Огненные знаки судьбы
– Слушаю ма, ты хотела поговорить со мной.
Мать некоторое время молчала, собираясь с мыслями, затем, медленно, подбирая слова начала говорить:
– Я знаю, ты не остановишься, и будешь всё равно интересоваться непонятными для многих вещами, и не только предсказаниями про судьбы людей. Слушай внимательно! Знай, у каждого человека, характер написан на лице, все, что у человека внутри, отражается на его лице. Чтобы тебе было понятно, приведу пример, допустим, на нашей соседке, тётки Катьки. Что у неё на лице? А вот что! У неё длинный, да ещё и вздёрнутый нос, тонкая верхняя губа, плюс узкий лоб, выраженные дуги бровей, плоский подбородок, хитрый прищур глаз, всё говорит, что перед нами вредный, вздорный человек, с которым лучше не общаться, и даже в знакомых не держать. Такие простого человека толкнут при возможности, зато перед начальством кланяться будут чуть ли не до земли. А вот другой пример, тётка Аня, мама Наташи Селовой, твоей одноклассницы, она полная противоположность. У тётки Ани правильное лицо, все черты лица соответствуют, нет неправильности, а главное выражение её глаз, доброе, в них порядочность сразу видать а, в общем, её лицо от этого и приятное, располагает к разговору. Самое главное, конечно же, глаза, к примеру, если они сдвинуты к переносице, так сказать, близко посажены, то от такого человека в любую минуту жди непредсказуемого поступка, и выражение в таких глазах чаще с хитрецой. Если же глаза, наоборот далеко расположены от переносицы, как бы к вискам ближе, такие люди чаще упрямы, даже часто глупы. Я это говорю для того, чтобы ты избегал в будущем ненужных людей. Мать замолчала.
– Думаешь ма, это мне пригодиться?
– Придёт время, всё тебе пригодиться, правда не знаю когда, но придёт это время, знай, чем больше ты будешь знать, тем трудней тебе будет жить с этим. Таким как ты, самооценка, бесконечные сравнения, поиск смысла в поступках, всё это не будет давать покоя, и будет жечь, даже через годы, чтобы занять нужное место в твоих мыслях, в цепочке твоих суждений.
Виталий слушал мать, а сам думал, откуда мама узнала, что у него в голове, что одолевает его, неужто чутьё материнское, или она всё же видела его тетрадь с записями.
– Ма, ты не переживай, я всё понимаю!
Мать посмотрела Виталию в глаза, и как то с сожалением сказала:
– Ох, как тяжело такой груз нести, ох как тяжело, ты это с годами поймёшь сынок! Ладно, иди, ребята уж засвистелись, только на дороге осторожней, машин стало как в столице.
На улице Виталий не стал играть со всеми в хоккей, просто в сторонке стал наблюдать, как играют остальные. Вообще после случаев с памятником, вернее после того, как он увидел огненные знаки, он изменился, стал в раз взрослее, уличные игры уже не завлекали, и мысли стали другими, более рассудительными, и речь стала иной, без подростковой игривости и прямолинейности. Он стоял и всматривался в лица играющих ребят, про себя делая простые заключения
– Этот азартен, а этот хитрец, вот тот, с тяжёлой челюстью, глуповат, а тот курносый, спесив – шёпотом говорил он, сам себе.
Вдруг ему стало так жалко, что снесли памятник, ведь с его помощью можно было определить над кем какой знак, а значить, скорее всего, и какая у кого судьба. Правда, Виталий не знал, как расшифровать некоторые знаки, где взять ключ, или, что послужит ему подсказкой к этой загадке. Вдруг ему пришла идея.
– Ребята! Ребята! Прервитесь на минутку, нужна ваша помощь! – громко крикнул он.
Все прекратили играть, и подошли к нему. Взяв клюшку у ближайшего из ребят, он нарисовал ею на земле два круга, затем соединил их наклоненной горизонтальной линией, затем спросил:
– Кто скажет, что это, или хотя бы на что похоже?
