Книга Королева черного золота - читать онлайн бесплатно, автор Светлана Алешина. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Королева черного золота
Королева черного золота
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Королева черного золота

– Прижимайтесь к земле! – вдруг разобрала я нечеловеческий вопль аппаратчицы прямо над моим ухом. – Как можно крепче прижимайтесь к земле! Сейчас будет…

Я послушно прижалась к полу, залитому вытекшей из реактора нефтью, ожидая того, что сейчас будет. И оно пришло. Волна огня обрушилась на нас сверху, на мгновение мне стало невыносимо горячо, ужас охватил меня. В узкой щели между тканью комбинезона и полом я видела, как пляшут вокруг нас ослепительные желтые языки пламени, пожирающие вылившуюся из реактора нефть. Вскоре они стали гаснуть и вовсе исчезли, оставив невыносимый запах керосиновой гари, подействовавший на меня удушающе. Невыносимый жар также стал спадать, оглушительный грохот стихал, и вскоре вокруг стало неожиданно тихо и спокойно, будто ничего особенного не произошло. Некоторое время я лежала в растерянности, не зная, что теперь делать. Аппаратчица лежала поверх меня неподвижно, и я терялась в догадках, ожидает ли она нового взрыва, или, может быть, она без сознания.

Вдруг отчетливо послышались чьи-то торопливые шаги, кто-то на бегу заскочил в аппаратную. Этот кто-то приподнял лежащее на мне тело аппаратчицы, и, подняв голову, я узнала Щеглова. Вид у него был ужасный: волосы на голове обгорели, на лице багровел сильный ожог и множество ссадин. Элегантный зеленый пиджак был перемазан нефтью и тлел в нескольких местах.

– Быстрее, Ирина Анатольевна, бежим! – закричал он во всю глотку, глядя на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. – Сейчас остальная нефть полыхнет, здесь такой факел зажжется, всему городу видно будет!

И, подхватив бесчувственное тело аппаратчицы, он потащил его куда-то к выходу. Я, совсем потеряв голову от страха, как могла быстро последовала за ним.

Оказавшись снаружи помещения, мы оба еще продолжали некоторое время бежать прочь от страшного цеха. Изнутри валили клубы черного дыма пополам с паром, а нам навстречу бежали люди с перекошенными от ужаса лицами. Завыла где-то сирена, показалась красная пожарная машина, отчаянно переваливаясь на ухабах, она мчалась к аварийному корпусу крекинг-завода. Наконец мы без сил повалились на узкий клочок старой пожухлой травы возле какой-то широченной стальной трубы, внутри которой что-то напряженно клокотало и журчало. Щеглов бережно опустил на землю бесчувственное тело аппаратчицы, ее лицо было бледно, но спокойно. Наклонившись над ней, Щеглов вскоре с удовлетворением констатировал:

– Дышит… Наверное, взрывной волной ее оглушило. Ничего, оклемается.

– А Сергей Викторович? – спросила я нетерпеливо. – Он спасся?

– Не знаю, – сказал Щеглов торопливо.

Я видела, что руки его отчаянно дрожали.

– Как из реактора пар пошел, я сразу тикать, а он стоит посреди цеха и смотрит как дурак… – продолжал Щеглов.

И он снова умолк, рассеянно глядя на громаду цеха ь5, из которого продолжали валить клубы дыма.

– Эх, ядрена-матрена, вот это фейерверк! – проговорил зам главного инженера, нервно потирая перемазанными в нефти руками свое закопченное лицо. – Убытку-то теперь на несколько миллионов рублей… Как же это ты, Наташка, а? Столько лет проработала на этом проклятом заводе… Неужели вентили перепутала?

И он вопросительно посмотрел на лежащую аппаратчицу. Лицо ее было по-прежнему бледно, и глаза закрыты. Она была без сознания.

