S-T-I-K-S. Вальтер

Щенок Жмых катался по крыше, зажимая глаза и вереща во весь голос мощным, пенальти с разбега пробил ему ногой в голову, тот как-то булькнул и затих, мелко-мелко затряслись ноги. Это все отметил, походя, включая ЛЦУ. Второй – здоровый, сам себя поперек шире, небритый мужик с непомерно длинными руками, уже поднимался, тряся головой. Его автомат валялся рядом.

Точка лазерного прицела оказалась на правой лобной доле, я вдавил спуск. Грохнуло неслабо, чуть оглушило. Да, вот это попадание! Между глаз, как по циркулю или линейке, захочешь так сделать специально – фиг повторишь. А тут чисто снайпер элитный, если забыть, куда целился.

Развернулся, бросился бегом ко второму, нет, этот тоже вроде бы готов. Цыплячья шея не выдержала резкого и мощного удара. Приложил два пальца чуть ниже подбородка, нащупывая пульс. Вроде бы ничего… Осмотреться!

И вновь знакомое ощущение уткнувшегося в затылок теплого металла. Я сразу понял, что это такое. Да сколько можно-то?! Выругался сквозь зубы, не обращая внимания на оружейный ствол, прижатый к моей голове.

– Не дергайся, парень! – тихо произнес чей-то густой бас. – Медленно-медленно положи руки на затылок. – Дождавшись, когда я сделаю требуемое, он стал дальше командовать: – Теперь пальчики в замок!

Выполнил.

– На колени! Ноги в щиколотках скрестить!

Обходил он меня слева по широкой дуге, так и держа на прицеле. Пленителем оказался среднего роста мужчина, усатый, красномордый, одетый в обычную «флору», хитрый бронежилет, какую-то довольно современную каску, облегающую голову, РПС, в руках – «АС ВАЛ». Вот с этим типом я шутить подобным образом не рискнул бы и никому не посоветую. Сразу видно, он не будет заниматься ерундой и при любых сомнениях выстрелит на поражение. Вот попал так попал!

– Теперь рассказывай! – довольно жестко сказал он, когда встал прямо напротив меня, направив ствол автомата в лицо.

– Что рассказывать? – задал я вполне уместный вопрос.

– Кто такой? Откуда? Как здесь оказался? – говорил он спокойно, немного устало, без всяких нервных: «Ты че, тупой?! А ну живо говори все!» То есть совершенно не походил на мелко бандитский типаж.

– Свежак, Вальтер, Зеленоминск, выпал из сбитого вертолета.

– Имя у тебя правильное и расклады немного знаешь. Кто «крестный»?

– Цемент.

– Да-а? – Вот здесь уже проявились неподдельные эмоции. В голосе изумление, немного недоверия.

– Да, – ответил я четко.

– А где он сам-то?

– Мертв.

– И как это случилось?

– Пуля в голову.

– А кто?

– Я знаю?! – вопросительно, утвердительно, снисходительно. И ведь прокатило!

– Где это произошло?

– Здание ФСБ.

– А чего нас не дождался? Мы в любом случае туда бы заехали! – неожиданно наехал на меня мужик и опустил автомат. Я даже растерялся и ответил только через несколько секунд чистую правду:

– Про вас не знал, да и эвакуация начиналась, времени немного было.

– Ладно, расслабься, только не дергайся. Все, в общем, нормуль. Ты среди правильных, так что можешь ничего не опасаться. Свежаков трогать нельзя! Почти кончились твои мытарства.

– Я живца хлебну?

– Да хлебай на здоровье, говорю же – расслабься. Ствол лишний раз не мацай, а то знаю я вас, свежаков, башни у вас рвет не хуже, чем у танков после снаряда в боеукладку. Спокойно вдохни-выдохни. Все будет хорошо!

– И что, ты мне вот так сразу поверил? – Я просто поставил себя на его место. Даже в той жизни не стал бы доверять, а уж после случившегося за последние дни – да ни за что!