– Очки, какие то! – говорили одни.
– Да нет, это велосипед! – говорили другие.
– А что больше деталей нет? Так невозможно определить, что это точно! – заключили третьи.
Слушая всех, Виталий для себя сделал вывод то, что это не очки понятно, тогда перемычка между кругами была бы строго горизонтальная, то есть ровная, и не велосипед, у всех велосипедов рама тоже ровная, за исключением дамских, у которых идут две наклоненных трубки, что же это? Как понимать? Скорее всего, похоже на мопед, над одним из кругов было что то, наподобие рожек у козы, жалко не успел запомнить.
Дома, лёжа в постели, в темноте, он мысленно представлял одноклассников и огненные знаки над их головами, пытался лучше понять, какие знаки для чего. Но этот эксперимент ему ничего не дал, только вымотал его. Уснул он очень поздно.
Глава 3
Утром наскоро позавтракав, Виталий взял портфель, и быстрым шагом направился в школу, но дойдя до середины улицы, остановился. Улица была пуста, он только тут вспомнил, что сегодня выходной. Вернувшись, домой, положил портфель, а сам решил сходить к цветопитомнику, разузнать, что, да как, есть ли в наличие цветы. Обойдя цветопитомник, с противоположной стороны, Виталий подошёл к железной калитке, и постучал. Сразу раздался лай собак. А спустя секунды к калитке уже мчались три дворняги, одна небольшая, размером с болонку, но вот две другие были крупные, почти как овчарки, и выглядели внушительно. Добежав до калитки, собаки ринулись в бок, и стали прыгать на сетку ограждения, казалось, они вот-вот перепрыгнут через неё. Он постучал в калитку ещё раз, собаки залились злобным лаем, доходящим до хрипоты, но всё равно никто не выходил. Тогда он взял камень и начал им тарабанить в калитку, вдруг собаки стихли и метнулись к сторожке, а вскоре в сторожке медленно приоткрылась дверь, и на пороге появился старик. Ему было на вид лет семьдесят, сутулый, и очень уж медлительный. Виталий громко крикнул:
– Можно вас на минуточку!
Сторож стал медленно подходить к калитке. Собаки вновь кинулись к Виталию с остервенелым лаем, старик прикрикнул на них, те смолкли и, виляя хвостами, пошли к навесу. Наконец-то сторож доковылял до калитки, и сипло спросил:
– Что тебе, малец?
– Скажите, а у вас кутята ещё остались? – спросил Виталий.
– Какие на хрен кутята, у нас одни кобели здесь, – недовольно ответил он.
– А мне сказали, что у вас кутята красивые есть!
– Нет, малец, нет никаких кутят, видать сдуру тебе кто то ляпнул.
Пока они разговаривали, Виталий всё подмечал, какое расстояния от угла теплицы, к ограждению, сколько метров от сторожки до калитке, сколько времени шёл старик к калитке, в общем, всё, что могло пригодиться.
– А что у вас в теплице, лук, петрушка? Продаётся? А то я маме скажу!
– Да какая тут петрушка может быть!? Цветы у нас, и всегда были цветы, ты что приезжий, что ли!?
Виталий зацепился за невольную подсказку сторожа.
– Да, приезжие мы, не так давно из Сибири приехали. А цветы какие? Гладиолусы, что ли?
– Почему только гладиолусы? Тут у нас и тюльпаны, гвоздики, вот скоро даже розы будут.
Виталий продолжал придуриваться, играть роль наивного простака.
– Так у людей цветов в каждом палисаднике целые клумбы!?
– А это когда будет? В мае или июне? А цветы больше нужны к 23 февраля, да 8 марта. Вот скоро восьмое, тут и мы, вовремя значит, цветочки по предприятиям и разошлём.
– А понятно! Ладно, если кутят нет, то я пошёл.
