Звездная вахта (сборник)
Агент вновь погрузился в мыслительный процесс. Даже плавать перестал. Надув брюхо, завис в воде серой лягушкой, морщил узенький лобик, рожал мысль.
Роды оказались трудными. Туземец мучился.
– На чем летает ракета? – пришел на помощь Валентин, устав ждать.
– Так это… на электричестве же, – заморгал агент. – Магнитное поле ее толкает. Она, значит, сперва на специальной тележке едет, рельсы там в катапульте проложены, потом, значит, тележку долой и дальше так летит…
Валентин тяжко вздохнул.
– После вылета из катапульты на каком топливе она движется? – применил он кесарево сечение. – На жидком ведь, так?
– На жидком, – не стал отрицать туземец.
– Уже легче. Я как-то догадывался, что не на мускульной силе. Значит, на жидком топливе. Вот я и хочу знать, завезено ли к стартовому комплексу это самое жидкое топливо, а заодно и окислитель. Топливо и окислитель. Завезены ли. Теперь понятно?
Туземец просиял.
– Пока не завезены. Но хранилища для топлива и этого… м-м…
– Окислителя, – подсказал Валентин.
– Во-во, окислителя. Хранилища для них обоих, значит, построены, ждут.
– Я должен знать день, когда горючее и окислитель для ракеты-носителя поступят в хранилища на стартовом комплексе, – тщательно выговаривая каждое слово и не торопясь, чтобы до туземца дошло, проговорил Валентин. – Задание понятно? Если я узнаю об этом в день доставки, вознаграждение обычное. Если я узнаю заблаговременно, скажем, не менее чем за три дня, вознаграждение удвоенное. Плюс – при успехе моей миссии – обещаю похлопотать о визе.
Донник расплылся в блаженной улыбке. Даже дышать на время забыл, отчего немедленно погрузился на дно. Валентин уже успел убедиться в том, что вода плохо держит карликовые, но плотно сбитые тела донников. Что ж, на то они и донники, чтобы идти ко дну…
Конечно, этот дурак на Дне и останется. Валентин и представить себе не мог, что будет хлопотать за него. Но проводил агента с самой любезной миной и лишь после его ухода расслабился на несколько минут.
Хотелось плакать, а еще больше – смеяться, хохотать во весь голос, баламутя воду, пуская пузыри и рискуя захлебнуться. Что за мир! Вместо хитроумной игры в кошки-мышки с бдительной контрразведкой, вместо титанического напряжения духовных сил, вместо состязания интеллектов, вместо конспиративных квартир, тайников и головоломных шифров резидент принимает агентуру прямо на дому! Ничего не боясь, агент получает деньги наличными. Он спокойно входит в торгпредство, и охрана пропускает его, зная в лицо. Никому он не подозрителен, никто, по-видимому, не следит за ним. А кого ему бояться? Таких же тупых, ограниченных и нелюбопытных, как он сам? Не страшно…
Дурдом.
Ползал по дну робот-чистильщик, соскребая налет, прокачивая сквозь себя воду. Валентина он опознал как объект «пользователь» и не мешал. Туземцев он нередко опознавал как «посторонний предмет».
И был недалек от истины.
– Привет! – раздался сзади мелодичный голосок.
Первым неосознанным желанием Валентина, когда он обернулся, было смутиться, вторым – прикрыться руками. С первым желанием он кое-как справился, второе – осуществил. Он знал, что Астра – женщина, но не подозревал, что такая. Чертов Дональбайн! Мог бы проинструктировать точнее.
Красавица? Пожалуй, нет. Но мила. А главное – рост! Метр шестьдесят, наверное, или около того. По стандартам Терры чуть маловата, но по меркам Дна – гигант! Редкостная дылда. И как она передвигается, веся здесь килограммов этак сто тридцать – сто сорок? Святая Лига! Да она движется не без изящества!..
– Э… агент Астра? – осведомился Валентин, с удовольствием отметив, что голос его звучит почти как надо, и с неудовольствием – что он готов покраснеть. Черт знает что. Дональбайн все-таки сволочь.
– Точно, – ответила туземка. – Астра. Звезда на каком-то из древних наречий. Я знаю, что такое звезды. Видела на фото. Кстати, Астра – это мое настоящее имя. Разрешишь присоединиться?
