Похождения рыжей артистки

Глава 1

Очередь двигалась быстро. За пару минут прошли человек пять.

Софья достала из кармана извещение. Ежемесячно ее отец переводил энную сумму дочери, о существовании которой узнал не так давно и, к слову сказать, чисто случайно.

Карл Кердель, по происхождению чистокровный немец, в которого тогда еще молоденькая Рита Невзорова – мать Сони – безумно влюбилась. Он был значительно старше ее и в то время жил и работал в Советском Союзе. Рита тихо обожала высокого статного Карла с выразительными ярко-голубыми глазами, точно такими же, как теперь у Софьи. Немец ничего не обещал девушке, а та и не требовала, лишь бы быть рядом с любимым.

Их роман длился недолго, Карлу надо было возвращаться на родину в Германию, и Марго, как он называл возлюбленную, с собой не позвал. Да она и не поехала бы. Насколько знала Софья, мать всегда была истинной патриоткой и не мыслила жизни без родной страны, без города, в котором родилась и выросла…

Так и расстались влюбленные, не подозревая, что Рита уже была беременна. Она узнала об этом лишь некоторое время спустя. Вопрос – избавиться от ребенка или рожать – даже не стоял. Мать Сони была сиротой, выросшей в детском доме, поэтому у нее не было строгой мамаши, которая настаивала бы на аборте, и вскоре на свет появилась забавная малышка, которую Маргарита назвала красивым греческим именем Софья.

С Карлом она потеряла связь, как только он уехал из Советского Союза, и не стала разыскивать его, чтобы сообщить о рождении дочери. Маргарита всегда была слишком горда. Пожалуй, сама Соня в подобной ситуации поступила бы так же.

И вот совсем недавно по случайному стечению обстоятельств пожилой уже Карл Кердель узнал о том, что в России у него есть взрослая дочь. Через каких-то своих знакомых или через знакомых знакомых он добыл адрес бывшей возлюбленной, о которой сохранил самые теплые воспоминания. Немец написал несколько нежных писем, на которые Маргарита Ярополковна с готовностью ответила.

Карл, узнав о бедственном положении женщин, настоял на том, чтобы они принимали от него ежемесячно некоторую сумму, как бы восполняя материальные и душевные затраты, которые Марго испытала в полной мере, воспитывая дочь в одиночестве.

Маргарита Ярополковна сначала наотрез отказалась от материальной помощи. Мать и дочь долго дискутировали на эту тему и наконец пришли к совместному решению – деньги, присылаемые герром Керделем, откладывать.

И вообще в порядке вещей, если отец помогает своему ребенку, успокаивала себя Соня. Тем более Маргарита Ярополковна никогда ни о чем не просила Карла, а он сам принял такое решение. И этот последний довод убедил обеих согласиться на материальную поддержку.

И вот теперь в начале каждого месяца Соня ходила в банк забирать деньги. Счет не открывали, решили их хранить дома, так надежнее.

Дела шли, как и раньше, но сознание того, что теперь финансовые тылы надежно прикрыты, помогало матери и дочери вести хозяйство, не ущемляя себя в самом необходимом. Да и не только. К примеру, у Сони было маленькое хобби – ароматические палочки и благовония. Она любила иногда расслабиться под приятную музыку.

Увлечение медитацией появилось несколько лет назад, еще во время работы Сони в театре. Кто-то тогда посоветовал ей купить ароматические курения и кассеты с медитативной музыкой. Соня приобрела все это, и вот, пожалуй, с тех самых пор медитация и заняла в ее жизни свое место.

И теперь, когда происходило какое-то событие, выбивавшее ее из привычной колеи, она спасалась медитацией. Соня была уверена, что с помощью прослушивания спокойной расслабляющей музыки и вдыхания ароматов восточных релаксирующих курений она обретает покой и душевное равновесие.

Кассирша внимательно изучила паспорт Сони и отсчитала ей купюры. Софья пересчитывать не стала, а сразу убрала деньги в бумажник.

Стояла весна – март, и Соня вышла из банка, улыбаясь. Она подняла лицо к небу и невольно сощурилась от яркого, ослепительного солнца. Вдохнув полной грудью свежий и еще слегка морозный воздух, Софья направилась в аптеку. Маргарита Ярополковна просила купить какие-то лекарства.

