S-T-I-K-S. Человек с котом

Карат замер, выждал несколько мгновений, понял, что обращались не к нему. И вновь взвизгнули, да так близко, что, кажется, рукой достать можно. Чуть выглянул из-за ствола старого ясеня и наконец увидел кое-что поинтереснее непонятного мельтешения среди ветвей.

Не зря говорят, что мир тесен – даже здесь это актуально. Та самая женщина из супермаркета, которую Карат, при участии Шуста, вызволил из лап Лома и его похотливых сообщников, не нашла смерть в пламени, и пуля ее пощадила, на вид ни царапинки не заработала. Вот только не все у нее ладно, если забралась на не слишком толстое дерево и цепляется там за ветки изо всех сил.

А как не цепляться, если под тобой не по-человечески пританцовывает личность странно-страшного облика: абсолютно лысый мужик, несмотря на теплую погоду, одетый в грязный пуховик, босой, причем ступни странно выгнуты, больше походят на криво обрезанные ласты. А еще кожа на его голове там и сям бугрится уродливо-багровыми пузырями разного размера – от крошечных до сопоставимых с шариками для пинг-понга. Будто несимметрично оброс гигантскими бородавками, после чего был щедро облит кипятком.

Этот неприглядный субъект развлекался тем, что с разной силой постукивал палкой женщину по ногам. Занятие это нравилось ему настолько, что он временами похрюкивал от удовольствия, а иногда начинал что-то радостно бормотать, причем ни единого слова невозможно разобрать. Помесь мычания глухонемого и говорок ребенка, еще не освоившего членораздельную речь.

Карат не сомневался, что разговаривать с таким кадром бессмысленно – скорее всего это один из атомитов, на нормального человека вообще не похож. Надо или обойти его стороной, или успокоить быстро и качественно.

Ну и как его успокаивать без лишнего шума? Вряд ли получится обойтись добрым словом. Этот уродец забавляется с добычей, словно кот с пойманной мышкой. Но бескровно развлекаться ему скоро надоест, атомитам, так же как тварям, постоянно требуется лакомое живое мясо.

Раз уж спас барышню, продолжай спасать и дальше. Придется что-то решать.

Следует запомнить на будущее, что не надо оставлять меч в казарме. И вообще нигде не надо его оставлять. Прицепи к поясу или за спину, и как бы над тобой ни насмехались окружающие, игнорируй. С этой штукой Карат чувствовал себя куда увереннее, чем с выданным интендантом топором. Тот намекал, что за малую мзду может обеспечить новичка клювом – специфическим оружием рейдеров, что-то вроде кирки, которую легко выдергивать из самых глубоких ран и пробитых черепных костей. Но на тот момент в карманах ветер гулял, как, впрочем, и сейчас, вот и пришлось довольствоваться бесплатным вариантом.

Ладони сжали крашеную рукоять, инструмент увесистый и недлинный, таким удобно работать даже в густых зарослях. Теперь неспешно сделать шаг, потом еще один. Аккуратно, очень аккуратно, не забывать поглядывать под ноги, не хватало еще в такой ответственный момент наступить на что-то, способное громко треснуть. Так и тянет ускориться, уничтожить застывшего статуей противника, но дар Улья нельзя эксплуатировать без последствий, его заряд быстро выдыхается, а восполняется медленно. Кто знает, что ждет Карата впереди? Вдруг дальше придется выкладываться по полной? Такие козыри полагается беречь до последнего.

Атомит что-то почуял, когда до него оставался последний шаг. Карат уже примеривался, еще секунда, и лезвие топора должно сокрушить затылок. Там не было спорового мешка, зато уродливых пузырей куда больше, чем в прочих местах, и размеры их самые внушительные. Если проводить аналогии с обычными тварями, это, возможно, самое уязвимое место.

Но гад, перестав издеваться над запуганной жертвой, резво развернулся за миг до неизбежной смерти, одновременно срывая с плеча старенькую двустволку. Карат все же успел прыгнуть вперед, врезал наискосок, достав попытавшуюся увернуться цель. Лезвие с хрустом вошло чуть выше виска, атомит дернулся так, что рукоять вывернуло из рук.

И начал рвать дистанцию, не обращая внимания на торчащий в голове топор и хлещущую кровь. Карат, не ожидая такой прыти от столь сильно покалеченного противника, упустил удобный момент и был вынужден схватить стволы ружья правой рукой, отводя в сторону и одновременно притягивая на себя, чтобы атомит оказался на дистанции поражения.

Топора нет, но остался нож.

Урод, испуганно повизгивая, задергался, пытаясь вырвать оружие из захвата, но это привело к потере инициативы – Карат сумел добиться задуманного, подтащил упирающегося атомита к себе, левая рука сделала быстрый выпад, и лезвие ножа дотянулось до глаза.