– Иди, шлёпай себе, только сон перебил – проворчал сторож.
Но прежде чем уйти, Виталий ещё раз внимательно осмотрел всё, есть ли штапики на тепличных фрамугах, где какие кусты растут, чтобы за ними можно было спрятаться.
Выходные пролетели как всегда быстро. В школе Виталий всё рассказал ребятам, а сам довольный, заключил:
– Так что седьмого вечером и пойдём!
– Нет Вит! Седьмого цветы уже срежут, так как восьмого они должны быть уже на месте, как бы на одни корешки не попасть – возразил Юра.
– Верно, Юрец я, что то и не докумекал – согласился Виталий, потом пошмыгав носом, добавил:
– А что Юрец от тебя бензином прёт?
– Ты чё? Каким бензином? У нас и техники никакой нет, и не было никогда! – ответил недоумённо Юра.
– Что-то тебе глючится Вит, нет никакого запаха – сказал Коля Хабин.
– Видать, правда, показалось – растеряно согласился Виталий.
Он ясно ощущал запах бензина, но спорить не стал, потому, как не смог распознать ещё одну подсказку судьбы, подсказку в виде запаха бензина, такую важную в судьбе Юры Даводина. Этот запах, как крючок, вытаскивал из глубины подсознания непонятные ощущения, такие, каких он раньше не испытывал, и сравнить эти ощущения было не с чем. Но тут раздался звонок, все сорвались в класс, а вместе с ними исчез этот необъяснимый запах. Начались уроки. На следующей перемене к Виталию подошёл Саня.
– Слышь, Вит, тут мне пришло в голову, а что если девчонкам по набору косметики подарить, в наборе есть всё, и тушь, помада, тени разные, всё так классно упаковано, прикинь, как мы их поразим, а? Как тебе? Да и по-взрослому выглядеть будет!
– Но наборы эти, небось, по червонцу, как минимум рублей семь, прикидываем на четыре, 28 рублей, или вообще 40. Ты чё, где же их взять!
– А мы с Юрцом уже подумали об этом, что если цветы утром на рынке возле школы разом сдать, на восьмое марта, цена хорошая. Думаю, хватит, конечно смотря, сколько цветов будет.
– А чё, шик! Девчонки в восторге будут! Я за!
Тут подошёл Юрец.
– Что секретничаете? О чём трёп?
– Саня мне всё о продаже цветов рассказал, я за! – ответил Виталий.
– Не, ну надо хоть по одному цветку оставить, – по-хозяйски предложил Юра.
– Лады по набору косметики, и по цветку, для эффекта, – подытожил Саня.
После уроков собрались на месте, где раньше был памятник. Было ещё светло, так, как дни стали длиннее.
– Ну что парни решено, завтра часиков в девять собираемся у нас на краю, возле электроподстанции, и не опаздывать – сказал Виталий.
Все согласились. Всё пошло, как и договаривались. В договоренное время собрались на углу, возле подстанции, перешли через железную дорогу, и направились в сторону виднеющейся стеклянной теплицы цветопитомника. Видя, что все напряжены, и волнуются, Виталий деланно, бравадно, произнёс:
– Главное спокойно, без паники, и не надо бояться. Помните? Как сказал герой в 12 стульях, живыми мы им не сдадимся!
Санёк хихикнул, он вообще не боялся, и шёл впереди, подтрунивая над остальными.
– Твои дурацкие шутки, Вит, сейчас не к чему – зло отозвался Вовчик.
– А если сторож откроет калитку и выпустит собак? – с беспокойством спросил Коля.
– Мы вас, почему самых быстрых на улице оставляем? В случае чего рядом с калиткой есть остатки старого фундамента под электроопоры, добегаете и влезаете на него, ещё возьмите на всякий случай палки, только не машите ими, просто выставляйте вперёд. Если сторож собак выпустит, будет здорово, мы спокойно в теплице сделаем своё дело – объяснил Виталий.