– Ну, во-первых, я немного ментат, слабенький Дар, но правду ото лжи отличу. Во-вторых, если бы ты Цемента не встречал, вряд ли знал про здание ФСБ. И вряд ли у тебя была его РПС, но это еще ладно, будь он живым, тебе ресовский боевой нож вряд ли достался. А так наследство. Правильно? – Дождался кивка, хотя я не понял, про какой нож он говорит, продолжил: – В-третьих, видно, что ты свежак. Хоть и резвый, но у меня глаз наметанный. А в-четвертых, муров ты на раз завалил. Для меня этого достаточно. Дальше – как комсостав решит. Но я свое слово за тебя скажу. Так что можешь вставать, собирать трофеи со своих муров, только поторопись, если здесь оставаться не хочешь. Минут через пятнадцать-двадцать как с главарем этой шайки-лейки закончим, так и выдвинемся. Кстати, я – Третьяк, – протянул он руку в штурмовой перчатке, я тоже не стал снимать. Рукопожатие было крепким, но не чрезмерно. Затем он прижал палец к уху и заговорил в гарнитуру рации: – Да… Да… Да… Свежак отметился. Двух муров завалил. С ресовской вертушки вывалился. Прямо на крышу… Да, ну там метров пять было. Низко шла… Крестник Цемента… Мертв. Пуля в башку… Не знает… Не сказал… О'кей!

Я же подошел к краю крыши. Остатки вертолета продолжали гореть, выделяя крайне черный, густой дым. Пламя то взметалось ввысь под порывами ветра, облизывая балконы третьего этажа, то стелилось по асфальту, отчего тот дымился. В этот момент стоявшая поодаль иномарка, единственная, которая пока не горела, с глухим буханьем подпрыгнула на месте, вновь взметнулся огонь, быстро охватил салон, и опять черный-черный дым. Нет, в таком аду невозможно выжить. Вон и еще три квартиры, но уже выше, загорелись. Хана дому, некому тушить. Этими мыслями пытался отогнать тоску. Вот ведь незадача, отчего-то чувствовал свою вину за смерть девушки. Вроде бы и спас, и довел. И вообще ни в чем не виноват, только если в том, что жив… Да, я жив, а она вон там догорает. Как я смог из вертолета выпасть? Вышвырнуло? Высота была метров десять-двадцать, да без переломов бы не обошлось. Ладно, потом гадать будем. Глубоко вздохнул, нашарил сигареты, закурил. Светлая память. Надеюсь, умерла без мучений. А на что, мать его так, еще тут надеяться! И все равно дерьмово. Слов таких нет, по крайней мере цензурных… Даже прошипел сквозь зубы, обращаясь неизвестно к кому: «Суки, какие же вы суки!»

Рядом со мной материализовался еще один рейдер. Вот этот упакован был мощно, до виденной звездной пехоты не дотягивал, но и «вежливые люди», и полосатые носители демократии были нищими и голыми папуасами по сравнению с ним.

– Курить – здоровью вредить! – шутливо заявил он, а потом протянул руку: – Я – Каштан.

– Вальтер, – пожал ладонь.

– Будем знакомы, – вполне дружелюбно улыбнулся тот. – А про курение я тебе серьезно говорю, лучше это дело бросать!

– Сейчас и здесь можно, – спокойно сказал я. Не хватало еще нравоучений, тем более ладно бы в тихом месте сидели. А тут такой дымохрен поднимается плюс «заря», выстрелы, жженая пластмасса, пластик, дерево, краска, а им никотин помешал…

– Это да, но я на будущее. – Помолчал и добавил: – А ловко ты муров сделал, хоть сюда и самых оленей загнали, даже вмешиваться не пришлось. Нас чуть с Третьяком не заглушил.

Я пожал плечами и достал флягу с живцом.

– Вальтер, не надо так его хлебать! – попытался остановить меня Каштан, но я уже чувствовал, сколько мне требуется топлива, чтобы прийти в порядок. – Его по чуть-чуть пьют, а не литрами гасят. Яд еще тот. Это помни всегда. Передозировка ни к чему хорошему не приводит. На вот тебе небольшой презент под трофеи.

Покопавшись в мародерке, он извлек сумку, которая в свернутом виде занимала объем не больше моего кулака, а в развернутом выходил такой баул, человека поменьше можно затолкать.

– От души, – поблагодарил я.

– Не за что! Их оружие, – ткнул пальцем в сторону трупов, – разряди. Бросишь сумку, пальнет в кого, зацепит, отвечать будешь по всей строгости. И всякие «я не знал» не прокатят. Гранаты, если есть, проверь тоже. Давай действуй, времени мало, а то законных лишишься. А это деньги. Если что не знаешь, спрашивай – поможем, покажем, научим.

Трофеи собирать – не зарабатывать. «АКМС», старый, потертый, смазку, судя по внешнему виду, он видел редко. Перерезал ножом с приклада медицинский жгут, уже покрывшийся трещинами. Отсоединил магазины, передернул затвор, подобрал выпавший патрон, контрольный спуск со стволом, направленным в небо. Щелчок. И планку предохранителя вверх до упора. Еще четыре спарки валетом, кроме отсоединенной от «АКМСа», отправились в сумку.