Валентин едва глазами не захлопал, когда она, не дождавшись приглашения, без стеснения начала раздеваться. И немудрено было испытать краткий шок: в высшем обществе Терры ценились строгие нравы. Да и на других планетах Лиги, где приходилось работать Валентину, местная элита подражала элите метрополии. Низы общества – те, конечно, по-всякому, но они же низы, что с них взять…
Все, что Валентин успел узнать о Дне, говорило ему о том, что с элитой на Дне туговато. Точнее сказать, какова планета, такова и элита. Астра заведомо не принадлежала к низам, но вела себя точно так же. Чего, мол, стесняться наготы. Что, мол, естественно, то не безобразно. Ну-ну.
Пришлось приветственно помахать рукой: сигай, мол, сюда, вдвоем веселее. Нет, он не позволит какой-то дикарке заметить в ее шефе и тени смущения!
Одежда соскользнула на пол. Шаг, прыжок – и Астра, сложив над головой руки, вошла в воду идеально, как будто всю жизнь только этим и занималась. Против воли Валентин почти залюбовался. Пусть тяжесть планеты никому не дала бы описать красивую дугу, пусть прыжок в воду больше походил на стремительное падение, но черт возьми – даже оно было красиво!
Интересная особа… Одним взглядом Валентин отметил очень белый цвет кожи, чересчур выпирающие мышцы, полное отсутствие жира, слабо обозначенную талию и маленькую грудь. Пропорции Астры были далеки от стандартов Терры, она могла бы служить живым пособием по анатомии опорно-двигательной системы, и все же смотреть на нее было приятно. По контрасту, наверное. Лучше голая перетренированная атлетка, чем голый безобразный гном.
Она вынырнула прямо перед Валентином, причем гораздо скорее, чем он ожидал. Один миг, скользнувшая под водой тень – и вот она, Астра, плавает рядом и глядит зелеными глазами.
– Давай знакомиться. Теперь ты будешь вместо Дональбайна, так?
– Да. Меня зовут Валентин. И прежде всего я бы хотел…
– Ты большой, – перебила Астра. – Постой, не вертись, я хочу посмотреть на тебя… Да, большой. Тебе будет трудно. Тебе уже трудно, так? Поэтому бассейн, я понимаю. Дональбайн был меньше тебя, а все равно надорвался. Ты должен мало ходить и стоять. Должен много плавать. Тогда выдержишь. У Дональбайна было много времени. У тебя его меньше: сорок дней, может быть, пятьдесят. И уж никак не больше пятидесяти пяти. После них – целых полгода. На это время тебе лучше уехать на твою Терру. Или уйти, так? Вы ведь не уезжаете и не улетаете, вы уходите… Но самое главное случится скоро…
Валентин, собиравшийся деликатно, но твердо поставить болтливую туземку на место, насторожился.
– Что – главное?
– Как что? – удивилась Астра. – Запуск, конечно. Катапульта почти готова. Я принесла свежие снимки, потом посмотришь. А через пятьдесят дней начнется сезон ураганов. В районе Клоаки Сатаны ураганы обычно начинаются раньше, чем в столице, так? У нас – дней через шестьдесят, у них – через пятьдесят. Может быть, через сорок. Может быть, через пятьдесят пять, но не позже. Никогда позже не бывало. Потом придет первый ураган. Сильный ветер, очень сильный. Нельзя пускать ракету. Нельзя работать, нельзя ходить, надо прятаться. Надо ждать полгода, потом чинить катапульту, долго чинить…
И Валентин сразу раздумал осаживать Астру.
– Следовательно, наш запас по времени – максимум пятьдесят пять дней, но, вероятно, меньше? Причем имеются в виду здешние дни?
– Совершенно верно, – с удовольствием сказала Астра.
– Чему ты так радуешься? – Валентин тоже решил общаться с нею на «ты». Так будет естественнее, а естественность здесь, судя по всему, в цене.
– Радуюсь, что ты так быстро понял. А еще тому, что ждать мне недолго. Ты сделаешь свою работу, а я получу свою награду, так? Дональбайн говорил, что мое место не на Дне, а на Терре. Ты ведь тоже так скажешь?
Ах, вот она о чем…
Дональбайн ни словом не обмолвился Валентину о своем обещании наградить Астру иммиграцией. Возможно, такого обещания и не было. Но почему бы и не похлопотать за толкового агента? Все будет зависеть от результата.
А интересно, есть ли на Дне хоть один туземец, не мечтающий убраться с родимой планеты навсегда?