– Но смотрите, собаки тоже разные бывают! – подтрунивал Саня.
– Слышь, «Старик», будешь вякать, сам пойдёшь дразнить собак – нервно выпалил в ответ, Вовчик. Видно было, что он побаивается.
– Всё, хорош вам трындеть, приближаемся – беспокойно зашептал Юра.
По голосу было понятно, что ему тоже было, боязно, когда подошли ещё ближе, Юра не выдержал и сказал:
– Мне что-то стрёмно одному в теплицу лезть, может, кто со мной, давай ты, Вит, ты всё так гладко разложил, а сам на атасе стоять будешь!
– Нет, Юрец, на атасе должны стоять два человека, с каждой стороны теплицы, нужен полный обзор, чтобы не застали врасплох того, кто в теплице, если боишься, то я полезу в теплицу один, а ты останешься на атасе, – возразил Виталий.
Подошли к теплице. Коля и Вовчик отделились, и пошли в обход, на другую сторону, остальные перелезли через сетку ограждения и, распределившись, стали ждать условного свиста. Вскоре послышался скрежет по металлу, затем закатились лаем собаки, и только потом раздался свист.
– Умно! Парни дают нам задел времени! Погнали! – сказал Виталий, и плоскогубцами начал выдёргивать гвоздики из штапиков, держащих стекло. Вынув фрамугу, и оперев её на теплицу, он быстро юркнул внутрь. В нос резко ударил запах опрелости и тёплой сырости, а чуть погодя, нежный аромат сотен цветов. Он на коленках подполз к грядке с тюльпанами, и стал быстро срезать сочные стебли, нарезав штук тридцать, подполз к грядке с гвоздиками, затем к гладиолусам, дальше к другим цветам в дальний угол ползти не стал, чтобы не тратить время. Минут через десять – пятнадцать, он выбрался наружу, с большущей охапкой разных цветов, положив их чуть поодаль, и стал закреплять фрамугу гвоздиками обратно на место. Там, у калитки не переставая заливались злобным лаем собаки, слышался вялый стук палок о металл. Виталий крикнул совой, прибежал Саня, они взяли цветы и, нагнувшись, побежали к сетке ограждения, на другом углу теплицы к ним примкнул Юра. На всё у них ушло, может чуть больше двадцати минут. Вернувшись к месту, откуда и расходились до этого, Виталий крикнул ещё раз совой. Спустя минуту, другую, запыхавшись, прибежали Вовчик и Коля. Вовчик, ещё толком не отдышавшись, спросил:
– Ну как?
– Всё нормалёк! Всех делов то на двадцать минут! Всё валим отсюда! – довольно ответил Саня.
Вся компания направилась к Юре.
– Вы идите на угол, где собирались, а я сейчас коробки картонные принесу, не понесём же мы цветы так, открыто ночью – предложил Коля.
Стали ждать пока Коля принесёт коробки. Уложив цветы аккуратно по коробкам, Саня, Вовчик и Юра, отправились отнести коробки к Юрке домой.
– Надо только цветы сразу в воду поставить, чтобы не завяли – посоветовал уже уходящим ребятам, Коля.
– О! Сразу видно, у кого предки чем занимаются! – подколол его Саня, намекая на то, что Колины родители выращивали помидоры, и тоже в теплице.
– А, так среди нас кооперативщик-неповец, буржуин? – добавил Юра.
Все расхохотались, но скорее, от того, что спало напряжение после нервного дела, ребята были довольны, что справились, что прошло быстро и хорошо, а сторож даже не вышел из своей сторожке, спал старый. Настроение у всех было приподнятое. Разошлись по домам. На следующий день, подходя к школе, Виталий ещё издали увидел ребят стоящих у входа в рыночек, который находился рядом со школой. Подойдя к ним, с тревогой спросил:
– Что-то случилось, неужели завал?