С тех пор как отец стал присылать деньги, Соня стала предаваться мечтам. Ей представлялось, как в недалеком будущем она отправится в Германию повидаться, а вернее – познакомиться с отцом. А там, кто знает, может, и останется в Германии навсегда… Вот только как быть с матерью?.. Маргарита Ярополковна, будучи инвалидом, могла передвигаться лишь в специальном кресле, и это обстоятельство делало ее поездку в Германию практически невозможной, а потому и Сонин отъезд представлялся весьма сомнительным.

Ну, да ладно, рассуждала Софья. Возможно, все как-нибудь устроится… Может быть, отец сам пожелает познакомиться с ней и приедет в Россию… Между прочим, у Сони в Германии были брат и сестра – Карл Кердель по приезде из России женился и, как и положено, обзавелся парочкой детей.

Они были немного младше Сони, но ощущение, что где-то на свете есть еще две родных души, согревало ее.

Из аптеки Софья направилась в магазин, где обычно приобретала благовония. Магазин был чем-то вроде супермаркета, и здесь можно было отовариться всем необходимым.

Соня не намеревалась ничего покупать, просто хотелось побродить по просторным залам и поглазеть на товары, о которых пока в силу обстоятельств приходилось только мечтать.

Она обратила внимание на светло-бежевый брючный костюм, который очень понравился ей, но его цена была, мягко говоря, несколько выше среднего прожиточного минимума. Соня задумалась, нахмурив брови. Нет, конечно, можно взять часть денег из загашника и вбухать в вещицу. Но ей было жаль денег, предназначенных на поездку в Германию.

А костюм так и манил, так и притягивал к себе взгляд… Подождать до следующего месяца и отложить какую-то сумму сейчас – об этом Софья даже не хотела и думать. Получится все, как всегда – цены вырастут, а костюм уйдет… Нет, костюмчик определенно надо брать, – решила для себя Соня и твердым шагом направилась к выходу из магазина, размышляя о том, где добыть нужную сумму.

Конечно, самый простой способ – занять. Но у кого? Ее немногие близкие подруги сами едва перебивались от зарплаты до зарплаты.

Но есть вообще-то человек, который и достаточно близок ей, и в деньгах особой нужды не испытывает, но занимать у него Соня ни за что бы не решилась. Во-первых, это был мужчина, а значит, ему никогда не понять ее мучений относительно красивого костюмчика. А во-вторых, когда-то их связывали… м-м-м… довольно близкие отношения, и Соне не хотелось, чтобы человек, к которому она до сих пор испытывает определенные чувства, узнал, что у нее затруднения с деньгами.

Человеком этим был некто Олег Рыбак, следователь прокуратуры города и бывший ученик Маргариты Ярополковны. Но с ним у Сони, впрочем, как и с остальными мужчинами, ничего не получилось. Прожив несколько неудачных лет в браке, Олег развелся с женой и остался один. В тот трудный период жизни он стал все чаще и чаще приходить к своей бывшей учительнице, чтобы излить душу, поговорить да и просто побыть в обществе хороших людей, каковыми он считал Соню и ее мать.

Софье очень нравился этот уверенный в себе высокий сильный парень с пронзительным взглядом серо-голубых глаз. Олег пробудил в Соне трепетные чувства, которые она даже не пыталась скрывать.

Молодой человек, естественно, не мог не заметить этого, он тоже начал симпатизировать девушке и вскоре пригласил ее на свидание. После этого Софья сочла, что Олег – ее единственная и самая большая любовь на всю жизнь, и бросилась в омут с головой – стала окружать любимого заботой и вниманием, которые поначалу были даже приятны уставшему от одинокой жизни молодому следователю. Но когда любовь Софьи стала развиваться по нарастающей, Олег смалодушничал. Он сказал Соне, что не готов пока жить семейной жизнью, сослался на то, что не так давно у него уже был печальный опыт жизни в браке, от которого он пока еще не до конца отошел. Короче говоря, возлюбленный поспешил снова уединиться в своей холостяцкой квартире. Его напугало большое и сильное чувство Софьи.

Но несмотря ни на что, Соня была не в претензии, она понимала, чем оттолкнула Олега. Тем не менее они сумели сохранить теплые приятельские отношения, и как-то раз, когда Софья попала в трудную ситуацию, она обратилась к Олегу, и тот, не колеблясь ни секунды, оказал ей помощь и поддержку.

Так что, решила Софья, возможно, еще не все и потеряно в их отношениях. Теперь она знает, как не нужно вести себя с ним, и знает, что надо делать, чтобы удержать Олега.