Визг усилился до уровня поросячьего, ружье бабахнуло, что сильно отдалось в ладони, за спиной посыпались сбитые ветки. Враг не сдавался, попытался закружить Карата, одновременно приседая. Вроде как замыслил перекинуть его через себя, может, когда-то, в прежней жизни, борьбой занимался. Прием несложный, но исполнен столь бездарно, что ничем не помешал новому удару ножом, куда сильнее первого.

Визг сменился хрипами, напрягая все резервы нечеловеческого организма, атомит потянул мучителя за собой, заставив выпустить из руки нож – тот остался торчать во втором глазу. А Карат в этот миг перестал цепляться за стволы, и потерявший опору противник не удержался, завалился на спину.

Тут же выстрелил, но так же бессмысленно, как в первый раз. Карат, правда, отскочил в сторону, но даже если бы остался на месте, ему ничего не грозило. Слишком торопится урод, да и трудно ориентироваться в пространстве свежеиспеченному слепцу.

На зрении что у человека, что у атомитов завязано слишком многое. Пытаясь перезарядить ружье вслепую, урод замешкался, даже стволы не получилось сразу переломить. А Карат, спокойно его обойдя, присел, резко выдернул топор из раны и начал наносить один удар за другим. Коротко, почти без замаха, быстро превращая голову в бесформенную, омерзительно выглядящую массу.

Это варварство длилось недолго, должно быть, вся схватка и минуты не заняла. Все кончено, Карат стоит забрызганный кровью и мозгами, почти обезглавленное тело барахтается на земле, сучит ногами, натужно сгибает и разгибает руки. Это уже не разум командует, остаточные рефлексы, но выглядит угрожающе, так и тянет засунуть корчащееся уродство в промышленную мясорубку.

Силенки у этой твари заметно меньше, чем у даже не слишком развитого зараженного, зато живучестью не уступает.

– Да когда же ты угомонишься! – в сердцах выдал Карат и плюнул на агонизирующее тело.

Затем повернул голову и уставился на женщину. Да, точно та самая, он не ошибся, а то ведь мало ли, все они друг на дружку похожи из-за одинаковой униформы.

– Слезай давай, уходить надо. Ну? Чего сидишь? Не узнала своего рыцаря на белом коне? Это же я тебя в магазине выручил, посмотри как следует, обычно меня хорошо запоминают: красивый, высокий, молодой, глаза душевные. Ну так как? Оценила? Смотри не влюбись. Давай спускайся, нам надо быстро ноги уносить, стрельбу далеко слышно.

Присев над затихающим телом, без тени брезгливости начал обшаривать карманы. Это в первые дни Карат мог носом крутить, а сейчас он слегка заматерел, кровавой кашей его не смутить. Забрав все найденные патроны, удивился странной находке – желтой резиновой утке-пищалке. Зачем атомит таскал детскую игрушку – это великая тайна, которую урод уже никому не откроет. Протер лезвие топора о траву, повесил его на пояс.

Поднял голову, посмотрел на перепуганную женщину, которую спасает уже второй раз, вздохнул:

– Я понимаю, что ты только что стала свидетельницей жестокого убийства, но отмотай время чуть назад, и поймешь, что мир изменился. Сильно изменился. Пока что тебе везло, но учти, что это произошло в том числе благодаря мне, ведь я спас тебя уже два раза. Вздумаешь сидеть там, сиди сколько влезет, но учти, что третьей встречи может и не быть. Я ухожу, если жить хочешь, догоняй.

Суровый мир, тут не до куртуазных манер и джентльменства. Ей надо самой справляться с кавардаком в голове и решать, что для нее в данный момент предпочтительнее. По мнению Карата, пойти с ним – оптимальный вариант. Но нет времени убеждать, у него важные дела, Шуст может помереть из-за таких промедлений.

Спасенная догнала его через минуту и с ходу спросила:

– Да что тут вообще происходит? Кто это был? И кто ты такой?

Карат начал с последнего вопроса:

– Обращайся ко мне просто – Карат. Сама кто?

– Я Надя. Карат, я бежала за вами, но за магазином какие-то дебри, поселка нигде нет. Я ничего не пойму, там же невозможно заблудиться. И кто это был? Я никого страшнее никогда не видела. Постой, не иди так быстро. Так кто это? Что за урод?

– Не обижай его, это местный красавчик.

– Красавчик?!

– Уж поверь, другие куда хуже. И они любят посещать места, где слышалась стрельба. Если мы отсюда быстро не свалим, ты рискуешь познакомиться с ними так же близко, как с тем красавцем. Только учти, что они не станут с тобой забавляться, и куда бы ты ни забралась, достанут легко и быстро. А потом сожрут и косточки раскидают по кустам.

– Съедят?!

– Нет, именно сожрут. С чавканьем, с брызгами, с обсасыванием кишок и довольным урчанием обожравшейся деликатесами кошки.

– Карат, не надо… меня сейчас…

– Да не стесняйся, тебя тут еще не раз стошнит, если, конечно, переживешь первый день. По своему опыту скажу, что это не так просто.