* * *

Аппаратчицей вскоре занялись врачи «Скорой помощи», подъехавшей на аварийный завод удивительно быстро. Щеглову врач «Скорой помощи» мазнул пару раз зеленкой по особо страшным ссадинам и посоветовал непременно пойти к дерматологу: ожоги кожи на лице очень серьезные. Щеглов только досадливо отмахнулся. Мне врач порекомендовал умыться бензином. На его настойчивые расспросы я отвечала, что ничего у меня не болит, и это была чистая правда. Отделавшись от врачей «Скорой помощи», мы вместе со Щегловым направились к продолжавшему дымиться цеху, где теперь кипела работа, возились люди в оранжево-желтой спецодежде, а рядом выстроились машины с оранжево-черной полосой на борту – оперативные МЧС. Мы со Щегловым направились к небольшой группе солидных мужчин, стоящих чуть в стороне от всеобщей суеты и наблюдавших за работой других. Среди них я заметила и знакомую фигуру Валерии Дмитриевны, главного инженера завода, и поняла, что все они не иначе как руководство предприятия.

Так и оказалось. Один из мужчин глянул пристально на подошедшего Щеглова, переспросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Этот тоже, что ль, там был? – И, не дожидаясь ответа, отвернулся, добавив вполголоса: – Вот черт, ничего его не берет. Другие гибнут, а ему хоть бы хны…

В этот момент взоры всех обратились к выходу из аварийного цеха. В дверях показались четверо спасателей МЧС, тащивших нечто большое и тяжелое, завернутое в черный полиэтилен. Вытащили, донесли до противоположного края асфальтовой площадки перед аварийным цехом, где они никому не мешали, бережно положили черный сверток на асфальт. После чего один из спасателей направился к группе руководства крекинг-завода.

– Все обыскали, нашли только одно тело, – проговорил он будничным тоном. – Смотреть будете? Хотя там так все изуродовано, просто куски мяса… Вряд ли лицо можно узнать…

При этих словах стоящие переглянулись, даже несколько побледнели, никто из них не двинулся с места. Царило напряженное, скованное молчание. Спасатель МЧС, видимо, прекрасно понимавший страхи присутствующих, молча, терпеливо ждал.

– Кто был в цеху-то? – спросил наконец один из мужчин, по виду самый главный. – Кто успел выбежать перед взрывом, а кто остался?

– Ясно, кто, – сказал сердито Щеглов. – Венглер остался. Я ему кричал: «Тикай, Сергей Викторович, сейчас эта штука взорвется, сгоришь на хрен». А он стоит, смотрит словно завороженный, как пар из реактора идет.

– Откуда вы ему кричали? – поинтересовался спасатель МЧС.

– Из-за бетонного экрана, – отвечал Щеглов.

– Ты был за бетонным экраном возле реактора? – удивился солидный мужчина. – И уцелел при взрыве?

Щеглов смущенно замялся, за него ответил спасатель МЧС: – Вполне может такое быть, товарищ директор завода, – заявил он уверенно. – Экран как бы создает мертвое пространство, взрывная волна проходит мимо, как бы огибает его, и находящегося за ней только огнем немного опалило, и все. Этот экран очень умные люди строили.

Названный директором крекинг-завода сначала пристально посмотрел на Щеглова, потом кивнул и спросил спасателя МЧС:

– Ну, если точно известно, что в цеху был только один Венглер, зачем же нам тогда смотреть на труп? Ясно, что это он…

– Так положено, – пожал плечами спасатель.

– Вы говорите, он сильно изуродован? – переспросил директор. – Он что, обгорел, что ли?

– Ну, обгорел он не сильно, – отвечал тот преспокойно. – На него какая-то деталь арматуры свалилась, кости переломала. Посмотрите. Может быть, можно узнать. В любом случае опознавать придется. Для милиции акт составлять и все такое…

Тяжко вздохнув, мужчины направились к лежащему на асфальте черному полиэтиленовому свертку. Недолго думая, мы с Валерией Дмитриевной последовали за ними. Один из спасателей стал осторожно разворачивать черный полиэтилен, и я почувствовала, как меня охватывает дикий ужас и ноги делаются ватными.