В подствольнике была граната, самое интересное, молодой укурок не поставил на предохранитель «ГП-25». Извлек ВОГ, положил в подсумок из-под магазина, убрал в сумку. Еще пять гранат для гранатомета на разгрузочном жилете, каждая в отдельном кармашке. Пистолет «ПММ» с тремя магазинами. Он тоже был на боевом взводе, но хоть на предохранителе.

Два ножа – один классический боуи, от размера которого даже Рэмбо впал бы в экстаз, а разнокалиберные зубья на обухе заставили бы его кончить. Огромный рубин в торце рукояти, с потеками клея по краям, гарантировал окончательно полное эстетическое наслаждение. У второго ножа, чуть поменьше своего сурового собрата, лезвие было изготовлено тем еще затейником. Такое ощущение, что над ним поработали эльфы с их утонченным чувством прекрасного – слишком много изгибов и граней. Точить – тот еще гемор. С другой стороны, скорее всего, предназначение у него было висеть на стене или стоять на подставке на видном месте. Рукоять неудобная, сталь, судя по выщерблинам и трещине, слишком хрупкая. Зачем с собой такую дрянь таскать? Выкинул.

– Ты это чего добром раскидываешься? – ко мне подошел Каштан, поднявший нож.

– А зачем он мне? – резонно спросил я.

– Сам нож, конечно, дерьмо редкое, но… – Он подцепил пальцами торец рукояти, потянул, досадливо ругнулся и попробовал открутить, у него получилось. Выбил на ладонь небольшие свертки. – Вот видишь. Две горошины, пять споранов, спека три дозы, – назидательно сказал он, показывая мне пакетики и прозрачные шприц-тюбики, на один из которых он взглянул на просвет, и добавил: – Неплохой, кстати. И брюлики. Последние хоть и товар специфичный, но тоже можно загнать, если знать кому. Держи!

– А спек – это что?

– И наркота, и спасение. Так употреблять – не советую, мозги набекрень через месяц встанут. А вот когда сильное ранение, тогда коли смело, обезболит, даст сил, глядишь, и выпутаешься. И даже если совсем писец, он может помочь до больнички доставить.

– Наркота, говоришь, – задумался я. – А мне за нее ничего не сделают в вашем стабе?

– В нашем – ничего. В редких местах за это какие-то наказания придумывают. У нас же каждому индивиду предоставлена возможность делать все, что он пожелает, если не нарушает Княжеский Закон, а тот прост и за границы десяти заповедей практически не выходит. Хочешь – бухай, хочешь – колись, хочешь – кури. Все до тех пор, пока на свои кровные расслабляешься, к людям не пристаешь и общественный порядок не нарушаешь. А так хоть самоубейся. Никто не заплачет и никто слово не скажет. Это твоя жизнь, и за нее отвечаешь ты сам. Князь, дружина и прочее – за общую безопасность, за разумных людей, а за дебилов они ответственности не несут.

– Ясно, спасибо, – сказал я, хотя мне было далеко до понимания ситуации. Но главное понял – за наркотик спек, меня не посадят в местную тюрьму.

– А вообще, место у нас есть и будет еще больше. Поэтому не занимайся ерундой, то бишь сортировкой. Осмотри только, чтобы оружие было на предохранителях да из гранат чеки не повыпадали, а то был случай: за разгрузку трофейную граната зацепилась, усики разогнуты были, подготовлены, короче. Пока лясом-трясом, как-то они неудачно сумку зацепили или еще что, в общем, выдернули. Выжили, правда, все, все же мы сильнее обычных людей, да и сумка под металлической лавкой была. Но покалечило практически каждого. Потом месяц еще их на ноги поднимали, а для нас это очень много. Так что в первую очередь безопасность. С трофеями вдумчиво потом разберешься. Поверь моему опыту: практически у каждого муркета нычки имеются везде и во всем. Жизнь такая у них, млятская, и сами они такие же! Вот так бы выкинул этот нож, а там, например, жемчужина…

После слов Каштана дело пошло гораздо быстрее: сдернул полностью разгрузочный жилет с трупа, упаковал, обшарил тщательно каждый карман: кроме сигарет, презервативов и жвачки, больше ничего не нашлось. На шее рядом с золотой цепью в два пальца толщиной, выглядевшей уж совсем нелепо на тонкой шее, обнаружилась ладанка. В ней три горошины и обернутые ватой четыре спорана. Нормально. И уж совсем тщательно ощупал товарища бандита. Но больше ничего не было. В мародерском порыве даже снял с него ботинки, вытащил стельки. И не ошибся. Вот только зачем мне два золотых слитка, каждый грамм по сто? Ладно, жрать не просят.

Примечания