Они молчали, опустив головы, глядя себе под ноги. У него учащённо забилось сердце, в висках запульсировало, внутри, что то обмерло.
Но тут ребята вдруг разом рассмеялись.
– Чё, перепугался, а Вит? – сквозь смех спросил Саня.
– Ну, вы даёте, прикольщики блин!? Твои прибамбасы, Санёк? – рассержено, даже зло, сказал Виталий, затем добавил:
– Что дальше делать будем?
– Очнулся Вит, мы цветы уже сдали, и купили вот что!
И Юра вытащил из кармана небольшую коробочку, чёрно-серую, блестящую, и торжественно её открыл. На солнце переливались несколько оттенков теней, ярко светилась помада, темнела тушь для ресниц. У Виталия невольно вырвалось:
– Ого! Вот это класс! Когда успели?
– А ты бы больше спал! – хвастливо сказал Юра, но потом объяснил:
– Да ладно, не забивай башку, наборы я ещё вчера заказал соседке, она ведь в универмаге работает, правда просил под честное слово, а цветы вот сейчас с Саньком оптовикам сдали, остался пустяк, занести деньги соседке, ну это можно и вечером, после школы.
– Завтра девчонки офигеют от таких подарков, такие не у каждой тёти есть – подытожил Вовчик.
– Ну что, Юрец, во сколько собираемся у тебя завтра? – спросил Саня, довольно потирая ладоши.
– Думаю, часиков в семь подходите, а ты Вит с музоном пораньше подтягивайся, врубим заранее, когда девчонки придут, музон будет уже ломить во всю, меньше стеснятся, будут – ответил Юра, затем подумав, добавил:
– Только вот другим в классе ничего не надо говорить, а то начнётся, то да сё!
– Тогда лады, всё договорено – как бы подводя черту, сказал Вит.
Глава 4
Наступило восьмое марта. Виталий встал в хорошем настроении, привёл себя в порядок, затем подошёл к маме, немного помявшись, спросил:
– Ма, мы сегодня собираемся с одноклассниками, я не знаю, до скольки мы будем отмечать праздник, ты разрешишь мне пойти?
– Конечно, иди – просто ответила мать, на удивление ничего не спросив.
– Я ещё хотел магнитофон взять, можно?
– Бери, только аккуратней, это ведь сестре дарили, на день рождение.
Довольный, что мама так легко согласилась, и не стала расспрашивать его не о чём, он прошёл в свою комнату, и стал отбирать бобины с записями, которые хотел взять с собой на вечер. Подтанцовывая под игравшую музыку, он смотрел в окно, все его мысли были теперь о предстоящем вечере. Конечно, Виталий не знал, что этот вечер станет для него, не только одним из самых лучших, и запоминающихся в его жизни. Вечер, который оставит такой неизгладимый след, будет всегда в памяти, как что-то отдельное, чистое, как незамутнённая вода в горном ручье, как первый чистый снег, укутавший поутру, знакомые деревья. Праздник, который станет эталоном ощущений, на котором будет сплетения всех необыкновенностей, какие присутствуют только в чём то чудесном. Вечер, где наивное детство незримо передаст эстафету, пылкой юности. И ещё, в этот вечер, к Виталию придёт не только умение читать характеры людей по лицу, но и умение иногда предугадывать некоторые поступки, всё придёт вот так просто, в гомоне наивных разговоров, в движении трогательных танцев. Но, а пока, всё шло, как шло. Дождавшись шести вечера, Виталий достал свою серую тетрадь, и внимательно рассмотрел знаки, над кем они были, затем взял магнитофон и вышел из дому. На улице его уже ждал Коля.
– Что, Колян, тоже нетерпение жжёт?
– Есть такое дело, но я не поэтому раньше вышел, вдруг матушка передумает? Ты же знаешь её характер?
Виталий не ответил, отдал нести Коли бобины с записями.
– Ну что двинули? – бодро спросил он.