– Не смотрите, – сказала главный инженер, осторожно беря меня за руку, отводя в сторону и поворачивая спиной к страшному свертку. – А то потом ночью уснуть не сможете.

Мы обе стали послушно глядеть в сторону. Слышали, как перестал шуршать полиэтилен, на минуту воцарилось молчание.

– Да, это он, – сказал Щеглов. – Вон и рубашка его, часы на руке…

– Эх, бляха муха, – проговорил директор крекинг-завода. – Щеглов, ты ж рядом был. Не мог, что ли, утащить его из опасной зоны взрыва?

– Я что, помню, что делал? – отозвался хмуро Щеглов. – Я как увидел, что реактор вот-вот взорвется, одна только мысль – бежать. В таких ситуациях, сами знаете, каждый думает только о себе.

– Правильно, – вторил ему кто-то. – Стал бы он нашего Сергея Викторовича спасать, и его бы вытащить не успел, и сам бы погиб.

Мы опять услышали, как шуршит полиэтилен, видимо, тело снова заворачивали. Когда мы обе решились обернуться, обычный черный сверток лежал на асфальте. Группа руководства завода стояла рядом, покачивая головами.

– А чей реактор, собственно, взорвался? – вдруг резко обернувшись, спросил директор завода.

– Шутовой, – отозвался Щеглов. – Сегодня только один ее и работал, для остальных нагрузки не хватает. Вы же сами распорядились второй и третий реакторы временно остановить.

– Да, помню, – отозвался директор хмуро. – Как же это она, а? Неужели вентили перепутала? Столько лет проработала, все было нормально.

В этот момент мы заметили приближающуюся к нам фигуру в белом халате, наверное, одного из врачей «Скорой помощи».

– Послушайте, там пострадавшая пришла в себя, – сказал он, подходя к нам. – Она очень просит, прежде чем ее увезут, сказать вам несколько слов.

Директор удивленно посмотрел, но последовал за врачом, что-то недовольно ворча себе под нос. Мы все двинулись за ними.

Аппаратчица лежала уже на медицинских носилках возле машины «Скорой помощи», готовая к отправке, группа врачей стояла кружком возле нее, и они о чем-то переговаривались между собой. Шутова была по-прежнему бледной, но на этот раз ее глаза были широко открыты и лихорадочно блестели. Увидев нас, приближающихся к ней, она задрожала.

– Михаил Евгеньевич, послушайте! – Она заговорила горячо, быстро, но очень тихо, на большее, очевидно, не хватало сил. – Михаил Евгеньевич, я ничего не перепутала, клянусь вам!

– Да? – вдруг вспылил директор. – А почему же тогда реактор взорвался, можете вы мне это объяснить? Само собой это ведь не взорвется, правильно?

Я видела, как губы лежащей на носилках отчаянно кривятся, а глаза налились слезами. Один из врачей «Скорой помощи» осторожно тронул директора за рукав.

– Слушайте, не надо так! – тихо проговорил он. – Ее состояние достаточно тяжелое.

Директор смутился, потупился с выражением досады на лице, стал в растерянности потирать себе лоб. Мы стояли вокруг, затаив дыхание, и ждали, что будет дальше.

– Я клянусь вам! – продолжала сквозь слезы аппаратчица. – Всякий раз, прежде чем эти проклятые вентили крутить, я сосредотачиваюсь, думаю, что именно и в каком порядке нужно сделать, смотрю на этот плакат. И в этот раз все было так же. И я отлично помню, что сначала открыла синий вентиль, а потом красный. Не знаю, почему произошел взрыв.