И стоит только представиться малейшей возможности, как Соня непременно снова сумеет завоевать сердце холостого красавца блондина.

В связи со всем этим Соне вовсе не хотелось, чтобы Олег узнал о ее материальных трудностях. Для такого мужчины, как Рыбак, ей хотелось оставаться загадочной и уж тем более ни в чем не нуждающейся. Именно в этом, по ее мнению, и заключалась та изюминка, которая так манит представителей сильного пола к женщинам…

Соня покинула магазин и побрела домой.

Она всегда сама открывала дверной замок. Хотя дома все время находилась ее мать – Маргарита Ярополковна, Софья предпочитала не беспокоить ее лишний раз. Дело в том, что женщина передвигалась по квартире в инвалидном кресле, снабженном мотором и пультом управления на правом подлокотнике. И хотя она управлялась с креслом довольно ловко, но ведь Соне легче самой открыть дверь.

Инвалидность Маргариты Ярополковны была результатом автокатастрофы, после которой она чудом выжила, но ходить не смогла из-за серьезной травмы позвоночника. Но она не унывала. Обладая от природы неугасающим оптимизмом, женщина нашла в себе силы не сломаться, продолжала жить и радовалась жизни. Единственное, что немного огорчало ее, – так это неустроенная личная жизнь дочери Сони. Не замужем, и детей нет, о чем Маргарита Ярополковна сокрушалась пуще всего остального. Ей больше всего на свете хотелось понянчить внуков, которых, по всей видимости, ей не дождаться…

– Сонечка! – раздался из глубины квартиры голос матери.

– Да, мама! – Соня скинула туфли, заметив, что на одном от каблука отвалилась набойка. Опять придется тащить их в мастерскую!

– Тебе звонили, – в коридор из кухни выехала Маргарита Ярополковна в инвалидном кресле, в котором передвигалась по квартире. – Из театра. Кажется, насчет работы, – шепотом добавила она.

– Кто? – Соня не хотела радоваться раньше времени, вдруг мама что-то напутала.

– Я не поняла, как зовут девушку, – пояснила Маргарита Ярополковна. – Она сказала, что перезвонит попозже.

– Хорошо, – без особого энтузиазма проговорила Софья и отправилась в комнату переодеться.

Интересно, кто мог звонить ей? С театральными подружками она поддерживала неплохие отношения, хотя нельзя было сказать, что Соня очень уж дружила с кем-то из них. Созванивались время от времени… А тут вдруг по поводу работы. Странно…

Театр… В те времена, когда Софья была актрисой, это слово для нее значило абсолютно все. Была не примой, конечно, но и не заштатной актрисулькой.

Софье даже удалось сыграть пару серьезных ролей. Одной из них была Офелия, а другой – Нина Заречная – главная Сонина гордость. Она считала себя неплохой актрисой, которую должны были бы ценить, и потому, когда в театре произошла смена руководства, не пожелала прогибаться перед новым начальством и, как следствие, стала персоной non grata в труппе.

Когда Соне вежливо намекнули, что ей стоило бы уволиться из театра, она ничуть не огорчилась и не расстроилась.

Посчитав, что такое дарование, к каковым сама себя причисляла, тут же пригласят в другой, ничуть не худший театр, Софья Невзорова с легкостью написала заявление по собственному желанию.

Но ни через день, ни через неделю, ни даже через месяц ей не поступило ни единого предложения! Хотя нет, сказать так уж категорично – значило бы слукавить. Как-то Соню позвали в один народный театр и даже предложили сразу же сыграть роль в «Трех сестрах», но Софья сочла, что театрик не ее уровня, а потому, не раздумывая, сразу же отклонила предложение.

Из-за этого с мамой произошел небольшой скандальчик. Маргарита Ярополковна, узнав об отказе дочери, накинулась на нее, но Софья сказала, что ее талант достоин куда большего, нежели роли в каком-то там заштатном театре. Так, народная самодеятельность…

Софья успокоила мать тем, что скоро ее непременно пригласят в более значительный театр, и та, махнув на все рукой, перестала заводить разговор об этом. Время шло, а предложений по-прежнему не было. Соне пришлось признать, что профессия актрисы не столь востребована на рынке вакансий, как, скажем, профессия врача или юриста.