– Двинули! А может Вит, мне чего ни будь взять, ну вино, к примеру? – предложил Коля.
– Не надо! Уверен, Юрец всё предусмотрел. Думаю, он этот вечер давно задумал, и наборы косметики давно были заказаны, они со «Стариком» нас просто дурачили. Ладно. Я не против! А ты?
– А что я? Юрец с Марицким всё замутили, им надо, они втрескались в девчонок, а мне всё равно – ответил Коля.
– Послушаешь тебя Колян, и словно под метель попадаешь. От тебя холодом так и несёт, дед мороз блин!
Они не торопясь пошли в сторону улицы Темирязевой, где жил Юра. У ворот уже стояли Вовчик и Саня.
– А вы что не заходите? – спросил Вит.
– Да вот решили вас дождаться, все разом и зайдём – ответил Саня.
– Ну, пошли, что стоять у ворот!
В дверях их встретила тёть Зина, мать Юры. Она суетилась, нервно потирала руки, и с интересом рассматривала каждого входящего из ребят.
– Здравствуйте ребята! Проходите, не стесняйтесь! Какие вы все сегодня нарядные, модные такие, проходите туда, в зал.
Вышел Юра, поздоровался, приглашая в комнату:
– Парни привет, проходите, а я уже полчаса «пасу» вас в окно!
Ребята сняли обувь и прошли в зал. Вдоль одной из стенок, стоял большой раздвижной стол, уже сервированный посудой, и частично накрытый некоторыми блюдами.
– Юрец, ты, почему не сказал? Девчонки помогли бы матери, неудобно как то, матушка наверно с утра возиться, вон, сколько всего наготовила, и думаю это ещё не всё!? – высказал Виталий Юре.
– Да ладно вам! Всё нормалёк! Она всё равно от помощи отказалась бы, ей ведь эта суета в радость, тем более я её любимый сыночек!
При этих словах, Юра деланно погладил себя по голове. Тут в комнату вошёл подвыпивший отец Юры. Юра сразу вспыхнул:
– Что ты припёрся? Иди к себе во времянку! Попробуй только испортить мне вечер, я тогда из дома уйду, понял!?
– Я что, просто поздороваться с ребятами, – оправдываясь, сказал отец, затем что то, жестикулируя руками, пошатываясь, ушёл.
– Жёстко ты с паханом – после затянувшейся паузы, сказал Саня.
– Да ну его, задалбал своей пьянкой, ладно парни, забыли. Вит, включай музон, там, в углу розетка есть. А ты, Колян, давай со мной, кое-что принесём.
Виталий подключил магнитофон, поставил бобину с записями группы Битлз, прошёл, и сел у окна.
– Наверно плохо, когда батя пьёт? – грустно сказал Саня.
– Не знаю Сань, у меня отец рано умер, я его не помню совсем, мал ещё был – ответил Виталий.
Тут зашли Юра, Коля, Вовчик, каждый нёс в руках по салатнице, всё это было поставлено на стол.
– Ну а горячее подадим, когда придут девчонки, всё уже готово – сказала вошедшая следом тётя Зина.
– Вит, а ты нашу музыку, русскую, взял? А то мало ли девчонки западное может, не слушают – беспокоясь, спросил Юра.
– Взял, взял, Юрец, не волнуйся, две бобины по 500 метров, 4 дорожечные, там и Синяя Птица, и Пламя, Самоцветы, так, что всего и не переслушать.
Стукнула калитка, послышались голоса девчонок, затем голос тёти Зины:
– Проходите, проходите, пожалуйста, ребята уже пришли, вас ждут. Вот здесь можете раздеться, сюда, проходите!
На пороге появились девчонки, стали кокетливо поправляться. У ребят от удивления округлились глаза, рты приоткрылись, они не как не ожидали увидеть своих одноклассниц, такими красивыми, и модными.