– Да, – вдруг неожиданно для самой себя заговорила я. – Я отлично помню, Шутова сначала потянулась к синему вентилю. Вот только как она его открывала, я не видела, меня отвлекли.

Несколько мгновений руководящая компания молча и изумленно смотрела на меня.

– Слушайте, вы кто, собственно, такая? – в изумлении спросил директор завода. И до меня вдруг дошло, что, перемазанная нефтью, я, вероятно, имею очень даже экстравагантный вид, но ведь это может навести на какие угодно мысли. Я и не подумала об этом, когда рухнула на пол под тяжестью навалившейся на меня аппаратчицы, между прочим, спасшей мне жизнь.

– Это Ирина Лебедева с телевидения, – поспешила объяснить Валерия Дмитриевна, главный инженер. – Мы ее сюда пригласили…

– Пригласили? Кто? Зачем? – возмутился директор.

– Сейчас трудно вспомнить, от кого именно исходила инициатива, – произнесла Валерия Дмитриевна не совсем уверенно.

– И она что, находилась в аппаратной во время технологического процесса? – спросил директор прокурорским тоном.

– Конечно, была, – подтвердил Щеглов. – И во время взрыва тоже.

Тут директор и все остальные уставились на меня во все глаза.

– Как вы в таком случае уцелели? – спросил он ошарашенно. – Я вас поздравляю, из всех пострадавших вы отделались легче всего!

– А ее Наташка своим телом накрыла! – пояснил Щеглов. – Я когда вбежал, она аккуратненько так поверх тележурналистки лежала… Сама без сознания, а ее спасла.

Все снова и снова переводили взгляд с меня на лежащую на носилках Шутову, которой, видно, снова стало нехорошо, и она в изнеможении закрыла глаза.

– Это она и виновата, сбила Наташку с панталыку, – вдруг с непонятной мне ненавистью сказал Щеглов. – Пристала к ней с вопросами, что да как. А та голову и потеряла: как же, к ней с телевидения приехали! Наверное, уже телезвездой себя вообразила.

– Ты все врешь, Щеглов! – вдруг тихо и отчетливо сказала лежащая на носилках. – Ирина Лебедева мне ничуть не мешала и с расспросами ко мне не приставала. Как ты можешь все это утверждать? Тебя же в это время не было в аппаратной!

– В аппаратной не было, – согласился Щеглов. – Я внизу стоял и через окно все видел.

– Ничего ты не видел, ты с Венглером трепался, – с видимым усилием проговорила аппаратчица. – И теперь тебе ответственность полагается за то, что ты во время технологического процесса в аппаратную постороннего человека привел.

– Ты сама разрешила ей там находиться!

– Все равно, правилами техники безопасности это запрещено, – проговорила как-то безжизненно аппаратчица. – Это ты недоглядел, а теперь хочешь на меня всю вину свалить.

– А на кого еще я должен ее валить? – вдруг вспылил Щеглов. – Кто вентили перепутал – я? Кто не в той последовательности их открыл?

– Я не перепутала! – вдруг изо всех сил крикнула Шутова. – Я все сделала правильно!

Ее тело на носилках вдруг обмякло, глаза закатились, лицо посерело, рот скривился. Врачи «Скорой помощи» засуетились, стали надевать на лицо потерявшей сознание кислородную маску. Один из врачей, повернувшись к нам, строго сказал:

– Так, господа, все: производственное совещание окончено! А то мы ее не довезем, по дороге помрет!

И так выразительно посмотрел на нас, что директор, а вслед за ним и все остальные отступили в сторону, молча и хмуро наблюдая, как носилки с бесчувственной аппаратчицей задвигают в машину «Скорой помощи».

– Я же говорил, – продолжал вполголоса оправдываться Щеглов. – На время технологического процесса надо посторонним покинуть цех. А Наташка мне возразила: «Нет, пусть останется. Под мою ответственность». Ну, скажите, разве не так это было? – повернулся он вдруг ко мне.