Наверняка есть. Их даже много – тех, кто привык прозябать, кто согбен навеки тяжестью планеты и видимым отсутствием перспективы. Тех, кто ничего для себя не ждет. На них нельзя ставить, и никто на них, планктонную мелюзгу, не ставит. Полезны туземцы с амбициями, способные на мечту – хотя бы одну-единственную.
Весьма полезная для Терры мечта…
– Тяжело тебе на Дне? – спросил Валентин.
– Мне легче, чем тебе. – В зеленых глазах туземки мелькнула смешинка, но сразу погасла. – Но мне тяжелее, чем другим, так? Взгляни на меня, я ведь водянка.
– Кто? – Никаких признаков водянки в теле мускулистой нимфы Валентин не заметил.
– Значит, Дональбайн не сказал тебе? Далеко, очень далеко отсюда в океане лежат острова, много островов. Так? Целый большой архипелаг. Много мелких бухт, мало крупных хищников. Там жили водяне – мой народ. Моя мать, и моя бабушка, и прабабушка, и пра-пра-пра-пра-пра… все они жили морем. Мелкие лагуны безопасны. Мой отец ловил моллюсков в проливе Длинных Змей, и его отец тоже, и мой прадед, и пра-пра-пра-пра-пра… Наш народ был не таким, как эти сухопутные. Отец – он был почти с тебя ростом, так? Водяне почти не выбирались на сушу. Мелкие лагуны безопасны, наши люди жили в воде, любились и рожали в воде. Даже спали в воде у берега, положив голову на песок. Однажды – это было в конце сезона ураганов – затряслась земля. Многие острова погрузились в море, на многих островах пробудились вулканы, а потом с моря пришла большая волна. Как раз в тот день бушевал особенно сильный ураган. Уцелевшие пытались спастись на горах, цеплялись за выступы скал, их уносило ветром. Тех немногих, кто спасся, маленькие люди с материка вывезли к себе на дирижаблях… потом, когда ураганы кончились. Это случилось, когда я была еще совсем девчонкой. С тех пор я живу среди сухопутных донников, выучилась, поступила на службу, пробилась, переехала в столицу, пользуюсь влиянием, но… – Голос Астры задрожал.
– Но? – спросил Валентин.
– Посмотри на меня. Видишь? А теперь представь рядом со мной обыкновенного нормального донника. Понимаешь?
Валентин принял глубокомысленный вид и не ответил.
– Да я же в их глазах урод! – крикнула Астра, с размаху стукнув кулаком по воде. – Я на полторы головы выше самой высокой сухопутной женщины, так? Здоровенная, тяжелая, быстро устающая, а главное – редкостная уродина! Кому здесь нужна такая?
Ее глаза блестели – то ли от попавшей воды, то ли от слез.
Глава 5
Старый облезлый лис
– Очень даже возможно, – бубнил Леонардо Квай. – Донники – они такие. У них свои вкусы. Для них Астра, конечно, уродина, а по мне – ничего так… Мышц только многовато, фигура не очень, а в общем ничего, пикантно даже… Водяне? Не слыхал. Но тоже возможно. Здесь и не то возможно. Хотя какая нам разница, если от их народа почти никого не осталось? Не Терра же в этом виновата…
– А кто виноват? – хмыкнул Валентин.
Квай был категоричен:
– Пусть винят своих предков – на черта им сдался Трон Аида? Мигрировали бы не сюда, а на пристойную планету – горя бы не знали.
– Перестаньте экономить мышление. Возможно, у них не было выбора… Зато они никогда не боялись оккупации. Тот, кому придет в голову ввести сюда оккупационные войска, очень скоро об этом пожалеет. Потому-то Дно – доминион, а не колония.
– С нормальной планетой они давно стали бы полноправными членами Лиги, – проворчал Квай.
– Они? – хохотнул Валентин. – Этот паноптикум дураков?
– Может, их предки не были такими уж дураками…
– Думаете, умные люди выберут себе для жизни такую планету?
Спор был бессмысленным: об интеллекте первопоселенцев Дна ничего не могли сказать даже самые древние документы. Да и какая разница? Ведь дело приходится иметь отнюдь не с предками нынешних коротышек. И тут оставались непонятные моменты.
В течение нескольких дней Валентин имел контакты с четырнадцатью агентами. Почти все они были бестолковы, на редкость беспечны и попросту глупы. Выгодно выделялась Астра, но ведь она была водянкой… Тем не менее в руках Валентина собралось немало доказательств, чтобы выложить их перед премьером и потребовать объяснений. Надавить, припугнуть – это уж как водится. В успехе Валентин не сомневался.