Но она не унывала, считая, что не стоит размениваться по мелочам, и если уж судьбе пока не угодно, чтобы Софья играла в нормальном театре, то она может и подождать, пока не подвернется что-нибудь более стоящее.

Месяцы шли, но «более стоящего» так и не подворачивалось. Соня уже стала понемногу привыкать к своему «временному» состоянию постоянного ожидания. Маргарита Ярополковна, гораздо раньше дочери понявшая, что Софья вряд ли снова возобновит свою артистическую карьеру, продолжала делать вид, что верит в то, что дочери скоро предложат что-то весьма значительное.

Так и жили две одинокие женщины в небольшой двухкомнатной квартирке, не теряя надежды на лучшую жизнь, которая когда-нибудь обязательно настанет.

Звонок раздался, когда Соня только закончила мыть посуду.

– Я сама подойду! – крикнула она матери и, наскоро вытерев руки, подошла к телефону.

– Сонька, привет! Это Танька! – донесся из трубки звонкий голос ее бывшей коллеги по театру. – А я тебе уже звонила, тебя не было дома. А ты где была-то? – тараторила Татьяна, не давая Софье и слова вставить.

– По делам ходила, – уклончиво ответила Соня и перевела разговор на другую тему. – А ты чего звонила?

– Да работенка тут тебе подвернулась. Ты как?

– Смотря что за работенка… – Софья постаралась придать своему голосу безразличие, хотя сердце в груди запрыгало от радости.

– Да небольшая, – снова зачастила Татьяна. – Ну, да чего я тебе буду по телефону объяснять. Ты сама приходи, тут и поговорим.

– Где тут? – не поняла Соня.

– Ну у нас, в театре! Или ты уже забыла, где он находится? – с насмешкой спросила Танька.

– Нет, не забыла. Ладно, через часок приду.

На Соню нахлынули воспоминания. Она вновь увидела себя на сцене под светом софитов. Тяжелый бархатный занавес медленно разъезжается в стороны, открывая огромный зал, наполненный благодарными зрителями. Они рукоплещут, а Софья кланяется, кланяется… На сцену летят букеты цветов, а возле ее ног уже стоит огромная корзина с потрясающей красоты алыми розами. Штук эдак сто! А, может, даже и больше…

– Сонечка! – вырвал ее из мира грез голос Маргариты Ярополковны. – Кто звонил?

– Это мне, – бросила дочь, смутившись, что так замечталась. – Татьяна. Из театра. Ты ее не узнала?

– Нет, – вскинула брови учительница. – И что?

– Да говорит, что работу мне нашла. Роль какая-то, что ли… – равнодушно махнула рукой Соня.

– Роль? – Маргарита Ярополковна расплылась в улыбке. – А что же ты какая-то… будто недовольная…

– Да нет, – вяло улыбнулась Софья, стараясь скрыть переполнявшую ее радость. – Схожу. Узнаю, что там.

– Конечно. Может быть, тебя снова хотят пригласить на работу?

– Ну, не знаю… – протянула Соня, а у самой от этой мысли сердце едва не остановилось.

Неужели?! Неужели и правда ее снова хотят пригласить в труппу? Даже если и нет, то она так покажет себя в роли, что нашла Танька, что руководство театра непременно пожалеет о том, что лишилось такой замечательной актрисы, как она, и опять попросит…

«Стоп! – дала себе команду Соня. – Хватит мечтать! А то что-то опять понесло не в ту степь».

Собравшись, она отправилась в театр.

Быстро разыскав там Татьяну, спросила ее:

– Ну, что?

– Так, – принялась та озираться по сторонам в поисках кого-то. – Пойдем пока ко мне в гримерку, я сейчас найду человечка… – и потянула Софью за руку.

– Какого человечка? – Соня едва поспевала за ней.

– Сейчас, сейчас, – тараторила Танька. – Ты пока посиди тут, а я сейчас сбегаю поищу его. Только не уходи! – обернулась она у самой двери, погрозив пальцем.

Софья осмотрелась. Она вздохнула, вспомнив свою гримерку. Как она примеривала костюмы, как…

Татьяна появилась, ведя за руку высокого худощавого человека с апатичным лицом.

– Вот она! – указала на Соню Танька.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась Софья с апатичным.

Молодой человек был ей незнаком. В бытность ее работы в театре его не было. Вероятно, пришел позднее, решила она. Интересно, кто он? Наверное, режиссер. Молодой, талантливый режиссер. Он должен заметить Сонин талант, непременно должен.