Первой в комнату вошла Люда, поздоровалась, смущаясь, поправила платье, и прошла к дивану. Выглядела она великолепно, волосы были завиты, и спадали крупными локонами на плечи, её причёска напоминала причёски красавиц 19 века. Подкрашенные тушью глаза, и так от природы большие, казались ещё больше, и были настолько выразительны, что придавали её лицу, что то гипнотическое, притягивали к себе внимание, тёмно-красная помада подчёркивала чувственность её красивых губ. На ней было короткое серебристое платье, без рукавов, приталенное, облегающее, так удачно подчёркивающее её фигуру, Люда выглядела так, будто только что сошла с обложки модного журнала.
За ней смело вошла Вера, по киношному кивая головой по сторонам вместо приветствия. У Веры была сделана модная причёска ветерок, поднятые к верху волосы, закреплённые лаком, поблёскивали, и выглядели и правда, будто их поднял лёгкий ветерок. Крупные, пухлые её губы, были накрашены более тёмной помадой и придавали лицу, легкомысленность, почти вульгарность. На ней была белая блузка с коротким рукавом, с бесчисленными чёрными пуговицами в ряд, идущими полосой через всю блузку к поясу. Узкая, чёрная мини юбка, обтягивала покатые полные бёдра, и излишни, подчёркивала крепкую фигуру, почти уже взрослой девушки.
За Верой вошла Наташа. У Наташи была сделана стрижка каре, какие носили в томные тридцатые годы. Её глаза также были подкрашены тушью, и тоже очень ярко, а вот губы накрашены не были, от того глаза сильно выделялись на её бледном лице, казались хотя и грустными, но в них оставалась загадка, и что то далёкое романтичное. Одета она была в светло-голубую блузу, с вычерпнутым жабо на груди, и кружевным воротником, к блузке в цвет, синяя юбка, тоже по моде, мини.
Последней вошла Ольга, сделав показной реверанс, прошла к остальным девочкам на диван. Ольга не была накрашена, наверно от того, что от природы была слегка смугла, ресницы и брови и без того были чёрные. Волосы у неё были уложены на испанский манер, пучком на затылке, как у танцовщиц фламенко, одета она была в тёмно-красное платье, удлинённое, ниже колен, в котором Ольга и правда была похожа на сошедшую со средневековых картин испанку. Сходства добавлял чёрный выбитый платок, накинутый на её плечи, и на груди, справа крупная чёрная брошь, скорее всего очень старинная, ещё бабушкина, необычной формы, в виде замысловатого цветка.
Ребята стояли ошеломлённые, они были полностью растерянны, увидев своих одноклассниц такими красивыми, и главное в раз повзрослевшими. Первым пришёл в себя Саня Марицкий, он метнулся в другую комнату, за ним Юра, они вернулись с цветами и подарками, и стали неумело, по-детски вручать их одноклассницам.
– А что, никто ничего и не скажет? – недоумённо, и как то по-взрослому спросила Люда.
– Так, все садимся за стол, быстренько! – на правах хозяина распорядился Юра.
– Можно я скажу! – выпалил отошедший от волнения Вовчик Буранов.
– Да! Да! Говори! – согласились все.
– Подождите! – перебил Юра, и быстро достал из-под стола бутылку пунша, налил из неё в приготовленные заранее бокалы, затем подавая бокал, сказал Вовчику:
– Теперь говори, Вовчик!
Девчонки переглянулись.
– Ого! Всё по-настоящему?
– Даводин, шалишь!? – деланно строго высказала ему Вера.
Юра, улыбаясь, ответил:
– Мама сама разбавляла, здесь почти лимонад
Поднялся Вовчик, держа бокал в руке, стал говорить:
– Дорогие девочки! Поздравляем вас с восьмым мартом! Желаем успехов, хорошо закончить школу…
Тут Саня под столом стукнул по ноге Виталия и, наклонившись к нему, зашептал:
– Вит, скажи ты, а то Вовчик чушь детскую лопочет, давай сказани!