Смущало то, что тупоголовые туземцы все-таки сумели построить космическую ракету и электромагнитную катапульту для нее. Где они набрали столько толковых ученых, инженеров, техников и рабочих – загадка… Неужели прочесали все население Дна, придирчиво отбирая одного из тысячи?
Вряд ли это осуществимо на практике.
Пришла в голову и совсем уж безумная мысль: нет ли на Дне еще одних Врат, тайно установленных землянами или униатами? Это многое объяснило бы: и подозрительный технический скачок туземцев, и их внезапную решимость добиться независимости…
Конечно, этого не могло быть. Колебания подпространственных полей выдали бы незаконный нуль-канал с головой. Любой бы сказал: ни Империя землян, ни тем более Уния не пойдут на столь вопиющее, чреватое войной нарушение Фомальгаутского договора. Через десятилетия – может быть. Но пока это не в их интересах.
Каждый день на территорию торгпредства въезжала грузовая механическая черепаха. Туземцы вручную стаскивали с нее ящики и с натугой грузили их на ленту транспортера. Чиновник проверял груз и направлял его к Вратам. Валентин дважды проследил за ним издали и один раз сам принял участие в процедуре. Как и следовало ожидать, самый придирчивый осмотр не выявил в сверкающей россыпи экспортных алмазов никаких следов контрабанды и никаких замаскированных контейнеров с тайной перепиской. Грузы, идущие с Терры, проверить было сложнее, но Валентин был процентов на девяносто уверен в том, что там все чисто. Нет, туземцы не получали чужих космических технологий. Против них с той стороны Врат вся мощь контрразведки Терры…
Решение не давалось. Оно придет, в том Валентин не сомневался, но лучше раньше, чем позже.
По его просьбе торгпред пригласил премьер-министра. Тот прислал с курьером обширную, изобилующую словесной трухой и орфографическими ошибками бумагу, где многословно извинялся, что не сможет прибыть по причине межпозвоночной грыжи, и приглашал торгпреда к себе в резиденцию. Прочитав послание, торгпред весело рассмеялся:
– Заважничал. Держу пари, нет у него никакой грыжи. Те туземцы, у кого могла быть грыжа, вымерли здесь естественным путем еще поколений сто назад… Вы примете приглашение?
– Оно адресовано вам, – напомнил Валентин.
– Адресовано мне, а пойдете вы. – От торгпреда пахло спиртным. – Меня Лис уже знает, приспособился. Кроме того, ему прекрасно известна позиция Терры. Лучше надавите на него вы. Дайте ему понять, что Терра ни при каких условиях не допустит независимости Дна. Пригрозите, запугайте. Умеете ведь?
– Учился, – сухо ответил Валентин.
Он делал вид, что отказ торгпреда ставит его в нелегкое положение. На самом деле все было в точности наоборот. Он, Валентин Прямухин, третий секретарь торгпредства, сделает всю работу сам – и сам же пожнет все полагающиеся лавры. Он позаботится, чтобы никто другой не приписал победу себе. Пегий Удав поморщится, покряхтит и все же будет вынужден двинуть его на новую ступень.
А торгпред, лодырь и пьяница, пусть себе отмокает в бассейне.
Резиденция премьера превосходила прочие столичные строения лишь размерами, но больше вширь, чем ввысь. Она смахивала на выпуклую шляпку титанического гвоздя, до отказа вбитого в планету. Никакой тайфун не сдвинул бы это приземистое сооружение и на волосок.
Премьер-министр принял Валентина не в бассейне, а в спальне. Он лежал в гель-кровати, выставив из-под невесомого одеяла остренький серый носик и невеликий череп, покрытый клочковатым пухом вместо волос. Время от времени премьер издавал слабый стон. Валентин героически покинул экзоскелет.
Так было надо. Пусть симулирующий подонок проникнется силой духа посланцев Терры – проникнется и ужаснется.
Навалилась тяжесть, суматошно заколотилось сердце, стало трудно дышать. Изо всех сил стараясь двигаться непринужденно, Валентин втиснулся в маленькое, на туземца рассчитанное кресло. Стало чуть легче. Лишь кресло жалобно скрипело под непривычной тяжестью.