Мне ничего не оставалось, как подтвердить его слова. Директор с сумрачным видом наблюдал за нами, потом кивнул.

– Ладно, ситуация ясна, – сказал он наконец. – Вы отвлекли аппаратчицу от ее обязанностей, в результате та допустила ошибку в управлении технологическим процессом, что привело к аварии. Винить вас в этом никто не винит, вы про все эти тонкости знать не могли, а вот самой Шутовой достанется, это я вам обещаю… Если бы при этом человек не погиб, тогда ладно, может быть, без лишнего шума замяли бы дело, но теперь! – Директор тяжело вздохнул. – Эх, Серега, Серега! Столько лет на нашем заводе проработал, производство от первого до последнего звена наизусть знал! И вот, на тебе…

Тут до нас донеслись звуки чьих-то отчаянных рыданий и воплей, которые не мог заглушить даже шум работавших возле цеха пожарных машин. Оглянувшись, мы все увидели, как около свертка из черного полиэтилена рыдает какая-то женщина, рухнув на колени прямо на асфальт, а один из спасателей стоит рядом и сумрачно смотрит на нее.

– Жена, – пояснил вполголоса директор. – Вот для кого горе-то. Эх, Серега, Серега, как же это тебя угораздило-то?!

Тем временем к черному полиэтилену подъехал еще один «уазик» с надписью «Дежурная УВД» на лобовом стекле. Один из спасателей бережно поднял за плечи жену погибшего Венглера и повел ее прочь от мертвого тела. Два санитара в белых халатах с бесстрастным выражением лица взяли сверток с двух сторон и стали весьма небрежно запихивать его в салон автомобиля «УАЗ». Вдова Венглера, увидев это, зашлась истерическими рыданиями.

– У него, наверное, дети остались, – предположила я, чувствуя, что фраза моя совсем не к месту и звучит довольно глупо.

– Да, двое, – отозвался директор. – Сын и дочь. Сын Юрка, девятнадцать лет, в политехе учится… Хороший парень!

В это время к директору подошел мужчина с золотым перстнем на пальце. Я не сразу сообразила, что уже видела его сегодня, это был начальник охраны крекинг-завода.

– Михаил Евгеньевич, там на проходной еще какой-то корреспондент пройти хочет, – сказал начальник охраны. – Говорит, криминальный репортер. Говорит, ему нужна Ирина Лебедева… – продолжал начальник.

Некоторое время директор смотрел на него сумрачно, потом безнадежно махнул рукой.

– А, хрен с ним, пусть проходит, – сказал он со вздохом. – Криминальный так криминальный. Вот она, Ирина Лебедева, пусть берет ее.

Директор крекинг-завода махнул на нас рукой и, снова вздохнув, направился к исходившей рыданиями вдове погибшего начальника пятого цеха. Его свита следовала за ним. Тем временем я видела, как начальник охраны отдает какой-то короткий приказ по небольшой компактной рации, после чего, сунув ее обратно в карман, с любопытством и наглой усмешкой рассматривает меня. Я чувствовала, как против воли голова моя начинает кружиться и в груди тесниться от восторга, впрочем, это было не удивительно, ведь начальник охраны был красивым мужчиной.

– Вон, идет ваш знакомый, – сказал он, кивая куда-то в сторону проходной, после чего, повернувшись, направился прочь.

Обернувшись, я и в самом деле увидела приближающегося Валерия Гурьева, нашего криминального репортера.

Не доходя нескольких метров, он вдруг узнал меня, на мгновение остолбенев, потом вдруг покраснел и стал как-то странно кривляться. Я поняла: его душит приступ еле сдерживаемого смеха. Молча и довольно равнодушно наблюдала я, как некоторое время Валера пытается взять себя в руки. Когда он все-таки справился с собой и подошел ко мне, непроизвольные ухмылки то и дело проскальзывали у него по лицу. Такой уж он был ехидный, наш криминальный репортер Гурьев.