– Это молодой и безумно талантливый режиссер – Слава Викторюк! – представила Татьяна спутника. Слава же скривил улыбку и вялым взглядом осмотрел Соню.

– Очень приятно. Софья Невзорова! – не без гордости произнесла молодая женщина. – Может, слышали?

– Нет, не слышал, – равнодушно отозвался «молодой и талантливый» и смерил Соню не совсем приличным взглядом, от которого той стало не по себе. – Ну, что… – медленно проговорил он, продолжая свой бесцеремонный осмотр. – Думаю, она нам подойдет, – эти слова были обращены к Таньке, и Софью слегка задело, что ее воспринимали словно мебель, даже не спрашивали ни о чем.

– Подойдет? – радостно переспросила Татьяна и незаметно подмигнула Соне. – Я же говорила!

– Да… – как бы размышляя вслух, продолжал Викторюк. – Нормально… Встаньте-ка, – обратился он наконец к Софье, помахав рукой.

Та нерешительно встала.

Слава принялся цепким взглядом измерять Соню с ног до головы, негромко приговаривая при этом:

– Ножки – ничего… Коротковатые, правда, немного. Но это не беда… Грудь…

У Сони сжалось сердце. Вот сейчас он потребует раздеться. Нет, на это она решительно не пойдет ни за какие гонорары!

– Грудь так себе… – нахально продолжил Викторюк. – Тань! У нее же сисек нет совсем.

Соня почувствовала, как лицо ее заливает краска. Да, грудь у нее не пятого размера, и что с того?! Надо же, какая наглость, столь бесцеремонно общаться с актрисой. Хотя что с него взять? Люди искусства, они все такие… Соня поймала себя на мысли, что она за то время, пока находилась без работы, успела отвыкнуть от таких вот «творческих личностей» и свойственного им цинизма.

– Да ладно тебе, Славик! – заступилась было за подружку Татьяна.

– А как же она будет играть?

Тут Сонины нервы не выдержали. Да и наглость этого молодчика перешла все допустимые границы и попросту вывела ее из себя.

– Послушайте! – запальчиво воскликнула она, постаравшись придать своему голосу нотки возмущения, но вышло как-то вяло. – Послушайте! Я, между прочим, дипломированная актриса. У меня было много ролей, а вы…

– …Ну сама подумай, – не обращая никакого внимания на Сонино негодование, продолжал Славик, – ну как ты ей сиськи прилепишь? Это же не в платье? Куда там накладки засунуть?

– Послушайте! – голос Софьи сорвался.

– А? – неторопливо повернулся в ее сторону молодой и талантливый. – Что?

Соня едва не задохнулась от переполнявшего ее возмущения.

– Я правда не подумала… – виноватым тоном заговорила Танька и как-то странно уставилась на Софью. Потом сказала: – Ты понимаешь, Слава ищет актрису на роль фонтана.

– Какого фонтана? – Соня округлила глаза. Ей показалось, что кто-то кого-то недопонимает.

– Ну, фонтана! – Танька попыталась изобразить фонтан. – Ну, понимаешь, Слава – молодой талантливый режиссер. У него видение. Ну, другое… – начала объяснять она. – Он хочет поставить спектакль «Каштанка». Так вот. В нем не будет декораций. Там все роли играют живые люди. Тебя хотели взять фонтаном. Ну, ты будешь стоять там вот так, – Татьяна изогнулась в нелепой позе, – и лить воду из кувшина. Как будто бы ты фонтан. Фонтан в виде обнаженной женщины, – вздохнув, она обвела Соню растерянным взглядом. – Ну, а я как-то не подумала, что у тебя с фигурой… того…

– Так ты позвонила мне, чтобы предложить изобразить фонтан? – Софья начала окончательно закипать.

– Ну, да. А что такого? Но ты же все равно не подходишь.

Соня посмотрела на Славу Викторюка. Он стоял, опершись на туалетный столик, и рассматривал свои ногти с совершенно равнодушным видом, будто бы его все происходящее никоим образом не касается.

– Да я и не стала бы ни за какие деньги изображать фонтан! – возмутилась Софья.