Премьера звали Лис – все равно никто не мог выговорить его туземное имя. К счастью, этого и не требовалось: «господин премьер-министр» – более чем законное обращение в дипломатических переговорах. Сухо поздоровавшись и выразив надежду, что болезнь премьера не опасна, Валентин сразу взял быка за рога. Вот снимки катапульты. Вот снимки сборочных цехов на фоне западного склона Клоаки Сатаны. Вот схемы подъездных путей. Вот копии документов, свидетельствующих о перемещении грузов вполне определенного назначения. Вот копии сборочных чертежей ракеты-носителя. Терра требует объяснений, господин премьер-министр. И немедленно.
Явившийся на слабый зов премьера секретарь, подобострастно изогнувшись, – легко на Дне гнуться тощему недомерку! – держал перед свинячьими глазками Лиса каждый документ по очереди. Просмотр тянулся нескончаемо долго.
Валентин терпел. Минуте на пятой ожидания он понял, чего добивается Лис. Не дождется. Облезлый премьер дерьмовой планеты не увидит, как эмиссар Терры побагровеет и прерывающимся сиплым голосом попросится в бассейн или в гель-капсулу. Эмиссар выдержит. Тренировки не прошли даром.
Пришлось терпеть целый час – и Валентин вытерпел, хотя ему не раз казалось, что лицо его вот-вот стечет к подбородку. Наконец Лис знаком дал понять секретарю, что можно убрать документы, и очень тихо забормотал что-то.
– Господин премьер-министр говорит, что правительственная комиссия, расследовавшая по просьбе Терры деятельность консорциума «Чистое небо», пришла к определенному заключению. Упомянутый консорциум, специализирующийся большей частью на разработке средств воздушного сообщения, действительно ведет изыскательские работы, связанные с изучением возможности влиять на климат. Для этого действительно разрабатываются метеорологические ракеты, но…
– Терру не интересуют ваши метеорологические ракеты, – бесцеремонно перебил секретаря Валентин. – Вам хорошо известно, что интересует Терру. Катапульта на склоне Клоаки Сатаны построена не для метеорологических ракет. Предупреждаю: если дело зайдет слишком далеко, Терра будет вынуждена принять самые решительные меры. Не думаю, что они понравятся вам, господин премьер-министр.
Лис опять что-то зашептал.
– Господин премьер-министр выражает сожаление, что ему приходится принимать вас в столь плачевном виде, – перевел секретарь. – В настоящее время господину премьер-министру предписан строжайший постельный режим. Ему нельзя шевелиться, ему больно даже разговаривать. Господин премьер-министр нижайше просит извинить его. Что касается выводов, сделанных правительственной комиссией, то, коль скоро Терра ставит под сомнение их полноту и объективность, деятельность комиссии может быть возобновлена…
– Может быть возобновлена – или будет возобновлена? – злобно осведомился Валентин.
– Решение об этом будет принято на днях…
– Превосходно, – с деланым облегчением сказал Валентин. – Мне остается только умыть руки. Правительство планеты не желает знать, чем помимо дирижаблей и разгона облаков занимается консорциум «Чистое небо». Господин премьер-министр не интересуется деятельностью консорциума, где в совете директоров сидит его зять. Он предпочитает хворать грыжей. Недели через две комиссия, возможно, будет создана, еще через неделю-другую она приступит к работе и начнет, разумеется, с проверки периферийных предприятий, а тем временем катапульта без помех со стороны правительства выплюнет в космос ракету… Превосходно! Моя задача сильно упрощается. Господин премьер-министр, вы слушаете?
Закрыв глаза, Лис пребывал в неподвижности. Секретарь склонил к нему ухо, слушал дыхание.
– Господин премьер-министр в глубоком обмороке, – скорбно сообщил он. – Простите, он очень, очень болен… Но господин секретарь торгпредства может сообщить мне все, что предназначено премьер-министру. Как только он придет в себя, я сообщу ему все, о чем вы пожелаете упомянуть.
– Тогда сообщите ему, что я буду ждать сутки. Не сутки Терры – ваши сутки. Если за это время ко мне не поступит сообщение о том, что комиссия возобновила работу, Терра начнет предпринимать ответные шаги. Если таковая информация ко мне поступит, я буду ждать еще пять суток – опять-таки суток Дна – информации о полном прекращении работ по выводу спутника в космос. Причем информация должна быть доказательной. Меня убедят работы по демонтажу катапульты и уничтожение ракет-носителей. На этих – только на этих – условиях я гарантирую невмешательство Терры во внутренние дела Дна. У вас хорошая память или надо повторить?