– Везет тебе, Ирина, прямо-таки притягиваешь к себе несчастья, – сказал он. Потом его лицо снова растянулось в ухмылке: – Хорошо выглядишь! Говорят, нефть никакие шампуни не берут, только бензин…

– Значит, буду мыться бензином, – преспокойно констатировала я.

И, вытащив из сумочки зеркальце, взглянула в него: так и есть, я вся чумазая. В нефти перемазана не только одежда, но и лицо.

– Меня тут чуть не убило этим проклятым взрывом, – сказала я. – Не до внешнего вида. А ты что, собственно, приехал? Здесь никакого криминала, просто несчастный случай…

– Как знать. – Валера Гурьев, продолжая ухмыляться, неопределенно пожал плечами. – Совпадений уж больно много: взрыв реактора, человеческие жертвы, и это все в то время, когда Ирина Лебедева как раз готовит там свою новую программу… – Оглядывая меня, он опять ехидно захихикал: – Между прочим, пошли скорее, а то твой Костя Шилов с ума сойдет.

– Где он? – Я и в самом деле встревожилась. – Он что, здесь? А почему сюда не прошел? – Валера Гурьев с усмешкой наблюдал мою тревогу.

Отношения с Костей были у меня исключительно дружеские, без всяких даже намеков на интим. Но я знала, что Костя отчаянно и безнадежно влюблен в меня и в случае, если решит, что мне угрожает какая-то опасность, может сорваться и начать совершать глупости. От этого его нужно было тщательно оберегать.

– Не пугайся, все нормально, – сказал наконец Валера, вдоволь насладившись моим смятением. – У ворот проходной дожидается. У него же нет журналистского удостоверения, его сюда не пропустили. Потом, он же с машиной, ее он в этом сомнительном районе тоже одну оставлять не хочет.

– А с какой стати он вообще сюда приехал? – недоумевала я.

– А с такой! – Валера довольно ухмыльнулся. – Он как узнал, что на крекинг-заводе ЧП и ты как раз там должна быть, все бросил, Кошелева в глаза на хрен послал, сел в машину и сюда помчался. Я едва его уговорил меня с собой взять.

Я кивнула, торопливым шагом направляясь к проходной завода. Оставлять в таком состоянии Костю и вправду было нельзя.

Костя Шилов изумился при виде моей «закопченной» внешности и перепачканной нефтью одежды. Но в отличие от Валеры не зашелся смехом, а страшно встревожился. Впрочем, быстро успокоился, поняв, что я никак более не пострадала. Однако потребовал подробного и тщательного рассказа о том, что именно произошло со мной на крекинг-заводе. Валера Гурьев тоже смотрел на меня с жадным любопытством, и я поняла, что мне не отвертеться.

Рассказывала я, стоя возле машины рядом с заводом. Шилов время от времени хмурился и приходил в ужас от мысли, какой опасности я подвергалась в его отсутствие, но в общем и целом был совершенно спокоен и даже как будто бы счастлив, что все так хорошо обошлось. Валера, напротив, вскоре потерял интерес к моему рассказу: по-настоящему его интересовал только криминал, здесь же криминалом, по-видимому, и не пахло, стало быть, вся эта история его мало касалась.