– Куда мы идем?! И что…

– Да не ори ты, все твари на твой голос сбегутся. Просто иди за мной как можно тише, не надо наступать на ветки, они трещат. И через кусты не ломись, отгибай в стороны все, что мешает. Просто будь за спиной, я тебя выведу, лишь бы глупить не начала.

– Нет, не буду. Карат, я…

– Сказал же! Тише! Больше ни звука!

Вот ведь неугомонная. Никак понять не хочет. Лет тридцать на вид, может, чуть больше, а ведет себя как любопытная школьница. В таком возрасте хоть какое-то понимание должно прийти, но, видимо, ее это не коснулось. Или просто в диком стрессе, что неудивительно. Ну да ладно, спасибо, что не паникует и не закатывает истерики. Такие безнадежны, в Улье для них нет экологических ниш. Разве что ухитрятся очень оперативно пристроиться в серьезном стабе вроде того же Полиса. Но столь редкий билет вытянуть непросто.

И да, есть еще один вопрос. Важный. Странно, что сразу о нем не подумал.

– Надя, как ты себя чувствуешь? Отвечай тихо, я услышу.

Ну да, спасибо, что после того взрыва не оглох на неделю. В ушах все еще прилично звенит, но это не сильно мешает.

– Со мной все хорошо. Но тошнит. Может, меня контузило? Там ведь взрыв был, я на пол упала из-за него.

– Если и так, не умрешь.

– Но ведь контузия – опасно.

– Сказал же, от нее ты точно не умрешь. Все, тише, шептать ты вообще не умеешь.

Значит, у нее тошнота. А не может ли это являться первым признаком заражения? И вообще, каковы эти признаки? Карат с этим вопросом знаком весьма и весьма поверхностно, а жаль. Ведь, возможно, то, что он сейчас делает, – жуткая глупость. Куда гуманнее подарить спасенной легкую смерть, чем позволить ей потерять человеческую сущность.

Он может убить ее так легко, что она ничего не заподозрит и не почувствует. Но ведь пока что в ее поведении нет угрожающих признаков. Она перепугана, ее тошнит, взгляд дикий. Но вон, волосы поправила, стесняясь растрепанности, а вот ногти начала осматривать на предмет повреждений лака и прочего.

Под ногой Нади треснул предательский сучок, и в тот же миг впереди заурчали, зашумели раздвигаемыми ветвями. Карат едва успел вскинуть двустволку, как в трех шагах показался мертвяк. Изменения зашли далеко, рот уже уродливо раздулся из-за развития усиленного челюстного аппарата, но футболка, пусть и замызганная до неузнаваемости цвета, все еще на нем. Штанов, конечно, уже нет, ну да с ними так всегда, в первую очередь теряют, на это есть причина.

Неприглядная.

Можно было, конечно, успокоить мертвяка топором, но выхватить его Карат уже не успевает, бегун пусть и путается в зарослях, но слишком быстр.

Придется еще раз пошуметь.

Гулко бабахнул выстрел, тяжелая пуля угодила под нос, разворотив оплывшее лицо и превратив в кашу то, что мертвякам заменяло человеческие мозги. Тварь завалилась, а Карат, присев, без церемоний перевернул все еще дергающееся тело на живот и резким ударом вбил клинок ножа в споровый мешок.

Это у них самое слабое место – сразу затих, лишь ступни подрагивают.

Вскрыл хранилище ценных трофеев тем же ножом, высыпал содержимое на ладонь. При этом Надя резко согнулась, ее обильно вырвало, но Карат даже глазом не повел, продолжая тщательно перебирать между пальцами черную массу, похожую на грязную спутанную паутину, собранную по углам пыльного чердака. Достал некрупную зеленую виноградину, усмехнулся:

– А мы везучие, не в каждом бегуне спораны есть.

– Это что… это… это… Карат, а почему он без штанов?

Да уж, женщина есть женщина. Разные вопросы можно ожидать в столь непростой ситуации, но чтобы такой!.. Сумела удивить Карата, тот даже не стал требовать сохранять тишину и снизошел до подробного ответа:

– Понимаешь, это вроде зомби. Уже не совсем человек. То есть вообще не человек, просто тварь, на него похожая. Все человеческое осталось в прошлом, он только жрет, как было и прежде – ртом. Причем не манную кашу. Все это должно перерабатываться в организме и выводиться. Но этот парень ходить на горшок не умел и потому раз за разом пачкал штаны. Грязи прибавлялось, настал момент, когда ремень не выдержал. Все мужчины со временем остаются с голым задом. Ну разве что шотландцы и разные извращенцы – исключение. Я про тех, которые юбки носят. И женщины по той же причине могут больше тряпья таскать. Ты как?

– Я… А это, Карат, как отсюда…

– Все! Больше никаких вопросов. Все как прежде, иди за мной, и прошу тебя – смотри под ноги. Или на тот треск, что от тебя идет, могут прибежать старшие родственнички этого парня. Уж поверь, тебе лучше с ними не знакомиться – неприятная семейка.

Примечания