– Да какие там деньги! – сокрушенно махнула рукой Татьяна. – У Славы пока нет даже собственного помещения, нечем платить за аренду. А если он сделает хорошую постановку, которая понравится руководству театра, то ему выделят зал для репетиций. Вот он и решил поставить «Каштанку». Нетрадиционно. В собственном видении. Так что денег он тебе все равно не заплатил бы. Я забыла сказать… – Танька виновато взглянула на Софью. – Это на добровольных началах…

– Что, бесплатно? – опешила актриса.

– Ну, да. А что? Ты ведь все равно без работы сидишь. А так, хоть заметят тебя.

– Ну, уж нет! – Соня резко развернулась в сторону двери. – Уж лучше я буду дома сидеть, чем изображать какой-то дурацкий фонтан да еще в голом виде. По прихоти какого-то… – она прошла мимо Славы, по-прежнему стоявшего с невозмутимым видом, придумывая, как бы обозвать этого самодовольного болвана. Но так ничего и не придумав, безапелляционно закончила: – Какого-то!

– Тоже мне, Мерилин Монро! – донесся до Сони высокий голос Викторюка, когда она была уже в коридоре.

«Вот гад! – со злостью думала Софья. – Хоть вовремя ушла оттуда. И Танька тоже хороша! Не могла сразу сказать!»

– Сонька! – услышала она голос Татьяны и решила не оборачиваться. Но та все же догнала ее и схватила за рукав. – Да постой ты!

Софья остановилась и резко обернулась.

– Что?!

– Да чего ты психуешь? Тоже мне, нервные все какие… Да Славка, если хочешь знать…

– Не хочу! – оборвала ее разглагольствования Соня. – Ничего я не хочу знать.

– Ну, подожди! – Танька немного отдышалась. – Успокойся. Чего так разошлась-то? Подумаешь, про сиськи ее не так сказали… Это же искусство. Привыкнуть пора бы уже. Тоже мне кисейная барышня.

– Если тебе нравится работать с такими идиотами и циниками, флаг в руки. А я не собираюсь, – заявила Софья.

– Ну, погоди… – уговаривала Танька. – Ну, не хочешь фонтаном, давай я поговорю со Славой, он тебе что-нибудь другое предложит.

– Что? – спросила Соня издевательским тоном. – Каштанку? Тогда мне что, придется голой на четвереньках да еще с привязанным хвостом по сцене носиться?

– Почему голой-то? – ошарашенно спросила Татьяна.

– А потому что собаки одежду не носят, – огрызнулась Софья и, развернувшись, твердым шагом направилась к выходу, оставив Таньку в недоумении стоять посреди коридора.

«Ну, и ничего… И не надо, – успокаивала она себя по пути домой. – Даже хорошо, что я отказалась. Подумаешь. Фонтан ему надо изображать. Вот Танька и пусть изображает. Или даже сам. Стоит он весь такой голый посреди сцены и поливает…» – Соню развеселила эта мысль. Она даже засмеялась, когда представила фонтан в исполнении молодого и талантливого режиссера Славы Викторюка.

Чтобы поднять настроение, Софья решила заглянуть в кафе. Выпить чашечку кофе и съесть свое любимое пирожное – эклер. Ничто не предвещало того, что жизнь ее вскоре круто изменится. Она и помыслить не могла, что обычное посещение кафетерия может так кардинально сказаться на дальнейших событиях.

Народу было немного. Соня заметила лишь двух женщин, сидящих за дальним столиком.

«Вот и хорошо, – решила она. – Посижу в тишине, выпью кофе, успокоюсь».

Софья прошла к столику у окна и села, взяв в руки меню. И тут услышала громкий высокий голос, показавшийся ей смутно знакомым:

– Соня! Сонька!!! Это ты?!

Невзорова машинально обернулась и увидела невысокую пухленькую женщину, направлявшуюся к ней с распростертыми объятиями. На дамочке было надето что-то немыслимо яркое, на голове – взрыв на макаронной фабрике. Большие темные очки скрывали едва ли не половину лица, и Соня никак не могла понять, кто это. Между тем женщина все приближалась, и, когда наконец сняла очки, Софья тут же узнала свою бывшую одноклассницу – Машку Мышкину.

– Машка! – слегка растерявшись, Соня приподнялась со стула. – Мышкина!

– Ага! – кивнула та и расплылась в улыбке. – Только я теперь не Мышкина! Я Хомякова! По грызунам специализируюсь! – и она звонко расхохоталась.

– Привет! – Софья наконец-то отошла от изумления и обняла Машку.

Та крепко стиснула Соню в объятиях, оказавшихся весьма сильными.