Потом Костя предложил довезти нас домой на телевизионной «Волге», от чего никто из нас не решился отказаться: крекинг-завод был черт знает как далеко от центра города. По пути мы все трое молчали, каждый отдался своим мыслям. Мне, несмотря ни на что, не давало покоя сегодняшнее происшествие. Перед глазами все стояло бледное лицо аппаратчицы Наташи Шутовой, из последних сил клявшейся, что она все сделала правильно и вентили открыла в нужном порядке. Вообще-то, утверждать такое было в ее интересах, ведь за халатность, приведшую к гибели человека, ей полагалась немалая ответственность. А с другой стороны, если она и вправду повернула вентили в правильной последовательности? Я ведь своими глазами видела, как она потянулась к синему вентилю, а не к красному! Жаль, конечно, что Щеглов меня отвлек и я не увидела, какой она на самом деле открыла… Но трудно поверить, чтобы человек, столько проработавший на производстве, знающий его на сто процентов, мог перепутать, когда и почему должна сначала потечь вода, а потом создаваться вакуум, причем плакат на эту тему висит на стене перед глазами… А что я ее могла отвлечь разговором, как утверждают директор и этот Щеглов, так это полнейший вздор: вовсе я с ней не разговаривала, а просто стояла и смотрела. Что-то в этой истории мне решительно не нравилось, и я не совсем понимала что. Можно, конечно, плюнуть и сказать, да какое мне дело до всего этого! Радуйся, что осталась жива и здорова, только в мазуте немного перемазалась, ну, так это отмоется, не шампунем, так бензином. Но тут мне вспомнилось, как в момент взрыва меня сзади отчаянно схватила Наташа Шутова, как повалила на пол и накрыла собой и своим таким неуклюжим, бесформенным комбинезоном. Эта бесформенность, однако, спасла нам обеим жизнь. Вот именно – спасла жизнь! Я вспомнила, как плясали вокруг нас языки пламени, как навалилась на меня страшная, невероятная тяжесть, наверное, взрывной волны. Если бы не Наташа, я погибла бы в этом аду, как бедный Сергей Викторович, и теперь бы точно так же, как он, лежала завернутая в черный полиэтилен. Наташе Шутовой я обязана жизнью, вот что! А раз так, разве не мой долг помочь ей? Хотя бы тем, чтобы попытаться разобраться в этом деле, тем более что есть веские сомнения в том, что Наташа и правда допустила ошибку. И пусть администрации крекинг-завода это не понравится, пусть ко мне это не имеет прямого касательства…

– О чем задумалась, Ирина? – Валерий прикоснулся к моей руке. – Смотри, уже приехали…

Наша машина остановилась, припарковавшись неподалеку от моего дома. Гурьев и Костя недоумевающе смотрели на меня.

– Что-нибудь случилось, Ирина Анатольевна? – обеспокоенно спросил Шилов. – Вы что-нибудь забыли там, на заводе?

– Нет-нет, Костя, пока все в порядке, – поспешила я заверить его. – Кстати, какие у вас планы на завтра?

Мужчины смущенно переглянулись. Наконец заговорил Валера:

– У него планы заглаживать перед начальством свой несвоевременный посыл на хрен, – сказал он, с ухмылкой кивая на Костю. – Так что, Ирина, завтра на его машину лучше не рассчитывай. Если, конечно, не хочешь, чтобы Шилова с работы уволили.

Нет, я не хотела, чтобы Костю уволили, Валера был прав.

– А ты сам-то завтра очень занят? – спросила я.

– Может, и не очень. – Валера усмехнулся: – А скажи, ты что, собственно, задумала?

– Еще не знаю, – вздохнула я. – Завтра в девять встретимся на работе, может, к тому времени что-то и решу. Не нравится мне вся эта история на заводе, понимаешь? Не нравится!

С этими словами я вылезла из серой телевизионной «Волги» и направилась домой, где меня ждал мой муж Володька, должно быть, уже вернувшийся со своих лекций в университете.

Глава 2

– Ну вот, сразу видно, что ты побывала на крекинг-заводе! – сказал Володька, встретив меня в прихожей и критически рассматривая мой внешний вид. – Вот и Виталька Белоусов тоже постоянно жалуется, что каждый раз, когда его сын приходит с улицы, сразу видно, где именно он побывал и куда слазил…

– Ты замечательно остроумный мужчина, – сказала я, – для жениха это очень важное качество. Но для супруга много любезнее было бы с твоей стороны, если бы ты придумал, как мне отмыть лицо от мазута…