, что она еще существует, – имела бы громадное значение».

Пересветов заканчивает свое сочинение цитатой из этой статьи.

Впрочем, нельзя сказать, что все ученые до М. Н. Тихомирова были скептиками в отношении библиотеки Ивана Грозного. Н.Н. Зарубин – «выдающийся, – как характеризует его С.О. Шмидт, – знаток древнерусской письменности, книговед, библиотековед, текстолог, археограф», погибший в 1942 г. в блокадном Ленинграде, в тридцатые годы написал работу «Библиотека Ивана Грозного и его книги», оставшуюся в рукописи и напечатанную только в 1982 г. Зарубин признает существование библиотеки, о ее дальнейшей судьбе говорит, что «судьба библиотеки Грозного остается до сих пор загадочной». С.О. Шмидт сближает работы этих двух ученых: «Любопытно отметить, что аргументация обоих авторов – и Зарубина, и Тихомирова – во многом близка».

Статья М.Н. Тихомирова имела следствием то, что была создана Общественная комиссия по розыску библиотеки Ивана Грозного, в которую вошли ученые, журналисты, писатели и которую возглавил Тихомиров.

Р. Т. Пересветов вспоминал: «И вот в морозный январский день 1963 года в кабинете директора музеев Кремля И. И. Цветкова собрались историки, археологи, архивисты – члены созданной по инициативе академика М. Н. Тихомирова общественной комиссии по розыскам библиотеки Ивана Грозного. Теперь разговор шел уже о том, как искать, можно ли возобновить раскопки и с чего начинать.

…Участники совещания вышли из Оружейной палаты и через Боровицкие ворота направились к станции метро «Библиотека имени В.И. Ленина». Все были немного взволнованы и явно обрадованы. Будто вырвавшаяся из рук археолога синяя птица снова появилась над Кремлем».