Секретарь только моргал.
– Мне кажется, это диктат, – промямлил он наконец.
– Вам правильно кажется, – презрительно бросил Валентин.
– Мне также кажется, что это угроза…
– Причем более чем реальная. – Весь в поту, Валентин с усилием выбрался из кресла. – Не забудьте передать мои слова премьеру. И всего вам доброго.
Залезть в гель-капсулу экзоскелета оказалось делом трудным. Валентин неслышно скрипел зубами, напрягал все мускулы, вспотел до соленых ручьев по коже – и залез. Теперь он возвышался над ничтожными туземцами, как древний бог, и бог недобрый. Одним движением механической руки он мог схватить любого местного карлика и шмякнуть его хоть о пол, хоть о потолок – только брызги полетят.
И секретарь это почувствовал. И без того лилипут, он стал еще меньше ростом, а светло-серые тона его личика превратились в темно-серые.
Разумеется, он забормотал слова о крайнем сожалении, о прискорбном непонимании и о твердом намерении господина премьер-министра в скорейшем времени уладить дело к полному удовлетворению Терры… Наверное, он и сам не прочь был временно отключиться, как премьер, но секретарям премьеров падать в обмороки не дозволяется. Гладко обработанные фразы, похожие на никчемные речные окатыши, так и сыпались на Валентина. Любой первокурсник Академии межзвездных отношений на Терре знал цену подобной риторике.
– Постойте! – взмолился лилипут, увидев, что Валентин направился к выходу. – Господин премьер-министр намеревался показать вам свою коллекцию редкостей нашей планеты, своего рода домашний музей…
– Меня ждут дела, – бросил Валентин через плечо.
– Прошу вас, пожалуйста! Это не займет много времени. Господин премьер-министр не простит мне, если я не исполню его желание! Я с удовольствием буду вашим гидом…
– Что ж, будь по-вашему. – Валентин внезапно изменил намерение. Почему бы не воспользоваться случаем узнать нечто новое о премьере, да и о планете тоже. – Только поскорее.
Пятясь, секретарь кланялся: сюда, мол, пожалуйста, нижайше прошу сделать одолжение… Раболепие туземцев на отсталых планетах вошло в поговорку. Работая до сей поры в более развитых мирах, Валентин не встречал такой модели поведения со времен психологических тренингов в Академии. Некоторые студенты брезгливо морщились, другие чрезвычайно наслаждались добровольным унижением оппонента. Валентин предпочитал высокомерное презрение.
Жужжа сервомоторами, он проследовал сквозь небольшую анфиладу из трех комнат. В четвертой, очень большой даже по меркам Терры, и впрямь оказался частный музей.
Секретарь допятился до ближайшей витрины и затараторил. История освоения Дна нисколько не интересовала Валентина. Стоп, хватит. Что там дальше – зоология?
Ряды чучел мелких зверьков скалились с многочисленных стеллажей. Чучела и скелеты более крупных местных тварей теснились на полу, занимая добрую половину музея. О некоторых Валентин знал из изученных материалов, в одной крылатой и весьма зубастой дряни опознал ту тварь, что на его глазах прямо над столицей подбила зенитка, но много, очень много оскаленных морд видел впервые. Один череп поразил воображение. Он был размером с небольшой танк, в пустые глазницы мог бы пролезть средней упитанности человек, а клыки длиной в руку годились, наверное, для разделки совсем уж титанических монстров.
Последнее предположение оказалось верным. Валентин никак не мог понять, что за странный неровный круг диаметром с туннель подземки вделан в дальнюю стену.
– Позвонок мегаихтиоцетоса, – с готовностью пояснил секретарь, уловив невысказанный вопрос гостя.
– Китообразное? – снизошел до разговора Валентин.
– Двоякодышащее. Довольно крупный экземпляр, хотя и не рекордный… Однако не угодно ли господину пройти к витринам с минеральными богатствами Дна?
Валентину было угодно. И тут его ждало потрясение: мало сведущий в геологии, он и представить себе не мог, какие минеральные богатства может таить в своих недрах тектонически активная планета с массой Дна. Секретарь включил подсветку, и Валентин временно ослеп. Секретарь открыл витрину, и в руке Валентина оказался сверкающий необработанный камень. Судя по его размерам и гудению сервомоторов правой руки – весьма увесистый. Притом совершенно прозрачный, а по форме – правильный октаэдр.